Книга: Капеллан дьявола: размышления о надежде, лжи, науке и любви
Назад: Долли и рясоголовые[181]
Дальше: Часть IV “Мне, Гераклит, сказали...[190]

Пора выступить

 

Винить ислам в том, что случилось в Нью-Йорке, все равно что винить христианство в проблемах Северной Ирландии! Да. Именно так. Пора прекратить ходить на цыпочках. Настала пора гнева. И обращенного не только на ислам. Те из нас, кто отрекся от той или иной из “великих” монотеистических религий, до сих пор следили за своим языком из соображений вежливости. Христиане, иудеи и мусульмане искренне верят в то, что они считают священным. Мы уважали это, хотя и не соглашались с ними. Покойный Дуглас Адамс сказал об этом со свойственным ему добродушием в речи, произнесенной экспромтом в 1998 году (здесь немного сокращенной):
Изобретение научного метода, как все, конечно, согласятся, — это сильнейшая интеллектуальная идея, сильнейшая система мышления, и исследования, и познания, и испытания окружающего нас мира, из всех существующих, и она исходит из предпосылки, что на любую идею нужно нападать. Если идея выстоит против нападок, ее оставляют, а если не выстоит, от нее отказываются. Религия, судя по всему, работает иначе. В самой ее основе лежат определенные идеи, называемые священными, или святыми, или как их там называют. Вот что это значит: “Вот идея или понятие, про которое нельзя говорить ничего плохого, просто нельзя, и все. — Почему нельзя? — Потому что нельзя!” Если кто-то голосует за партию, с которой вы не согласны, вы можете свободно спорить об этом сколько вам угодно, все будут спорить, но никто не будет чувствовать себя оскорбленным. Если кто-то считает, что налоги нужно повысить или понизить, об этом можно свободно спорить. Но уж если кто-то говорит: “По субботам мне нельзя пользоваться выключателем”, мы говорим: “Я это уважаю”. Странно здесь то, что даже говоря это, я думаю: “Нет ли тут какого-нибудь иудея-ортодокса, которого оскорбит то, что я сейчас сказал?” Но я никогда бы не подумал: “Может быть, здесь есть кто-то из левых, или из правых, или кто-то, разделяющий тот или иной взгляд на экономику”, говоря обо всем этом. Я просто думаю: “Хорошо, значит, у нас разные мнения”. Но стоит мне сказать что-либо, имеющее какое-либо отношение к чьим-либо (здесь я рискну высунуться и скажу: необоснованным) убеждениям, как все мы занимаем до ужаса осторожную и до ужаса оборонительную позицию и говорим: “Нет, мы на это не нападаем, это необоснованное убеждение, но нет, мы его уважаем”.
Почему должно быть так, что мы имеем полное право поддерживать Лейбористскую партию или Консервативную, республиканцев или демократов, ту модель экономики или эту, “Макинтош” или “Виндоуз”, но собственное мнение о том, как возникла Вселенная, о том, кто создал Вселенную — нет, это святое? Что это значит? Почему мы окружаем это таким пиететом, если не потому, что мы просто привыкли так поступать? Для этого нет никаких оснований, это просто одна из тех вещей, которые откуда-то вылезли и затем, когда этот круг замкнулся, стали очень, очень сильны. Итак, мы привыкли не критиковать религиозные идеи, но очень интересно, какой фурор производит Ричард, когда он это делает! Всех это просто бесит, потому что такие вещи говорить нельзя. Но если взглянуть на это рационально, окажется, что нет никаких оснований считать, что эти идеи не должны быть так же открыты для обсуждения, как и любые другие, за исключением того, что мы почему-то договорились между собой, что этого не должно быть.
Дуглас умер, но его слова теперь вдохновляют нас на то, чтобы выступить и нарушить это нелепое табу. Последние остатки моего уважения в духе “руки прочь от религии” исчезли в дыму и удушающей пыли 11 сентября 2001 года, за которым последовал “национальный день молитвы”, когда прелаты и пасторы в трепетном порыве подражания Мартину Лютеру Кингу убеждали людей несовместимых вероисповеданий взяться за руки, объединившись в признании той самой силы, которая прежде всего и вызвала саму проблему. Пора интеллектуальным людям, в противоположность людям верующим, выступить и сказать: “Хватит!” Пусть нашей данью памяти жертв сентябрьского теракта будет новая установка: уважать людей за то, что они думают по отдельности, а не уважать группы людей за ту веру, в которой их воспитали всех вместе.
При всей ожесточенной межрелигиозной вражде на протяжении многих веков (которая, как нам вполне очевидно, по-прежнему сильна), иудаизм, ислам и христианство имеют много общего. Несмотря на смягчающий тон Нового Завета и другие реформистские тенденции, все три сохраняют историческую верность тому самому жестокому и мстительному Богу брани, которого в 1998 году описал Гор Видал:
Великое зло, о котором нельзя говорить, ключевое для нашей культуры — монотеизм. Из варварского текста бронзового века, известного как Ветхий Завет, развились три антигуманных религии: иудаизм, христианство и ислам. Это религии небесного бога. Поэтому они, в буквальном смысле слова, патриархальны (Бог — всесильный отец), отсюда две тысячи лет презрения к женщинам во всех странах, зараженных этим небесным богом и мужами, представляющими его на земле. Этот небесный бог — из ревнивых богов, разумеется. Он требует полного подчинения от всех на земле, и он бог не просто какого-то одного племени, но всего мироздания. Тех, кто его отвергнет, нужно обратить в истинную веру или убить для их же блага.
В номере “Гардиан” от 15 сентября 2001 года я назвал веру в загробную жизнь главным оружием, сделавшим нью-йоркское злодеяние возможным. Первоочередное значение имеет ответственность религии за ту глубокую ненависть, которая заставляет людей вообще прибегать к этому оружию. Высказать такое предположение, даже с самой что ни на есть джентльменской сдержанностью, значит вызвать целую бурю высокомерной брани, как отметил Дуглас Адамс. Но безумная жестокость этого теракта и столь же злобные, хотя численно и не столь катастрофические акты “возмездия” против несчастных мусульман, живущих в Америке и Британии, заставляют меня презреть обычную осторожность.
Как я могу говорить, что виновата религия? Неужели я считаю, что когда террорист убивает своих жертв, его мотивом служат богословские разногласия с ними? Неужели я считаю, что человек, взрывающий бар в Северной Ирландии, говорит себе: “Вот вам, ублюдки, за вашу мессу и ваше причастие!” Разумеется, я так вовсе не считаю. О богословии подобные люди думают в последнюю очередь. Они убивают не из-за религии, а из-за политического недовольства, часто оправданного. Они убивают потому, что другие убивали их отцов. Или потому, что другие изгнали их прадедов с их земли. Или потому, что другие эксплуатировали их много веков.
Я говорю все это не к тому, что религия сама по себе вызывает войны, убийства и террористические акты, а к тому, что религия служит главным и самым опасным ярлыком, по которому вообще можно отличать “наших” от “не наших”. Я даже не утверждаю, что религия — это единственный ярлык, по которому мы отличаем жертв наших предрассудков. Есть еще цвет кожи, язык и классовая принадлежность. Но часто, как в Северной Ирландии, они неприменимы, и религия оказывается единственным доступным ярлыком для розни. Даже если и не сама по себе, религия почти всегда оказывается одним из ингредиентов в смеси раздора. И пожалуйста, не повторяйте мнимый контрпример Гитлера. Полувагнерианские бредни Гитлера составляли основанную им самим религию, а его антисемитизм был многим обязан католицизму, от которого он никогда не отрекался.
Не будет преувеличением сказать, что религия — это самый мощный инструмент навешивания ярлыка врага в человеческой истории. Кто убил вашего отца? Не те люди, которых вы собираетесь убить в порядке “возмездия”. Сами виновники уже исчезли где-то за гранью. Люди, похитившие землю вашего прадедушки, уже умерли от старости. Вы направляете свою месть на тех, кто принадлежит к той же религии, что и сами злодеи. Да, вашего брата убил не Шеймус, но это сделали католики, и потому Шеймус заслуживает смерти. Далее, Шеймуса убили протестанты, так давайте пойдем и в порядке “возмездия” убьем каких-нибудь протестантов. Мусульмане разрушили Всемирный торговый центр, поэтому давайте набросимся на лондонского таксиста в тюрбане, и пусть остается парализованным от шеи до пят.
Корни ожесточенной враждебности, отравляющей теперь политическую жизнь на Ближнем Востоке, кроются в реальной или мнимой несправедливости создания еврейского государства в исламском регионе. Ввиду того, что евреям пришлось пережить, решение об этом должно было казаться честным и гуманным. Возможно, глубокое знакомство с Ветхим Заветом подало европейским и американским ответственным лицам мысль, что это действительно “историческая родина” евреев (хотя жуткие библейские истории о том, как Иисус Навин и другие завоевывали свое Lebensraum , могли бы заставить их призадуматься). Даже если это не было оправдано в то время, несомненно, что можно привести убедительные аргументы в пользу того, что поскольку сейчас Израиль существует, попытки изменить статус-кво будут еще большей несправедливостью.
Я не собираюсь углубляться в этот спор. Но если бы не религия, сама концепция еврейского государства не имела бы смысла. Не имела бы смысла и концепция исламских земель как чего-то доступного вторжению и осквернению. В мире без религии не было бы ни крестовых походов, ни инквизиции, ни еврейских погромов (представители еврейской диаспоры и местного населения давно бы переженились и стали неотличимы друг от друга), ни бед Северной Ирландии (за неимением ярлыка, позволяющего отличать два “сообщества”, и религиозных школ, где детей учат исторической вражде, это было бы просто одно сообщество).
Давайте называть вещи своими именами. Король-то голый. Пора прекратить использовать неискренние эвфемизмы: “националисты”, “лоялисты”, “сообщества”, “этнические группы”, “культуры”, “цивилизации”. Религии — вот подходящее слово. Слово, которого вы лицемерно пытаетесь избегать.
Замечу в скобках, что религия необычна среди ярлыков раздора своей впечатляющей ненужностью. Если бы религиозные убеждения подтверждались какими-то доказательствами, нам, быть может, пришлось бы принять их, несмотря на сопутствующие им неприятности. Но таких доказательств нет. Когда на людей навешивают ярлык врагов, заслуживающих смерти, из-за разногласий о политике реального мира, это само по себе скверно. Но когда то же самое делают из-за разногласий об иллюзорном мире, населенном архангелами, демонами и воображаемыми друзьями, это нелепо и трагично.
Стойкость этой формы наследственных иллюзий столь же поразительна, как и ее нереалистичность. Возможно, самолет, упавший возле Питтсбурга, сумела отбить у террористов группа отважных пассажиров. Жена одного из этих доблестных и героических людей после того, как он по телефону сообщил ей об их намерении, сказала, что Бог послал ее мужа на борт самолета как Свое орудие, чтобы тот не врезался в Белый дом. Я безмерно сочувствую бедной женщине в связи с ее трагической утратой, но вы только подумайте об этом! Как сказала моя американская корреспондентка (будучи тоже, по понятным причинам, тогда не в себе), сообщившая мне эту новость:
Неужели Бог не мог просто сделать так, чтобы угонщики умерли от сердечного приступа, или еще что-нибудь, вместо того, чтобы убивать всех замечательных людей в этом самолете? И похоже, что Ему и на *** не сдался Всемирный торговый центр, раз Он не потрудился ничего придумать, чтобы их спасти.
Неужели нет катастроф настолько ужасных, чтобы поколебать веру людей с обеих сторон в Божью милость и всевластие? Чтобы дать людям проблеск осознания, что его может вообще не быть, что мы можем быть предоставлены сами себе и нам нужно самим разбираться с реальным миром, как подобает взрослым?
Соединенные Штаты — самая религиозная страна во всем христианском мире, а ее набожный лидер вынужден противостоять самым религиозным людям на Земле. Обе стороны верят, что Бог брани бронзового века на их стороне. Обе готовы рисковать будущим нашего мира в неколебимой, фундаменталистской вере, что Бог дарует им победу. Здесь невольно вспоминаются знаменитые строки Джона Сквайра о Первой мировой войне:
Бог слышал, как враги кричат, поют:
God save the King! и Strafe England, Gott!
Бог то, Бог это, Бог и там и тут. —
“О Боже! — молвил Бог. — Полно забот!”

У человеческого духа два великих недуга: стремление передавать жажду мести из поколения в поколение и склонность навешивать на людей собирательные ярлыки, а не видеть в них отдельных личностей. Авраамические религии образуют гремучую смесь с ними обоими (и сильно их поощряют). Только умышленно закрывая глаза, можно не признавать силу религиозного раздора в большинстве, если не во всех насильственных конфликтах современного мира. Тем из нас, кто многие годы из вежливости скрывал свое презрение к опасной массовой иллюзии религии, нужно выступить. После 11 сентября мир изменился. “Все стало иным, совсем иным”.
Назад: Долли и рясоголовые[181]
Дальше: Часть IV “Мне, Гераклит, сказали...[190]