Глава семнадцатая
Когда, незадолго до одиннадцати часов, вновь прозвонил входной колокольчик, Холмс позволил открыть Тьерсу.
– Больше не буду по всякому поводу вскакивать с места, – заявил он, а через миг уже вставал, заслышав знакомый голос мисс Хелспай:
– Скажите, где они, Тьерс, я сама их найду.
– В библиотеке, мэм, – ответил камердинер.
Не успел Холмс повернуться лицом к двери, как мисс Хелспай уже входила в комнату. Ее светлые волосы были убраны в пучок, словно она собралась на псовую охоту; отдельные непокорные локоны выбились из прически и окаймляли лицо, только добавляя ей очарования. Наряд ее – темно-красный шерстяной костюм с пышными рукавами и скромная блузка с кружевным воротничком и манжетами – был более чем уместен на лондонских улицах.
– Доброе утро, мисс Хелспай, – приветствовал гостью Холмс, кивком указывая ей на кресло, которое недавно занимал сэр Мармион (сервировочный столик с остатками завтрака недавно был убран). – Я уже не надеялся вас увидеть.
– Значит, вы меня ждали! – воскликнула она. – Я так и думала.
– Действительно, – с подчеркнутой медлительностью подтвердил он, – я предполагал, что вы придете, но несколько раньше. И все же вы наконец явились.
– Раньше вы были заняты, мистер Холмс, – заметила она. – Едва ли вы ждали моего прихода, когда разговаривали с тем турком или с сэром Мармионом.
– Значит, вы следили за домом. Или же вас информировали товарищи из Золотой Ложи? – чрезвычайно сухо произнес Холмс.
– Я бы сказала и то, и другое, – беззаботно ответила мисс Хелспай и повернулась ко мне: – А, Гатри! У вас все в порядке?
– Вполне, мисс Хелспай. А у вас? Надеюсь, вы в добром здравии? – Как напыщенно прозвучали мои слова, хотя я вовсе не желал этого!
– У меня завидное здоровье, вам ведь это известно.
– Я знаю, что вы очень выносливы. Не хотите ли присесть?
– С удовольствием! – Она грациозно опустилась в кресло, где раньше сидел сэр Мармион. – Должно быть, вы неустанно трудились, стремясь понять, что́ объединяет разнородные дела, которыми вы заняты последние несколько дней? Могу я спросить, продвинулись ли вы хоть сколько-нибудь за утро?
– Да, денек сегодня весьма занятный, – признал Холмс, тоже садясь.
Я торопливо последовал его примеру.
– В каком смысле? – спросила она. – Сорняк на капустной грядке тоже занятен, если это настоящий сорняк. Сдается мне, ваши проблемы будут похлеще сорняков.
Я покачал головой:
– Вы об этом прекрасно знаете!
– Гатри, – укоризненно проговорил Холмс, а затем обратился к мисс Хелспай: – Начнем с клеветнических анонимок. Скажите, что вы думаете об этом? – Он достал оба доноса из папки, в которую поместил их перед этим. – Как видите, они написаны одним почерком.
– Да, действительно, – откликнулась она, внимательно пробегая письма глазами. – Я бы сказала, автор слегка переусердствовал. Похоже на ловушку.
– Не правда ли? – подхватил Холмс. – Я тоже так подумал.
– И что вы намерены с ними делать? – поинтересовалась она. – Может ли автор на самом деле, как грозится, сообщить прессе нечто такое, что наделает шуму?
– Кто знает? – заметил Холмс, пожав плечами и забирая письма у мисс Хелспай. – Измену можно углядеть в чем угодно, если смотреть под определенным углом.
– Сейчас вы не до конца откровенны со мной. Впрочем, неважно. У такого человека, как вы, обязательно должны быть тайны, которые он не хочет выставлять на всеобщее обозрение. Не буду требовать у вас подробностей, но предупреждаю: вам следует приготовиться к тому, что следующие несколько месяцев будут для вас весьма непростыми.
– Я тоже так думаю, – произнес Холмс, подаваясь вперед. – Мне, вероятно, понадобится помощь Золотой Ложи – если допустить, что анонимки действительно состряпаны Братством.
– Подозреваю, что так оно и есть, – заметила мисс Хелспай. – И вы тоже так думаете, иначе не стали бы рассказывать мне о них.
– Вы очень проницательны, мисс Хелспай, – с деланным раскаянием промолвил Холмс.
– Да, верно.
Наступила тишина, все молчали, и тогда заговорил я:
– Мистер Холмс говорил, что хочет обсудить с вами визит сэра Мармиона, мисс Хелспай. Вы ведь уже знаете, что он заходил к нам до вас.
– Молодец, Гатри! – одобрил Холмс. – Не дали нам сбиться с пути. – Он наклонился вперед и пристально посмотрел в лицо мисс Хелспай: – Мне нужно знать, что вашей организации известно о сэре Мармионе.
Она подумала, перед тем как ответить:
– Шесть лет назад его возвели в рыцарское достоинство за успехи в исследовании умственной отсталости. Он более двадцати лет занимается изучением мозга и черепа. Его труды публикуют ведущие научные журналы. Он выступал в Королевском хирургическом колледже с докладом о френологии как методе диагностики. У него великолепная репутация в научном сообществе. Результаты, которых он достиг в лечении истерии электричеством, встречены учеными на «ура». Он ведущий эксперт в области френологии, флагман этой дисциплины. У него своя лечебница в северо-западной части Лондона; о его тамошней деятельности отзываются самым похвальным образом. Его методику изучают многие врачи. Ходят разговоры, что расходы на содержание лечебницы готово принять на себя государство. Говорят, в Англии он достиг чуть ли не самых выдающихся результатов в лечении черной меланхолии и истерии.
– Да. Ваши сведения совпадают с моими, – отозвался Холмс и начал поигрывать часовой цепочкой. – Однако он рассказал мне, что вскоре к нему поступит опасный убийца. Он предполагает, что это маньяк.
– Вполне вероятно, – ответила мисс Хелспай. – Такое уже бывало в его практике. Почему вас это заинтересовало?
– Вы правы, он уже лечил преступников. И все-таки меня кое-что тревожит. Видите ли, когда у нас в стране переводят из одного места заключения в другое злоумышленников, которые совершили преступления, караемые смертной казнью, мне всегда докладывают об этом. Насчет этого человека я не получал никаких сообщений. Я просмотрел свои записи, но не нашел упоминаний ни о самом маньяке, ни о решении передать его под опеку сэра Мармиона. О том, что я получаю подобные рапорты, знают очень немногие. Об этом обычно не распространяются. Неудивительно, что сэр Мармион не осведомлен на сей счет. Вот почему я удивлен, мисс Хелспай.
Она задумалась.
– Может, вам просто не успели об этом сообщить?
– Такое возможно, но крайне маловероятно. К тому же за весь этот год мне ни разу не попадались упоминания о предполагаемом переводе в Хотриз какого-то убийцы либо другого преступника. Я нахожу это весьма странным. И вот я спрашиваю себя: с какой целью мне рассказали об этом несуществующем злодее? – Он мельком посмотрел на меня и опять перевел взгляд на мисс Хелспай. – Что он стремится утаить? Ведь у него не было никаких причин похваляться передо мной.
– Пожалуй, нет, – сказал я Холмсу.
– Должно быть, у вас уже возникли какие-то предположения, – заметила мисс Хелспай, приготовившись слушать.
– Да, – признался он и медленно, будто размышляя вслух, продолжал: – Думаю, сэр Мармион почему-либо не хочет, чтобы я появлялся в Хотризе до пятницы. Он не сможет или не станет называть мне истинную причину. Это наводит меня на мысль, что там происходит нечто такое, что он не желает мне показывать. Или же в лечебнице в течение нескольких дней будет прятаться какой-то человек. Поэтому мое присутствие там нежелательно, и сэр Мармион пытается не допустить меня туда.
– При этом он не хочет, чтобы вы поняли, что ваш визит не ко времени, – уточнила мисс Хелспай.
– Видимо, и это тоже. Но почему? Возможно, какой-нибудь пациент желает держать свое местонахождение в тайне? И кто это может быть? Кто-то, кого я могу узнать? Кто-то, кого не ожидаешь там встретить?
– Вы имеете в виду члена Братства, – выпалил я, прежде чем мисс Хелспай успела заговорить.
– Быть может, я излишне подозрителен, однако, сдается мне, сумасшедший дом – самое подходящее место для того, кто скрывается от наказания. С безумцев взятки гладки, и большинство людей стараются их не замечать. – Холмс потер подбородок и посмотрел вдаль невидящим взглядом. – Я надеялся, что Золотая Ложа может пролить свет на эти обстоятельства.
– Вы считаете, что между сэром Мармионом и Братством существует какая-то связь? – спросила мисс Хелспай.
– Да. Что-то в этом роде. – Холмс выпустил из пальцев цепочку от часов и покачал головой. – Мне хочется добиться хоть какой-то ясности в этом странном деле, – вздохнул он. – Знаете, это как дьявольская русская матрешка: открываешь одну куклу за другой, пока не доберешься до самой сути.
– Вы смешали метафоры, сэр, – отважился заметить я, желая подбодрить его.
– Дорогой Гатри, я отнюдь не расположен шутить, когда дело касается преступников и врагов Британии, – высокомерно ответил он.
Мисс Хелспай его поддержала:
– Я понимаю ваши опасения. Возможно, вам удалось разглядеть то, что мы, – под «мы» она имела в виду Золотую Ложу, – не заметили. Если хотите, я попрошу кого-нибудь из наших проверить эту версию.
– Да, хорошо бы, но торопитесь: это надо сделать в течение одного, максимум двух дней. После, боюсь, будет уже поздно. У меня… опять разнылся палец, как у макбетовской ведьмы: затевается что-то дурное, и время уже на исходе. Только не говорите, что я поддался суеверию, – это другое. Надеюсь, у меня хватает ума этого не делать. – Холмс встал и начал расхаживать по комнате. – Стоит только леди Макмиллан добраться до Лондона, джинн будет выпущен из бутылки, если опять прибегнуть к смешению метафор.
– В чем же заключается смешение? – спросила мисс Хелспай, и на щеках у нее показались ямочки.
– Разнывшийся палец не имеет ничего общего с джиннами, – объяснил Холмс, нетерпеливым жестом отмахиваясь от вопроса. – Отстаньте вы со своей чепухой. Мне нужно серьезно поразмыслить. – Он говорил учтиво, но рассеянно. – И не надо напоминать мне, что́ я говорил, – я и сам помню. Когда голова забита разными вещами, мысли скачут, как мартовские зайцы. И умоляю, не заводите речь об очаровательной сатире профессора Доджсона.
– Все, молчу, молчу, – покладисто согласилась мисс Хелспай и встала с кресла.
Я тоже поднялся.
– Если мы закончили, я удаляюсь. Надо послать начальству сообщение о том, что вам требуются сведения о сэре Мармионе. Быть может, вы хотите узнать о нем что-либо еще, кроме его предполагаемых связей с Братством?
Холмс несколько секунд молчал, а затем проговорил:
– Да. Если можете, просмотрите названия опубликованных трудов сэра Мармиона. Возможно, мы что-нибудь упустили.
– Хорошо, просмотрю, – пообещала она. – Не знаю, для чего вам это понадобилось, но выполню вашу просьбу. До завтра, господа, – добавила она, направляясь к выходу. – Не беспокойтесь, меня проводит Тьерс.
Я посмотрел, как дверь за ней закрылась, а потом прислушался к ее затихающим шагам, удалявшимся по коридору в направлении прихожей. Только после того, как она покинула квартиру, я снова сел.
– Весьма поучительная беседа, – заметил Холмс. – Если бы все мои коллеги были столь же лаконичны. Я рад получить от нее помощь, при условии, что она действительно поможет, вместо того чтобы водить за нос.
– Но для чего ей предоставлять вам неверные сведения? – спросил я, не в силах поверить, что мисс Хелспай способна на что-то предосудительное в столь непростых обстоятельствах.
– Понятия не имею. Но это не означает, что она не может так поступить, особенно если начальство ей прикажет. Она служит им, а не нам, и должна отвечать перед ними, а не перед нами. – Холмс подошел к занавешенному окну и сквозь узкую щель в шторах стал разглядывать улицу. – Курьер. Турок. Полиция. Сэр Камерон. Барон фон Шаттенберг. Герр Криде. «Дядюшки» леди Макмиллан. Сэр Мармион. Настоящий хаос, причем созданный умышленно.
– Не удивительно, что голова идет кругом, – заметил я. – Еще бы, такая неразбериха.
– Но во всем этом обязательно должен быть смысл, – твердо сказал Холмс. – Зная, какое коварство присуще Братству, я убежден, что все это звенья одной цепи. Я осведомлен о методах этой организации и узнаю́ их теперь. Чего я не понимаю – и оттого прихожу в бешенство, – так это чего они добиваются. Я уверен, что вскоре на нас обрушится основная тяжесть их махинаций.
– Опять разнылся палец? – предположил я.
– Нет. Вернее, не совсем. Я воюю с ними более двадцати лет, – резко промолвил он. – Им известно: если они вновь хотят водвориться в Англии, им придется перехитрить и запутать меня, чтобы я не учуял их присутствия. Вся эта мешанина из разнообразных происшествий и сведений явно их работа, призванная помочь Браатену и Викерсу беспрепятственно проникнуть в страну. А когда прибудет подкрепление в виде «дядюшек» леди Макмиллан, выставить их за пределы государства станет мудреным делом. Не знаешь, как и подступиться к этому. Однако я не желаю, чтобы они опять начали действовать. В следующий раз они могут задумать кое-что похуже того нападения, которому вы подверглись в Грин-парке. – Он вздохнул. – Если бы в тот раз использовали венгерский охотничий револьвер, я бы знал, чего ожидать.
– Безусловно. Но все это могло кончиться куда хуже, если бы мисс Хелспай не… – начал я, но Холмс меня перебил:
– Я не сомневаюсь в ее отваге и самообладании, Гатри. Вам нет необходимости грудью вставать на ее защиту. – Он указал на папку с анонимными письмами: – Когда будете читать, обратите внимание на используемые обороты. Они могут указать нам дорогу к противнику.
– Вы предполагали, что письма написаны Викерсом под диктовку Браатена, – вспомнил я.
– Я и сейчас считаю, что это вполне вероятно. Но пока у меня нет доказательств, приходится там, где возможно, применять дедукцию и логику. – Он взял еще один листок и очинил перо. – Надо послать записки Фезерстоуну и Прайсу и еще инспектору Стренджу. Во всем этом деле слишком много полицейских, и кто-то из них, безусловно, лжет. Но кто? С какой целью? И в чем?
– У вас есть какие-то версии? – спросил я, понимая, что на него навалилось слишком много дел.
– Есть одна-две, но пока что они не находят достаточного подтверждения, а потому придется выкинуть их из головы. – Он окунул перо в чернильницу и стал быстро писать. – Велю Тьерсу их доставить. Гастингс его отвезет.
Я уже приступил к просмотру материалов, которые мне предстояло изучить, однако сказал:
– Вы считаете, что мистеру Керему удастся получить тело брата?
– Надеюсь, что нет, – ответил Холмс. – Если тело увезут, мы уже не сможем установить, кто зарезал несчастного юношу. Который, сдается мне, вовсе не его брат.
– Вы уже это говорили, – пробормотал я.
– Да, и уверен, что так оно и есть, – заявил он, продолжая писать. – Будь они связаны родством, во всем этом было бы слишком много бессмыслицы. А вот если мистер Керем не тот, за кого себя выдает, многие его поступки сразу приобретают смысл. И весьма зловещий смысл. Возвращайтесь к своему делу, Гатри. Чем скорее оно будет завершено, тем скорее мы сможем помешать негодяям.
Я с головой окунулся в работу, внимательно прочитывая бумаги, а иные откладывая в сторону для более тщательного изучения. Холмс написал письма и вызвал Тьерса.
– Адреса на конвертах. Гастингс вас отвезет. Дождитесь ответов. – Он отдал конверты Тьерсу. – Сожалею, что вам приходится выходить из дому в такую погоду, но ничего не попишешь.
– Я поеду через десять минут, – сказал Тьерс, забирая письма. – Сначала мне надо убедиться, что огонь в плите не погаснет, пока меня не будет.
– Да, разумеется, – согласился Холмс. – А то придется снова растапливать плиту.
– Вот именно, – ответил Тьерс и снова вышел.
– Надеюсь, вы не впали в уныние, Гатри, – заметил Холмс, вставая, чтобы снять с полки два тома. – Боюсь, нам предстоит еще много часов корпеть над бумагами, прежде чем мы закончим работу.
– Лучше корпеть над бумагами, чем быть застреленным, – пошутил я, надеясь развеселить его.
– Без сомнения, – поджав губы, отозвался он.
Я вновь принялся за работу и следующие несколько часов почти не поднимал головы от бумаг. Смутно помню, как вернулся Тьерс и отдал Холмсу два ответа, затем, в половине второго, мне принесли чашку горячего чая. К тому времени, как Холмс оделся, собираясь идти в свой клуб, мне осталось просмотреть около полудюжины страниц. Я хотел немного пройтись по комнате, отвлечься и передохнуть. Поднявшись на ноги, я услышал у черного хода голос только что приехавшего Саттона. Признаться, я был очень рад, что актер вернулся и составит мне компанию.
– Здравствуйте, Гатри, – появляясь на пороге библиотеки, сказал Саттон, одетый небрежно, но элегантно: на нем был фрак и шелковые перчатки. – Я думал, сегодня вы с Холмсом поедете в лечебницу для душевнобольных, а я отправлюсь в клуб.
– Сэр Мармион попросил перенести встречу, – объяснил я и рассказал ему про визит ученого.
– Значит, Холмс собирается в клуб. Тем лучше, – проговорил Саттон. – Надеюсь, теперь я смогу спокойно выпить чашечку чая. – Он шутил, вовсе не желая кого-то задеть.
Холмс слышал эти слова и ответил ему из-за двери:
– Вы даже можете поужинать, если подождете. – Он был почти готов к выходу. – Как прошло прослушивание, мой мальчик?
– Думаю, неплохо. Меня попросили заглянуть на следующей неделе на общую читку, тогда и посмотрим. Это обнадеживает, – широко улыбнулся Саттон. – Сказались недавние похвальные рецензии.
– Отлично! – обрадовался Холмс. – Я знаю, вы на многое способны. С удовольствием снабдил бы вас рекомендательным письмом, но… – Он пожал плечами.
– Верно, антрепренер не знал бы, что и подумать о подобной работе, – беспечно заметил Саттон. – Но все равно спасибо.
Холмс положил руку ему на плечо:
– Немногие актеры могут похвастаться тем, что их работа помогла спасти человеческие жизни, более того, обезвредить врагов Британии.
– Ну все, перехвалили, – смутился Саттон, и щеки его слегка порозовели. – Я просто делал то, для чего вы меня наняли.
– Еще и скромняга вдобавок, – усмехнулся Холмс, собираясь выходить. – Как там на улице? Дождь не утих?
– Пока что нет, – сказал Саттон. – Говорят, солнце проглянет только через день-два.
Он подошел к креслу и уселся в него.
– К тому времени мы успеем заплесневеть, – посетовал Холмс. – Пожалуй, захвачу с собой дождевик. – Он вернулся в гардеробную и через некоторое время появился оттуда, полностью готовый к выходу. – Вернусь как обычно; можете показать Саттону нашу работу. По возвращении мне бы хотелось услышать его мнение, – сказал он и ушел.
– Похоже, с тех пор как мы виделись последний раз, дела приняли дурной оборот, – томно проговорил Саттон.
– Да, верно, – ответил я и постарался как можно внятнее поведать ему о недавних событиях, а в заключение заметил: – Теперь вы понимаете, отчего мистер Холмс так нервничает.
– Нервничает? Я понимаю, если бы он бесновался, – отозвался Саттон. До сего момента он слушал меня рассеянно, сидел, уставившись в потолок и почти не двигался, теперь же весь подался вперед и сцепил кисти. – Я полагаю, единственный путь решения проблемы – воздействовать на сэра Камерона.
– Это почему еще? – спросил я. Мне бы хотелось как можно меньше общаться с Макмилланом.
– Потому что он тупой, самолюбивый мужлан, который привык добиваться своего запугиванием и угрозами, – объяснил Саттон. – Если хотите выиграть время, убедите сэра Камерона, будто его обманывают, и сделайте так, чтобы он сам договаривался с «дядюшками» и бароном фон Шаттенбергом. Ему плевать на дипломатию, а кроме того, у него репутация человека упрямого. Если вам не удастся обратить это себе на пользу, значит, я вас плохо знаю.
Я ошарашенно уставился на него. Смысл его совета был столь очевиден, что я тут же упрекнул себя за то, что сам до такого не додумался.
– Наверно, это сработает, – промолвил я наконец.
Саттон усмехнулся:
– Сработает, а как же иначе. Вы сможете одним ударом убить сразу двух зайцев: сэр Камерон скорее поможет, чем навредит вам, а немцы перестанут использовать Холмса как посредника.
– Впрочем, сомневаюсь, что Холмсу это понравится, – с некоторым сожалением проговорил я.
– А вы укажите ему на преимущества, которые даст нам такой план. По крайней мере, так можно выиграть несколько дней. Судя по тому, что вы рассказали, в это время все и решится, разве не так? – Саттон излучал уверенность и оптимизм.
– Как будто так, – осторожно сказал я.
– И поскольку это все, что вы должны предпринять, – продолжал Саттон, – лучше уж сделать то, в чем вы действительно уверены. – Он вскочил с кресла. – Я проголодался. Как думаете, Тьерс приготовит мне сэндвич, чтобы я мог продержаться до ужина?
– Почему нет? Попросите его, – посоветовал я, уже обдумывая, как уговорить Холмса внять совету Саттона в отношении сэра Камерона.
Саттон был почти у двери, но тут в библиотеку вошел Тьерс, бледный, как молодой сыр. В руке он держал какую-то записку.
– Какого черта?.. – воскликнул Саттон.
Я вскочил на ноги и подошел к Тьерсу:
– Что случилось? У вас ужасный вид.
Мне тотчас представилась мисс Хелспай в луже крови, и по спине у меня пробежал холодок. Но я заставил себя выслушать Тьерса.
– Это прислали из лечебницы, – глухо произнес камердинер, протягивая мне записку. – Курьер умер.
Я молча пытался вникнуть в сказанное, а затем выхватил у него записку:
– Что вы сказали?
Дорогой мистер Холмс,
по Вашей просьбе с сожалением извещаю Вас, что сегодня, примерно в час пополудни, раненому курьеру Адмиралтейства, поступившему к нам на излечение, сделалось хуже. Это явилось для нас неожиданностью, поскольку он уже шел на поправку. Лихорадка, которая почти спа́ла, началась снова, легкие наполнились жидкостью, и, несмотря на все наши усилия, в четыре часа одиннадцать минут он скончался. Уведомление об этом уже отослано в Адмиралтейство.
Искренне ваш
Хамфри Джонатан Альберт Роулинз,
врач, член Королевского хирургического колледжа
– Он ведь уже выздоравливал, – сокрушался Тьерс. – Только вчера мы получили обнадеживающее сообщение. – К счастью, камердинер понемногу оправлялся от потрясения.
– Огнестрельные раны непредсказуемы, – напомнил я ему. – Если произошла внезапная вспышка инфекции, ему уже ничто не могло помочь.
– Да, – кивнул Тьерс. – Не знаю, как сообщить об этом мистеру Холмсу.
– Предоставьте это нам, – вступил в разговор Саттон. – А сами идите выпейте чаю с капелькой бренди и постарайтесь взять себя в руки. – Саттон чуть ли не силой выпроводил Тьерса из комнаты, а затем вернулся ко мне. – Он совершенно выбит из колеи. Знаете почему?
– Нет, – признался я. – Теряюсь в догадках.
– Тогда, быть может, Холмс все прояснит по возвращении, – проговорил Саттон, опять усаживаясь в кресло. – Что ж, продолжим, Гатри. У нас много работы.
Из дневника Филипа Тьерса
Не знаю как, но мне все же удалось накрыть стол к ужину. М. Х. до сих пор совещается с Г. и Саттоном. Я по-прежнему переживаю смерть курьера, которая глубоко меня потрясла. Он напомнил мне племянника, который служит во флоте, поэтому я позволил себе принять его несчастье близко к сердцу, и вот результат. Клайв – хороший парень, он хочет служить своей стране, как и тот курьер. Как внезапно оборвалась эта многообещающая жизнь! Я не раз наблюдал подобное, но впервые так расстроен, словно тот юноша и был мой племянник.
В урочный час прибыл адмиралтейский курьер, на этот раз я предложил ему чашку чая за его хлопоты. Знаю: это попытка искупить вину перед убитым пареньком, но я ни о чем не могу больше думать.
От полиции не поступало никаких новостей о ходе текущих расследований. Это может означать, что либо следствие не продвинулось ни на шаг, либо появились какие-то затруднения, либо полицейские намеренно избегают ответов. Мы получили из Скотленд-Ярда предварительный отчет о покушении на сэра Камерона. В нем не содержится ничего интересного…
М. Х. отсылает Г. домой: он хочет завтра рано утром наведаться к сэру Камерону, который переехал в недавно снятый дом. Вполне понятно, что перед такой встречей необходимо как следует набраться сил…
Саттон остается ночевать, на случай, если завтра он понадобится Холмсу. Говорит, что больше пользы принесет здесь, а не в своей квартире, где будет слоняться из угла в угол, ожидая известий от антрепренера…
Скорее бы дождь прекратился.
