Послесловие

Только что вы прочли роман, в основу которого легли дневники Пенелопы Хаксли, обнаруженные недавно в депозитном сейфе Шропширского банка, а также доселе неизвестные фрагменты записок, приписываемых доктору медицинских наук Джону Уотсону.

Внимательный читатель, наверное, уже обратил внимание на расхождения между этим романом и рассказом «Скандал в Богемии», впервые опубликованном в июльском номере журнала «Стрэнд» за 1891 год. Данный рассказ был написан доктором Уотсоном, также являвшимся автором и других произведений о сыщике-консультанте Шерлоке Холмсе. Изначально предполагалось, что «Скандал в Богемии» является художественным вымыслом и не имеет ничего общего с реальностью.

Хотя повести и рассказы о Шерлоке Холмсе увидели свет более ста лет назад, они по-прежнему остаются для многих непреложной, объективной истиной. Любая попытка переосмыслить эти произведения или же критически взглянуть на их содержание воспринимается подобными людьми в штыки – как атака на канон.

Поклонников-радикалов можно разделить на две группы, придерживающиеся в равной степени нелепых взглядов. Тогда как первые полагают, что сочинения о Шерлоке Холмсе были написаны настоящим реальным доктором Уотсоном и являются одним из документальных свидетельств подлинных событий, имевших место в викторианскую эпоху, другие считают, что произведения о гениальном сыщике принадлежат перу сэра Артура Конан Дойла и представляют собой исключительно плод его воображения. Последняя из этих двух версий представляется особенно смехотворной.

Более здравомыслящие люди, изучающие корпус текстов, посвященных Шерлоку Холмсу, соглашаются, что их автор – некий аноним, именующий себя доктором Уотсоном, а Конан Дойл выступает лишь его литературным агентом.

Теперь у нас в руках есть новые доказательства, позволяющие окончательно опровергнуть гипотезу о том, что Холмс является вымышленным литературным персонажем. Дневники Хаксли свидетельствуют о том, что Ирен Адлер существовала в действительности, а значит, существовали и Холмс, и Уотсон, и др. Найденные бумаги также свидетельствуют об еще одном, доселе неизвестном факте – часть материалов о великом сыщике, написанных Уотсоном, была по некой причине скрыта.

Обнаруженные фрагменты записок Уотсона в сочетании с дневниками Хаксли позволяют объяснить многочисленные нестыковки в так называемом «каноне», дающие основания столь многим утверждать, что и Холмс, и другие персонажи, и события, описанные в рассказах Конан Дойла, – не более чем вымысел.

Замалчивание и сокрытие литературных произведений (особенно мемуаров и воспоминаний) являлось рядовым явлением в Великобритании XIX века. Достаточно вспомнить сэра Ричарда Бёртона, путешественника, писателя и переводчика сказок «Тысячи и одной ночи», чьи неопубликованные произведения после его смерти предала огню его не в меру благонравная жена.

Именно в силу этой особенности тогдашней эпохи дневники Хаскли столь долго оставались неизвестными для исследователей. Как вы сами видите, они достаточно подробно и откровенно описывают приключения эмансипированной американки в викторианской Англии. Будучи написаны женщиной, дневники Хаксли весьма сильно отличаются по тону от рассказов Конан Дойла, в которых женщины, едва столкнувшись со сложностями, тут же сваливаются с горячкой.

«Ирен Адлер в обморок не падала», – признает сам доктор Уотсон в одной из вновь обретенных записей. Вот именно! Именно поэтому и были скрыты рассказы о ее приключениях – сперва это произошло из скромности автора жизнеописания Адлер Пенелопы Хаксли, а потом из соображений иных «судей», которые сочли публикацию неуместной.

Мы никогда не узнаем всей истории дневников – главные фигуранты событий, описанных в них, давно уже мертвы. Впрочем, некоторые из поклонников Шерлока Холмса считают его бессмертным, словно им недостаточно той памяти, что оставил после себя великий сыщик. Увы, Ирен Адлер не может похвастаться столь же многочисленным отрядом воздыхателей – еще один пример мужского шовинизма, сохранившегося в истории и литературе.

Вполне понятно, что тяга Ирен Адлер к личной свободе находила отражение в ее поведении, считавшемся по тем временам скандальным: она была актрисой, не гнушалась одеваться мужчиной, курила, а кроме того, пусть и не занималась расследованием преступлений, но охотно помогала другим находить выход из сложного положения. Однако при всем при этом дневники Хаксли опровергают утверждение Уотсона о сексуальной распущенности Ирен Адлер, сделанное в рассказе «Скандал в Богемии». «Авантюристка… особа весьма сомнительной и ненадежной репутации», – заявляет о ней доктор.

Дневники Хаксли со всей очевидностью свидетельствуют о том, что Ирен Адлер никак нельзя отнести к категории женщин, пробивающих себе путь наверх благодаря сексуальным связям, а ведь именно таких дам, собственно, и называли в те времена авантюристками. Несмотря на то, что Пенелопа Хаксли ничего не рассказывает нам о прошлом Адлер, мы знаем, что за годы их знакомства Ирен ни разу не оказалась замеченной в чем бы то ни было компрометирующем.

Циники могут возразить, что Ирен Адлер некоторое время жила в Богемии без Пенелопы, однако Адлер сама говорит Хаксли, что король был «терпелив». Кроме того, ярость Вильгельма, вызванная ее бегством, скорее напоминает гнев ухажера, так и не получившего желаемое, чем мужчины, лишившегося любовницы.

Имеется и другая нестыковка: если верить дневникам Хаксли, Холмс дважды встречается с Годфри Нортоном, однако по рассказу «Скандал в Богемии» создается впечатление, что великий сыщик ничего о нем не знает.

Эту нестыковку можно объяснить двояко. Либо Холмс намеренно, из опасений потерпеть неудачу и тем самым пасть в глазах своего биографа, ничего не рассказывал Уотсону о своих розысках Бриллиантового пояса, либо… либо Уотсон сознательно утаил от нас этот провал великого сыщика, особенно учитывая тот факт, что Холмсу так и не удалось справиться с заданием Вильгельма и вернуть королю фотографию. Не исключено, Уотсон решил, что рассказ о двойной неудаче будет слишком серьезным ударом по престижу и репутации знаменитого детектива.

Обнаруженные дневники и записи, увы, не в состоянии пролить свет на матримониальный статус Уотсона и дать, наконец, ясный ответ, сколько раз он был женат, на ком и когда. Если опираться на новые данные, со всей очевидностью можно утверждать, что к марту 1888 года он уже состоял в браке. С одной стороны, этот факт подтверждается цитатами из канонических произведений Дойла/Уотсона, но с другой стороны, в тех же канонических произведениях утверждается, что доктор познакомился с Мэри Морстен не ранее июля того же года. В силу этого часть не блистающих умом апологетов пытается утверждать, что Уотсон за время знакомства с Холмсом был женат дважды. Правда об этом остается неизвестной – как, собственно, и о многих других фактах, затрагивающих жизнь прославленного детектива и его биографа.

Имеется и другая незначительная нестыковка. В «Скандале в Богемии» король утверждает, что познакомился с Ирен Адлер в Варшаве за пять лет до описываемых событий. Согласно дневникам Хаксли, Адлер познакомилась с королем в 1886 году и бежала из Богемии в 1887 году, всего за год до марта 1888 года, которым Уотсон датирует события рассказа «Скандал в Богемии».

Эту нестыковку, опять же, можно объяснить двояко. Согласно первой версии, в целом правдивый рассказ Дойла/Уотсона был специально отредактирован таким образом, чтобы защитить тогдашних знаменитостей, и поэтому, в частности, была изменена датировка событий. До обнаружения дневников Хаксли некоторые литературоведы, специализирующиеся на Холмсе, утверждали, что в основу образа Ирен Адлер легла Лилли Лэнгтри – знаменитая актриса и авантюристка того времени, известная под прозвищем Джерсийская Лилия, поскольку она родилась на острове Джерси в проливе Ла-Манш. Точно таким же образом литературоведы-путаники могут предположить, что раз Адлер американка, то она родилась в Нью-Джерси.

Эти самозваные эксперты даже ставят под сомнение сам факт существования короля Богемии, утверждая, что им являлся пожилой император Австро-Венгерской империи Франц-Иосиф, в состав которой входила Богемия. При этом эксперты почему-то забывают уточнить, что Франц-Иосиф никогда не использовал этот титул.

Нет, королем Богемии был Вильгельм Готтсрейх Сигизмунд фон Ормштейн, эрцгерцог Кассель-Фельштейнский. Предположение, что им мог быть некто другой, вызванное неразберихой и хаосом, царившим как в мелких княжествах, королевствах и герцогствах, так и во властвовавших там правящих домах, служит блестящим примером того, как некоторые знатоки без всяких на то оснований превращают робкую гипотезу в железобетонное доказательство своей правоты.

Однако остается открытым вопрос: когда же на самом деле Ирен познакомилась с королем? Факты свидетельствуют в пользу дневника Хаксли: Пенелопа излагает события с педантичностью, дотошно, а главное – в четком хронологическом порядке.

Если бы Ирен Адлер любила короля Богемии и действительно рассталась с ним за пять лет до его женитьбы, спрашивается, зачем она так долго хранила компрометирующую фотографию и лишь после столь длительного отрезка времени стала угрожать пустить ее в ход, сорвать свадьбу и погубить счастье ни в чем не повинной будущей королевы? Вписывается ли подобное поведение в образ прекрасной, добросердечной женщины, предстающей перед нами и в «Скандале…», и в дневниках Хаксли? Ответ однозначен – нет. Более того, в дневниках она даже и не думает угрожать королю фотографией, а беспокойство Вильгельма вызвано лишь его чувством собственной вины.

Зачем Ирен Адлер ждала, пока у короля впереди не замаячила свадьба, если она могла с легкостью подмочить его репутацию в то время, когда память об унижении была еще свежа, а жажда мести – остра? Короля имело смысл опасаться только в одном случае: если роман между Ирен и ним окончился совсем недавно. Тогда он вполне мог попытаться вернуть ее или, по крайней мере, фотографию.

«Это элементарно, Уотсон», – так бы сказал Холмс. Об этом же говорит и логика.

Проще всего было бы предположить, что король Богемии солгал Холмсу о времени знакомства с Адлер, чтобы оправдать свое поведение юными годами, обвинить Ирен в мстительности и, таким образом, привлечь на свою сторону симпатии великого сыщика. Расскажи Вильгельм правду, он выглядел бы просто обиженным отверженным ухажером и мерзавцем, не умеющим себя подобающим образом вести с женщинами, – именно таким он и предстает перед нами в дневниках Хаксли.

Учитывая, что Адлер одновременно с великим сыщиком занималась поисками Бриллиантового пояса, а также принимая во внимание ее острый ум и способность разгадывать сложнейшие головоломки, поклонникам Холмса хочется задать вопрос. Вы поверите в глупейшее предположение о том, что приключения героев выдумка, или же все-таки согласитесь, что все эти люди некогда существовали в действительности? Довелось ли Ирен Адлер и Шерлоку Холмсу встретиться снова?

Пытаясь ответить на этот вопрос, необходимо забыть о фантазиях специалистов минувших лет, таких, например, как Уильям Бэринг-Голд, который не только решил, что Адлер и Холмс в дальнейшем встретились, но еще и насочинял, что у них был роман и Ирен родила Холмсу сына! Чтобы этих враки выглядели хотя бы немного правдоподобными, Бэринг-Голд придумал, что Годфри Нортон был никчемным человеком и вдобавок поколачивал Ирен. Это совершенно не вписывается в свидетельства Хаксли и отзывы Ирен о Годфри.

При этом нельзя исключать, что судьбы Адлер и Холмса в дальнейшем вновь пересеклись. В данный момент ведется работа над еще неопубликованными дневниками Хаксли и записками Уотсона, а также проводится их сверка с каноническими произведениями Дойла/Уотсона. В том случае, если исследования покажут, что дневники и записи подлинные, они непременно будут представлены вниманию благодарных читателей.