Глава 5. Боязнь громких звуков

Книга: Собаки и мы. Записки дрессировщика

…Как-то в один не очень добрый вечер мы заметили, что наш американский стаффордшир Гера, к тому времени весьма пожилой 13-летний пес, который в своей жизни не боялся ничего – ни собак, ни людей, ни воды, ни огня, как-то странно реагирует на доносящийся с одного из соседских участков шум свадьбы. Он беспокойно крутился, бродил из угла в угол, пока не устроился в странной позе за креслом. Присмотревшись, мы заметили, что он едва заметно съеживается при очередном запуске петард. Эге, подумали мы с женой, что-то когда-то случается в первый раз…

Когда-то, давным-давно, еще во времена СССР и ДОСААФ, в список служебных, наряду с прочими, попадали собаки таких пород, как колли, ньюфаундленды, боксеры и эрдельтерьеры. А еще для успешной сдачи нормативов ОКД-ЗКС собака должна была пройти проверку на выстрел. И если у представителей двух последних пород с этим проблем не было, то к 80-м годам те же ньюфаундленды и – особенно часто – колли, пройти эту проверку, как говорится, «с ходу» не могли. Боялись они громких звуков. Так уж их разводили селекционеры тех времен.

И на какие только ухищрения не шли владельцы, чтобы собаки могли пройти проверку выстрелом… Сейчас пород собак в нашей стране неизмеримо больше, проверку «на выстрел» в обязательном порядке собаки шоу-разведения давно не проходят, вроде и проблемы для владельцев такой нет. Однако все как раз наоборот: проблемы есть, и очень существенные, у собак самых разных пород.

Многие питомцы панически боятся громких звуков: грозы, салютов, взрывов петард – и именно в этом и есть настоящая проблема. Во время новогодних и рождественских праздников многие собаки бегут, поддавшись панике, теряют своих хозяев.

В чем причина такого поведения и можно ли с ним бороться? Другими словами, можно ли, установив причину паники, корректировать поведение собаки?

Причины панического поведения: груз прошлого

В общем-то, не секрет, что причин панической боязни собаками громких звуков несколько, и первая из них может быть вызвана чисто ветеринарными обстоятельствами – болезнью вашего питомца (головной болью, нарушением слухового аппарата и т. д.). Разумеется, необходимо определить причину болезни, для чего – и сделать это нужно в первую очередь – при появлении симптоматики боязни громких звуков следует обратиться к ветеринару.

Но боязнь громких звуков – это, как правило, следствие. Причина, как в случае, с описания которого я начал свой рассказ, часто скрывается в прошлом любимого питомца.

Дело в том, что с возрастом у нашего Геры в виде болевого синдрома, связанного с громкими звуками, «вылезли» на поверхность последствия когда-то давным-давно запущенного и, как нам казалось, успешно вылеченного отита. Гера был исключительно терпеливый пес, и по его внешнему виду, особенно в молодости, очень трудно было понять, что его беспокоит. Вероятно, что-то мы пропустили, поздно начали лечение, да и ветеринария в 90-е годы еще, мягко говоря, была не блестящей… Но так или иначе, последствия этого отита сказались значительно позднее…

Интересно, что на улице во время салютов Гера не проявлял никакой паники, просто как-то немного ежился, чуть ускорял шаг, а иногда, наоборот, замирал. Но не всем везет так, как нам с нашим Герой. Многие пожилые собаки из-за боли в ушах во время грозы и взрывов петард бегут сломя голову, пытаясь спастись от боли, теряют ориентацию и могут потеряться.

Причин панической боязни собаками громких звуков несколько, и первая из них может быть вызвана чисто ветеринарными обстоятельствами – болезнью вашего питомца.

Однако в нашем случае не только сильный характер Геры спасал нас и его от крупных неприятностей. Залогом нашего спокойствия на прогулке было такое старое, эффективное и, подчеркну, универсальное профилактическое средство, как поводок. Собака, находящаяся на поводке, правильно закрепленном на правильно подобранном и застегнутом (чтобы невозможно было вырваться) ошейнике или шлейке, надежно застрахована от всех неприятностей. Равно как и ее хозяева.

Однако поводок страхует от побега – но не от боли. А вот тут свое веское слово должны сказать ветеринары, с которыми мы, разумеется, посоветовались по поводу того, как облегчить боль нашего дорогого Старикана.

Собака, находящаяся на поводке, правильно закрепленном на правильно подобранном и застегнутом (чтобы невозможно было вырваться) ошейнике или шлейке, надежно застрахована от всех неприятностей.

Итак, если вы заметили, что ваша собака во время грозы, при взрывах петард и прочих резких шумах ведет себя как-то странно – немедленно обратитесь к ветеринару. И не забывайте перед прогулкой надежно «собрать» и закрепить на питомце дрессировочное снаряжение – ошейник (шлейку), поводок – и по возможности старайтесь не гулять во время особенно громких салютов.

Наследственность – страшная сила

Мудрые специалисты из Фландрии, в 1900-е годы разработавшие первые нормативы для полицейских собак, впоследствии перекочевавшие в нормативы сначала царской армии и полиции, а потом и в нормативы ОСАВИАХИМ-ДОСААФ-РОСТО и т. д., придумали проверку собак на выстрел, столь пугавшую в свое время владельцев служебных собак СССР.

Как вы думаете, зачем нужна эта проверка? Ответ очевиден: в армии и полиции не должны служить собаки, которые боятся громких звуков. Но вы, возможно, удивитесь: дело не только и не столько в этом. Такой отбор очень полезен для будущего породы. Будучи сугубо практичными ребятами, полицейские Голландии и Бельгии просто исключали из работы и, соответственно, разведения собак, у которых была эта самая боязнь.

Немного перефразирую афоризм одного тирана: нет собаки (идущей в разведение) – нет проблемы. Такой подход самый надежный из всех возможных фильтров. Оставались в полиции и давали потомство только собаки со здоровой наследственностью.

Не забывайте перед прогулкой надежно «собрать» и закрепить на питомце дрессировочное снаряжение – ошейник (шлейку), поводок – и по возможности старайтесь не гулять во время особенно громких салютов.

Да, конечно, многие собаки имеют приобретенную боязнь громких звуков (об этом позже), но надежнее не вникать в подробности, а просто исключить их из разведения. Практичным голландцам и бельгийцам в голову не приходило специально готовить собаку к проверке на выстрел – зачем им эта головная боль? Они просто брали в работу другую собаку – вместо не прошедшей тест.

В нашей же отечественной практике многие владельцы воспринимали проверку на выстрел как некий экзамен, который любыми способами надо сдать, чтобы получить заветный диплом и, соответственно, допуск в разведение. Отсюда и богатая «внеплощадочная» практика дрессировщиков – и моя, в частности, – по преодолению подобных проблем.

Но это, как говорится, лирика… Итак, причина «номер два» боязни громких звуков обуславливается генетическими, точнее наследственными, факторами, то есть признаком, передающимся по наследству. Паническое поведение может неожиданно для хозяина «вылезти наружу», то есть проявиться самым непредсказуемым образом – из-за хлопнувшей покрышки, упавшего ведра или швабры, в результате сочетания громкого звука с другими факторами (например, визуальными образами – скажем, резко надвигающейся тенью), так и без воздействия оных.

Отвечая на возможный вопрос, замечу: самый эффективный способ профилактики паники, возникшей по причинам неважной наследственности, все тот же – крепкий ошейник и надежный поводок. Профилактики, подчеркну, но не коррекции, о которой речь пойдет позже.

Время стрессов

У собак со здоровой наследственностью, предки которых, однако, не прошли жесткую селекцию на отбор по устойчивости к стрессовым воздействиям, вызвать паническое поведение в ответ на громкий звук можно только после сочетания с очень сильным воздействием (сильной болью), зачастую после многих повторений.

Таков, к примеру, механизм боязни грозы или салютов у пожилых собак (смотри причину № 1), страдающих головными болями (например, вследствие вегето-сосудистой дистонии) и заболеваниями слухового аппарата. У них громкие звуки попросту вызывают болевой синдром, которого они стремятся избежать любыми доступными способами.

Одна из возможных и, к сожалению, часто встречающихся причин боязни громких звуков – в неправильно проходившем индивидуальном развитии собаки.

Ну а если наследственность в порядке, а реакция на звуки все равно есть? В чем причина? Одна из возможных и, к сожалению, часто встречающихся причин – в неправильно проходившем индивидуальном развитии собаки. Дело в том, что с двадцатого дня жизни у щенков начинается один из так называемых чувствительных периодов, который длится примерно 8 дней. В это время щенок начинает использовать зрение и слух. Он начинает знакомиться с миром. Поэтому в этот период очень важно не напугать его. Чувствительный период может длиться по-разному, у собак некоторых пород вплоть до достижения ими возраста 5 месяцев.

Примерно в этот же период индивидуального развития щенка происходит социализация, когда собака учится взаимодействовать с другими собаками и людьми. Повторю, в течение всего этого периода собаку (подчеркну – служебных собак мы тут выносим за скобки, не о них сейчас речь, а об обычных «компаньонских» собаках) не стоит подвергать стрессовым звуковым воздействиям!

Важно отметить и другую, самую важную сторону чувствительного периода. Это время первичного знакомства щенка «с устройством» внешнего мира, время сбора важной информации и «понимания» того, что опасно, а что нет, чего надо бояться, а что, так сказать, просто элемент общей картины мира. Если собака в этот период не познакомится с миром, всевозможными шумами и другими раздражителями, то в будущем, вполне вероятно, будет бояться их.

Феномен «вольерных» собак, то есть собак, проведших детство в вольере или манеже и не имевших возможности познакомиться с окружающим миром, к сожалению, знаком многим. Обычная и порочная практика устройства домашних питомников в малогабаритных квартирах зачастую приводит к тому, что щенки, которых невозможно сразу продать, самый важный период своей жизни, от рождения до 4–5 месяцев, проводят в условиях замкнутого мирка, с весьма печальными последствиями. Их не выгуливают и не знакомят с внешним миром – хозяевам делать это в городе весьма трудно. Собаки-«изолянты», как часто называют таких псов специалисты, просто не понимают, что такое хорошо и что такое плохо во внешнем мире, а их реакция на внешние воздействия с трудом прогнозируется. Они могут внезапно броситься в атаку на колесо проезжающего рядом грузовика или, наоборот, в панике пуститься прочь при звуке лопнувшей шины.

Воспоминания и размышления

Таким образом, у так называемых собак-«изолянтов», выращенных в замкнутом пространстве и поэтому в чувствительный период не прошедших соответствующего (естественного) обучения, знакомства с разнообразными факторами окружающей среды, громкие звуки также могут вызывать паническую старт-реакцию – другими словами, спровоцировать побег.

Мне доводилось сталкиваться с такими собаками, и их поведение, в случае здоровой наследственности, вполне подвергалось коррекции. Во всяком случае, однажды завершилась полной и безоговорочной победой. Как говорится, чудеса случаются. Но после вполне земной, кропотливой и упорной работы.

Так, в моей практике в самой середине 90-х годов был пес (как бы мы сейчас сказали, мехелар – так профессионалы зовут бельгийских овчарок рабочего разведения) – на три четверти малинуа, на четверть немецкая овчарка, боявшийся громких звуков, ну и вообще всего на свете, исправившийся кардинальным образом. А начиналось все примерно так.

В один прекрасный день раздался звонок телефона.

– Привет, Иван, это Романович, – звонко сказал трубка.

– Привет, Алексан Леонидыч, – ответствовал я.

– Есть тема, – продолжил А.Л. – Мы тут малинуа в страну привезли, слышал?

– Слыхал, – ответил я, – один у Сергея Малышева, другой вроде в военной части?

– Все, забираю я их оттуда, загнобили совсем, не умеют они работать, – гневно произнес Романович. – Решил передать в СОБР.

– И Серегиного? – удивился я.

– Да нет, при чем тут Малышев? – с легким раздражением сказал Романович. – Нет, двоих взрослых и щенка, который в вольере сидит.

– Не боишься, что их там тоже не поймут? – дипломатично спросил я.

– А ты им помоги, – сказал Романович, – тебе это интересно?

– Ну, мне любые новые темы интересны. Конечно, попробуем. – Уговаривать меня не пришлось. Интересно ведь было посмотреть живьем на настоящих полицейских псов, которых никто до этого не видел!

Немного пообщавшись с Александром Леонидовичем, я выяснил, что среди будущих «пациентов» был щенок, опасавшийся выходить из собственного вольера и забивавшийся в будку при малейшем постороннем звуке. Его, как вы, наверное, догадались, еще крохотным малышом вместе со взрослыми собаками привез из Франции для передачи одному из спецподразделений большой энтузиаст кинологии и меценат, основатель журнала «Друг» Александр Романович.

Закупил он этих собак в полицейском питомнике. Замечу, это были первые малинуа в России! Сами собаки, их мама и папа, бабушка и дедушка, пра– и прапра– и прапрапра-, ну и так далее, бабушки и дедушки проходили жесточайший отбор по рабочим качествам. Молодые псы прошли обучение и получили дипломы по Французскому рингу. А получить их очень непросто – коллеги кинологи-спортсмены не дадут соврать. Так вот, отбор, методика дрессировки и практика этих испытаний исключают попадание в работу и в разведение собак, не подходящих для работы. То есть «на выходе» разведения с таким жестким фильтром невозможно найти не то что робких, но даже неуверенных собак. Но всего этого мы тогда не знали!

Итак, двух взрослых собак Романович отправил в воинскую часть, судьба щенка сложилась не очень правильно – месяцев до десяти он жил в вольере, практически не выходя оттуда. Еще один взрослый пес был отдан на руки Сергею Малышеву, одному из основателей Большого (Русского) ринга, строгому редактору первых правил не только этого состязания, но и таких нормативов, как УГС и ЗГС.

В то время об игровом методе – с использованием игрушек в качестве подкрепления, методе «позитивной» дрессировки, – мало кто слышал. Господствовавший тогда, и не только в армии, так называемый «контрастный метод дрессировки» предполагал сочетание положительных подкреплений – лакомством, поглаживаниями собаки, поощрением голосом – в случае правильного выполнения команд с отрицательными – воздействием поводком, рывками и т. д. – в случае неправильного. Но поскольку объяснять собаке, что от нее требуется, путем использования положительных стимулов – того же лакомства – мало кто умел, на практике обычно все заканчивалось рывками, пинками и криками. Тем более в военной части, тем более что основным ее поголовьем были злобные и трудноуправляемые кавказские, среднеазиатские, южно-русские и восточно-европейские овчарки. К слову, современному читателю трудно понять, что это были за собаки, сейчас такие монстры все же редкость…

А тут какие-то малинуа – невзрачные, некрупные собаки, обученные выполнять команды, подаваемые на французском языке… После длинной дороги… в новом месте… сразу попавшие под пресс имеющих слабое представление о существовании такой науки, как поведение животных, военнослужащих срочной службы, которых самих «дрессируют» по похожей методике… В общем, даже готовые служить во Французском легионе псы сильно загрустили – во многом просто потому, что не понимали, чего от них хотят.

…Договорившись с Александром Леонидовичем о технической стороне дела, поехали к собакам, уже перевезенным на новое место дислокации – в областной СОБР. С собой я взял двух молодых тренеров – Володю Кружкина и совсем молодого тогда Андрея Чаадаева, ныне признанного мастера пользовательской дрессировки.

Первое знакомство с пострадавшими от «дедовщины» бельгийцами оставило сложное впечатление. Если «домашний» пес Сергея Малышева буквально излучал энергию и демонстрировал желание заниматься всеми известными и не известными тогда в России видами спорта (от Большого ринга до «прогулочного» аналога флайбола), то «военные» бельгийцы были грустны, пассивны и вздрагивали от громких звуков. Здорово подросший к тому времени щенок-мехелар (ему уже исполнилось 10 месяцев), вообще отказался выходить из вольера. Более того, он прижимался к полу при малейшем громком звуке.

Поскольку собаки были служебными, им так или иначе предстояло работать с проводниками-спецназовцами. В идеале их должны были подготовить находить оружие и запрещенные вещества и производить силовое задержание злоумышленников, в том числе в замкнутых пространствах. Однако, глядя на них, представить, что такое будет когда-либо возможным, было сложно.

Немного поразмышляв, я предложил следующую схему.

– Ребята! – сказал я. – Первое: вы на время забываете о том, что такое механическое воздействие на собаку. Никаких рывков, упаси бог пинков и криков. На выполнение команды «наводим» собаку демонстрацией лакомства, подкрепляем им же. Надо, чтобы они привыкли к вам, к командам на русском. Второе: параллельно начинаем заниматься защитой.

Тут была своя сложность: нормативов французского ринга мы в ту пору не знали, да и задачи у собак были чисто утилитарными, поэтому решили, не мудрствуя лукаво, включить у собак механизм защиты хозяина.

Сразу скажу, что самым сложным было убедить спецназовских ребят-кинологов, что эти неказистые и некрупные, по российским меркам, собаки – отменные бойцы. С отдельными товарищами пришлось повозиться, для того чтобы объяснить, что собака в стрессе – это не робот, а животное с весьма развитыми интеллектом и эмоциональной сферой. Формирование положительного эмоционального фона, как на занятиях, так и в быту, для этих собак – вот что было нашей главной задачей.

Разумеется, ничего подобного не случилось бы, не поверь нам ребята-спецназовцы. Но они поверили. Если бы они не включились в работу на всю, как говорится, катушку, боюсь, я бы сейчас не писал эти строки.

Оставив ребятам задание, мы уехали, чтобы приехать через неделю.

Взрослые собаки выглядели повеселее, в то время как щенок по-прежнему не выходил из вольера, хотя уже робко помахивал хвостом при виде своего проводника Сергея, но погавкивал и порыкивал из глубин своего вольера на посторонних.

Итак, первой задачей было вывести щенка на воздух, развить у него уверенность в себе. Для этого мы предложили кормить его только с рук, постепенно приближаясь к выходу из вольера. С другой стороны, мы вспомнили старый добрый метод развития у собаки охранных качеств, для чего мои молодые коллеги, крадучись, подходили к вольеру и «в панике» отбегали от него, когда юный мехелар вспоминал о своем происхождении и рычал на приближающегося врага. Его здоровая наследственная основа постепенно взяла свое, и после нескольких повторений он уже уверенно отгонял «врага» от вольера, набрасываясь на сетку.

С его старшими коллегами занимались чуть проще – в разных местах нападали и хлопали в плечо проводника, крепко державшего псов за ошейник. После первого же занятия кобели заметно взбодрились, хотя хватку они получили только на втором занятии. После чего дело пошло куда веселее. Тут уже включился естественный механизм – каждая хватка, каждая «победа» над противником дает собаке уверенность в своих силах.

Постепенно, но довольно быстро, мы начали усложнять работу с собаками, вводить шумовые раздражители (вы, конечно, помните: мы о боязни громких звуков пишем), довольно быстро проверили собак на выстрел – все было нормально. Некоторое время спустя мы даже устроили маленькую демонстрацию – пари. Дело в том, что ребята, привыкшие к доминировавшим в то время в служебном собаководстве крупным собакам пород, о которых я писал выше, не очень верили в возможности компактных бельгийцев. Тогда я спросил одного из парней, не хочет ли он попробовать себя в роли помощника.

Для этого одели его в привезенный из Франции (тоже впервые!) зеленый дрессировочный костюм с гордой надписью «Мишель» на ноге (был такой знаменитый западноевропейский тренер служебных и спортивных собак и производитель костюмов по совместительству), дали в руки черенок от лопаты, сказав что-то вроде: «Успеешь попасть до хватки – молодец!»

Разумеется, я знал, что собака ничем не рискует, уж больно резкими, верткими и яростными во время работы были собаки, прошедшие школу французского ринга и полностью восстановившие «душевное равновесие».

Стоит заметить, что предварительный эксперимент мы поставили на домашнем «бельгийце» Сергея Малышева. «Домочадец» после недолгого предварительного обучения молниеносно «уделал» сертифицированного для соревнований в Большом ринге фигуранта – помощника Анатолия Хныкина, пройдя под рукой за спину и выполнив хватку в филейную часть (как мы и учили), что, собственно, и укрепило мою уверенность в результате эксперимента.

В итоге вызвавшийся спецназовский доброволец даже не успел поднять черенок лопаты до уровня пояса, как очутился лицом на траве. Но это, так сказать, лирического отступление.

Напомню, что общая робость возникла у взрослых «бельгийцев» в результате стресса. Со стрессом, а затем и со всеми его последствиями мы справились благодаря формированию у собак общего положительного эмоционального фона. Как средство лечения использовали занятия по общему курсу, оставляющие у собак только приятные воспоминания, и занятия по защите, в процессе которых собака каждый раз «побеждала» помощника, что тоже бодрит любого пса. В результате уверенность в себе была у собак полностью восстановлена.

Для профессионалов сообщу, что мы не ставили собакам так называемый «отпуск» по команде проводника, им это было ни к чему – каждая хватка завершалась их победой: помощник «сдавался», падал на землю, а собака, потрепав поверженного врага, «снималась» с него за ошейник. Не злоупотребляли мы и так называемыми «сбросами», тем более что один из бойцов лихо брал ногу, а дрессировочные штаны, как известно, невозможно сбросить (если это не специальные штаны, однажды и через много лет увиденные нами с Андреем Чаадаевым, участником описываемых событий, в Голландии). «Бельгийцы» получали во время занятий мало хваток, больше мотивировались, зато отрывались во время учебного задержания, что называется, по полной. А здоровая собака с нормальным характером и нормальной наследственностью громких звуков не боится.

Значительно сложнее и запущеннее выглядела ситуация со щенком-«изолянтом», которого мы звали Барриком.

Занятия с ним строились по той же схеме: сначала он вместе с крепко держащим его за ошейник, а затем и за поводок проводником отгонял помощника от вольера. Потом, в процессе преследования «врага», «пациент» вместе с проводником вышли на шаг за его пределы, потом на два шага… и т. д., ну а затем мы вышли на площадку для выгула… И далее везде.

Разумеется, получив первую хватку, впервые победив «врага», Баррик вообще преобразился. И дальше все пошло по накатанной. Его проводник мягко, но настойчиво работал с ним по общему курсу дрессировки, «вынося» львиную долю его пищевого рациона на занятие, пес получал положительные эмоции от еды и похвал, плюс мы занимались «защитой», во время которой пес совсем раскрепощался. Таким образом, пес зарабатывал себе еду, выполняя команды послушания, и «защищал» ставшего для него любимым проводника, причем каждый раз вместе они побеждали врага.

Стоит подчеркнуть, что пес был сфокусирован на выполнении своей задачи, или выполнении команд общего курса, или на враге – помощнике. То есть его внимание было сконцентрировано на достижении определенного результата. Что до громких звуков – они сами нашли нас: рядом с дислокацией части развернулась громкая стройка. Если говорить языком науки, то они являлись обстановочными стимулами, то есть малозначимыми, не главными для собаки, их силу мы могли варьировать естественным образом: силу звуковых воздействий на прежде робкого подростка можно было постепенно увеличивать, приближаясь к стройплощадке.

Как-то раз в самом разгаре цикла мне позвонил Малышев.

– Привет, Иван, как дела? – как всегда бодро произнес он.

– Нормально, – ответил я.

– Рассказать, как я со своим Барриком на прогулку выхожу? – по стечению обстоятельств собаку Сергея тоже звали Барри.

– Любопытно, – ответил я.

– Рассказываю, – с решительной интонацией отставного полковника, каковым он, собственно, и являлся, произнес Малышев. – Итак, выходим из подъезда более-менее. Баррик в положении «рядом», хотя горячится. Дохожу до поляны. Отпускаю Баррика.

– Пока все выглядит вполне обыденно, – заметил я.

– Не торопись, Иван, – укоризненно заметил Малышев. – Итак, выхожу на полянку, отпускаю Баррика… – Тут Малышев сделал театральную паузу.

– И-и-и? – не выдержал я.

– Он дает кругов десять вокруг меня! На полной скорости! И только после этого может делать что-то другое, – торжествующе заключил Малышев.

– Круто, – сказал я. – А потом что?

– Потом, – будничным голосом заметил Малышев, – я час кидаю ему мячик.

Последнее обстоятельство натолкнуло меня на желание посоветовать проводнику Баррика спецназовского побольше играть с ним, в том числе с мячиком, но не путать игру с дрессировкой – если честно, я не очень большой фанат игрового метода в работе со служебными собаками, которым может предстоять битва с реальным злоумышленником: кто знает, что у него может оказаться в руке…

Тут вот еще какой важный момент открывается. Практики дрессировки знали о нем в общем-то давно, однако совсем недавно существование этого феномена было научно доказано. Оказывается, собаки, с которыми играют – до дрессировки и потом, – лучше усваивают команды владельца, если их разыгрывают не слишком сильно, то есть не очень-то перевозбуждают перед началом занятий.

Игра на службе у науки

Но еще более интересное исследование было проведено венгерскими исследователями Университете Лоранда Этвеша. Они весьма красноречивы, поэтому имеет смысл их процитировать.

Итак, венгерские исследователи поведения животных Сюзанна Хорват, Антал Дока и Адам Миклоши из Университета Лоранда Этвеша решили выяснить, как во время игры строгое или дружеское поведение проводников служебных (заметьте – в данном контексте – наш случай!) собак влияет на уровень кортизола в крови их четвероногих подопечных. Кортизол иногда называют гормоном стресса – и по его уровню можно судить о том, находится собака в комфортном для нее состоянии или в состоянии, так сказать, напряженном. Изменение концентраций гормона измерялось после трех вариантов совместных игр:

1) игры в перетягивание игрушки;

2) поиск игрушки;

3) аппортировка игрушки хозяину.

В этом эксперименте принимали участие 84 «реальных» служебных «немца», которые были обучены (осмелюсь достаточно уверенно предположить – изначально, по программе местного базового варианта немецкого норматива «Защитная собака» (Шутцхунд), и соответствующим образом проэкзаменованы. Собаки, как пишут экспериментаторы, были устойчивы к стрессовым воздействиям.

В эксперименте участвовали собаки двух специальностей: пограничные и полицейские. После каждой игровой «сессии» у них отбирали пробу слюны для оценки концентрации в ней кортизола. Делалось это незаметно для собак, что довольно несложно, учитывая количество слюны, которая выделяется в процессе означенных выше игр. «Деликатность» в сборе образцов слюны была необходима для того, чтобы процесс непосредственного забора слюны не отразился на настроении и поведении собак и не исказил картину исследования.

Результаты исследования получились, с одной стороны, забавными, с другой – весьма поучительными. Они отразили различие в психологии и поведенческих стереотипах венгерских полицейских и пограничников, и, возможно, различие их подходов к взаимодействию с собаками.

Вопреки ожиданиям, у полицейских собак сразу после игры концентрация кортизола увеличивалась! У пограничников, напротив, она падала, то есть если, играя с проводником, полицейская собака «напрягалась», то пограничная собака, играя со своим проводником, стресс сбрасывала.

Таким образом, опыты выявили две закономерности: во-первых, и это очевидно, игра с проводником влияет на состояние собак. Во-вторых, эффект от нее может быть разным, можно даже сказать, диаметрально противоположным!

Почему результаты получились столь противоречивыми? Оказалось, что они зависели от «подходов» к игре со стороны «силовиков» разных ведомств, хотя двуногие участники эксперимента вряд ли отдавали себе в этом отчет.

Ученые отметили, что, даже во время игры, полицейские требовали от собак нахождения в определенных рамках субординации и соблюдения правил. Пограничники, напротив, позволяли своим собакам полностью раскрепоститься, хвалили и ласкали питомцев.

Тут, возможно, сказывалась разница в методических подходах к обучению собак и последующему их обучению по разным специальным программам – согласитесь, к патрульной собаке предъявляются иные требования, нежели к пограничной.

От манеры общения проводника с собакой зависит гормональный фон животного, тот самый фон, который определяет ее настроение и поведение! Если игра в удовольствие – она является отличным способом снять стресс.

Заметим, что раньше теми же учеными были проведены исследования, результаты которых показали, что в ситуациях, когда собака должна контролировать свое поведение и, в частности, в ситуациях с доминированием-подчинением, уровень кортизола увеличивается. В данных исследованиях полицейские пытались контролировать собаку, регламентировать ее поведение, то есть доминировать над ней. Поэтому логично, что уровень кортизола у их питомцев увеличивался. Раскрепощенная игра, отсутствие попыток прямо регламентировать и контролировать поведение питомца в игровом процессе со стороны проводников-пограничников, доброе обращение с собакой, поощрение лаской снижало у животного уровень кортизола.

Попутно было обнаружено (и это будет полезно знать владельцам стареющих собак), что важное значение имеет возраст пса. Колебания кортизола у пожилых собак были более «размашистыми», нежели у молодых, то есть ветераны «веселились» более позитивно, но и в стресс впадали глубже.

Было также отмечено, что со своими строгими проводниками из полиции собаки играли, как бы выполняя приказ, в то время как пограничные псы были более раскрепощены, мгновенно включались в игру и получали от нее удовольствие.

Какой из всего этого можно сделать вывод? А вот какой: от манеры общения проводника с собакой зависит гормональный фон животного, тот самый фон, который определяет ее настроение и поведение! Ну, и общий вывод: если игра в удовольствие – она является отличным способом снять стресс. А для нас еще один поучительный вывод: игру навязывать нельзя! Вовлекать в нее находящуюся в стрессе собаку надо с умом.

И снова к делу…

Честно скажу, ни мы, ни венгерские ученые во время описываемых мной событий с результатами исследований знакомы не были, поскольку их проведение на тот момент было, как говорится, в среднесрочной перспективе, однако дрессировочный опыт и общие знания о механизмах поведения собак подсказали мне, что одним «простым» общением проводник – собака в нашем случае дело ограничиться не может. Поэтому игра с псом была включена в обязательную программу общения Баррика с его проводником.

Со временем игра была включена в процесс дрессировки, в том числе со временем на фоне «шумов». Баррик стал получать дополнительный эмоциональный бонус в виде игры с любимым хозяином.

Таким образом, в описанном выше случае мы, так сказать, эксплуатировали три механизма.

Первый – переключения внимания – заключался в том, что собака во время занятий была сфокусирована на выполнении своей задачи, она была полностью сконцентрирована на борьбе с помощником и поэтому не слишком обращала внимание на посторонние звуки.

Второй – положительного подкрепления: каждый раз, одерживая победу, собака получала заряд положительных эмоций, поэтому громкий шум постепенно стал ассоциироваться у нее с приятными событиями.

По сути, точно такие же механизмы работали во время занятий по общему послушанию. Но с той лишь разницей, что собака была сконцентрирована на выполнении требований проводника, так как только в их рамках можно было реализовать сформированную у нее пищевую мотивацию. То есть поведение собаки представляло собой форму пищедобывательной деятельности, конечной целью которой было получение кусочка лакомства. Другими словами, выполнение команд вело к положительному подкреплению правильных действий – в виде кусочков корма и похвалы.

Ну и третий – игра, которая на то и игра, чтобы доставлять удовольствие.

Тут кто-то, возможно, увидит некий парадокс. С детства нам внушали: не играй во время еды! Но это правило имеет исключение! Во время дрессировки с собакой с едой можно и нужно играть!

Игра снимает стресс и поднимает настроение. В этом ее суть!

Таким образом, шум стал не более чем приятным фоном за стенами вольера – потому что всякий раз, когда он раздавался, собака делала какую-то приятную для нее работу или играла.

Итак, несмотря на тяжелый анамнез, Баррика из СОБРА удалось полностью восстановить, он со своим проводником вместе с более старшими «товарищами» участвовал в чеченской кампании. Более того, работу Баррика неоднократно демонстрировали коллегам по антитеррористическим спецслужбам из разных стран.

Общие соображения

Однако использовать описанный мной метод в полном объеме могут лишь профессионалы. А что «рядовые» любители собак? Им вовсе не обязательно убирать отрицательные поведенческие реакции с помощью занятий по защитной службе, да еще в такой экстремальной форме. Можно попробовать что-нибудь попроще, базируясь на формировании у собаки положительных эмоций – так, как это делали спецназовцы в перерывах между занятиями с нами по «защите».

Давайте поговорим об этом подробнее.

Но прежде вынужден повторить: первое, что следует сделать, – это пройти тщательное ветобследование. Если оно показало, что собака здорова, можно попробовать исправить ее поведение.

Кстати говоря, существует достаточно странное, если не пользоваться более сильными выражениями, заблуждение, что паникующую собаку нельзя успокаивать, гладить. Подобные взгляды, к сожалению, тиражируются после прочтения разнообразных переводов и цитат из этих переводов некоторых зарубежных, главным образом англоязычных, кинологов.

Однако для специалиста с биологическим образованием очевидно, что зачастую такого рода «советы» просто безграмотны и непонятно на чем основаны. Их абсурдность наглядно продемонстрирована в приведенных выше экспериментах. Объяснить невежество этих дрессировщиков может тот факт, что они не имеют никакого специального биологического образования, зато имеют характерный для дилетантов «мессианский» подход к пропагандированию своих взглядов. В этом отношении они мало отличаются от наших многочисленных «корректоров психики». Основную массу первооткрывателей «магических» подходов в дрессировке на Западе составляют бывшие и действующие домохозяйки. Эти «специалисты» точно так же цитируют друг друга и множат заблуждения, как и наши доморощенные «гуру».

А ведь даже простая житейская логика опровергает их «методы», запрещающие успокаивать испуганную собаку.

Поэтому никогда не пренебрегайте возможностью успокоить собаку во время стресса! Иногда это может спасти ее жизнь!

Действия хозяина во время паники

Вернемся, однако, к действиям хозяина во время паники его собаки. Как он должен вести себя?

Первое правило: робкую собаку или собаку, не прошедшую проверку на отношение к громким звукам, обязательно выгуливайте только на поводке! Никаких «ему надо побегать»! Отпускайте «непроверенную» собаку только в тех местах, из которых она не сможет убежать.

Далее. Как же следует вести себя, если собака испугалась грозы, салюта или взрыва петарды? Не вдаваясь в повторное объяснение физиологических причин, используем пример. Как будет вести себя мать, если ее ребенок чего-то сильно испугается? Куда и в каких выражениях «пошлет» она специалиста, который посоветует ей не успокаивать плачущее испуганное дитя?

Собака с хозяином и без него – это, как говорится, две большие разницы. В присутствии хозяина собака, в силу своей биологической природы, эволюционного развития, ищет у него защиты, которую при малейшей возможности, конечно же, необходимо ей дать.

Во время сильной грозы или салюта, заметив у собаки признаки паники, успокойте ее, погладьте, поговорите с ней, если есть лакомство – дайте его.

Поэтому во время сильной грозы или салюта, заметив у собаки признаки паники, успокойте ее, погладьте, поговорите с ней, если есть лакомство – дайте его. Корректировать поведение будете после – сейчас самое главное успокоить собаку, не допустить развития стресса!

Поборем боязнь громких звуков! Предварительные соображения

Существует множество способов «излечения» собаки от боязни громких звуков. Дело хозяина – выбрать тот, который максимально исключит роль случайных факторов и будет самым гибким.

Общие соображения на этот счет таковы: страх – сильнейшая отрицательная эмоция, сопровождающаяся соответствующими физиологическими реакциями (гормональными, вегетативными и т. д.), которые, действуя по системе обратной связи, усиливают страх, превращая его в панику. Следовательно, задача тренера – убрать отрицательный эмоциональный фон. И паника может застать собаку как в присутствии хозяина, так и в его отсутствие.

Один из эффективных способов – переключить внимание собаки, сконцентрированное на звуках, на другой объект, а лучше – на другую деятельность, которая завершается положительным для собаки результатом и, следовательно, на положительном эмоциональном фоне.

Менять поведение собаки следует постепенно, и начинать делать это следует в присутствии хозяина. Задача – объяснить, что звук – это не страшно. Один из эффективных способов – переключить внимание собаки, сконцентрированное на звуках, на другой объект, а лучше – на другую деятельность, которая завершается положительным для собаки результатом и, следовательно, на положительном эмоциональном фоне.

Эффективный способ переключения внимания, как вы уже знаете, выполнение собакой каких-либо приемов послушания по команде. Естественно, для этого собака должна пройти некоторое предварительное обучение в условиях, близких к идеальным, где отвлекающих факторов: звуков, запахов, визуальных объектов – в идеале совсем не будет.

Заметное преимущество в этом плане имеют те собаки, которые ранее обучались по методике, использующей условные подкрепления (например, с применением кликера).

Магический «бридж-сигнал». Небольшое отступление

В настоящее время в собаководстве все большей популярностью пользуется методика с условным подкреплением, когда в качестве инструмента, подающего условный сигнал (или «бридж-сигнал» – сигнал-мостик), используется щелчок, издаваемый прибором под названием кликер. Однако некоторые тренеры относятся к использованию условных подкреплений вообще и кликера как механизма, подающего этот самый сигнал, в частности, с непонятным предубеждением: дескать, зачем это нужно, нельзя ли просто вовремя хвалить собаку и т. д.

Описание этого метода применительно к дрессировке собак я вместе с доктором биологических наук Александром Кузнецовым публиковал еще в старом «Друге» в начале 2000-х, еще до проникновения собственно кликера в нашу страну. Но, возможно, та статья слегка опередила свое время, поэтому особого отклика в сердцах практиков она не получила, ибо нет пророков в своем отечестве – надо было дождаться визита в Россию английских домохозяек, увлекшихся дрессировкой, чтобы этот метод овладел умами сограждан. Еще более удивительно, что примерно с 1988 года у нас в стране все же была группа энтузиастов, использующая в дрессировке «бридж-сигнал», а именно В.С. Варлаков и его последователи.

На самом деле подробнейшее описание дрессировки с использованием «бридж-сигнала» в нашей стране стало доступно самой широкой публике, когда в 1981 году вышел перевод замечательной книги Карен Прайор, выдающейся дрессировщицы дельфинов в частности и животных вообще, – «Несущие ветер». Тогда-то я впервые и узнал о существовании этой методики. Дело в том, что мой учитель и научный руководитель Всеволод Михайлович Белькович писал предисловие к этой книге – он же и подарил мне один из экземпляров.

Стоит напомнить, что тренеры дельфинов использовали так называемый оперантный метод обучения. В их исполнении ОПЕРАНТНЫЙ МЕТОД – это метод обучения, при котором из НЕЦЕЛЕНАПРАВЛЛЕННОГО (ОПЕРАНТНОГО), но высоко мотивированного поведения животного тренер при помощи условных подкреплений – то есть «бридж-сигналов», поданных в нужный момент, буквально выуживает необходимые элементы поведения, из которых формируется навык, под выполнение которого далее «подводится» команда. Подробнее об этом чуть позже.

Замечу, что тогда, в 80-е годы, дрессировка с «бридж-сигналом» буквально воспламенила умы крайне немногочисленных «посвященных». Остромодно было, используя оперантный метод, пытаться «дрессировать» своих знакомых и друзей. К примеру, я, заразившись этой игрой после прочтения книги Карен Прайор, в свою очередь «заразил» ею своих товарищей по Институту океанологии: играя в дрессировщиков со свистком, мы таким образом в свободное от вахт время развлекались во время довольно утомительной Антарктической экспедиции на НИС «Дмитрий Менделеев». Забавно было путем серии условных подкреплений, о которых мы договаривались заранее, заставить человека выполнить какое-нибудь дурацкое действие – забраться на лабораторный стол и топнуть ногой, снять с соседа ботинок и т. д.) Эта практика впоследствии пригодилась мне, когда пришлось работать с дельфинами (эпизодически), другими морскими млекопитающими и (регулярно) с собаками, используя «бридж-сигнал».

Тут следует заметить, что единственной (подчеркнем это слово) и господствующей идеологией дрессировки в нашей стране вплоть до 1980-х была дрессировка по методу выработки условных рефлексов, выражением которой был контрастный метод. Суть его заключалась в том, что с помощью механических воздействий собака выполняла прием, который затем подкреплялся лакомством. Например, для того чтобы объяснить собаке, что нужно делать по команде «Сидеть», ей подавали команду, затем дергали поводком вертикально наверх, другой рукой давили на круп и сразу давали лакомство. Считалось, что таким образом у собаки вырабатывается условный рефлекс на команду, подобно тому как у «собаки Павлова» вырабатывался условный рефлекс – слюноотделение – в тот момент, когда в лаборатории загоралась лампочка, потому что после того, как загоралась лампочка, собаку кормили.

Вы будете смеяться, но на самом деле контрастный метод – это один из вариантов оперантного научения, потому как тут не происходит в чистом виде замена безусловного рефлекса на условный, как того требует павловская методика, а формируются новые формы поведения! Но это к слову, и не об этом сейчас речь…

В результате довольно схематичных, «механистических» представлений о поведении собак вся дрессировка иногда выливалась в скрашиваемую лакомством, довольно жесткую систему принуждений. Вы удивитесь, дорогие читатели, но этот подход в практически девственном виде сохранился у ринговых и КНПВшных тренеров Западной Европы.

Таким образом, до 80-х большинство наших дрессировщиков не предпринимали никаких попыток гибкого решения проблемы, не допускали никакого отступления от методики. Нет, конечно, были среди них самородки, особенно среди любителей трюковой дрессировки, по наитию использовавшие многое из того, что потом шагнуло в массы, но в целом картина была такая: как я описал.

Пока поголовье собак позволяло работать таким образом (в качестве служебных, а о них в основном идет речь) – подобно тому как позволяет использовать такие методы современным западноевропейским ринговым тренерам, – все было нормально. Как только качество поголовья собак резко понизилось – как раз к 1980-м, – то «простые» методы обучения вдруг перестали работать.

О том, что поведение собак, да и вообще животных, гибко, пластично, многообразно и порой вполне осмысленно, а в чистом виде условный рефлекс – это скорее понятие физиологическое, знали лишь профессиональные биологи и в их числе только-только появившиеся в нашей стране этологи. И это несмотря на то, что в СССР работала и совершала интереснейшие открытия группа исследователей под руководством Л.В. Крушинского, пожалуй, впервые в мире, предложившего для описания поведения животных, решающих сложные задачи, термин «элементарная рассудочная деятельность».

Однако пока биологи спорили о том, как и в каких терминах правильно описывать поведение животных, пребывающая с начала XX века в «замороженном» методическом плане и, главное, чувствующая там себя весьма комфортно основная масса участников дрессировочного процесса при малейших попытках отступления от канонов крутила вслед новаторам пальцем у виска (в лучшем случае) или писала доносы в советскую прессу об отступлениях от «отечественных традиций» с легко читаемой между строк просьбой принять меры.

Молодому поколению тренеров наверняка странно будет это читать, они вовсю пользуются и «бридж-сигналами», и другими дрессировочными новациями как чем-то само собой разумеющимся, однако даже в начале 2000-го ситуация была иная.

…Одним осенним днем в конце 80-х годов в старом московском дворе одного из домов на Оружейном переулке я и В.С. Варлаков обсуждали прошедшее дрессировочное занятие. Вокруг нас крутилась юлой миттельшнауцер Санька, любимая собака Валеры, которую мы недавно водили на выставку. К слову, посещение этого мероприятия окончательно закрепило мою устойчивую неприязнь к подобного рода действам.

– Валер, угомони ее, поговорить не дает, – взмолился я.

– Да, шустрая собачонка, – с фирменным прищуром улыбнулся Варлаков.

– Чего-то делать с ней надо, на выставке меня в конец умотала, ни минуты покоя, – сказал я. На выставке я помогал Варлакову водить Саньку по кругу. Термина «хендлинг» тогда в лексиконе отечественных дрессировщиков и представителей шоу-кинологии еще не было. Вот я и водил.

– Ну да, надо, конечно, а то неудобно перед народом, – задумчиво сказал Валера.

– Сапожник без сапог, классика, – резюмировал я. При этих словах Санька оперлась передними лапами о ногу хозяина и, заложив назад уши, уставилась из-под челочки преданным взглядом в глаза Варлакову, энергично виляя при этом обрубком хвоста.

– Вот зараза, – добродушно сказал Валера, – вот что с ней делать?

– Может, просто взяться посистематичнее как-то, время выделить…

– Не, я с ней одну штуку пробовать начал, – сказал Варлаков, – думаю продолжить, посмотрю, что выйдет.

– Какую? – спросил я заинтересованно. Варлаков, к слову, был не только мэтром дрессировки, но и неплохим знатоком человеческой психологии. Он знал, что настоящий мастер должен быть загадочен. Рассказывать о придумках он не спешил, любил заинтриговать слушателя. Во время и после правильной подготовки аудитории продемонстрированный трюк способен увлечь последователей куда сильнее, нежели детальный и будничный разбор полетов.

Надо сказать, что искусством объяснять своим адептам, что только им доступна сокровенная истина и знание чудодейственных дрессировочных трюков Валерий Степанович владел в совершенстве. В поздние годы за ним постоянно ходила чуть ли не с блокнотиками небольшая толпа почитателей, записывающих откровения мэтра. Некоторые, впрочем, переросли этот этап и стали неплохими специалистами. Но в тот момент аудиторию Варлакова составлял только я, тогда еще аспирант, изучавший поведение животных профессионально и хорошо знакомый к тому времени со всеми особенностями фирменного подхода наставника к трансляции знаний. Как мне казалось, со мной играть в эти игры особого смысла не было, наоборот, учитывая мой извечный скепсис, продуктивнее было «размять» ситуацию. Может быть, поэтому, немного помявшись, Варлаков произнес:

– Буду дрессировать Саньку с условным подкреплением! – И деловито продолжил: – Немного начал пробовать.

– Валер, – нетерпеливо сказал я, – неужто ты, как Соловей-разбойник, будешь «дудеть» в милицейский свисток? А команды тогда как подавать? – напомню читателю, что издающий щелчки прибор под названием кликер тогда еще не был изобретен, и я очень сильно сомневаюсь, что кто-либо, кроме, может быть, самой Карен Прайор, использовал метод «бридж-сигнала» для дрессировки собак.

– Как буду, говоришь? – спросил Варлаков и хитро улыбнулся. Нет, так просто сдаваться он не собирался, поэтому решил подержать паузу.

– Да, интересно просто, каким, извиняюсь, местом, ты будешь издавать условный сигнал? – максимально ехидно спросил я.

– Ртом! – сдался Варлаков. – Вот так, – сказал он и незамедлительно издал языком щелкающий звук, тут же дав Саньке кусочек лакомства.

Все понятно. Это был небольшой, блистательно разыгранный спектакль маэстро. Типичный пример демонстрации использования оперантного метода в варианте дельфиньих тренеров. Крутившаяся вокруг нас Санька просто соображала, за что может получить подкрепление, предлагала тренеру (Варлакову) и «то» поведение, и «это», и когда наконец она села, то получила подкрепление – «бридж-сигнал» – щелчок и потом подкрепление лакомством.

– Ух ты, – сказал я. – Работает!

– Еще как, – довольно сказал Варлаков. – В субботу в Пушкино поеду, там группа юных дрессировщиков собралась. Попробую с группой новым методом поработать. Поедешь? Поможешь там, если что.

– Щелкать будете? – опять съехидничал я.

– Будем, – сказал Варлаков, – так ты едешь?

– А то, – ответил я.

Так, благодаря «озарению» В.С. Варлакова, у нас в стране появились первые «адепты» дрессировки с «бридж-сигналом», намного опередившие свое время.

Стоит подчеркнуть еще один момент: использование условного подкрепления, «бридж-сигнала» – щелчка кликера, или щелчка языком, кому как удобнее, – кроме всего прочего эффективно концентрирует внимание животного на тренере, от которого исходят эти сигналы и собственно подкрепление, а само обучение протекает на высоко положительном эмоциональном фоне. Высокая концентрация на тренере и выполнении его команд на положительном эмоциональном фоне – главные плюсы дрессировки с «бридж-сигналом»!

Однако очевидно, что использование этого метода для коррекции поведения (ведь вы не забыли, все эти рассуждения у нас крутятся вокруг темы «Как отучить собаку бояться громких звуков»), так вот, использование «бридж-сигнала» в коррекционной дрессировке требует предварительного обучения.

Думаю, тут стоит чуть подробнее описать «дельфинологический» вариант метода – тот, который использует Карен Прайор.

Этап первый. Сначала у собаки в «стерильных» условиях – то есть в тихом, укромном месте, где ничто не отвлекает от занятий, – вырабатывается так называемая положительная условная связь с «бридж-сигналом». Каждый раз давая собаке кусочек еды, тренер издает щелчок. Вырабатывается условная связь: щелчок – это хорошо, будет еда.

Этап второй. В классическом случае, опять же в тихом, знакомом собаке месте, – начинается этап формирования у собаки простейших навыков послушания. Тренер терпеливо ждет, когда собака выполнит то, что он от нее требует. Например, сядет. После того как собака садится, следуют щелчок и лакомство. После нескольких успешных повторений под разучиваемый навык «подводится» команда, которая подается непосредственно во время выполнения собакой навыка. Чуть позже, когда между командой, выполнением навыка и «бридж-сигналом» вырабатывается условная связь, команда подается непосредственно перед выполнением навыка. То есть в этом варианте собака «механически» не «наводится» на выполнение того или иного приема, тренер ждет, что ему «предложит» животное.

Высокая концентрация на тренере и выполнении его команд на положительном эмоциональном фоне – главные плюсы дрессировки с «бридж-сигналом»!

Для нас очень важно отметить, что «бридж-сигнал» обязательно раздается непосредственно в тот момент, когда собака выполняет то, что от нее потребовал тренер. Не мгновением раньше, не секундой позже. Именно в момент.

Таким образом, когда собака выполняет то, что от нее ждет тренер (садится, ложится, встает, идет рядом), непосредственно в момент правильного выполнения команды (не раньше и не позже) раздается щелчок. С этим щелчком на первом этапе была выработана условная связь. (Вот где работает павловский условный рефлекс!) То есть щелчок всегда на уровне условного рефлекса означает, что все правильно, все хорошо, сейчас будет еда и похвала. Это и есть «бридж-сигнал» (сигнал-мостик). В этом случае он вызывает – так уж устроена физиология живых организмов – положительную эмоцию.

Важно отметить еще один момент. Когда условная связь щелчок – еда выработана, навык (допустим, по команде «Сидеть») сформирован, кусочек лакомства собаке можно давать чуть позже – это, кстати, удержит ее в нужном положении, если сильно не тянуть, конечно.

Этап третий. Когда собака начинает уверенно выполнять команды, подкрепление дается не каждый раз, а в так называемом варьируемом, случайном режиме – так поддерживается и стимулируется желание собаки выполнять действия тренера. И вот когда собака начнет стабильно и уверенно выполнять команды тренера, можно начинать работать в условиях отвлекающих факторов. Отвлекающих, но НЕ СЛИШКОМ! Во всем нужна мера и последовательность.

Этап четвертый. Работа на фоне отвлекающих сигналов (стимулов) выполняться должна следующим образом. На всякий случай, во избежание непредвиденных вариантов развития ситуации, занятия нужно начинать так, как будто ваш пес вообще незнаком с условными подкреплениями. То есть, обратив внимание собаки на то, что в руках у вас лакомство, щелкните (кликером или языком) и дайте его питомцу. Когда собака «поймет», так сказать, правила игры, можно переходить к другим этапам.

Гениальная дрессировщица дельфинов и прочих живых существ Карен Прайор, открывшая для широкой общественности метод обучения с «бридж-сигналом», называла этот прием «возвращением в первый класс».

В результате «кликерные» собаки зачастую после двух-трех уроков прекращают обращать внимание на отвлекающие факторы, даже очень сильные. Впрочем, если правильно заниматься с собакой (как – я описал выше), то тот же эффект будет получен и при традиционной дрессировке.

Тактика борьбы с громкими звуками

Итак, эффективно бороться с боязнью громких звуков можно, занимаясь с собакой отработкой команд на фоне усиливающихся шумов. Общее правило этого метода таково: не торопитесь, делайте все постепенно, сложность разучиваемых навыков, требования к качеству их выполнения увеличивайте со временем. И лишь когда навык в совершенстве выполняется в «обедненных» условиях среды, то есть в тихом спокойном месте, можно пробовать усложнять условия его выполнения.

То есть степень усложнения, в данном случае – шумового фона, тоже должна увеличиваться очень «дозированно». Следовательно, занятия по дрессировке, причем обязательно чередуемые с игрой, следует переносить во все более шумные места очень и очень постепенно. Не нужно торопиться. Из квартир в тихие дворы, затем на тихие улицы, затем на улицы с интенсивным движением, желательно перемещаясь (благо большие города такие возможности предоставляют) поближе к стройплощадкам и местам проведения дорожных работ – с обильным использованием отбойных молотков, шумных работающих двигателей и т. д.

В качестве наиболее удобного в этих обстоятельствах навыка можно использовать команду «Рядом», выполняемую с разным темпом, в том числе с «посадкой» и «укладкой» собаки после остановки. Очень полезно также попробовать выполнить «комплекс» (сидеть-лежать-стоять) в разной последовательности около ноги хозяина.

Можно также попробовать в движении преодолеть пару препятствий – барьеров (если таковые найдутся). Как известно, движение – это сила, но не только. Это еще и работа, которая, пусть и не сильно, но отвлекает от внешних раздражителей, в том числе неприятных. И это еще один плюсик в копилку переключения внимания собаки с пугающих ее звуков на взаимодействие с хозяином. Разумеется, что-либо перепрыгивать следует с собакой, которая в состоянии это сделать. С тяжелыми, «сырыми», пожилыми собаками, собаками с больными конечностями и спиной лучше обойтись движением с комфортной для них скоростью.

Каждый раз, выходя на новый уровень шумового воздействия, вы «возвращаетесь в первый класс». То есть щедро подкрепляете каждое выполнение собакой требуемого приема, как будто до этого момента собака понятия не имела о том, как выполнять команду, которую вы ей подали. Посадили – дайте лакомство. Скомандовали «Рядом!», пошли, собака заняла правильно положение – подкрепите ее. Привыкла собака к данному уровню шума – вводите варьируемый режим.

И обратите внимание, я категорически не рекомендую работать в шумных местах с пугливой собакой над командами типа «Ко мне» или «Апорт», даже на длинном шнурке (так как это требует увеличения дистанции от хозяина), до тех пор, пока боязнь шумов не сойдет на нет. Разучивание перечисленных выше команд с собакой, пугающейся громких звуков, в оживленных местах может с большой долей вероятности привести к панике и попытке побега! И если, не дай бог, вы не подстраховались шнурком, испугается – и побежит! Только ищи ее потом!

Я категорически не рекомендую работать в шумных местах с пугливой собакой над командами типа «Ко мне» или «Апорт», даже на длинном шнурке (так как это требует увеличения дистанции от хозяина), до тех пор, пока боязнь шумов не сойдет на нет. Разучивание перечисленных выше команд с собакой, пугающейся громких звуков, в оживленных местах может с большой долей вероятности привести к панике и попытке побега!

Постепенно можно поработать над выдержкой, у ноги хозяина, строго соблюдая в отношении требований к чистоте выполнения навыка и увеличения силы звуковых воздействий принцип «от простого к сложному».

Метод постепенного, «ступенчатого» обучения с пошаговым усложнением условий называется методом последовательного приближения. И на самом деле, его подробное описание выглядит более громоздко и «страшно», нежели его применение на практике. Все просто и точно вписывается в нетленную фразу героя Владимира Этуша из бессмертного произведения советского кинематографа «Кавказская пленница»: «Торопиться не надо, да?»

Разумеется, каждое правильное выполнение навыка на всех этапах усложнения не только щедро вознаграждается лакомством и лаской, но и максимально восхваляется хозяином: чем больше хозяин говорит с собакой, тем эффективнее дрессировка – это тоже, кстати, доказали ученые.

Кстати, последователи условно «английских» методов дрессировки при правильных действиях своих собак зачастую сами издают столь преувеличенно радостные, резкие, громкие и разрушающие мозг вопли типа: «Гуд бой!», «Гуд джоб бэби!», «Найс герл!» и т. д., что поневоле приучают питомца не обращать внимания на громкие звуки – или считать их сопутствующим фоном чего-то хорошего и веселого. Хоть в этом от них (воплей) есть какой-то прок. Но это, конечно, шутка.

Голь на выдумки хитра, или другие разнообразные способы отучения от боязни громких звуков

Приведенные ниже методы не универсальны, то есть применимы далеко не во всех случаях, но тем не менее в определенной ситуации и ими можно воспользоваться. Они делятся на несколько групп.

Методы постепенного приучения к обстановочным стимулам

Два описанных ниже метода похожи тем, что во время их подачи собаку специально не концентрируют на какой-то деятельности, а просто постепенно увеличивают силу пугающих звуков.

ПИСТОЛЕТ В ПОМОЩЬ

Если у вас есть желание и возможность попробовать использовать для снятия звукобоязни питомца стартовый пистолет, то применять его можно, строго соблюдая приведенные выше рекомендации: сначала звук подается издалека, обязательно на поглощающем фоне других шумов. Дистанция выстрела должна сокращаться постепенно, собака во время выстрела должна выполнять какой-нибудь несложный навык, закрепленный до автоматизма.

А ШАРИК ЛЕТИТ…

Если нет стартового пистолета, то можно использовать старый «досаафовский» способ – надувные шарики. Их можно прокалывать на расстоянии от собаки, а когда она привыкает к звукам, можно позволить собаке играть с ними. Шарики неизбежно будут лопаться, а собака будет радоваться от произведенного эффекта. Через какое-то время осмелевшего питомца можно будет оставить с шариками наедине.

Однако этот метод показан и может использоваться, только если у собак боязнь громких звуков не вызывает панической реакции. Для создания общего фона можно использовать и различные шумящие игрушки с секретом, продающиеся в зоомагазинах.

И, не устану повторять, в нашем дрессировочном деле самое главное – не торопиться, ни в коем случае не пытаться приблизить желаемый результат. Усложнять условия (усиливать звуковое воздействие) можно только после того, как собака перестает проявлять какие-либо видимые реакции на менее сильные воздействия.

Метод «Едим дома?»

Другой метод является, в общем, достаточно «кондовым» вариантом описанных нами выше «дрессировочных» способов, концентрирующих внимание собаки на выполнении определенной работы, с той лишь разницей, что дрессировки в нем никакой нет. Собака сосредотачивается на поглощении пищи, деятельности, на которой она полностью концентрируется. Звуки, которые ее в этот момент окружают, не более чем деталь обстановки, и их силу нужно постепенно увеличивать.

Итак, приучить собаку избегать громких звуков без присутствия хозяина можно, используя сильную мотивацию – например, пищевую. Конечно, я бы начинал пробовать применять этот метод только в присутствии хозяина. Для создания звукового фона можно использовать разной степени экзотичности способы – например, прокручивать шумы на магнитофоне, или включать телевизор, очень и очень постепенно усиливая громкость, или включать музыкальную стереосистему.

Суть метода в том, что собака должна быть, как говорится, зверски голодна. Попросту говоря, ее можно кормить на фоне постепенно, от занятия к занятию, усиливающегося шума и грохота. Со временем хозяин может оставлять полную миску собаке, а сам выходить куда-то. Варианты развития событий понятны: со временем (если ваши соседи глухи от природы или обладают ангельским терпением) можно даже сначала ставить миску, включать громкую музыку – современный рэп или несовременный хеви-метал – и только потом допускать собаку в комнату, к заветной миске…

Кстати, подобным образом во время Великой Отечественной войны готовили собак – подрывников танков: их попросту кормили в условиях постепенно усиливавшихся шумовых эффектов – начиная с общего шумового фона и заканчивая кормежкой под танком с работающим двигателем.

К слову, методику разработал тот самый Л.В. Крушинский, создатель концепции элементарной рассудочной деятельности у собак. Что ж, времена были суровые, людей особо никто не жалел, что уж говорить о собаках.

В заключение хочу подчеркнуть, что ничего сложного и сверхъестественного в методах коррекции нежелательного поведения собаки в стрессовых условиях и даже в снятии у собаки последствий стресса нет. В теории… Главное – постепенно, настойчиво, последовательно и не ускоряя событий заниматься с собакой, внимательно наблюдая за ее поведением.

Назад: Глава 4. Склонность к побегу

Дальше: Глава 6. Укрощение строптивых