Глава двадцатая
Дурное семя
Некоторые увидят лишь то, что лежит на поверхности: неуправляемого грязного мальчишку, сексуально распущенного и безнравственного, развитого не по годам во всем, что касается грехов и проказ, выскочку в глазах мудрого мира.
Заметки для себя
Из желтой тетради
Он сопротивляется моим попыткам сопровождать его во время его ночных вылазок.
Я слишком долго предоставляю ему свободу действий, сначала в Лондоне, теперь здесь. Пришло время, когда он должен посвятить меня в свои секреты.
Мне пришлось указать ему, что он зависит от меня во всем: еде, питье, одежде. Особенно в питье.
Его способность пить невероятна. Я напоминаю себе, что он все еще молод, несмотря на его грубые черты и неухоженные волосы, его ненасытную страсть ко всему чувственному. Впрочем, «чувственный» – слишком изысканное слова для его страстей, и здесь куда лучше подойдет слово «плотский»: каждый его инстинкт идет вразрез с тем, что ценится в цивилизованном мире.
Когда я смотрю на него, то мне кажется, что я стою на границе страны, населенной гуннами и вандалами. Или викингами. Народом, само имя которого звучит синонимом насилия и разбоя. Его дикий требовательный взгляд напоминает мне о Нероне-мучителе, Чингисхане-завоевателе, Владе Дракуле, Торквемаде-палаче, Иване Грозном.
О, он великолепен. Не существует того, на что он оказался бы неспособен, а это значит, что в завтрашнем мире он может стать великой, могучей силой, если его должным образом обучить. Если его укротить.
Но он похож на одну из тех яростных северных собак с бледно-голубыми глазами и силой, во много раз превышающей их габариты. Он рыщет в одиночку и никому не служит. Он бежит ради жажды бега, жажды ледяного воздуха в легких, жажды грубых алкогольных паров, жажды охотиться, спариваться и драться.
Но его великолепное животное естество сковано, словно узами, сотнями лет гордыни и вины. Христианству и его изувеченному на кресте Богу есть за что ответить.
Противоречия разрывают его на части, как и всех, кто имеет с ним дело.
Мне надо проявить осторожность.
Надо проследить за ним и понять, что он делает.
Надо нежно обращаться с моим зверем, моим господином и зверем.
Мой ключ к свету и тьме, добру и злу, жизни и смерти.
Мое создание, мой мясник.
Мой ключ к будущему империи и всему тому, что это будущее несет.
