Глава 12

В пятницу было солнечно и ветрено. Я вернулась с работы пораньше и искала более подходящую одежду для поездки на озеро. Настойчиво твердя себе, что это не свидание, я натянула черные брюки и принялась рыться в шкафу в поисках последней вещи, которую сегодня еще не мерила, – мягкого джемпера из ангоры с довольно глубоким вырезом. Насыщенный нефритовый цвет придавал взгляду зелени, а волосам – рыжинки. Слава богу, с обувью было легче: никаких каблуков!

Стянув резинку с волос, я хорошенько, до медного блеска, расчесала их щеткой. И едва успела нанести помаду на губы, как подъехал автомобиль. Сердце застучало, во рту вдруг пересохло. Поразительно: я нервничала, словно собиралась на первое в жизни свидание.

Это было так странно – видеть Джека в доме моих родителей. Заслышав шаги, он вскинул голову и тепло улыбнулся. Надеюсь, он не заметил, как в момент, когда наши взгляды встретились, у меня перехватило дыхание.

Джек с отцом пожали друг другу руки и перекинулись парой фраз, а в моей груди непривычно затрепетало. Такая ситуация была для нас внове. Ричарда мы все знали так давно, что он фактически стал членом семьи. Родителям он нравился, поэтому я не волновалась, как они примут его в качестве моего бойфренда. Теперь все было по-другому.

Джек вел себя скромно, уважительно и лучился очарованием, а отец, запинаясь, выдавливал давно назревшие слова благодарности.

– Мы с Фрэнсис вам очень признательны… – неуверенно начал он. Мама тихонько вышла из кухни и встала рядом. – Даже не знаю, как это выразить. Если бы не вы, мы ее потеряли бы. Вы не только Эмму спасли – всех нас.

– Ну что вы. – Легкий акцент придавал голосу Джека искренности и мягкости.

– Она для нас – это все… – Отец задохнулся от эмоций.

– Папа, – решила я вмешаться, сочтя, что подобные откровения с незнакомцем хоть и трогательны, но несколько неуместны. – Хватит уже, а то ты Джека совсем засмущал.

– Вовсе нет, – неожиданно возразил Джек, накрывая ладонью мою руку, лежавшую на перилах. – Я прекрасно вас понимаю. Страшно даже думать о том, чтобы потерять Эмму.

Повисла тишина. Я сглотнула так шумно, что, кажется, все трое это услышали.

– А вот моя мама, Фрэнсис, – неуклюже попыталась я сменить тему.

Джек протянул руку, и мама, на секунду замешкавшись, вложила в нее свою.

– Рад наконец-то с вами познакомиться, – с улыбкой проговорил Джек. – Эмма так много о вас рассказывает, что мы будто уже знакомы. И я боялся, что не успею до отъезда признаться лично, как восхищен вашими работами. Одна из картин висит в моем нынешнем доме. Та, которую вы писали во Франции. Это самый чудесный пейзаж, который я только видел.

Его комплименты задели нужную струнку, и мама расслабилась (что в присутствии незнакомцев было редкостью) и даже приободрилась. Интересно: это потому что Джек неприкрыто восторгается ее живописью или потому что он скоро уезжает? Ей, похоже, не очень понравилось, что он держал меня за руку. Если мою личную жизнь расценивать как спортивное состязание, то мама уже выбрала команду, за которую будет болеть.

– Твои родители мне понравились, – признался Джек, когда мы сели в машину. – По-моему, они очень хорошие.

– Так и есть. – Я заерзала в кресле, вспоминая о случившемся перед самым отъездом. – Ты прости, мама иногда путается.

Убрав одну руку с руля, он на миг сжал мои пальцы.

– Все нормально. Забудь.

Не получалось. Мысль слишком прочно засела в голове. Сегодняшний инцидент однозначно подтвердил: мама не обретет покой, пока не побывает на нашей с Ричардом свадьбе.

Джек помогал мне надеть пальто, когда мама впервые за вечер подала голос:

– Вы друг Ричарда?

Заливаясь краской, я тоскливо уставилась в пол, надеясь, что земля разверзнется и поглотит меня. Увы, под ногами был лишь бежевый ковер.

– Нет, миссис Маршалл, – вежливо ответил Джек. – Мы с ним встречались буквально пару раз. Я друг Эммы. – Он нежно мне улыбнулся.

Я не знала, как выразить свою благодарность.

– Фрэнни, мы с молодым человеком уже знакомы, – вступил в разговор отец. – Я говорил тебе о нем чуть раньше. Это Джек Монро, тот джентльмен, который помог Эмме и Кэролайн после аварии.

Мама небрежно кивнула, будто не желая говорить о неком весьма занятном, но, в общем-то, довольно обыденном факте.

– Мистер Монро, надеюсь, вас пригласили на свадьбу? Эмма с Ричардом скоро женятся.

Она ведь знает, что мы расстались. По крайней мере, вчера еще знала.

– Мама… – начала я. – Ты же помнишь, что мы с Ричардом…

– Она будет самой красивой невестой! Правда, свадьбу пришлось отложить… Надеюсь, ненадолго. Да, солнышко?

Папа заметно нервничал, а я не знала, куда деть глаза. Одного Джека эта дикая беседа, казалось, совершенно не смущала.

– Уверен, из Эммы получится чудесная невеста. Увы, боюсь, я не смогу присутствовать на вашем торжестве. Через пару недель мне надо возвращаться в Штаты. К тому же, если честно, я не большой поклонник свадеб.

Первым аргументом Джек все равно что вонзил нож в мою грудь, вторым – провернул его в ране. Папа одними губами прошептал извинения, взял маму под локоть и увлек ее обратно в кухню. У самых дверей мама вдруг повернула голову.

– Эмма, кто этот молодой человек? Друг Ричарда?

Сидя в машине, я продолжала оправдываться:

– Она не всегда такая. Только если расстроена. Но никогда не знаешь, в каком она будет настроении. Папе очень сложно приходится.

– И тебе, – сочувственно добавил Джек.

Я пожала плечами.

– Они женаты сорок лет. Он боится ее потерять.

– О да, она явно сторонница брака. Судя по всему, ей очень хочется выдать тебя замуж.

– Об этом, наверное, все матери мечтают. Просто моя немного зациклилась. – Джек замолчал, сосредоточившись на дороге. – А еще ей очень нравится Ричард, – добавила я.

– А что, он кому-то не нравится?

Я неприлично громко захохотала. Отведя взгляд от трассы, Джек улыбнулся, и тепло от его улыбки расползлось по всему моему телу.

– Что будет, когда она поймет? Ну, что свадьбу совсем отменили?

Веселье испарилось.

– Не знаю, – вздохнула я. – Надеюсь, она смирится… и ей не станет хуже. Не вынесу, если спровоцирую ее болезнь. Просто не смогу с этим жить.

Костяшки пальцев, сжимающих руль, побелели, и Джек медленно, точно подбирая слова, произнес:

– Только не надо ради родителей все-таки выходить за него замуж.

Я не ответила. Тогда Джек повернулся ко мне, забыв о дороге. Он выглядел предельно серьезным.

– Эмма, так нельзя. Ты себе всю жизнь сломаешь.

– Зато стольких осчастливлю, – вздохнула я.

– И себя в том числе?

– Нет.

– Тогда не вздумай. Выбрось из головы. Нельзя выходить замуж ради чужого счастья. Уж поверь, я знаю, о чем говорю.

К нам в машине будто присоединилась Шеридан; она с комфортом устроилась на заднем сиденье, а рядом с ней – Ричард. Но я не допущу, чтобы кто-нибудь из них испортил сегодняшний день.

Удивительно жаркое для апреля солнце ярко светило за окнами машины. В салоне было тепло и уютно, и хотелось забыть о проблемах, свалившихся на меня в последнее время. Хоть ненадолго расслабиться.

– Что будет с твоей матерью, когда отец перестанет справляться? – спросил Джек, возвращаясь к закрытой теме.

– Не представляю. Я смотрела пару пансионатов… Отец категорически против.

– А как насчет сиделки? Приходящей нянечки? Может, его хотя бы такой вариант устроит?

Я вздохнула.

– Не уверена. Мы с Ричардом уже над этим думали, но нам не хватало денег. – Я невесело фыркнула. – А сейчас – тем более.

– А если я помогу?

– В смысле?

– Я мог бы дать денег. Любую сумму, сколько потребуется.

Сперва я даже не сообразила, что именно он предлагает. На секунду представила, как бы изменилась наша жизнь. Как отец, больше не измотанный бесконечной тревогой, смог бы играть с друзьями в гольф или проводить вечера в баре. А я вернулась бы в Лондон к своей работе. Из сиделки снова стала бы дочерью. И жизнь наладилась бы… Глупые мечты.

– Нет. Ни в коем случае.

Вряд ли мой отказ его удивил, но Джек все равно шумно вздохнул, когда я положила руку ему на предплечье.

– Пожалуйста, не думай, что я неблагодарная. Это очень щедрое предложение. Но мы не можем его принять.

– В чем смысл зарабатывать кучу денег, если я не могу тратить их куда хочу?

– Пожертвуй на благотворительность.

– Уже. И я не поэтому тебе предложил.

– Тогда зачем? – спросила я с вызовом.

Джек заговорил не сразу.

– Затем, что мне не все равно, что с тобой будет. Я хочу сделать твою жизнь лучше, хотя, черт возьми, сам не знаю, почему. Может, из-за аварии… А может, я чувствовал бы то же самое, если бы мы случайно встретились на улице. Я не могу просто уехать и забыть тебя. Понимаю, я несу сейчас полный бред, но я как будто обязан присматривать за тобой. – Джек хмыкнул, признавая, что выражается весьма старомодно. – В общем, мне хочется быть твоим рыцарем, и самый лучший способ – решить ваши финансовые затруднения.

– Спасибо, Джек. Я очень признательна. Но нет.

Он посмотрел на меня.

– Просто обещай, что если станет совсем туго, ты не выкинешь какую-нибудь глупость. Не ограбишь банк, не наймешься на три работы сразу… или не выйдешь замуж по расчету.

Стоило, наверное, спросить, какой из этих сценариев он считает наихудшим.

Кажется, Джек понял мое желание сменить тему, потому что следующие двадцать минут он во всех подробностях рассказывал о своем путешествии по Дальнему Востоку. И повествование о городах и нациях так захватило, что отчаянно захотелось купить билет на ближайший рейс в Шанхай.

– Твоя жизнь сильно отличается от моей… – задумчиво протянула я.

– Например?

Я вздохнула. Как бы так сказать, чтобы это не выглядело нытьем?

– Ну например, ты занимаешься любимым делом, и у тебя отлично получается.

Джек скромно пожал плечами, а я продолжала:

– Ты путешествуешь по всему свету. Тебя никто не держит.

Увлекшись разговором, мы чуть не проехали поворот на озеро.

– Здесь, – вовремя спохватился Джек. Я кивнула. Выходит, он и сам прекрасно помнил дорогу, и я в качестве штурмана ему совершенно не нужна. Интересно, зачем тогда он меня позвал?

– Ты тоже можешь жить, как тебе хочется.

Протяжно выдохнув, я помотала головой.

– Вряд ли. По крайней мере, не сейчас.

Джек поджал губы. Похоже, мой ответ ему не понравился.

– Эмма, так нельзя. Да, нет ничего важнее семьи, и замечательно, что ты готова всем ради близких пожертвовать. Но, прошу, не отказывайся от своей мечты. У каждого человека есть обязательства, фокус лишь в том, как расставить приоритеты, чтобы и другим угодить, и самому остаться счастливым.

– Тебе это удается?

Задумавшись на секунду, Джек кивнул.

– Да. И ты ошибаешься. Кое-кто меня все-таки держит, и этот человек очень важен.

Наверное, я сейчас умру от любопытства. О ком это он?

Не замечая, как я ерзаю на кресле, Джек остановился и выключил двигатель.

– Приехали, – объявил он, расстегивая ремень.

Когда мы вылезли, Джек предложил мне руку. После секундной заминки я вложила в нее пальцы. За время нашего знакомства я успела убедиться, что Джек из тех, кто привык воспринимать мир в первую очередь через касание, и не стоит искать какой-то особый смысл в его постоянной тяге к физическому контакту.

Мы дважды обошли вокруг озера, и поддержка Джека оказалась очень кстати, потому что земля была скользкой и бугристой. Сам он молчал, обдумывая какой-то особо хитрый поворот сюжета. Правда, позднее выяснилось, что у него на уме не только поиски идеального места преступления.

Он стоял у самой воды, глядя на свое отражение, а я наблюдала за ним со стороны, зная, что этот образ останется со мной надолго. Может быть, навсегда. Через какие-то две недели Джек исчезнет из моей жизни, а я уже не представляла, как буду без него. На это озеро я точно больше не вернусь. Слишком много воспоминаний с ним связано.

Расстелив покрывало на том же плоском камне, я села.

– Странно, наверное, все время думать о том, как лучше совершить преступление и уйти от ответственности, – заметила я, когда Джек опустился на клетчатый плед рядом со мной.

– Ты бы удивилась, узнав, как это просветляет, – усмехнулся он. – Мне нравится думать, что так я делаю общество чуточку лучше.

Я выгнула бровь, а Джек уставился на меня долгим взглядом. Снова возникло то самое чувство, будто он собирается что-то сказать, но, встав на краю пропасти, в последний момент решает не прыгать вниз головой.

Джек отвернулся, глядя на озеро.

– Есть в этом месте нечто такое…

Я заметила, как в его черных волосах на солнце заплясали синие отблески. Хорошо, что он не видел моего лица. Я поспешно опустила взгляд, нервно затеребив маленький плоский камешек, попавший под руку.

– По-моему, жизнь не может здесь оборваться, – пробормотала я, сама не зная, о чем говорю: о его книге или нашей реальности. – Это место не для смерти, а для рождения чего-то нового.

Сердце застучало. Джек, наверное, даже не понимает, что именно я пытаюсь неуклюже сказать… И сознает ли он вообще, какое воздействие на меня оказывает? Скорее всего, да, потому что его рука вдруг скользнула по одеялу, и он сплел наши пальцы. А я разучилась дышать.

– Эмма, есть в тебе что-то такое… Уже давно никто не западал мне в душу так, как ты.

– Ты мне тоже небезразличен, – чуть слышно прошептала я, будто опасаясь, что деревья раскроют мой маленький постыдный секрет.

Он кивнул, не удивленный моим ответом.

– Давай начистоту. Я уже староват для всяких игр и намеков. Между нами явно что-то есть. Не знаю, виновата ли авария, или гормоны, или что-то еще… Так или иначе, оно есть, и не обращать на него внимание не получается.

– Понимаю. И это чертовски пугает.

– Да уж, не самые лестные слова, – невесело рассмеялся Джек. – Хотя, учитывая обстоятельства, я тебя понимаю. Тебе и без того сейчас несладко.

Джек внезапно встал и потянул меня за собой. Не разжимая рук, он долго-долго смотрел мне в лицо, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. Хочет когда-нибудь вывести меня в своей книге или есть другие причины? Я непонимающе нахмурилась, и большим пальцем он попытался разгладить морщинку на лбу.

Наконец Джек заговорил, и негромкий голос разорвал опутывающие нас чары.

– Прости, Эмма, я планировал устроить приятный выходной, а не подкидывать проблем. Давай просто обо всем забудем?

Он наклонился, сворачивая плед, а я, улучив момент, прихватила плоский камешек, с которым играла чуть раньше. Хотелось оставить сувенир на память об этом вечере.

По дороге в город я молчала, проматывая в голове весь разговор у закатного озера. Когда мы добрались до ярко освещенного ресторана, я знала наверняка только одно: ни сейчас, ни в будущем я не смогу стереть из памяти ни единой сегодняшней реплики.

Ресторан, оформленный в деревенском стиле, был очень мил: дубовые балки, каменные стены… Нас проводили к столику возле окна, на котором в стеклянном бокале плясало пламя красной свечи.

Неподалеку бок о бок сидела пожилая пара, переплетя на белой скатерти морщинистые руки, покрытые старческими пятнами. Я вдруг почувствовала зависть – мне очень не хватало такой близости, и я даже знала, с кем именно хочу ее испытать. Глупая, глупая мечта, которой не суждено сбыться. И которая не желала разбиваться о реальность.

– Здесь чудесно, Джек. Спасибо. – Я вздохнула. – Наверное, мне и правда нужно расслабиться.

– Рад, что получается, – сказал он, выдвигая мой стул. От ласковой улыбки, как всегда, дрогнуло сердце. Не я одна пала жертвой его чар; официантка тоже присматривалась к Джеку, украдкой любуясь широкоплечей фигурой, мне же достался от нее хитрый взгляд, будто говорящий: «Везет же некоторым». Я закусила губу. Наверное, вокруг Джека всегда вьются женщины. Флиртуют, кокетничают. Пытаются привлечь внимание. И все же, когда мы вместе, он смотрит только на меня. Джек словно воплощал в себе все качества идеального мужчины из бесконечных списков для глянцевых журналов. И это было так удивительно, что я…

– Какое закажем вино?

Я пыталась поймать ускользающую мысль:

«…так удивительно, что я…»

– Белое или красное?

«…что я… влюбляюсь?!»

– Эмма?

Я не могу влюбиться в Джека! Или могу?… Подумаешь, мимолетное увлечение, сугубо гормональная тяга. Но чтобы любовь? Откуда?!

– Эмма, что-то не так?

Я вздрогнула, словно очнувшись ото сна, и, поймав на себе полные любопытства взгляды Джека и официантки, промямлила:

– Да, белого вина, пожалуйста.

Слава богу, хотя бы дар речи не утратила. Потому что с чувствами явно не ладится. Неужели мне хватило глупости влюбиться в мужчину, который вот-вот исчезнет из моей жизни, у которого аллергия на обязательства и который до сих пор не оправился от предательства бывшей жены? И это при том, что каких-то шесть недель назад я сама собиралась замуж за другого?

Джек что-то говорил, но я не слышала, думая о своем.

– Прости, что ты сказал? – переспросила я, тряхнув головой в надежде, что все лишние мысли уберутся прочь.

Он не сводил с меня задумчивого взгляда.

– Уверена, что все хорошо? Тебя не тошнит? Голова не кружится? Ты какая-то… странная.

– Нет-нет, все замечательно, – соврала я.

Потянувшись через стол, Джек накрыл ладонью мою руку.

– Со временем обязательно станет легче. Поверь.

Он уже столько раз ко мне прикасался, что должен был выработаться иммунитет, однако сейчас все оказалось по-другому. Пальцы дотронулись до моей кожи, и пульс ускорился в тысячу раз, а карие, почти черные глаза Джека вдруг стали серьезными.

– Не хочу уезжать, пока ты в таком состоянии.

С языка рвалось: «Тогда не уезжай. Закончи книгу здесь. И все последующие – тоже. Ведь тебе неважно, где писать, зачем возвращаться?» Но сказать это – значит выставить себя полной дурой, поэтому я ответила:

– Джек, ты не обязан спасать меня всю жизнь. Давай уже, завязывай с геройством.

Горько улыбнувшись, он парировал:

– Знаешь, наверное, я и на другом конце света буду за тебя переживать.

Судя по интонации, это была не шутка.

Я не нашлась с ответом, хотя слова и интонации Джека на всякий случай запомнила, чтобы потом в них разобраться.

– А может, останешься? Ну, ненадолго, если хочешь? – словно невзначай поинтересовалась, предательски заливаясь краской.

– Вряд ли. У меня в Нью-Йорке дела, и дом я арендовал только до конца месяца. – Сделав паузу, он осторожно добавил: – И как я уже говорил, есть кое-кто… ради кого я должен вернуться.

Я сглотнула, надеясь не выдать чувств. Да, недавно он упоминал о ком-то, кто его «держит». И скорее всего, этот кто-то – женщина. Так что все, Эмма, конец. Мы с ним видимся последний раз. Глаза защипало, и я яростно сморгнула слезы. Не стоит портить вечер фантазиями о том, чему не суждено случиться.

Скрывая эмоции, я, как обычно, перекидывалась с Джеком шутками. Смеялась, когда он с нарочитым удивлением принялся изучать в меню раздел национальной кухни.

– «Завтрак пахаря», «Пузырь и писк» и «Хлебный пудинг»? «Жаба в норе»? Люди, да что с вами такое?!

Я подняла тост за будущее, надеясь, что глаза не выдадут печаль от нашего скорого расставания.

Выйдя из ресторана, мы очутились на открытой веранде у самого берега реки. Солнце спустилось совсем низко, и ртутные воды слабо мерцали в косых лучах.

– Прогуляемся немного? – предложил Джек.

Я кивнула, и мы направились к ступенькам. Джек взял меня за руку, чтобы я не упала с напитавшихся влагой деревяшек, и так и не выпустил, даже когда мы пошли по извилистой тропинке к пляжу. Заметно холодало, но я не мерзла, согретая теплом его рук.

На этом берегу реки не было ни души, а на другом и вовсе простирались пустые поля. Деревья отбрасывали причудливые тени, густеющие по мере того, как солнце ползло за горизонт. Поэтому уже через пару минут казалось, что мы с Джеком очутились на краю света. Или в нашем собственном мире для двоих, где не существует привычных правил.

Впереди возник деревянный мост, оформленный под старину. Нам незачем было переходить на другую сторону, однако, поравнявшись с ним, мы не сговариваясь свернули к дощатому настилу. Здесь деревья росли особенно густо, и Джеку приходилось пригибать голову, чтобы не задевать нижние ветки. Добравшись до середины моста, мы замерли на месте, глядя, как на реку спускается ночь и свинцовые волны постепенно чернеют. Последние лучи солнца угасали, в небе всходила луна.

За всю прогулку мы не произнесли ни слова. Слова были лишними, они разрушили бы гармонию этого места. И все же я заговорила:

– Так спокойно… Навсегда бы тут осталась. – Я ждала, что Джек отпустит какой-нибудь насмешливый комментарий, но он молчал. – Тебе стоило захватить фотоаппарат, – продолжала я.

Джек, опираясь рукой о перила, повернулся.

– Нет, – тихо ответил он. – Я и так запомню сегодняшний вечер. Из-за…

Я не заметила, как он опускает голову, как обнимает меня – ужасно, потому что в будущем не раз захочется воскресить в памяти эти секунды. Все случилось неожиданно – каким-то чудом я вдруг очутилась в объятиях Джека, чувствуя его губы на своих и утопая в самом потрясающем поцелуе в жизни.

Я словно парила в небе, не зная, кто я и как вернусь на землю. Джек прижимался ко мне всем телом, и мы идеально подходили друг другу, точно детальки мозаики. Послышался стон – не знаю, чей именно, потому что мы оба уже задыхались, но не желали прерывать поцелуй. Мир тонул в красной бархатной дымке; исчезло все, кроме его сладких губ.

Джек отпустил меня далеко не сразу – он продолжал осыпать меня быстрыми, но невероятно эротичными поцелуями. И руки он не разжал, только откинул голову, чтобы видеть мое лицо. Мы оба тяжело дышали, и сердца стучали в унисон, общаясь в древнем, как вселенная, ритме.

– Знаю, не стоило этого делать, – хрипло произнес Джек. – Но извиняться не стану, потому что ни капельки не жалею. – Я хотела ответить, однако губы не желали предаваться столь мирским занятиям – они жаждали новых поцелуев. – Наверное, я поступил подло, воспользовался моментом… но я должен был узнать, каково оно… Хотя бы раз.

Одной фразой он умудрился сказать столько глупостей, что я даже не знала, с какой из них начать.

– Ты не… ты не воспользовался. Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. – Остатки гордости разлетелись вдребезги, и их смыло течением под нашими ногами. – Уже давно хотела.

Джек зажмурился. Я было обрадовалась, что сейчас он сдастся и снова поцелует, однако этот чертов упрямец нашел силы отступить на шаг. И только судорожно дрогнувшие пальцы выдали, как ему не хочется меня отпускать.

– Это неправильно, – пояснил он, избегая моего взгляда. – Для нас обоих.

Я замотала головой, но он поймал мой подбородок. И очень нежно провел большим пальцем по нижней губе, все еще припухшей от поцелуя.

– На тебя многое свалилось, и ты совсем запуталась. Ты и так не знаешь, что делать, а я еще больше сбиваю с толку.

– Джек… – тоскливо начала я, уже, впрочем, зная, что в этой схватке не победить.

Он покачал головой.

– Нет. Для тебя – слишком рано, для меня – уже поздно.

Джек разжал пальцы и шагнул назад.

– Эмма, я не тот, кто тебе сейчас нужен. Но, черт возьми, как же мне хочется схватить тебя и зацеловать до потери сознания!

Я с надеждой уставилась на него, ничуть не стыдясь мольбы в своем взгляде. Все чувства были написаны на моем лице, и даже жадно бьющаяся венка пульса на шее буквально кричала о желании, чтобы он исполнил свою угрозу. Джек, тихо застонав, отвернулся к реке.

– Эмма, у нас все равно нет будущего, а расставаний тебе и без того хватает.

Наконец в душе проснулось достоинство, спасая от унижения.

– Что значит «уже поздно» для тебя? Это потому что ты уезжаешь?

Джек отвел взгляд от реки.

– Нет. Дело не в отъезде. А в том, что… поздно для серьезных отношений. Уже лет десять как.

Десять лет. Именно столько прошло после его развода.

Говорить больше было не о чем, и Джек на обратной дороге включил в машине радио, пытаясь музыкой заполнить пустоту. Чтобы не вести мучительный разговор ни о чем, я трусливо сделала вид, что заснула, а Джек притворился, что поверил.