Книга: Авантюристка
Назад: Глава двадцать пятая Критский заговор
Дальше: Глава двадцать седьмая Скрепленные печатью

Глава двадцать шестая
Змея на свободе

Но прежде чем наша славная троица вернулась в «Отель де Пари», произошел еще один весьма неприятный инцидент.
Лишь только мы вышли из «Ле кафе де Муэтт», как встретили дядю Луизы. На мгновение мы даже застыли от удивления: опустив голову, Монпансье стремительной походкой двигался прямо на нас. Еще чуть-чуть, и мы непременно столкнулись бы, поэтому почли за благо поскорее убраться с дороги.
Но, засуетившись, мы с Ирен налетели друг на друга и ненароком толкнули Годфри. Корзина, которую он любезно согласился донести до отеля, закачалась, как маятник, крышка слетела, и змея тотчас выскользнула наружу.
– Оскар! – закричала я по-английски.
В тот самый момент в меня врезался месье Монпансье. Удар получился столь неожиданным, что дядя Луизы тотчас очнулся от глубоких раздумий и смерил меня злобным, угрожающим взглядом.
– Моя… – начала было я, тщетно пытаясь вспомнить, как по-французски змея. – Моя кобра сбежала. – Увы, мой французский по-прежнему оставлял желать лучшего.
– Пардон, мадемуазель, – ответил Монпансье таким тоном, словно и не думал извиняться, и впился взглядом в Нортонов. Скользнув глазами по Годфри, Монпансье с полминуты пристально всматривался в примадонну. Подруга поспешила разрушить чары гипнотизера и защебетала на чистом французском: мол, разумеется, дорогая Фифи всего лишь хотела сказать, что ее питомец отправился на прогулку без разрешения хозяйки – если, конечно, слово «прогулка» уместно по отношению к змеям. И уж конечно, никакая это не кобра, а безобидная крошечная змейка, и притом весьма симпатичная. Месье нечего бояться. Если бы он соизволил быть чуточку осторожнее и смотрел под ноги…
Эдуард Монпансье не удосужился внять совету примадонны и зашагал прочь еще более стремительной поступью. Мы молча проводили его взглядом. Ирен нагнулась и внимательно осмотрела тротуар.
– Она пропала? – спросила я с надеждой.
– Нашел! – радостно объявил Годфри. Он вытащил извивающуюся змею из кустарника, сунул в корзину и захлопнул крышку.
Ирен распрямилась и поглядела вслед нашему невежливому знакомому.
– Чуть не попались. Слава богу, Годфри в костюме Черного Отто, а Нелл преобразилась благодаря моим стараниям. Странно, что он не узнал меня, – мы ведь не только виделись, но и беседовали. Полагаю, он слишком занят собой и своими гнусными планами. Выпустить змею – потрясающая идея. Благодарю, Годфри. Пока мы с Нелл расшибали друг другу лбы, ты, по крайней мере, нашел способ отвлечь его внимание.
Я не верила своим ушам:
– Ты что, намеренно выпустил Оскара?
– Именно, дорогая. Но почему ты так рассердилась? Тебе стало неприятно, что где-то рядом ползает змея? А может, ты испугалась, что твой новый питомец поранится или потеряется?
В глазах друзей плясал озорной огонек.
– Как и твоя жена, ты, Годфри, совершенно неисправим, – разозлилась я. – А я-то надеялась, что тебе удастся укротить ее бурный нрав.
– И он весьма преуспел в этом, – без всякого смущения ответила подруга и взяла Черного Отто под руку.
На нас тотчас уставились случайные прохожие. Их презрительные взоры вызвали у подруги смех.
Всю дорогу до отеля мы шли рука об руку и расстались лишь на набережной. Как обычно, мы с Ирен воспользовались парадным входом, тогда как Годфри вновь пришлось пробираться в номер окольным путем. Когда мы вошли в гостиную, он уже ждал нас там.
– Лакомство для Оскара, – пояснил Годфри, достал что-то из кармана и опустил в корзину.
Спросить, чем он потчует рептилию, я не решилась. Нужно как можно скорее проконсультироваться с герпетологом. Конечно, я и сама знала, что змеи едят не каждый день, а если и питаются, то непременно какой-нибудь гадостью. Но не могла же я позволить ползучей твари помереть с голоду, раз уж взяла ее под опеку!
– Ну что ж, – Ирен сняла розовую шляпку и положила рядом с эскизами, – значит, все-таки Крит. Очевидно, волею случая Джерсового и его партнеров вынесло на те берега, что решительным образом изменило их судьбу. А «рогатое чудище» – это не что иное, как Минотавр из классической легенды о лабиринте. Нам понадобится карта критского побережья, особенно северной части. Роза ветров, которую мы сложили из эскизов, укажет на точное месторасположение сокровищ. Надо найти способ заставить компас и карту раскрыть нам свои секреты.
– Полагаю, за подробностями ты обратишься ко мне? – спросил Годфри.
– Безусловно. А пока будь любезен, избавься от Черного Отто. Надоели мне его черные зубы.
Осклабившись напоследок, Годфри удалился в спальню. Ирен постучала пальцами по эскизам:
– Мы знаем, что происходит; мы знаем, почему это происходит, но мы по-прежнему не знаем, кто за этим стоит.
– Ирен, ты меня удивляешь. Само собой разумеется, что заговорщики жаждут отыскать утерянные сокровища, вот только как же им это удастся?
– Очень просто. Для этого им и нужна подводная экспедиция принца. Теперь понятно, почему шантажисты пытаются помешать ему поехать на Корсику и используют Алису для воплощения своих замыслов. Исследования ее монаршего кавалера – хороший способ вернуть затонувший трофей. Сам того не ведая, принц окажет им неоценимую помощь.
– Так вот чего добиваются шантажисты! Но ведь это невозможно!
– Почему же?
– Потому что это будет официальная исследовательская экспедиция. Злодеи просто не смогут поднять со дна моря древнее сокровище, не привлекая внимание принца, экипажа, капитана…
– Сложно не значит невозможно, дорогая. Ты человек открытый, прямолинейный. Принц, кстати сказать, тоже. Вот потому-то ты и забываешь о том, что далеко не все столь же честны и непосредственны. Один из водолазов может перенести сокровище на мелководье – тогда им не составит труда достать его ночью. Даже посторонний человек вроде меня мог бы отправить туда Черного Отто в качестве члена судового экипажа…
– Ирен! Ты же не позволишь Годфри блуждать в морской пучине? Все это напоминает мне сюжет «Двадцати тысяч лье под водой» мистера Верна. Неужели ты совсем не беспокоишься о безопасности мужа?
– Ничуть, – ответил тот, кого мы обсуждали, на ходу застегивая воротничок, и остановился рядом с супругой. Ирен завязала ему галстук элегантным узлом. – Но, дорогая, я даже теоретически не могу послужить наживкой для рыбы у критских берегов. Ты никогда меня об этом не спрашивала, но, если уж на то пошло, я не умею плавать. Я и так согласился осуществить незаконную транспортировку рептилии, а это, между прочим, довольно опасно.
– Ты не умеешь плавать? – просияла примадонна, словно супруг только что поведал ей об очередном личном достижении. – Значит, после того как закончим расследование, непременно сходим на пляж. Я научу тебя грести по-собачьи.
– Человек создан для большего, – чопорно изрекла я.
– Тут я, пожалуй, соглашусь с Нелл. – Воспользовавшись моим замечанием, Годфри схватил шляпу: – Пора мне заняться поисками карты Крита. Будьте любезны, не спешите с разгадкой тайны до моего возвращения.
– Я и не знала, что ты умеешь плавать, – сказала я подруге, лишь только дверь за ним закрылась.
– Не столько плавать, сколько притворяться, – улыбнулась Ирен, предаваясь воспоминаниям. – Я ведь однажды была русалкой, дорогая моя.
– Русалкой?
– Да. В труппе Волшебника Мерлина, фокусника из Филадельфии. На мне был купальный костюм цвета морской волны, предусматривающий только одну нижнюю конечность – хвост. Распустив волосы, я ныряла в большой бак с водой и пускала пузыри ровно двести восемь секунд. За это время Волшебник Мерлин успевал заменить меня на дрессированного тюленя. Точнее, мы с тюленем сами менялись местами. На самом-то деле Волшебник Мерлин почти не принимал участия в этом фокусе.
– Ты задерживала дыхание на три с половиной минуты? – ужаснулась я.
– Конечно. У оперных певиц очень большой объем легких.
Легкий стук в дверь прервал сей удивительный рассказ, из которого я узнала о подруге больше, чем за семь лет нашей дружбы.
– Годфри? – удивилась я.
В действительности то была служанка, принесшая письмо для Ирен. Подруга тотчас распечатала конверт и принялась читать; я заметила, что послание написано на пергаментной бумаге. Примадонна резко распрямила плечи. Сгорая от любопытства, я встала рядом с ней и попыталась прочесть текст, но не тут-то было: она стремительно вскочила и отошла к окну.
– Что там, Ирен?
– Пустяки. Кроме разве что печати.
С этими словами подруга перевернула конверт, и я увидела жирную кляксу дворцового сургуча, который подруге пришлось взломать, чтобы вынуть письмо. Ирен бегло перечитала содержимое послания, сложила и убрала обратно в конверт:
– Нам нужно встретиться с Алисой. Надеюсь, мы застанем ее дома.
– Прямо сейчас? Но ведь самое время пить чай!
– Американцы и французы не разделяют неуемную страсть англичан к чаю, дорогуша. Традицией придется пожертвовать.
Я, конечно же, догадалась, что в письме говорилось о неких событиях, только что произошедших в жизни Алисы, и что в скором времени герцогиня непременно поведает нам о них в мельчайших деталях. И я не ошиблась.

 

– Дорогая моя Ирен! До чего же ты проницательна! – воскликнула герцогиня вместо приветствия и провела нас в обитую желтым шелком столовую, шурша светло-бежевыми кружевными оборками платья, ст́оящего по меньшей мере тысячу франков. – Присаживайтесь, пожалуйста. Мне сообщили дату.
Щеки Алисы горели от возбуждения, словно она говорила о будущей свадьбе.
– Каким образом? – осведомилась Ирен и отрицательно покачала головой, когда хозяйка предложила ей чашку чая.
Я, в свою очередь, от угощения отказываться не стала и почтительно кивнула герцогине. Алиса Гейне родилась в Америке и вышла замуж за француза, но все же, следует отдать ей должное, знала толк в любимом напитке англичан.
– В письме, разумеется, – промолвила герцогиня и изящным движением поставила передо мной чашку. – На конверте стояла печать, отлитая из дворцового сургуча, которым вы так интересуетесь.
– Мы знаем, как он оказался в руках шантажистов, – промолвила я.
Алиса уставилась на нас широко раскрытыми глазами.
– Точнее, каким образом шантажистам удалось заполучить его в большом количестве почти двадцать лет назад, – поправила подруга. – Ведь подобное возможно?
– Как и прочие атрибуты королевских резиденций, способ приготовления сургуча известен с незапамятных времен, – кивнула Алиса. – «Известен с незапамятных времен»… Каков слог! Звучит как строчка из оперетты. Знаешь, Ирен, твое предложение открыть музыкальный театр в казино не лишено смысла. Быть может, я даже сочиню оперетту, чтобы поддержать свое начинание, а ты ее споешь.
– Сперва сосредоточимся на расследовании, – ответила примадонна. Откровенно говоря, Алиса была натурой страстной, а потому нередко поддавалась соблазну пренебречь делами насущными. Но не зря же она носила титул герцогини, в конце-то концов. – Значит, ты допускаешь, что много лет назад кто-то мог выкрасть его из дворца?
– Полагаю, да, – кивнула Алиса. – Должно быть, вор знал все входы и выходы. Способ приготовления строго засекречен, но едва ли считается государственной тайной, какой являлся во времена Французской революции. Тогда Гримальди использовали этот сургуч в секретной переписке. Дело в том, что предок Альбера попал в опалу, был брошен в тюрьму, и некоторое время княжеством незаконно правил Корсиканец.
– Корсика… – задумчиво проговорила Ирен. – Ведь именно туда изначально собирался принц. К счастью, она находится не так уж далеко от Крита.
– Верно. И столь же не далек день, когда мне предстоит убедить Альбера отправиться на Крит. Крайний срок – двадцать второго сентября.
– Осталось не так много времени, – пробормотала Ирен.
– На что?
– Чтобы все устроить. Стало быть, сургучу не менее ста лет. В том-то и прелесть княжества – оно не изменяет своим традициям.
– Лучше бы изменяло, – сказала Алиса с чувством. – Тогда ничто не препятствовало бы нашему браку.
– Просто поразительно, – восхищенно проговорила примадонна. – Династия Гримальди правит уже шесть веков, хотя государственные границы княжества постоянно контролируются извне. После моего выступления виконт Д’Энрике поведал мне о преемственности власти и продемонстрировал несколько впечатляющих портретов предков твоего возлюбленного.
Алиса закатила глаза:
– О-о-о… Виконт – само очарование, хотя науки занимают его куда больше живописи, дорогая.
– Я так и поняла. Однако на протяжении определенного времени его семья служит принцу верой и правдой.
– Веками, – протянула Алиса с американским акцентом. – Так уж устроена местная политика. Многие семьи снискали расположение княжеской четы. Семья Виктора – то есть виконта Д’Энрике, – всегда была правой рукой князя. Они с Альбером выросли вместе. Откровенно говоря… – на мгновение герцогиня замолчала и осторожно посмотрела в мою сторону, – до того как Альбер остепенился, он слыл завзятым кутилой и был почти неразлучен со своим названым братом. К счастью, с тех пор Альбер изменился в лучшую сторону. А вот Виктор, увы, неисправим.
Ирен одарила Алису вежливой и несколько отрешенной улыбкой. Я догадалась, что ее живой ум зацепился за крупицу полезных сведений, сорвавшуюся со словоохотливых губ герцогини, и теперь усердно перемалывает полученную информацию. Признаться, я не знала, что именно привлекло внимание подруги, но и неудивительно: такова участь тех, кто, в отличие от Ирен, не блещет умственными способностями.
В комнату вошла служанка:
– Доктор Хоффман, ваша светлость.
Хоффман вошел в комнату характерной для него энергичной поступью. Даже сейчас, на дружеской встрече, добрый доктор воспринимал окружающих с позиции своей профессии, мысленно отмечая симптомы и ставя диагнозы.
– Алиса! Ты чудесно выглядишь, но, кажется, переутомилась. Дорогая моя миссис Нортон, – он тепло пожал руку Ирен и, сузив глаза, впился в примадонну взглядом, – вы, очевидно, страдаете от бессонницы. Смею заверить, красота ваша не угасла, разве что чуточку… потускнела.
– Вы совершенно правы, господин доктор! – добродушно засмеялась примадонна. – В последнее время мне что-то не спится.
С этими словами подруга повернулась ко мне и заговорщицки подмигнула. Лишь у нее сей вульгарный жест получался столь обаятельным.
– А вот мисс Хаксли не потеряла ни капли своего очарования! – обратился Хоффман к моей скромной персоне. – Вы вся цветете! Право, климат Лазурного Берега сказался на вашем здоровье весьма благотворно: прекрасный румянец.
Услышав подобные комплименты в свой адрес, я тотчас покраснела как роза. Ведь я-то знала, что похорошела лишь благодаря заботливым рукам подруги.
– У вас тут, похоже, военный совет, – шутливо промолвил доктор, оглядывая нашу троицу. – Что-то случилось?
– Пришло очередное письмо, – объяснила Алиса. – В нем сказано, что к двадцать второму сентября я должна сделать так, чтобы Альбер приехал на северное побережье Крита.
– А что об этом послании думает чудесная мадам Нортон?
Ирен вновь улыбнулась мечтательной, отрешенной улыбкой – с виду невинной, но довольно опасной:
– Мадам Нортон полагает, что ее светлость должна неукоснительно следовать требованиям шантажистов. Отдаться на волю волн, доктор Хоффман, – боюсь, это все, что я могу вам посоветовать.
– Мы рады любому совету от вас и вашей очаровательной спутницы, – учтиво промолвил Хоффман и поклонился мне.
Я вновь залилась краской.
– Похоже, добрый доктор втайне тобой восхищается, Нелл, – сказала Ирен, лишь только мы покинули дом герцогини.
– Быть того не может, – пробормотала я. – Герцогиня славится своей красотой, не говоря уже о тебе. А я лишь жалкий воробушек среди райских птиц. И во многом моя привлекательность обязана твоему театральному гриму.
– Подумаешь! – беззаботно отмахнулась подруга. – Я замужем, Алиса помолвлена. А вот твое сердце свободно.
– Ну ты ведь несерьезно! Безусловно, доктор Хоффман глубоко предан медицине и весьма обходителен, но скоро мы уедем из Монте-Карло, и я вряд ли увижу его вновь.
– Да полно тебе. Конечно же, мы еще вернемся сюда. Должен же кто-то научить Годфри плавать по-собачьи. А на сей раз у нас, кажется, нет на это времени.
– Ирен!
Она внезапно остановилась на мощенной булыжником дороге и повернулась ко мне:
– Странно, не правда ли? Все без исключения кавалеры Алисы – ученые мужи. Сперва доктор Хоффман на Мадейре, затем – врач из Биаррица, теперь вот принц-океанограф.
– По крайней мере, она не изменяет своим пристрастиям. – Меня немного смутила столь резкая смена темы.
Выражение лица подруги сделалось таким радостным, будто я только что изрекла нечто возвышенно-философское.
– И то верно. Люди не склонны менять свои предпочтения.
– Не всегда, – промолвила я. – Я, например, никогда не воспылаю любовью к гнусному Казанове, и уж точно не испытаю привязанности к змее.
– Ты, Нелл, особа разборчивая, – засмеялась подруга. – Если б ты только знала, сколь многие дамы пригрели на груди змею!
С этими словами она устремилась вперед, напевая незнакомую мне арию. Я поняла одно: сегодня Ирен выяснила нечто важное, и лишь ей одной удастся использовать эти сведения надлежащим – или не очень – образом.
Назад: Глава двадцать пятая Критский заговор
Дальше: Глава двадцать седьмая Скрепленные печатью