Глава шестая
НОЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Надо сказать, что Шерлоку Холмсу и прежде доводилось втягивать меня в разные авантюры, так или иначе связанные с нарушением закона. Однако, даже несмотря на это, предложение, с которым обратился ко мне мой друг, показалось мне дикостью.
— Проникнем в дом Мельмота, — с насмешкой повторил я. — Вы что, серьёзно?
— Не имею привычки шутить в подобных случаях, — ответил Холмс. — Постарайтесь на секунду отвлечься и подумайте, каким отъявленным мерзавцем является Мельмот. Да, я не оговорился. Именно является, а не являлся.
— То есть вы считаете, что он на самом деле жив?
Холмс не стал отвечать на мой вопрос. Вместо этого он ткнул трубкой в мою сторону и произнёс:
— Сегодня ночью я собираюсь проникнуть в его особняк и доподлинно выяснить, кто именно лежит в его гробу. С вашей помощью или без неё.
— Боже мой, Холмс, — содрогнулся я. — Дело, что вы задумали, не просто опасно и противозаконно. Оно к тому же отвратительно.
— А что нам ещё остаётся? — усмехнулся мой друг.
Когда мы выходили из уютной, тёплой гостиной навстречу прохладе майской ночи, в отдалении часы Биг-Бена пробили полночь. Несмотря на моё крайне скептическое отношение к задумке Холмса, он прекрасно знал, что я не сумею побороть соблазн и непременно отправлюсь с ним. К моему величайшему неудовольствию, мне пришлось опорожнить мою докторскую сумку и положить туда фомку, потайной фонарь, долото и армейский револьвер.
Ближе к вечеру мой друг, приняв обличье почтенного, седовласого и подслеповатого священника, отправился осматривать подступы к особняку Мельмота. «Ну кто заподозрит служителя церкви, даже если он то и дело останавливается, озирая окрестности?» — усмехался по возвращении Холмс, переодеваясь после маскарада.
Оживлённые улицы огромного города практически полностью обезлюдели. Мы не встретили никого, кроме несколько припозднившихся прохожих, спешивших домой, да пары двухколёсных экипажей, призраками возникавших и растворявшихся в темноте. Мы шли молча и быстро. Я очень переживал из-за того, что нам предстояло сделать. Лицо Холмса было напряжено и преисполнено ожидания.
Добравшись до мрачного особняка за пятнадцать минут, мы укрылись в темноте напротив него. За окнами здания царил мрак, создавалось впечатление, что внутри никого нет.
— Позади дома есть небольшой садик, обнесённый стеной. Через неё можно перелезть, а потом проникнуть в дом, забравшись внутрь через одно из окон первого этажа, — прозаично сообщил мне Холмс, так будто мы сидели в ресторане и выбирали блюдо для ужина.
— А что, если нас поймают? — прошептал я, почувствовав укол тревоги.
— Это в мои планы не входит, — лаконично ответил Холмс.
Мы пересекли улицу и, пройдя вдоль стены, оказались в переулке позади особняка Мельмота. Стоял кромешный мрак, который рассеивался лишь одним-единственным газовым фонарём. Потянув за руку во тьму, Холмс подвёл меня к старому кирпичному забору метров трёх в высоту.
— Сейчас я вас подсажу. Когда заберётесь наверх, передам сумку.
— А может, всё-таки не надо? — тяжело вздохнул я.
— О чём вы говорите? Разумеется, надо. К делу!
Годы моей юности давно остались позади, и с тех пор я успел несколько поправиться и утратить былую форму, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы вскарабкаться на стену, взять протянутую сумку и, наконец, спустится вниз, в относительную безопасность сада. Другое дело — Холмс. Он с лёгкостью перемахнул забор и приземлился рядом со мной, пока я всё ещё пытался восстановить дыхание. Мой друг зажёг фонарь с выпуклым стеклом, и мы двинулись к дому. Здание очертил узкий луч. Слева мы заметили дверь, которая, скорее всего, вела на кухню либо в подвал. Короткий лестничный марш поднимался к главной двери заднего хода. Имелась ещё и веранда с большим полукруглым окном. Именно на него и кивнул Холмс.
— Через это окно мы проникнем внутрь, — прошептал он, сунув мне в руки фонарь. — Держите крепче, посветите мне. Придётся поработать долотом.
С ловкостью заправского взломщика мой спутник подсунул долото прямо под раму подъёмного окна. Я недолго наблюдал за уверенными движениями Холмса: вскоре раздался треск, и окно открылось.
Без малейшего промедления мы проникли в дом и замерли во мраке, будто статуи, целиком и полностью превратившись в слух. В доме царила мёртвая тишина. Ни малейшего звука.
Несколько мгновений спустя Шерлок Холмс подался ко мне и прошептал на ухо:
— Не сомневаюсь, что гроб стоит в одной из комнат первого этажа, возможно даже в той, где мы были сегодня утром. Пошли.
Взяв за рукав, он осторожно повёл меня вперёд сквозь тьму к двери. Холмс и так обладал уникальной способностью видеть в темноте, на приобретение которой потратил немало времени и усилий, а свет фонаря значительно облегчал ему задачу. Через несколько секунд мы оказались в коридоре. Бледный уличный свет, проникавший в дом сквозь веерообразное окно над дверью парадного входа, покрывал стену напротив вытянутыми движущимися тенями. Мы снова остановились и прислушались. Тишину нарушало лишь тиканье старинных дедовских часов, стоявших в дальнем конце зала. Холмс, осматриваясь, поводил узким лучом фонаря. На столе под зеркалом, забранным в кричаще пышную резную оправу, стояла гигантская корзина с орхидеями, призрачно белеющими во тьме. Вне всякого сомнения, это было подношение усопшему.
В зале имелось несколько дверей. Заглянув в них и посветив фонарём, мы обнаружили, что одна вела в гостиную, а другая — в салон для музыкальных занятий. За третьей скрывалось именно то, ради чего мы явились в особняк. Назвать залу малой столовой было бы ошибкой: даже в неверном свете фонаря мне стало ясно, что она слишком уж мрачная. Занавески были из чёрного бархата с золотой каймой, а обои, покрытые причудливыми изображениями отвратительных, ухмыляющихся демонических рож и горгулий, вызывали оторопь. В зале стоял густой, удушливый, тошнотворно-сладкий запах благовоний. Роскошная мебель и ковёр были выдержаны в разных оттенках серого, чёрного или тёмно-коричневого. Над каминной полкой висел портрет маслом владельца особняка, выполненный в готическом стиле: залитый лунным светом Себастьян Мельмот красовался на фоне развалин замка. Он злобно смотрел на нас с полотна, словно знал, что мы без спросу вторглись в его особняк. Из-за игры света глаза Мельмота сверкали и выглядели живыми. Мне показалось, что я теряю присутствие духа, но это ощущение длилось лишь несколько мгновений. Наше внимание привлёк гроб из морёного дуба, стоявший на козлах посреди возвышения в центре зала.
Холмс поднял фонарь, и луч света выхватил из мрака маленькую серебряную табличку, на которой значилось: «Себастьян Мельмот. Hie reviviscrere . 1866–1896».
Мой друг с отвращением фыркнул:
— Ступайте сюда, Уотсон, и помогите мне справиться с крышкой.
— Но Холмс…
— Как вы думаете, ради чего мы сюда явились? Закрытый гроб для меня ещё не доказательство. Вполне возможно, он пуст.
Пуст он не был. Я врач, и, поверьте, за время службы в Афганистане мне доводилось видеть всякое, но даже я не смог сдержаться и судорожно сглотнул, когда увидел то, что скрывалось под крышкой гроба. Сейчас, оглядываясь назад, я не исключаю, что дело было в несоответствии увиденного моим ожиданиям. Я полагал, что Мельмот погиб в результате несчастного случая на охоте, и потому оказался не готов к тому, что предстало перед моими глазами. Тело было страшно обезображено. Верхнюю часть груди снесло, будто взрывом, а лица не было вовсе — лишь окровавленное месиво, поблёскивавшее в свете фонаря. Золотистую шевелюру сбрили, отчего труп имел ещё более жуткий вид.
Не могу сказать, что Холмс был сильно потрясён жутким зрелищем, открывшимся перед нами. Он удовлетворённо усмехнулся.
— И это называется несчастным случаем на охоте? Чтобы такое сотворить, потребуется минимум два заряда. Великолепно сработано, Уотсон. Просто великолепно. — С этими словами он склонился над трупом.
Сперва мой друг тщательно осмотрел руки покойника, а затем поднёс фонарь к тому, что некогда было лицом, и пристально вгляделся в зубы, которые на фоне жуткого кровавого месива сразу же бросались в глаза.
— Ну что ж, кто бы это ни был на самом деле, я нисколько не сомневаюсь: перед нами не Себастьян Мельмот.
— Как вы можете с такой уверенностью утверждать подобное?
— То, что я здесь вижу, лишь подтверждает мои подозрения. Взгляните на это. — Взяв руку покойника, Холмс поднёс к ней фонарь. — Посмотрите на эти мозоли, на грязь под ногтями. По-вашему, это руки эстета и денди? Нет, это руки трудяги. — Отпустив руку покойника, Холмс раздвинул складки плоти вокруг рта мертвеца. — То же самое с зубами. Сразу видно, у несчастного не было возможности наблюдаться у хорошего, дорогого врача. Смотрите, сколько гнилых корней. С одной стороны, это свидетельствует о плохом питании, а с другой — о том, что усопший совершенно не следил за своими зубами. Увы, мой друг, этот бедолага лишь обманка, попытка ввести нас в заблуждение, скрыть, что Себастьян Мельмот на самом деле жив.
— Но зачем все эти ухищрения?
— Может, я и льщу себе, но мне кажется, что злоумышленники пошли на них в основном из-за меня. Чтобы сбить меня со следа. Если главный подозреваемый мёртв, что остаётся сыщику?
— А тем временем злоумышленник как ни в чём не бывало претворяет свои планы в жизнь.
— Именно.
— Но кто же тогда этот бедолага в гробу?
Волею судьбы я так и не получил ответа на свой вопрос. Стоило Холмсу раскрыть рот, как откуда-то с верхних этажей донёсся шум и звук голосов. Сердце ушло в пятки. Нас услышали.
Холмс немедленно затушил фонарь.
— Живо, — прошептал он, — помогите мне закрыть гроб.
В кромешной тьме, подобно двум слепцам, мы принялись сражаться с крышкой гроба, силясь вернуть её на место. Стоило нам с ней управиться, как я услышал звуки шагов, долетевших с лестницы. Я буквально окоченел, застыв на месте, но Холмс, не растерявшись, оттащил меня к окну и увлёк за портьеру. Буквально мгновение спустя комнату залил яркий электрический свет.
Кто-то вошёл. Насколько я мог судить по тяжёлой походке, этот был мужчина. Я услышал, как он приблизился к гробу и одновременно взвёл курок. Мерная поступь звучала всё ближе, и Холмс прижал к губам палец. Портьеры покачнулись, словно кто-то взялся за них, готовясь вот-вот отдёрнуть и обнаружить нас. Во рту у меня пересохло, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Я уже приготовился к худшему, но тут из какой-то другой комнаты прозвучал приглушённый окрик. Голос был женским.
— Чего там, Джулия? — рявкнул в ответ мужчина. Судя по всему, он стоял всего лишь в полуметре от нас.
— Брэндон, кто-то проник в дом. Окно в столовой взломано.
— Дворецкий, — одними губами произнёс Холмс.
— Иду, — отозвался мужчина.
Портьера покачнулась — он выпустил её из руки. Послышался звук удаляющихся шагов.
— Нам пора, — пробормотал Холмс.
В его руках снова появилось долото. Моему другу понадобилось лишь несколько сноровистых движений, чтобы открыть окно за нашими спинами. Мы проворно вскарабкались на подоконник и выскользнули навстречу прохладной ночи. Холмс бесшумно опустил раму, и несколько мгновений спустя мы с беспечным видом запоздавших гуляк уже шли уверенной походкой домой.
— Ну что ж, — промолвил Холмс, когда мы свернули за угол, оказавшись на Бейкер-стрит, — нам надо как можно скорее отправляться спать. Завтра нас ожидают ранний подъём и продолжительная поездка на поезде.
— И куда мы едем? — простонал я.
— В Норфолк, — ответил мой друг.
