В России был выбран путь форсированной модернизации, вызывающей «параллельную» архаизацию. Россия уже не раз в прошлом ступала на путь модернизации, и всегда она практически становилась форсированной. Пробуждаются, казалось, давно изжитые, а на самом деле глубоко укорененные и лишь до поры дремлющие, самые архаичные пласты как идеологии, так и вообще ментальности, как сознательного, так и бессознательного, как общих жизненных укладов, так и социально-политического «быта» (воссоздаются локальные авторитарные режимы, воспроизводятся и усиливаются этнические, клановые и кастовые структуры, разрушаются общие духовные и институциональные основы интеграции населения и т. д.). При этом модернизационное движение оказывается внутренне асинхронным, образуя в обществе множество структурных разрывов: одно действительно прорывается вперед, другое развивается гораздо более инерционно или даже отбрасывается назад; одни слои населения получают преимущества и реализуют новые возможности, тогда как другие, напротив, лишаются и того, что имели. Архаизация на фоне частичной модернизации накладывает свой отпечаток на формирующиеся социально-политические и духовные структуры.

Объектом всех реформ в России становятся, прежде всего, организационные формы, а не ценности людей. В соответствии с господствующими в стране ценностями решение проблем должно обеспечиваться путем административного воздействия на сложившиеся отношения. С позиций архаичных представлений достаточно поставить множество людей в новые организационные условия, чтобы они вынужденно или с сознанием необходимости решали новые задачи. Однако новые организационные условия не создают новых субкультур, новых ценностей. Это и разрушало усилия по проведению российских реформ. Миллионы людей, опираясь на свою личностную культуру, по-прежнему воспринимают новые отношения как чуждые, навязанные извне.

Противоречиво и влияние информационной революции. С одной стороны, высокий образовательный уровень населения способствует быстрому, но в основном поверхностному приобщению к ценностям политической культуры участия. С другой стороны, западная модель социального поведения, основанная на таких ценностях, как частная собственность, правовое государство, для значительной части населения является достаточно абстрактной, не усвоенной в процессе социализации, поскольку отсутствуют деятельно-активная ориентация личности, психология рационального оптимизма и предпринимательские традиции. Отсюда проблема психологической и нравственной приемлемости политической модернизации, которая воспринимается не как национальное развитие, а как иностранное или космополитическое влияние. Указанная проблема идентификации решается двумя путями:

1) с помощью харизматических лидеров, способных объединить национальную или территориальную общность; при этом обычно используются радикальные средства политической мобилизации населения, что чревато насилием, и как следствие – неприятием целей политической модернизации; 2) путем осуществления государственной политики, нацеленной на создание механизма содействия людям в поисках идентичности, что предполагает отказ от идеологических решений и концентрацию усилий на профессиональном обучении, широком использовании опыта других стран, формировании благоприятных условий для социальной мобильности.

Решающая роль принадлежит интеллигенции (она продуцирует инновации, способные открывать путь к новым цивилизационным завоеваниям) и бюрократии (способна сохранить социальную наследственность тех социальных структур, которые исторически сложились и составляют основу существующего образа жизни).

Следствие поспешной модернизации – нарушение баланса интересов различных социальных групп, ломка усвоенной обществом модели социальной справедливости. Модернизация «вдогонку» всегда происходит за чей-то социальный счет. Размер этого счета определяется объективными условиями – уровнем экономического развития; степенью технологического отставания; продолжительностью переходного периода; субъективными факторами – социальной политикой государства; активностью различных социальных групп.

В современных условиях в России наметилась тенденция к формированию социальных слоев, относящихся к среднему классу. Это – бизнесмены, предприниматели, менеджеры, отдельные категории научно-технической интеллигенции, высококвалифицированные рабочие. Но эта тенденция не подкрепляется процессами их сближения по таким важным критериям, как уровень доходов и престиж профессии.