Часть IV “Мне, Гераклит, сказали...
Один из признаков старости состоит в том, что тебя перестают приглашать свидетелем на свадьбы и крестным отцом на крещения. Ко мне как раз начали обращаться с просьбами писать некрологи, произносить речи о покойных и организовывать похороны. Джонатан Миллер, достигнув того же возраста, написал грустную статью — статью атеиста об атеистических похоронах. По его мнению, это на редкость безрадостные события. Похороны — это тот единственный случай, когда он чувствует, что религии и правда есть что нам предложить — конечно, не иллюзию загробной жизни (как он ее воспринимает), но песнопения, обряды, одеяния, слова XVII века.
Как ни люблю я каденции Библии короля Якова и англиканского молитвенника, меня самого удивляет, как сильно я не согласен с доктором Миллером. Похороны всегда печальны, но гражданские похороны, если они организованы должным образом, для меня гораздо предпочтительнее во всех отношениях. Я давно заметил, что даже религиозные похороны запоминаются прежде всего своим нерелигиозным содержанием: воспоминаниями, стихами, музыкой. Когда я выслушивал блестящую речь кого-то, кто знал и любил покойного, я чувствовал: “О, как меня тронули слова такого-то! Если бы только таких слов было больше, и меньше этих пустых, бессодержательных молитв!” На гражданских похоронах, где молитв нет вовсе, больше времени остается для красивого поминовения: взвешенного сочетания речей, навевающей воспоминания музыки, стихов, которые могут быть то грустными, то радостными, возможно зачитывания отрывков из трудов покойного, и даже сердечного юмора.
Трудно думать о писателе Дугласе Адамсе без такого юмора, и это было хорошо заметно на панихиде по нему в лондонской церкви Св. Мартина-в-полях. Я был одним из выступавших, и моя речь перепечатана здесь. Но еще раньше я написал “плач о Дугласе”, законченный уже на следующий день после его смерти и опубликованный в газете “Гардиан”. Тон этих двух произведений, потрясенный и грустный в одном случае и сердечный и торжественный в другом, так сильно различается, что показалось правильным включить сюда и то, и другое.
В случае моего глубоко чтимого коллеги, эволюциониста Уильяма Дональда Гамильтона, мне выпало организовать панихиду по нему в церкви оксфордского Нового колледжа. Я также произнес речь, и она воспроизведена третьим номером в этом разделе. Музыка на этой панихиде была исполнена прекрасным хором Нового колледжа. Два из прозвучавших хоралов звучали некогда на похоронах Дарвина в Вестминстерском аббатстве, причем один из них написал специально для Дарвина композитор Фредерик Бридж на текст “Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум!” (Притчи 3:13). Мне нравится думать, что Биллу, этому милому, доброму, мудрому человеку, это было бы приятно. По моему предложению партитуру напечатали в посмертном сборнике статей Билла “Узкие дорожки страны генов”, и это точно единственная ее публикация, которая сейчас имеется в продаже.
Я встречался с Джоном Даймондом лишь однажды, незадолго до его смерти. Я знал его как газетного обозревателя и автора смелой книги “Трус тоже может заболеть раком”, в которой он подробно описал свою борьбу с ужасной формой рака горла. Когда я встретился с ним на коктейльной вечеринке, он вообще не мог говорить, но поддерживал живой разговор с помощью записной книжки. Он работал тогда над своей второй книгой, “Змеиное масло”, разоблачавшей средства “альтернативной” медицины, которые, пока он умирал, ему почти ежедневно подсовывали шарлатаны или одураченные ими люди, действовавшие из лучших побуждений. Он умер, не успев закончить книгу, и мне выпала честь написать предисловие для посмертной публикации.
