Конец

Часть четвертая

Ручка повернулась с тихим щелчком. В образовавшейся щели возникло лицо Кэролайн.

– Здравствуй, милая. Как справляешься?

– Все хорошо, – улыбнулась я, чувствуя, что в присутствии Каро тревога отступает. Жаль только, напряженно бьющаяся на шее нитка пульса выдавала мою ложь. – А где Ник?

– Внизу. Не знает, как отделаться от какого-то твоего кузена из Дэвона. Тот ему все уши прожужжал.

Я поморщилась.

– Передай, что мне жаль.

– Давай я тебе помогу? – предложила Кэролайн, окидывая взглядом комнату и отмечая висящее в чехле платье, разложенное на кровати белье и аккуратно стоящие в углу туфли.

– Не надо. Иди, спасай свою любовь.

Фыркнув, та повернула было к выходу, но вдруг спохватилась.

– Ох, чуть не забыла!

Она подошла и, легонько сжав мои плечи в знак поддержки, вынула из кармана жакета два квадратных конверта.

– Вот, только что доставили.

Я взяла их. Почерк на обоих был незнакомым. В любом случае сейчас некогда их читать, поэтому пусть отправляются в общую кучу.

– Ну ладно, – неуверенно проговорила Кэролайн. – Мне пора, увидимся в церкви.

– Да, конечно, – тихо ответила я.

Кэролайн ушла, напоследок подарив мне полный любви взгляд. А я положила толстые пергаментные конверты на туалетный столик и придавила их серым отполированным до блеска камешком, тем самым, который захватила с озера. Пальцы на миг задержались на гладкой, испещренной черными прожилками поверхности, а перед глазами замелькали воспоминания…

Глава 15

Я вылезла из машины и вытащила пакеты с продуктами. Чем ближе я подходила к коттеджу, тем сильнее нервничала. Первая встреча после нашего поцелуя… поцелуя, который для Джека ничего не значил, а для меня стал навязчивой идеей.

Джек открыл дверь.

– Привет, Эмма, – улыбнулся он, особенно ласково выговаривая мое имя. Забрав пакеты, он поставил их на пол. – Извини, я по скайпу разговариваю. Оставь это пока здесь, иди на кухню. Я сейчас.

Я кивнула, и Джек исчез за дверью комнаты, в которой, как помнится, располагался рабочий кабинет.

– Ну вот и я, дорогая, прости.

Меня будто пронзило копьем. Оно воткнулось в спину, под лопаткой и прошло через сердце, сокрушая по пути прочие жизненно важные органы. Ноги подкосились, пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Я не хотела подслушивать, правда. Просто Джек неплотно закрыл за собой дверь.

– Да, приходил кое-кто. Нет-нет, просто друг. Так о чем мы говорили?

Схватив продукты, я бегом ринулась на кухню. Эмма, ну зачем, зачем ты вообще сюда приперлась? Пакеты одним махом полетели на стол. Яйца наверняка разбились…

Надо же, в сегодняшнем приглашении мне чудились скрытые намеки. Более того, я была уверена: он придумал этот дурацкий повод с «жабой» лишь затем, чтобы провести со мной еще один вечер. И вот я приехала – а он воркует с какой-то женщиной, живущей на другом конце света. И кем бы она ни была, эта «дорогая», судя по сладкому голосу Джека, явно была ему небезразлична. Иногда такие же нежные интонации проскальзывали в разговоре со мной, оттого было вдвойне больнее.

Так какого черта я, как дура, до сих пор стою на его кухне, одетая в новые джинсы и белую рубашку (не слишком вычурно, чтобы он не решил, будто я специально принарядилась), и жду, когда он распрощается со своей девицей и соизволит прийти? Я не собираюсь терпеть такое унижение! Ни от кого, и уж тем более от Джека.

Кэролайн напрасно строила грандиозные планы на мой вечер. Джеку нет до меня никакого дела; он хочет, чтобы я накормила его долбаным ужином. Не зря он велел идти сразу на кухню. Лучше просто уехать. Он сидит за компьютером и, скорее всего, даже не заметит, как я выскальзываю за дверь. А там – в машину, и чао!.. Я нерешительно вышла в темный коридор.

– Я тоже скучаю, милая. Потерпи чуть-чуть, всего пять дней осталось.

Женщина на экране компьютера что-то сказала высоким голосом – я не разобрала слов, – и Джек ответил громким смехом.

– Ну конечно, да, – пообещал он.

Нет, надо уходить, пока они не начали во всех подробностях обсуждать грядущее воссоединение. Я шагнула, и под ногой предательски громко скрипнула дубовая половица. Джек обернулся.

– Эмма, все хорошо? – заботливо спросил он. А я, должно быть, из мазохистских наклонностей, пыталась разглядеть за его плечом лицо женщины, к которой он проявлял такие нежные чувства. Увы, не было видно ничего, кроме копны золотых волос. Блондиночка, значит…

Джек ждал ответа, а я ощущала себя так, словно попалась с поличным – крадусь тут на цыпочках по темному коридору, изображая мультяшного персонажа… Кажется, удрать незамеченной уже не выйдет.

– Да, порядок, – выдавила я нервную улыбку. – Просто… просто хотела продукты забрать. Там кое-что надо в холодильник положить. – Только бы он не заметил, что пакетов уже нет.

– Э-э… ясно, – немного удивленно кивнул он. – Ты подожди, я сейчас попрощаюсь и приду.

Ага, опять меня вежливо сослали на кухню. Я вернулась, до боли закусывая губу. Что делать: остаться или уехать? Если я, как героиня сериала, сейчас драматично выбегу из дома, Джек сразу поймет, что я в него влюблена. Он, как добрый самаритянин, протянул руку помощи в непростой момент. А я сдуру приняла обычную заботу за более нежные чувства. Не увидела разницы между гормональным влечением и эмоциональной привязанностью.

– Прости. – Джек вошел в кухню и поцеловал меня в щеку. Ого, что-то новенькое. Я напряглась, но он, кажется, не заметил, отвернувшись к чайнику. – Кофе будешь?

Я уже открыла рот, чтобы сказать: «Нет, спасибо, мне пора», но вместо этого почему-то произнесла:

– Да, черный и без сахара, пожалуйста.

Поставив воду кипятиться, Джек повернулся к столу и задумчиво уставился на два объемных пакета.

– Ты и продукты привезла?

Он выглядел таким спокойным… Словно не видел ничего предосудительного в том, что общался с любовницей на глазах английской подружки-идиотки. Внутри все мучительно сжималось.

– Джек, скажи, ты зачем меня пригласил? Чтобы я тебе приготовила ужин или по каким-то другим причинам?

Обдумывая вопрос, Джек пристально смотрел на мою нижнюю губу, очерчивая взглядом ее контур. Я с трудом удержалась, чтобы не ответить тем же; все-таки рот у него очень притягательный. Джек выглядел смущенным. Крайне непривычное зрелище.

– Что-то случилось?

– Нет, – соврала я, глядя ему в глаза. – А почему ты спрашиваешь?

Джек как будто нервничал, что тоже было внове.

– Ты сегодня какая-то… злючка.

Я растянула неподатливые губы в улыбке.

– Вовсе нет. Просто хочу поскорее приступить к делу. – Джек удивленно приподнял брови. – К приготовлению ужина, – пояснила я.

Вряд ли он поверил… ну и плевать. Ни за что не позволю ему догадаться, как много для меня значит сегодняшний вечер.

Он заваривал кофе, а я раскладывала ингредиенты аккуратными горками вдоль края стола, словно готовясь к съемкам кулинарного телешоу, и рылась в шкафах в поисках нужной посуды – что где лежит, помнила с того дня, когда жарила стейки.

– А мне что делать? – спросил Джек.

Поставив миски на стол, я указала Джеку на самый дальний угол кухни. Пусть держится подальше… во всех отношениях. Ну ничего, через пять дней нас будет разделять океан. И он воссоединится со своей «дорогой»…

– Стой там, чтобы не перепачкаться, – посоветовала я, опрометчиво высыпая в чашу целый стакан муки и тут же исчезая в белом облаке. – А то я не самый аккуратный повар. Лучше бы ты Кэролайн попросил.

– Я не хочу Кэролайн, я хочу тебя, – негромко отозвался он.

Яйцо я разбила с такой злостью, что вся скорлупа ухнула в чашу. Пришлось оставить ее и потянуться за чистой.

– Эмма… – Джек оказался рядом, перехватывая руку. – Просто скажи, что случилось?

Он снова нацепил на лицо то знакомое выражение, которое я принимала за нежные чувства. Только я наконец прозрела. Ага, как раз вовремя…

– А разве что-то случилось? – Непринужденно пожав плечами, я взяла второе яйцо. – Так, масло нужно разогреть… – Я щедро плеснула его на сковородку и поставила на плиту.

– По телефону у меня сложилось другое впечатление, – не сдавался Джек.

– …на сильном огне, пока не задымится. – Я вернулась к столу и взяла деревянную ложку.

– Ты вроде была не прочь встретиться, – смущенно продолжал он.

– Добавляем яйца и молоко, – с нажимом произнесла я, выливая и то и другое в муку.

– Уж я-то точно рад тебя видеть.

– Взбиваем, – прошипела я сквозь стиснутые зубы, яростно перемешивая тесто, брызги которого разлетались по всему столу. Я не шутила – повар из меня и правда так себе.

– И когда я дверь открыл, ты была в хорошем настроении…

– Добавляем остатки молока. – Я мрачно ждала, когда Джек сделает очевидный вывод. Оставался последний шанс спасти свою гордость.

– А потом, в коридоре, ты показалась какой-то… – Он осекся, и в глазах расцвело понимание.

«Униженной». «Смущенной». «Оскорбленной». Сам выбирай.

– Я разговаривал с…

– Меня это совершенно не касается, – перебила я.

Джек пропустил мои слова мимо ушей.

– …со своей дочерью.

Жидкое тесто плеснуло на стол. Джек аккуратно отобрал миску. Мудрое решение.

– С дочерью? – недоверчиво переспросила я. – У тебя есть дочь?! – Надо уточнить, вдруг что-то неправильно понимаю.

Он кивнул.

– Но почему?… Ты никогда о ней не говорил… – Невольно прозвучало так, будто я требую объяснений.

– Не говорил. О ней мало кто знает. Я и сам узнал всего три года назад.

Гнев сдулся лопнувшим шариком.

– То есть как это? Разве так бывает? Сколько же ей лет?

– Десять. Ее зовут Карли.

Десять. Получается… Дочь Шеридан?

Джек заметил безмолвный вопрос в моих глазах.

– Шеридан забеременела до того, как завела любовника. Может, она знала тогда, может, нет… С ней не разберешь. Короче, она так сильно хотела от меня избавиться, что ничего не сказала.

Я выронила ложку; та упала с грохотом и брызгами, еще больше пачкая стол.

– Какой ужас!

Он пожал плечами, но я видела, что даже сейчас, годы спустя, ему нелегко об этом вспоминать.

– Ты же отец! Как Шеридан могла это утаить? Почему ты не понял, когда узнал, что она родила?

– Я и не узнал, – с горечью произнес Джек. – Развелись мы в считаные дни, а затем она пропала почти на год.

– А потом? Она ведь вернулась с ребенком на руках, ты должен был догадаться…

Следующая фраза меня добила. Теперь понятно, откуда у Джека такое пренебрежение к брачным узам.

– С ней не было никакого ребенка.

– То есть?!

– Шеридан отдала девочку сестре. Та жила на ферме, растила двоих детей. Одна из них – ровесница Карли. Они очень похожи, словно близняшки.

Я качала головой, не веря, что существуют такие бессердечные суки. Ладно, бывший муж, но чтобы отказаться от собственной дочери?…

Однако Джек со мной не согласился.

– Поверь, малышке было только лучше. Ее приемная мать совсем не похожа на Шеридан. Она ласковая, заботливая, любящая… Карли обожает и ее, и кузин. Она там как родная.

Нет, это просто не укладывается в голове!

– И все-таки… как ты о ней узнал?

– Шеридан призналась. – Произнося ее имя, Джек скривил губы. – Она снова развелась, осталась без денег, а ферму сестры должны были пустить с молотка. И ей потребовался я – точнее, мои деньги. Пришлось сказать о ребенке.

– Господи!..

Я потянулась за стулом. Надо сесть, пока меня держат ноги.

– Кстати, с этим что делать? – поинтересовался Джек, крутя в руках миску с тестом.

– Залей сосиски на сковороде, – рассеянно ответила я.

Пока он возился с ужином, я пыталась разобраться во всех перипетиях его прошлого и настоящего. Теперь понятно, что – точнее, кто – держит его в Штатах. Да уж, серьезное обязательство…

Поставив сковороду в духовку, Джек повернулся ко мне.

– И что же случилось, когда ты узнал о Карли? Ты не подал ходатайство об опеке?

Джек покачал головой.

– Зачем? Ей было всего семь, она жила с любящими родителями, сестрами, а я был для нее чужим… Как я мог ее забрать, вырвать из привычной жизни?

К горлу подкатил комок едкой желчи. Я и раньше знала, что у него есть причины ненавидеть бывшую жену. Но кто бы мог подумать, что эти причины окажутся настолько… вескими?

– Сьюзан… это сестра Шеридан, и ее муж Марк – славные люди. Они впустили меня в жизнь Карли, и за последние три года мы здорово сблизились.

Вздохнув, я выдавила улыбку.

– Она знает, что ты ее отец?

Джек кивнул, и в его глазах загорелся незнакомый прежде огонек. Гордость?

– Она замечательная. Каждый месяц приезжает с сестрами ко мне на ранчо. Им там нравится. Я бы хотел, конечно, чтобы все вышло по-другому, но так тоже ничего.

Перемазанными в муке пальцами я взяла Джека за руку и торжественно заявила:

– Ей повезло, что у нее такой отец.

– Пойдем гулять, – смутившись, предложил он. – На пляже сейчас особенно красиво, да и свежий воздух нам обоим не помешает. Мы ведь можем это оставить?

Мы дошли до самого края бухты. Джек не выпускал мою руку, а я смотрела на него новыми глазами. Сегодняшний рассказ многое расставил по местам. И меня тронуло, что он рискнул доверить мне свой секрет.

– Теперь ты, наверное, понимаешь, почему после развода я избегаю серьезных отношений, предпочитаю случайные, ни к чему не обязывающие связи?

Я кивнула, глядя на Джека и силясь запечатлеть его образ во всех деталях, чтобы сохранить память о чудесных днях, проведенных вместе. Я старательно впитывала все: и как на ветру развеваются густые темные волосы, и как в уголках глаз собираются морщинки… Сердце заныло, не желая его отпускать.

– Стараюсь выбирать как можно осторожнее. И по возможности – тех, кто ищет того же. Тогда в дело не вмешиваются эмоции. И расставаться гораздо легче… Но так ты не можешь, правда? – Потрясенная тем, как неожиданно он сменил тему, я не нашлась с ответом. Однако Джек его и не ждал. – Даже после того, что было у вас с Ричардом, ты все равно надеешься найти для своей сказки счастливый конец, да?

Джек не издевался и не высмеивал. Откуда ему знать, как тяжело слышать, что наши представления в этом вопросе так сильно разнятся?

– Ну… – робко начала я, – последнее время мою веру в счастливый конец несколько подорвали, правда. – В горле откуда-то взялся комок. – И все-таки я надеюсь, что однажды кто-нибудь…

«Ты», – требовательно заявил внутренний голос.

– …заставит меня поверить вновь.

Он кивнул, словно услышал от врача диагноз – не самый утешительный, но вполне ожидаемый.

– Значит, кольцо, часовня, свадьба? – Джек не столько спрашивал, сколько констатировал факт.

Я думала возразить, но зачем?

– Наверное, в глубине души я немного старомодна.

Ласково улыбнувшись, он повел меня к лестнице, поднимавшейся к коттеджу. Кажется, этим разговором Джек пытался что-то выяснить, и проверку я провалила.

– Осторожнее. Ступени довольно скользкие, – предупредил он. – Держись поближе.

– Не беспокойся, я буду рядом.

Странно, эти слова почему-то прозвучали… знакомо. Я вдруг вспомнила, что Джек говорил то же самое в ночь аварии, когда вытаскивал меня из разбитой машины. Хотела уже напомнить ему, как вдруг ступеньки ушли из-под ног, и я стала заваливаться назад, беспомощно взмахнув руками и хватаясь за пустоту. Джек в ужасе потянулся за мной, но не успел. В этот раз ему не удалось меня спасти, и я, пролетев пару метров, рухнула на песок, напоровшись на что-то твердое и острое.

– Эмма! – испуганно бросился ко мне Джек. – Ты цела?

Я выдавила смешок, больше похожий на рыдание. Черт, как же больно…

– Ты не пострадала?

– Если только моя гордость, – соврала я. Про камень под песком не скажу ни слова даже под пыткой, потому что удар пришелся на самое чувствительное место – как раз в ягодицу. Джек поставил меня на ноги, и я спрятала болезненную гримасу за кривой ухмылкой.

– Боже, с вами все в порядке?! – Пожилая чета, также решившая нагулять аппетит перед ужином, бросилась нам на помощь. Я не знала, куда деться от стыда.

– Все хорошо, – вымученно улыбнулась я в который раз.

– Может, вызвать «Скорую»? – Женщина достала из кармана мобильник.

– Нет-нет-нет, я в порядке. Только в себя приду. Не беспокойтесь.

– Я о ней позабочусь, – сказал Джек, и пожилая чета, поверив на слово, направилась своей дорогой. Дождавшись, когда они отойдут подальше, Джек повелительно произнес: – Ну, рассказывай, где болит?

– Нигде. Я просто испугалась.

– Эмма Маршалл, не ври! Я вытащил тебя из разбитой машины. И знаю, если тебе больно.

Значит, лгать дальше бессмысленно. Он и сам обо всем догадается, когда увидит, как я ковыляю по лестнице.

– Там камешек был…

Мокрый песок сохранил живописный отпечаток моей задницы. Джек раскидал его мыском ботинка, обнажая острый зазубренный камень.

– Вот черт, – пробормотал Джек, уставившись аккурат на мою пятую точку. – Сильно поранилась? Кровь идет?

– Нет, конечно. Мне было чем смягчить удар.

Он не улыбнулся, как я рассчитывала.

– Синяк?

– Скорее всего, – пожала я плечами.

– Покажи.

– Ни за что! – в ужасе отрезала я.

Он выгнул бровь – похоже, кое-кто собирался стоять на своем.

– Ты просто хочешь увидеть мою попу.

Джек фыркнул.

– Слушай, давай вернемся в дом, я сама посмотрю, что там, и решу, можно ли кому-нибудь это демонстрировать.

Я медленно вскарабкалась по лестнице, наотрез отказавшись от помощи. Джек смирился лишь потому, что боялся задеть мои ушибы, иначе просто сгреб бы меня в охапку. И почему при падении нужно было разбить именно задницу? Нет бы вывихнуть ногу или запястье, как все нормальные люди…

В конце концов мы добрались до кухни.

– Так, Эмма, хватит, – терпение Джека лопнуло. – Ты покажешь свою задницу или как?

Несмотря на пульсирующую боль в правой ягодице, я расхохоталась.

– Нет, Джек, не покажу. И хочу предупредить, что в Англии с такими заявлениями надо поосторожнее, а то могут ударить или даже арестовать.

Джек слегка опешил, однако быстро сориентировался.

– Леди, не удостоите ли вы меня чести взглянуть…

– Нет, – отрезала я.

– Хотя бы в душ сходи. Вода снимет боль, и синяк сможешь рассмотреть. Там есть зеркало в полный рост.

– Да ты просто одержим идеей меня раздеть, – игриво заявила я. Правда, разрушила весь эффект тем, что жутко покраснела. – Ладно, так уж и быть, пойду в душ… Только затем, чтобы ты больше не тянул руки к моей заднице! Договорились?

– Договорились, – неохотно согласился он. – Я пока чай заварю. Чистые полотенца в шкафу возле двери.

– Спасибо. – Я захромала по коридору.

По шкале от одного до десяти синяк тянул на все одиннадцать. Я аж вздрогнула, когда, спустив джинсы и кружевные трусики, увидела в зеркале сине-фиолетовое пятно размером с блюдце, расплывающееся по правой ягодице и уходящее на поясницу. Тут и воды не надо – синяк и без того прекрасно проступил. И все же я сбросила одежду на пол и повернула кран. Горячие струи ужалили пострадавшую кожу, но через пару секунд боль начала стихать. В большой, на двоих, кабине висела полка с мыльными принадлежностями, и я не устояла перед соблазном взять гель для душа, так аппетитно пахнувший Джеком. Намыливая его на обнаженную кожу, зажмурилась, представляя, что в огромной кабине нахожусь не одна. Позади стоял Джек, и сильные пальцы скользили по мокрой коже, а губы сцеловывали с шеи капельки воды…

Из мира грез вырвал скрип петель. Я подпрыгнула, роняя флакон геля, и тот загремел по пластиковому поддону.

– Ты как? – спросил Джек сквозь приоткрытую дверь.

– Не входи! – в панике закричала я, пытаясь прикрыться руками. – Я голая!

Донесся негромкий смешок.

– Мне тоже всегда казалось, что принимать душ в одежде неудобно.

– Очень смешно. – Я всплеснула руками – все равно они мало что закрывали.

– Как твой синяк?

– Краше не придумаешь, – ответила я. – Хотя от горячей воды и правда легче.

Меня жутко смущал этот разговор, потому что я, совершенно голая, стояла в каком-то метре от Джека, переговариваясь с ним через приоткрытую дверь.

– Я кое-что принес.

В маленьком зазоре между дверью и косяком появилась рука Джека, поставившая на кафельный пол маленькую круглую баночку, а потом дымящуюся кружку с чаем.

– Могу помочь тебе с кремом…

– Я, конечно, плохо ориентируюсь на местности, но собственную задницу как-нибудь найду, – съязвила я.

– Ладно, тогда жду внизу.

Послышались удаляющиеся шаги. Он даже не попытался войти в душ. Весьма благородно. Чертов джентльмен!

Чай заметно приободрил, а крем, хоть и нещадно вонял, успокоил нывшую кожу. Я кое-как расчесала спутавшиеся волосы и, вытерев локтем запотевшее зеркало, обнаружила, что от тщательно наложенного макияжа осталась лишь водостойкая тушь. Безразлично пожав плечами, я наклонилась за одеждой. Если Джека не удалось соблазнить обнаженным телом, что толку от блеска для губ?

Он терпеливо поджидал внизу. Пока я спускалась по лестнице, Джек придирчивым взглядом следил за моей походкой. К счастью, после душа я почти не хромала.

– Кажется, тебе лучше.

Я кивнула.

– Все хорошо. Обычный синяк.

– Прости. Я должен был пропустить тебя вперед.

– Тогда мы упали бы оба, – отмахнулась я, принюхиваясь. Пахло горелым.

– Мы убили жабу, – торжественно провозгласил Джек.

Я рассмеялась, только сейчас заметив, как стало темно. Пока я плескалась в душе, тучи серым толстым одеялом заволокли небо; пошел сильный дождь.

– Ты же не виноват, что я упала. Надо было тебя слушаться.

– Стоило учесть, что ты не любишь, когда тобой командуют, – сокрушался Джек. – И теперь меня будут преследовать кошмары: кто знает, какие жуткие травмы ты скрываешь?

– Ой, да ради бога! – воскликнула я, поворачиваясь спиной. – Ты ведь не успокоишься, пока не увидишь, да? Ну что ж, сам напросился; вот, смотри, что я не истекаю кровью. – Выдернув рубашку из-под пояса джинсов, я расстегнула ремень. – Но предупреждаю… зрелище так себе.

В доме царила тишина, лишь дождь барабанил в окно, да тихо вжикнула молния на штанах. Я приспустила джинсы – буквально на пару сантиметров, – выставляя напоказ синяк.

Джек шумно выдохнул, увидев расцвеченную всеми оттенками синего кожу. Мне доводилось оголяться куда сильнее – хотя бы в купальнике на пляже, – но сейчас в том, чтобы стянуть джинсы и показать мужчине прикрытую одними трусиками кожу, чудилось что-то очень интимное.

– Прости, – опять прошептал он, и в этот раз голос прозвучал куда более хрипло. Пояс в моих руках натянулся: Джек потащил штаны вниз, оценивая масштабы повреждений. Он принялся обводить синяк пальцами, замерев, когда добрался до кружева трусиков.

Я жадно, словно утопая, хватала ртом воздух. Затылок жгло тяжелое дыхание Джека. Он не двигался: ждал, что я его остановлю. Не дождется… Наконец пальцы заскользили снова по верхнему краю белья, задержались на миг, чтобы погладить выступающую на боку косточку, и в конце концов добрались до нежной кожицы внизу живота. Я опустила глаза, глядя, как смуглые руки ласкают чувствительную плоть. Откинулась назад, прижавшись спиной к Джеку. Он тихо выдохнул. И медленно, очень медленно, повернул лицом к себе. Его губы нашли мой рот, и наши языки сплелись в танце. Я застонала, захлебываясь под приливом страсти. Жадный горячий поцелуй сводил с ума, словно оставляя на мне выжженное клеймо, и я даже не замечала, как Джек сильно, до боли, вжимает меня в стену, наваливаясь всем телом.

Я парила и падала одновременно; не давали затеряться в огненном раю только его губы и сильные плечи, за которые я цеплялась, не то притягивая Джека к себе, не то отталкивая. А он, оторвавшись от моего рта, принялся прокладывать цепочку поцелуев по моей шее. Джек рванул воротник моей рубашки, чтобы добраться губами до плеча. Лямка бюстгальтера съехала в сторону, и Джек впился зубами в нежную кожу. Колени подогнулись, и я чуть было не сползла по стене.

Жар спал так быстро, что сначала я даже не поняла. Огненный шторм вдруг сменился метелью. Джек замер и усилием воли меня отпустил, опираясь на вытянутые руки по обе стороны от моей головы. В его глазах по-прежнему мерцали затухающие угольки желания, но когда я потянулась к нему за новым поцелуем, он увернулся.

– Джек? – нерешительно позвала я.

Он замотал головой.

– Я не могу.

Эти слова загасили последние искры не хуже ведра ледяной воды. Но почему?… Горло перехватило, и я молча уставилась на Джека.

– Не надо… нельзя… – Для писателя он был не слишком-то красноречив. – Это неправильно.

Что ж, теперь понятно.

– Почему? Почему неправильно? – Я тоже плохо владела собственным голосом.

Он рассеянно провел рукой по волосам.

– Сама знаешь.

Я упрямо покачала головой.

Вздохнув, Джек повернулся к окну, глядя на стекающие по стеклу капли воды. На меня он больше не смотрел.

– С тобой я не могу.

– Не можешь или не хочешь?

В ответ он схватил мою руку и, заглядывая прямо в глаза, прижал ее к своей груди. Я ощутила, как неровно стучит сердце.

– Разве похоже, что не хочу?

Я покачала головой. К глазам подкатили слезы. Ну и пусть он их видит.

– Так почему? Из-за Шеридан? Все дело в ней?

– Что? – ужаснулся он вроде бы искренне. – Нет, конечно!

– Тогда почему? Почему ты меня отталкиваешь? Ты же знаешь, что я этого хочу… – Я бросила к его ногам остатки гордости.

– Именно поэтому.

Я вконец растерялась.

– Я хочу тебя, Эмма, – признался Джек. – Сильно, как никого в жизни. – Наверное, я обрадовалась бы, услышав эти слова в любой другой ситуации. – Я уже все сказал на том мосту. С тех пор ничего не изменилось…

– А я, значит, права голоса не имею? Мое мнение ничего не значит?

– Я знаю, чего ты хочешь, – ответил он, и у меня вспыхнули щеки. – Джек отвел взгляд, уставившись на дождь за окном. – Тебе нужен мужчина, который будет рядом. Кто-то надежный. Кто не сбежит на другой конец света. В общем, не я. – Он говорил все тише и тише. – Ты должна знать, что я сейчас еле остановился. Не могу даже смотреть на тебя, потому что думаю лишь об одном: как бы схватить и утащить в спальню. Но я пока не такой ублюдок. Я остановился ради тебя самой.

– Да ни черта ты не знаешь, чего я хочу… – с горечью бросила я, застегивая джинсы. – Или кто мне нужен…

– В любом случае не я.

Что ж, говорить больше не о чем.

– Ладно, я поехала, – промямлила, в глубине души надеясь, что Джек меня удержит.

Не отворачиваясь от окна, он кивнул. Выходит… финал? После всего, что между нами было, мы расстанемся именно так?

Промаршировав мимо Джека, я распахнула дверь. Капли дождя свирепо били в землю и жалили кожу, и я, втянув голову в плечи, побежала к машине. «Позови меня. Сделай что-нибудь, прошу, только не отпускай». Но Джек неподвижно стоял на крыльце. Прежде чем сесть в машину, я обернулась – в последний раз. Наши взгляды встретились. Джек не скрывал боль и отчаяние… но не пытался остановить.

Нырнув в салон, я захлопнула дверцу и с визгом шин сорвалась с места. Из глаз непрерывно текли слезы, дворники не справлялись с ливневым потоком, и я совершенно не видела, куда еду. Повезло, что на трассе не оказалось других автомобилей. Понимая, что нельзя вести машину в таком состоянии, через пару километров я включила аварийку и съехала на обочину. Уставилась пустым взглядом сквозь завесу разбивающегося о ветровое стекло дождя, видя перед собой одного Джека. Нельзя, чтобы все закончилось вот так… Я даже не призналась в своих чувствах. Вдруг это что-то изменит?

Яростно смахнув слезы, я повернула ключ зажигания. Двигатель взвыл. Наплевав на правила, я лихо развернулась посреди трассы и поехала обратно. Не было никакого плана, в голову не лезли умные и рассудительные слова, которые заставили бы Джека передумать. Меня тянул к нему первобытный инстинкт; словно связующая нас пуповина не желала рваться.

Уже почти стемнело, и дождь смывал остатки дневного света. Я гнала сквозь ливень, стараясь не думать, что будет, если Джек опять отвернется… Когда впереди мелькнул поворот к его коттеджу, сердце колотилось так, будто я бежала, а не сидела в машине. Сейчас все решится. Последний шанс.

Мы не врезались друг в друга каким-то чудом. В самый последний момент Джек успел отвернуть. Я даже толком не поняла, что происходит: сворачиваю – и вдруг слепну от света фар; мимо проносится внедорожник и замирает, нырнув двумя колесами в глинистую обочину. За стеной ливня ничего не было видно, непрерывно ходящие дворники на миг разгоняли потоки воды, выхватывая отдельные кадры: из машины выходит Джек и движется ко мне. Мокрая рубашка облепила его руки и грудь, но он, ничего не замечая, смотрел на меня. Я кое-как нащупала ручку и, выскочив из машины, направилась к нему, влекомая силой куда более значимой, чем гравитация. По щекам текли слезы, смешивались с каплями дождя. Последние метры я преодолела бегом; Джек поймал меня и прижал к себе, отказываясь опускать на землю. Я обвила ногами его талию, и он понес меня в дом, не глядя, куда идет, потому что был слишком занят жадными поцелуями. Нам не нужны были слова – мы разговаривали на своем собственном языке, и я уже получила ответы на все вопросы. Все вокруг исчезло – я не чувствовала ни дождь, ни холод; мир сузился до пределов одного мужчины, терзающего мои губы жадным поцелуем.

Остановился он только у самой двери, которую даже не потрудился захлопнуть перед уходом, и оторвался от моих губ, чтобы заглянуть в глаза и дать последнюю – совершенно ненужную – возможность передумать.

– Уверена? Потому что я не смогу остановиться. После этого назад уже не повернуть, Эмма.

В ответ я впилась ему в губы новым поцелуем. Джек ногой распахнул дверь и поднялся в спальню, а я тем временем расстегивала пуговицы на его рубашке и стаскивала мокрую ткань с широких плеч. Матрас прогнулся под нашим весом, Джек навис надо мной, и я воспользовалась этим, чтобы добраться до его пояса. Он в два счета оказался голым. С моей промокшей одеждой мы провозились немного дольше – он не торопился, целуя везде, куда мог дотянуться. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. И даже расплакалась, когда он скользнул в мое тело, – но не заметила слез, потому что Джек вознес меня на невиданные высоты. Содрогаясь в экстазе, он выкрикнул мое имя, и я воспарила сразу же вслед за ним.