Для России проблема идентификации обострилась, особенно в начале 90-х гг. в связи с распадом СССР, значительной вынужденной миграцией, политическими и экономическими кризисами. Возникла необходимость, а с ней и научный интерес к изучению идентификации в трансформирующихся обществах, чтобы измерить изменения в идентичностях граждан и социальных групп. Особенно актуально это стало для России и других постсоветских государств в силу их полинациональности и поликонфессиональности. Возникают «негативные идентичности», а также «кризисные идентичности», связанные с потерей и поиском идентичности в тяжелые экономические и политические периоды, особенно для людей, оказавшихся в регионах национально-этнических конфликтов, беженцев и вынужденных переселенцев. Для России стала острой проблема «идентичности гражданина».

Стоящие перед государством задачи требовали создания ценностного консенсуса, единения большинства нации для преодоления экономического кризиса. Но действия разных политических и социальных сил оказались настолько противоположными, что такое единение было недостижимым. Поэтому стал доминировать эгоистический интерес нескольких промышленных групп, крупных чиновников, а также организованных преступных группировок. Это стимулировало деидентификацию, усиленное отчуждение граждан от государства. Усилились региональная и этническая идентификации, приходящие в противоречие с понятием «федерация» и общегосударственной (общероссийской) идентификацией. Вначале 90-х гг. Россия оказалась на грани распада на отдельные территориальные части. Это стимулировало изучение идентификации. Так, под руководством В.А. Ядова был реализован проект «Изменения в идентификации личности». Было замечено, что в кризисном обществе идентификация идет по принципу «от противного», т. е. люди осознают, с кем они себя не идентифицируют. А чувство позитивной групповой идентичности формируется значительно медленнее. Например, у россиян очень противоречиво формировалась партийная идентификация У. Зиммерман и Т. Колтон в 1996 г. задавали россиянам вопрос о том, могут ли они о какой-то партии сказать «моя партия». Только 25 % респондентов смогли назвать такую партию. Россияне идентифицируют себя в большей степени не с движениями, партиями или идеологиями, а с личностями (лидерами, персонами), особенно с теми, которые не вписываются в общепринятые формы политической презентации. Значительна часть россиян, которые не определили однозначно свою политическую ориентацию. Если в ряде западных стран количество таковых колеблется от 15 до 25,5 %, то в России их число достигает 40–45 %.