Глава тридцать четвертая
Черный русский соболь

Во время долгого возвращения в гостиницу я размышляла о странном обращении Ирен к той же самой сказке Ханса Кристиана Андерсена «Снежная королева», о которой я вспоминала чуть раньше. Я – Маленькая разбойница? Впрочем, ножи у меня были подходящие для этой роли. Ирен убедила нас, что сообщники стражника скоро найдут его, и потому мы не осмелились оставить ему даже кухонный нож, которым он мог бы разрезать свои путы.

Король, ослабленный неделями заточения, был едва способен нести себя самого, не говоря уж об острых предметах.

Должно быть, мы представляли собой то еще зрелище, шагая по скудно освещенным улицам Праги: король, пошатываясь, бредет посередине, положив нам руки на плечи; мы, несмотря на тяжелую ношу, нетвердой походкой двигаемся вперед, а Ирен самым глубоким басом, на который она только способна, похотливо напевает вульгарную кабацкую песню.

Для маскировки она велела подпевать и королю, и он скромно повиновался, то там, то тут присоединяясь к ее пению удивительным тенором. Я молчала, так как мое визгливое сопрано только заставило бы людей обратить на нас ненужное внимание – или закидать башмаками.

Это было идеальное прикрытие. Подвыпившее трио в четыре часа ночи не вызывает в Праге нареканий. Презрение к пьяницами непатриотично и к тому же может нанести ущерб делам пресловутого «У Флеку» и ему подобных, а такие заведения – национальные памятники известной любви Богемии к забродившему хмелю.

Как только мы дошли до отеля, мы с Ирен повели короля к черной лестнице. Процесс напоминал попытку затащить вверх по ступенькам мешок с картошкой. Дорога совсем измучила короля, и он был почти пьян от замешательства, воодушевления и атмосферы таинственности.

Вообразите, что за картину мы представляли собой, когда Ирен поскреблась в дверь Аллегры, а бедная девочка наконец услышала звук и подошла узнать, в чем дело.

Когда она со скрипом приоткрыла дверь, глаза у нее и так были круглые, как пуговицы: кто может стучаться в дверь в четыре часа ночи, кроме сумасшедших и злодеев? Увидев нашу троицу, она немедленно приняла нас за разбойников и, конечно, захлопнула бы дверь, не успей Ирен просунуть туда ногу.

– Piano, Аллегра, piano! – взмолилась она, сотрясаясь от упорных попыток Аллегры закрыть дверь. – Мы привели кое-кого, за кем нужно поухаживать.

Аллегра наконец узнала мою подругу и оглядела фигуру, висевшую у нас на плечах:

– Ох, это Годфри?! Но ведь дуэль должна состояться не раньше шести!

Ирен провела нас вперед и к софе, куда его величество рухнул, как живое свинцовое грузило, которое он так напоминал. Его голова откинулась на спинку софы и оказалась в круге света газовой лампы, зажженной Ирен.

Аллегра, не сильно впечатлившись, рассматривала короля:

– Слава богу, это не Годфри! А где вы нашли этого проходимца?

Ирен, похоже, реакция девушки и насмешила, и порадовала. Она села и достала из своего, по-видимому, бездонного бокового кармана портсигар.

– Мы подобрали его в непозволительной близости от кладбища, но он ничего особенного не замышлял, сам будучи прикованным, как привидение, которым он и должен был стать. Познакомься с Вильгельмом Сигизмундом фон Ормштейном, королем Богемии.

– Это король? – Аллегра подошла поближе, чтобы заглянуть в измученное лицо Вилли. – Еще один?

– Первый и единственный, – сказала Ирен, выдыхая голубое облачко дыма. – Тебе придется поухаживать за ним, Аллегра, пока мы с Нелл занимаемся другими делами. И Годфри ничего не должен знать о его присутствии, так что мы втроем спрячем короля в спальне.

– В спальне? – переспросила Аллегра. – В моей спальне или в вашей?

– Сомневаюсь, что тебе сегодня еще удастся заснуть, а держать короля в моей спальне нельзя ввиду некоторых политических причин, о которых ты, вероятно, полностью не догадываешься, да и не должна. – Ирен завершила круг по комнате, смяв сигарету в пепельнице. – Так что твоя спальня, моя милая, прекрасно подойдет.

Аллегра пожала плечами – грубый жест, который, я подозреваю, она подхватила от Ирен:

– Как скажете.

– Ирен, я протестую, – заявила я. – Аллегра – незамужняя молодая женщина, это вызовет скандал.

– Никто никогда не узнает, Нелл. Скандалов не бывает без информации. Кроме того, король не в том состоянии, чтобы начинать новый скандал в своей буколической Богемии.

– А мои лондонские друзья, – добавила Аллегра, – будут в восторге, когда услышат, что я прятала в своей спальне короля!

Как тут избежать скандала, когда жертва мечтает описать его в подробностях всевозможным друзьям и знакомым!

Тем не менее я была рада, когда Аллегра подставила королю свое молодое плечо и перетащила его в вышеупомянутую спальню, где тот в полусознательном состоянии свалился на кровать, как последний пьяница.

– И что же мне с ним делать? – спросила Аллегра скорее себя, чем нас.

– Присматривай за ним, – проинструктировала Ирен. – Следи, чтобы Годфри его не видел и чтобы сам король не видел никого – абсолютно никого, даже горничную. Если он проснется, можешь порекомендовать ему привести себя, насколько это возможно, в порядок и помочь ему в этом…

– Но только подобающим тебе образом и не нарушая приличий, – быстро добавила я.

Ирен кинула на меня косой взгляд и покачала головой:

– Аллегра, сейчас не время для приличий. Ты должна сделать все возможное и наилучшим образом. Перед рассветом мы вернемся и заберем короля под свою опеку…

Это было для меня новостью, причем довольно тревожной.

– …ибо завтра он должен сыграть главную роль в своей жизни, – продолжала Ирен. – Он должен восстать из мертвых – и так, чтобы никто не заметил.

– Да, миссис Нортон, – послушно ответила Аллегра. – Я буду заботиться о нем, будто это мой дядя Квентин.

– О, не нужно быть настолько любезной с ним, – возразила Ирен. – Короли лучше реагируют на деспотическое обращение. Они узнают в приказах себя самих. Что бы ты ни делала, не позволяй ему запугать себя. Ты за него в ответе, а он присягнул на верность мне. Напомни ему об этом, если он вдруг будет доставлять тебе беспокойство и настаивать на досрочном возвращении в Пражский замок.

– Хорошо, миссис Нортон, я буду королю таким же свирепым сторожем, каким мне была мисс Хаксли.

Ирен посмотрела на короля. Он лежал в своей простой, грубой одежде на тонких белых простынях Аллегры, как гигантский мотылек, разметав конечности, приоткрыв рот и тихонько похрапывая.

– Вот это другое дело, – одобрила моя подруга, дернув головой в сторону двери в качестве сигнала мне следовать за ней.

– А мне все еще нужны ножи? – задыхаясь, спросила я, рысью несясь за Ирен по коридору.

– Разумеется. Собственно говоря, если у тебя есть какая-нибудь острая пилочка для ногтей, надо и ее прихватить. Потому что сейчас мы отправляемся ловить самое опасное чудовище.

Назад на улицы. Назад в темноту и сырость. Назад в тревогу и таинственность. Я бежала рядом с Ирен, едва поспевая за ее неженственными длинными шагами, не имея возможности ничего сказать при такой скорости, выпуская изо рта клубы пара, напоминающие дымовые сигналы краснокожих.

Я не могла уследить за нашим извилистым маршрутом и не понимала, в какой стороне от нас река и Старый город. Однако Ирен точно знала, куда идет, – несомненно, это был результат ее вчерашней одиночной вылазки. Когда она остановилась перед старым, развалившимся сооружением, я поняла, что мы прибыли в пункт назначения.

Моя подруга сразу направилась к заднему входу. Пока я дрожала, опасаясь позорного разоблачения, она как-то отомкнула дверь для прислуги и проскользнула на лестницу с уверенностью бывалого взломщика.

Как только мы оказались на скрадывающем шаги ковре в коридоре наверху, я потянула ее за рукав:

– Ирен, откуда ты знаешь, куда идти?

– Я заранее изучила территорию. А теперь не двигайся. Я хочу застать нашего противника врасплох. Удивление – наше самое мощное оружие.

Сомневаюсь, что она принимала во внимание и мое удивление, но оно точно там присутствовало.

Она остановилась у какой-то двери. Почему из всех дверей в коридоре она выбрала именно эту, я не знаю. Ирен вытащила из кармана то же приспособление, которым открыла дверь для прислуги, и стала ковыряться им в замке. Такое тихое, но многозначительное лязганье! Я ожидала, что сейчас на нас нападет целая банда слуг. Однако никто не пришел. Через секунды дверь распахнулась на бесшумных петлях.

Ирен схватила меня за руку и потащила в открывшуюся тьму.

Мы немного постояли, прислушиваясь к собственному дыханию и привыкая глазами к темноте. Через какое-то время в тусклом пейзаже вокруг нас начали проявляться черные пятна мебели, и мы медленно стали пробираться сквозь эти препятствия.

Еще одна дверь была отперта. Ирен так осторожно повернула дверную ручку, что она не издала никакого звука. Мы быстро протиснулись через образовавшийся проем в очередную темную комнату.

– Стой здесь, – горячим шепотом скомандовала Ирен мне на ухо.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как она отходит. На секунду наступила полная тишина, затем послышался шелест, потом царапанье ногтей по ткани – и газовый рожок над нами вдруг резко загорелся. В этом ожесточенном сиянии будто ожила беспорядочно расставленная повсюду мебель спальни. Мне показалось, что я наблюдаю бутафорскую бурю на сцене или смотрю на фотографию, снятую в момент яркой, будто горящая сера, вспышки.

На резной кровати двигалась какая-то фигура, еще одна примостилась в изножье, как лепрекон…

– Ни на сантиметр, – приказал голос Ирен с края кровати. – Ни на миллиметр, мадам. Не двигайтесь – или мой пистолет заговорит без очереди, и уверяю вас, вам не понравится его речь.

– Кто вы? – спросила фигура на том же языке, на котором заговорила Ирен, – по-английски.

– А вы как думаете? – поинтересовалась Ирен.

Пауза.

– Я полагаю, леди Шерлок. Весьма причудливый псевдоним, хоть и довольно очевидный. Впрочем, с другой стороны, опера была вашей профессией.

– Псевдоним не хуже Соболя, – огрызнулась Ирен.

– Я была молодой и впечатлительной девицей.

– Да, я понимаю. Но теперь у вас нет этого оправдания.

– И дело происходило в другой стране.

– Очень жаль, что та девица тогда не умерла.

Я ничего не понимала из их разговора, кроме того, что женщина в кровати – это Татьяна и что первая дуэль сегодняшнего дня уже в полном разгаре.

– Вы посягаете на мой кусок пирога, мадам, – заметила Татьяна.

– Я уже бывала в Богемии, – небрежно бросила Ирен.

– Да, я в курсе.

– Вы в курсе?

– Конечно. Неужели вы думаете, что мы не изучили прошлое вашего занудного короля?

– Это возможно; однако, похоже, вы не слишком хорошо продумали свой план. И кто это «мы»?

Татьяна, после нашего молниеносного появления натянувшая себе на плечи покрывало, улыбнулась и отпустила ткань. Наша соперница была одета в крайне необычную ночную рубашку из темного кружева, отчего ее кожа казалась бледной, как воск, а золотисто-рыжие волосы сияли огнем.

– Мне не позволено об этом говорить.

– Полагаю, вы довольно часто делаете то, что вам не позволено.

– Постоянно. Но только не в этом случае.

– Меня не волнует ваш низкий заговор, – сказала Ирен. – Через несколько часов мой муж будет биться на дуэли с вашим королем. Годфри должен выжить.

– Я вас полностью поддерживаю.

– Он даже не должен быть ранен.

– Совершенно согласна, мадам. Вообще-то, я уже предприняла определенные шаги, чтобы обеспечить ровно такой исход событий. Вы можете похвастаться тем же?

– Я работаю над этим.

– Не беспокойтесь. – Татьяна собрала за спиной груду подушек в кружевных наволочках и откинулась на нее. – Как обычно, я вас опередила. Ваш эффектный визит – просто мелодрама. Годфри и без того в безопасности. Я бы не допустила, чтобы даже легкий ветерок, не то что пуля, тронул хотя бы один волосок на его голове – или в любом другом месте.

– И как бы вы этого добились?

– А почему вы посоветовали выбрать пистолеты, а не шпаги?

– Потому что пистолет можно подпортить, а шпагу – нет.

Татьяна пожала своими широкими плечами, отчего кружево начало с них сползать.

– Вы собирались зарядить пистолет короля холостым патроном? – Ирен все еще не была до конца убеждена. – Зачем же вам лишать себя столь мощного оружия в такой важной игре?

– Потому что игра почти окончена. Мне он больше не нужен и… и он начал меня утомлять. – Она хитро посмотрела на Ирен: – Полагаю, Годфри никогда вас не утомляет, не так ли?

– Об этом пусть лучше судит кто-нибудь другой, тот, кто будет более объективным, вот, например, мисс Хаксли.

– О, так это мисс Хаксли? Повезло вам и Годфри с ассистенткой. Я уже давно ищу кого-нибудь, кто столь же быстро растворялся бы в тумане и кому хоть иногда улыбалась бы удача. Но нет, мнение мисс Хаксли относительно утомительности Годфри меня совершенно не интересует. Она не эксперт. Мне нужно личное свидетельство, и обычно я предпочитаю… проверить все сама.

– Очень жаль. – В голосе Ирен совсем не слышалось сожаления. – Боюсь, что мы не настолько задержимся в Праге, чтобы у вас была возможность лично собрать улики. Однако мне мало вашего утверждения, что вы зарядили пистолет короля холостыми. Мне тоже необходимо проверить все самой.

– Ну, если вы хотите подвергнуть риску все мероприятие…

– Да, хочу. И я хочу еще кое-чего.

– Вы, конечно, можете сказать, чего вы хотите, но не могу обещать, что вы это получите.

– Еще я хочу, чтобы король тоже остался невредим.

– Король? А с чего вам беспокоиться о пешке, которая носит фальшивую корону?

– Я и не беспокоюсь, – сказала Ирен, – и подставную фигуру я оставляю на ваше и ваших сообщников глубочайшее милосердие. Но я хочу, чтобы настоящий король остался невредим – после того, как выстрелы будут сделаны.

– Чудесная мысль, но совершенно далекая от реальной картины. Не хватает короля.

– Да, и теперь короля не хватает там, где он был, когда его не хватало.

Татьяна выпрямилась на своих подушках:

– Он у вас? Где?

– Там, где вы его не найдете. Простой обмен королями устроит и меня, и, в конечном счете, вас. Если вы отказываетесь совершить такую сделку, я буду вынуждена выставить настоящего короля напоказ и разоблачить заговорщиков. Вот скандал-то будет! Шумиха поднимется и в Санкт-Петербурге, и в Вене, Париже и Лондоне. И мне кажется, это не устроит великого и прославленного медведя, вашего ледяного северного хозяина.

Красивое лицо Татьяны скривилось в злобной ярости. Ее пальцы вцепились в кружево подушек, и она, будто кошка, сжимала и разжимала в руках тонкую ткань. Черный персидский кот Люцифер обычно после такой демонстрации вздыбливал хвост и внезапно нападал на меня, впиваясь когтями в руку.

Татьяна могла ранить только словами, и она плевалась ими с крайней яростью:

– Вы и раньше вмешивались в мои дела и дела моих компаньонов, мадам, и вы помните, к какому фатальному результату привело подобное вмешательство на Хаммерсмитском мосту. Не принимайте мой… личный интерес к милейшему Годфри как знак слабости. Мои помощники, не задумываясь, убьют любого, кто встанет у нас на пути.

– Встреча на мосту для вас обернулась такой же катастрофой, что и для нас, – спокойно напомнила Ирен. – Что я вам сейчас предлагаю, так это перемирие. Подумайте, я же захватила короля. У вас нет выбора. Удалитесь с миром, сохранив внешние приличия, – и сможете жить дальше и бороться. Сопротивляйтесь – и будьте разоблачены заодно со своим поддельным королем.

– И ваша цена за мою возможность тихо удалиться – жизнь Годфри? Да вы и так ее получили, глупая женщина.

– Возможно, но теперь я буду уверена в результате.

– Настоящий король предал вас, – прорычала Татьяна. (Я не уверена, что стоит использовать столь вычурные описания, но эта женщина была настоящей дикой кошкой, иначе не назовешь. Я в жизни не встречала столь нецивилизованное существо, и не будет преувеличением сказать, что собой она оскорбляет весь женский пол. Даже Ирен, при всей ее богемности, по сравнению с животным собственничеством этой злобной женщины казалась всего лишь дилетанткой.) – Зачем вам спасать его? – требовательно спросила Татьяна. – Он не стоит ни одного из ваших друзей, даже грозной мисс Хаксли.

Это «даже» меня нисколько не привело в восторг.

Ирен задумалась над вопросом соперницы гораздо более серьезно, чем я ожидала.

– Он настоящий король, – наконец произнесла она. – Уже к одному его происхождению прикладывается определенное благородство. Даже Вилли, при всем своем неприятном характере, не повел бы себя так чудовищно, как ваша подмена, по отношению к королеве. Вот почему я сразу поняла, что место монарха занял какой-то обманщик: по его пренебрежению к супруге и по тому, как потрясающе безразличен он был ко мне – и даже к мисс Хаксли.

Еще одно «даже» прозвучало по отношению к моей скромной персоне, которая понемногу утрачивала скромность, а напротив, закипала гневом.

– Настоящий король узнал меня в первую же секунду, – продолжала Ирен без паузы. – Несмотря на мои черные волосы и встречу в довольно необычном месте. Несмотря на его собственные безмерные лишения в последние несколько недель. Похоже, что вы, сами о том не подозревая, своими ужасными пытками сделали из него лучшего человека, мадам Татьяна, и даже, вероятно, лучшего короля.

Женщина запрокинула голову и расхохоталась, а потом глубоко вздохнула.

– Невелико достижение, – усмехнулась она, – для короля Вилли-Всех-Победили. Он ниже нас обеих, несмотря на его положение и звание, несмотря на все духовные высоты, куда его могли вознести заключение и страдания. Сентиментальные люди всегда переоценивают подобное раскаяние. Ума не приложу, зачем вообще вы когда-то прельстились таким жалким трофеем.

Улыбка Ирен была столь же спокойной, сколь буйным был смех ее противницы.

– И все равно он лучше своего заместителя, который был так увлечен вами, что не смог развеять моих подозрений. По-видимому, вы за мной недосмотрели.

– Вовсе нет. Этому дураку сообщили информацию о прошлых связях короля. Он просто… забыл. И вы правы насчет причин: он фатально, бешено мною увлечен. К сожалению, меня это ничуть не волнует.

– Вы так испорчены, мадам, – сказала Ирен. – Я бы предпочла принять ваше обвинение в пустой сентиментальности. Но если моя природная доброта не объясняет желания спасти Вилли, вот вам еще один мотив, по которому я ввязалась в ваши политические интриги: во время предыдущей поездки я привязалась к людям Богемии. Возможно, они заслуживают лучшей доли, нежели король Вилли и австрийцы, но они точно не заслуживают тирании еще одной иностранной власти, притом столь бесчестной, как хозяин, которому вы служите. И, – закончила Ирен, поднимая пистолет и словно раздумывая, стоит ли его использовать, – вы забываете о том, что моей душе, возможно, было бы легче, если бы вас удалили с поля. Мне вы ценны только тем, что завтра сможете оградить от опасности Годфри и настоящего короля. Если хоть с одной из этих задач вы не справитесь, будьте уверены, что следующий рассвет вы встретите в совсем другом месте, нежели в этой земной юдоли слез и печали. – Ирен направила пистолет прямиком на Татьяну.

Женщина вскочила с кровати, как леопард, прыгающий за добычей. Я никогда не видела, чтобы человек двигался так быстро. Ирен мгновенно отступила, держа дистанцию, в то время как Татьяна скорчилась (только так могу я описать ее животную позу) на полу и следила за ней с яростью хищника.

– Я танцовщица, – сказала Татьяна, поднимая свою львиную голову. – А ты певица. Посмотрим, кто из нас выживет.

– Не сегодня, – ответила Ирен. – И не в Праге. Завтра мы мирно поставим точку в нашей игре. Мы ляжем рядом, как лев и ягненок, потому что это отвечает нашим целям. Что же касается дальнейшего…

– Ты не всегда будешь вооружена.

– Ты не всегда будешь окружена помощниками.

– А ты бы убила, если бы пришлось? – спросила Татьяна со свойственной ей издевкой. – Мне уже доводилось.

– Я к этому близка, – ответила Ирен так тихо, что у меня по руками побежали мурашки.

Я снова порадовалась, что ножи при мне.

– С нетерпением жду нашей завтрашней встречи, – сказала Татьяна с угрозой.

– И завтрашней, и всех последующих, – язвительно отозвалась Ирен, отступая к выходу из спальни, где стояла я.

Едва я открыла дверь, мы проскочили обратно, как воздух, мечтающий вырваться из душной комнаты. Только когда мы оказались в безопасности на улице, я решилась заговорить:

– Ей можно доверять?

– Нисколечко, но она все-таки лучше своих помощников.

– Почему?!

– Потому что у нее есть одна слабость.

– Годфри.

Ирен кивнула и остановила меня под тусклым светом фонаря:

– Нелл, который час? А точнее, сколько их у нас осталось?

– Сейчас пять. Всего лишь час.

– Так много незавершенных дел! А у меня есть только ты и Аллегра. Годфри должен отправиться на дуэль ни о чем не подозревая. Если он покажет свою осведомленность, свою непоколебимую верность нам, она растерзает его, как лев обычно и поступает с ягненком. Мы с тобой и Аллегрой ее настоящие противники. А Годфри – это трофей.

– А… король?

– Король… это цена. И довольно высокая за такое дело.