Глава 23
Новая бомбардировка города началась через два часа, уже почти под утро.
Жан одним прыжком оказался у зенитной установки и стал водить орудием по небу, стараясь взять под прицел самолет.
– Стреляй! – кричали солдаты. – Что ждешь? Их надо отпугивать.
– Это что тебе, муха, чтобы отпугивать? – возразил Жан. – Их сбивать надо.
Он почувствовал, как его пальцы до хруста сжали рукоятку зенитки.
– Сейчас, милые, подходите поближе, – шептал он. – Я вас тут давно жду. У меня от безделья давно руки чешутся.
С крыш Зимнего разом открыли огонь около десятка зениток. Жан покосился в сторону, где находился Ник. Его орудие вовсю палило, поворачиваясь во все стороны. Солдаты только и успевали вставлять ленты в установку. Лязг и грохот пронесся по крышам.
– С пулеметов бьют, – закричал один из солдат и, сраженный пулей, полетел вниз.
– Не любят они нас, – вслух говорил Жан. – Да и как любить можно, если мы их тут бьем, как последних тварей. Им на кладбище пора – им там уже прогулы ставят.
Из одного из самолетов полетело множество листовок.
– Ты будешь стрелять? – кричал солдат из расчета. – Ты что, хочешь, чтобы нас тут прикончили?
– Что там написано? Возьми, прочитай. Их Геббельс на выдумки горазд. – Жан взял на прицел приближающийся самолет. – Вот этот мой! – крикнул он и нажал гашетку.
Шквальный огонь обрушился прямо в лоб самолета. Тот открыл ответный огонь из своих пулеметов, но Жана было уже не остановить. Он вел практически вертикальный огонь по брюху самолета, потом развернул орудие и палил ему вслед. Из соседнего орудия вел непрерывный огонь Терехин.
– Эх ты, мазила! – махнул рукой солдат, поднимаясь с крыши. – Так низко, а попасть не смог.
Жан вытер рукавом пот с лица, посмотрел вслед удаляющемуся самолету и, заметив дым в хвостовой его части, схватил солдата за воротник.
– Ты как меня назвал?
– Мазила.
– Смотри, я ему, кажется, всю задницу разворотил.
Солдат раскрыл рот, когда увидел черные клубы дыма.
– Я же говорил, что попадешь, – тут же исправился солдат. – Молодец!
– Это мы молодцы с тобой. Жаль, нашего третьего убило. – Жан посмотрел с крыши вниз, но среди кустарника и деревьев не было ничего видно.
– Ну, так что фашистская пресса пишет? – спросил Жан, поднимая листовку. – А, понятно: «Жители города, сдавайтесь, ваша участь предрешена!» – Нормально. Умный текст. Это все, что они могут, а город взять им слабо. Терехин, следующий самолет будет твой.
Где-то далеко раздался взрыв, и Жан взглянул в сторону яркой вспышки.
– Это твой второй свалился, – сказал солдат.
– Да и хрен с ним.
Подбежал Ник:
– Живой?
– В любом случае, живой. У тебя как?
– Нормально. Всех разогнал.
– Как там наши девчонки? В госпитале тоже работы много?
– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Утром разберемся.
– Эй, служивый, где этот ваш Игнат? Есть охота. Войска он собирается кормить или специально голодными держит?
– Утром пайки раздавать будут.
Комбат повел Жана и Ника вниз по лестнице. Они вошли в кабинет, где Жан имел беседу с подполковником.
– Это комендант, – шепнул старший лейтенант.
– Вот, доставил, товарищ комендант, – козырнул комбат.
Подполковник встал и подошел к ребятам.
– Где вы курсы заканчивали? – усталым голосом спросил подполковник.
– В школе, – ответил Жан.
– В какой части?
– В школе номер сто сорок шесть, а он в институте.
Ник толкнул Жана в бок, чтобы он снова не заговаривался.
– Что-то не знаю… Ну, это не важно. Молодцы! – хлопнул он их по плечам. – Ставлю вас на солдатский паек и определяю местонахождение здесь, в Зимнем. Тут наши бойцы отдыхают и ведут оборону.
– У нас есть свой дом, то есть квартира, – ответил Жан. – Мы по вечерам к вам будем заходить дежурить, можно?
– Это не годится. Порядок должен быть везде, – сказал комендант.
– Мама ругаться будет, – уже врал жалостно Жан.
– А тебе сколько лет, малыш?
– Ну, я уже не малыш, мне семнадцать. – Жан окинул комнату взглядом.
Подполковник покачал головой.
– Хорошо стреляешь, – заметил он.
– Это я с перепугу.
– Если бы все так пугались – было бы очень неплохо. Хорошо, но я хотел бы вас видеть всегда здесь в шесть вечера и до утра.
– Годится, – согласился Ник.
– Не годится, а есть, – поправил комендант.
– Хорошо, будем, – сказал Жан. – Где паек получить можно? Дома есть нечего. Кота в последний раз съели соседи, собака вышла погулять и пропала…
Ник стоял, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– У вас что там, целый зоопарк? – спросил подполковник и заметно повеселел.
– Попугай эвакуировался сразу, поняв, что кастрюли ему не миновать, а рыбок мы сами съели. Так что зоопарка давно уже нет.
– Шутники, – заметил подполковник, – хотя, что и говорить, тяжело сейчас всем. Люди от голода гибнут кругом. Ну, да ладно, – махнул он рукой. – Комбат, выдать молодым людям усиленные пайки. – А вечером ждем, как договорились.
– Есть, – вытянулся Жан по стойке «смирно». Будем в шесть нуль-нуль!
Они все вместе собрались после очередного тяжелого дня.
Лиза не отходила от Жана, а Ин как села на колени к Нику, так и сидела, обняв его за шею, полдня. У девчонок был сегодня выходной, который давали только в особых случаях.
Сегодня сломали два последних стула, чтобы согреться. Растопили буржуйку и закатили хороший обед. Никто и ни про что друг у друга не расспрашивал: понимали одно, что через день, в полночь, надо быть всем вместе на Дворцовой площади у колонны.
– До двенадцати я успею еще одного подбить, – сказал Жан.
– Мальчики, нам много надо вам успеть еще сказать. Давайте завтра днем обо всем основательно поговорим, – сказала Ин.
– И ты мне что-то хочешь сказать? – спросил Жан, обращаясь к Лизе.
– Тебе особенно, – улыбнулась девушка. – Кушайте и давайте отдохнем. У нас там, в госпитале, в последнее время столько раненых привозят… Мы вас умоляем, берегите себя.
Жан поел быстрее всех, скинул грязную верхнюю одежду и повалился в спальне на кровать.
– Кто со мной – тот герой! – крикнул он и тут же отключился.
Ин растолкала ребят только под вечер.
– Подъем, войска, – сказала она и хлопнула Ника по попке.
– Вот кому такие мужики нужны? Только легли – и сразу спать.
Жан протер глаза и приподнялся на кровати.
– А где Лиза? – спросил он.
– Ужин готовит. Я вас прошу, в этот последний день постарайтесь делать все с головой. – Ин обняла Ника. – В прошлый раз Жан подставлял свою голову, в этот раз ты…
Они разошлись на улице в разные стороны.
Лиза и Ин пошли в сторону Гостиного двора, где находился госпиталь. Они шли быстро, чтобы не попасть под очередной ночной обстрел. Где-то из громкоговорителя играла музыка Шостаковича. Девушки остановились на минутку, послушали и пошли дальше.
– Ты о чем хотела с Жаном поговорить? – спросила Ин.
– А ты?
– Не знаю. Так много хочется Нику сказать, даже мысли путаются.
– Любишь его?
– Да, очень. Почему у нас, в нашем времени, эти чувства так не проявляются, как здесь? Там все это происходит совсем по-другому. У вас, наверное, не так, как у нас. Я помню то время. Даже люди какие-то другие.
– Они кругом одинаковые. Мне бы очень хотелось побывать в вашем времени. Интересно, наверное? – Лиза с любопытством взглянула на Ин.
– Я очень надеюсь на тебя и твою тетушку. Только она может это осуществить, и мы все рады были бы видеть тебя там, у нас. Особенно твой Жан.
– В последние дни он изменился, – заметила Лиза.
– Они очень устают. Ты разве не видишь? Приходят и валятся с ног. Я их понимаю. Ты же любишь его? Такого мальчика невозможно не любить. Он такой у тебя симпатяга, только за последнее время немного исхудал. Я обратила внимание, руки его погрубели, а взгляд все тот же, мальчишеский. Честно, его глаза меня просто сводят с ума. Он как посмотрит – меня даже мурашки по коже пробирают.
– Не хвали его. Я знаю, что он такой. А твой Ник?
– Я его никому тоже не отдам. Жалеть всегда буду, что эти наши общения не вечные. Вот закончится это путешествие, и снова мы станем просто чужими людьми. Как бы все перевернуть так, чтобы это осталось навсегда?
– Не знаю, – вздохнула Лиза. – Мне, кажется, что я медленно схожу с ума и только благодаря Жану существую в этой жизни.
Они дошли до госпиталя, где выстроились несколько грузовиков. Шла разгрузка раненых. Сегодня их было особенно много, и предстояла большая работа.
Жан с Ником подошли к Александрийской колонне и остановились. Ник взглянул на серое небо и спросил:
– Хочешь покинуть это время?
– Хочу. Честно, я боюсь эту войну, – признался Жан.
Они подошли к стенам Зимнего дворца, где расположились солдаты. Жан подсел к ним и попросил закурить.
– Ты такие не будешь, – сказал старый солдат. – Это ядреный табак.
– Сверни одну, если не жмот.
Солдат скрутил из газеты самокрутку и протянул ее молодому человеку.
Жан затянулся и подавился едким дымом: раскашлялся, и из глаз выступили слезы.
– Мал ты еще этот самосад курить, – сказал солдат и забрал самокрутку обратно. – Чего здесь ходите? Тут стреляют.
– Знаем мы, – ответил Ник. – Сами пришли, чтобы пострелять.
– Вы бы лучше зажигалки с крыш сбрасывали, а мы и без вас тут разберемся. Вот что война делает, даже подростки воевать рвутся. Я тут брата потерял, – стал рассказывать солдат. – Он под бомбежку попал – так и не нашел его. Ничего, кончится война – заживем мирной жизнью, вспомним всех. – Он вздохнул и затянулся своим самосадом, выпуская большое облако дыма. Вам бы, ребята, идти отсюда подальше. Что, других дел нет?
Ник с Жаном всматривались в измученные боями лица солдат, и им стало их невыносимо жалко.
– Сами себя берегите, – сказал Ник. – Война еще не скоро закончится.
– Откуда тебе знать-то?
– Я так думаю. Сейчас попрут фашистов от Москвы, потом Ленинград освободят.
– Это и мы знаем, – сказал боец помоложе… – Враг по всей стране расползся, как чума, трудно будет.
– Трудно, – согласился Ник.
– Зато потом новую жизнь начнем. С товарищем Сталиным мы многое успеем сделать. Наша страна сильнее всех в мире будет.
Жан набрал полную грудь воздуха и, раздувая щеки, медленно выпустил воздух.
– Спасибо вам, что мы войны не знали, – задумчиво произнес он. – И простите нас, что мы страну просрали.
– Это как понимать? – сразу несколько солдат обратили на его высказывание внимание.
– Сложно объяснить. Вы этого не поймете сейчас. Если я скажу, что то, за что вы сейчас свои жизни отдаете, все полетит когда-то к черту, вы меня за идиота примете.
– А ты разъясни.
– Это надо прожить. – Жан встал, посмотрел на крышу дворца. – Идем, – сказал он Нику. – Хоть в последний день дадим им жару.
На удивление, ночь была спокойная. Уже под утро подошел старшина Игнат. Он молча уселся у зенитной установки и посмотрел на молодых людей. Рядом вертелся Терехин, который в последнее время не отходил от Жана.
– Повезло сегодня, – сказал старшина. – Они пригороды бомбили. Я в последних сводках об этом слышал.
– Это им повезло, – ответил Жан.
– Что ты за человек? – удивился Игнат. – Всегда со старшими споришь.
– Я не спорю. Я свою точку зрения выражаю.
– Был бы ты моим сыном, я б тебе таких навешал точек – мало не показалось бы. Бедные твои родители. Воюешь ты хорошо, а вот все остальное… Таких девушки не любят.
– Его любят, – сказал Ник. – Еще как любят.
– Молод он еще. – Игнат встал и осмотрелся по сторонам. – Пиписька еще не выросла. – Игнат махнул рукой и пошел прочь.
