Глава 20
Жан выложил свой и Лизин паек на стол и устало опустился на стул.
– Я сейчас умру, – сказал он. – Умру от усталости.
Она подошла сзади и обняла его за плечи.
– Ты же знаешь, что я тебе не дам этого сделать, – прошептала она.
– Холодно что-то, и дров совсем не осталось. Нашу помойку, что была во дворе, давно растащили. Надо было запастись этими дровами раньше.
– А кто знал?
– Я знал. Как-никак, историю учил немного. Отец сам историк и вдалбливал мне, что Ленинград ждет в дни блокады, а я только ушами хлопал. – Он поднял голову и взглянул в лицо девушки, поцеловал в носик.
– Не ругай себя, ты здесь не виноват, – сказала она. – Я сейчас на стол накрою и поедим.
Жан тоскливо смотрел на холодную буржуйку.
– Может, эту табуретку разделаем на дрова, – предложил он.
– А что, давай. Все же теплее будет, – тут же согласилась Лиза. – Как Ник и Ин тут ночевали в холодной квартире? Не представляю.
– Они грелись вместе в спальне, – намекнул Жан.
– В таком случае и мы не замерзнем, – улыбалась Лиза, не отпуская из своих объятий Жана.
– Табурет не будем ломать?
– Почему? А утром ведь будет холодно.
– Утром еще погреемся, – уже смеялся Жан.
– Давно я твоей улыбки не видела, – заметила Лиза и, оставив Жана, уселась перед ним. – Улыбнись еще…
– Смех без причины – признак дурачины, – ответил он пословицей.
– Ну и подурачься.
Жан помотал головой.
– Устал?
– Еще как, но сегодня, отвечаю, не замерзнем. Готовь стол, а я с табуреткой разберусь.
Он в один миг разломал табурет, сложил доски в топку и зажег огонь.
– Через полчаса будет жарко, – сказал он. – Слушай, Лиза, меня не покидает мысль о шаре, который видели ребята. Тебе ничего не кажется?
– Кажется. Это именно тот шар, который нас разлучает и соединяет. Другого просто в природе нет.
– Выходит, тетушка в городе?
– Не знаю.
– Значит, она может появиться и здесь. Она знает эту квартиру и наверняка сообразит, что мы в ней.
– Вот и хорошо. Ты же хотел с ней поговорить, чтобы в следующий раз она снова организовала нам встречу. У меня такое предчувствие, что мы скоро расстанемся. У тебя как?
– Давай завтра скажу.
– Понимаю, – согласилась Лиза. – Устал.
– А слушай, может, и нам на эту крышу сейчас пойти? Посмотрим, что там творится, – предложил Жан.
– Сейчас есть будем, – сказала Лиза. – А там видно будет. Ты бы лучше набрал в ведро воды и поставил на печку. Тебе надо ополоснуться. Что ты там, в госпитале, под душем мылся – это ерунда. Там была ведь холодная вода. Смотри, не заболей мне.
– Будет выполнено, – отчеканил Жан.
Он поставил полное ведро воды на печку и встал у окна.
– Уже темно? – спросила Лиза, раскладывая на столе паек.
– Никого. Двор темный, даже крысы разбежались.
– Почему?
– Потому что от дворовой помойки ничего не осталось. Все растащили, что только можно. Так мы на крышу пойдем?
– Если ты так хочешь.
– Давай быстро – туда и обратно. Может, тоже что-нибудь увидим.
Они накинули на плечи куртки и поднялись на крышу.
– Какая тишина вокруг, – заметила Лиза. – Даже не слышно взрывов за городом. Может, все уже и кончилось?
Жан взглянул на Лизу и обнял ее за плечи.
– Нет, милая, все только начинается.
– Ты первый раз меня так назвал – милой, – заметила Лиза.
– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты для меня милая всегда. Вот скажи, что ты во мне нашла тогда?
– У меня не было другого выхода, – с иронией ответила Лиза. – В наглую появился в моем доме, залез в постель… Ладно бы в человеческом обличии, а то каким-то невидимкой.
– И ты ведь не испугалась?
– Испугалась, но почувствовала тогда тебя каким-то близким, поэтому и позволила себе все. Сначала думала, что мои фантазии врут, а когда появился ты в необычном виде, решила все и проверить. Все равно тебя я не видела, и стыдно мне нисколько не было…
– Ну и…
– Вот тебе и ну… Теперь ты здесь.
– Нет, а когда я проявился?
– Тогда лишний раз убедилась, что интуиция меня не подвела. Там, в твоем времени, ты, наверное, успехом пользуешься у девчонок?
– Там нет у меня никого. Вернее, была, потом мы поссорились.
– С тобой невозможно поссориться, – заметила Лиза.
– А мы поссорились из-за пустяка.
– И у тебя с ней что-то было?
– Нет. Я раньше думал, что девчонки в нашем времени вообще без комплексов, а вы, в восемнадцатом веке, замкнуты на своем воспитании. Оказывается, я ошибался. У нас встречаются такие тормоза, что только удивляешься.
– А ребята?
– Они тоже. Но у нас проще, у нас есть интернет и там можно увидеть все, что хочешь.
– Даже любовь?
– И не только. Любой секс. – Жан взглянул на небо. – А когда это видишь, хочется и самому попробовать, узнать, отчего люди так получают удовольствие.
– Но это же…
– Нет. Это нормально. Мне не стоит тебе читать лекции – у тебя с этим все в порядке, а есть такие, кто смотрит и рожи воротит. Спрашивается: зачем тогда смотришь, чтобы лишний раз себя успокоить в своей непорочности? Это все обычный и дешевый бред. Я лично такой человек: если мне нравится – смотрю. Если нет, то и не лезу вообще туда.
– И что больше тебе в этом интерне нравится?
– Интернете, – поправил Жан. – Если о сексе – то все. О любом сексе – все.
– Его что, так много?
– Много его разновидностей. Есть чисто мужской секс, женский, есть такой, как у нас с тобой, и куча других.
– Ну, что женщины любят друг друга – понятно.
– Это лесбиянки, – дополнил Жан.
– А мужчины?
– Они тоже любят друг друга. Это геи.
– Ну, такое тогда и у нас есть, – сказала Лиза.
– Это было, есть и будет, пока существует на земле человек. И если ему это нравится – почему бы и нет? Лично я осуждать никого не собираюсь и не буду это делать никогда.
– А тебе что больше?
– Мне с тобой. Ты же делаешь все…
– А мне с тобой, ты тоже делаешь все. И мне твой этот, как его…
– Интернет.
– Да, интернет совсем не нужен. Я сама его еще научу.
Жан заулыбался.
– Ты у меня молодец, как и я у тебя, – сказал Жан.
– Вот поэтому мне всегда очень трудно с тобой расставаться. Я же знаю тебя всего-всего… каждую клеточку твоего тела и поэтому не могу без тебя. Засыпаю – вижу тебя, иду – снова ты. Где бы ни была – ты со мной везде.
– Лизочка, ты знаешь, с каким бы удовольствием я на тебе женился. Ты такая стройненькая, нежная, хрупкая моя девчоночка. От твоего прикосновения ко мне я просто схожу с ума. У нас там говорят, что это аморально – в моем семнадцатилетнем возрасте не то что заниматься, но и думать об этом стыдно. Все говорят и все делают. В вашем времени так же?
– Ну, не всегда. Мне вот скоро будет шестнадцать, и мне все это еще рано.
– Я думаю, что нам эти моральные запреты уже не нужны. – Жан крепче обнял Лизу. – Снова снег пошел, идем домой. Там уже, наверное, тепло.
Лиза встала, посмотрела по сторонам на небо, которое было серое и не видно было даже луны, и сказала:
– Я обязательно буду добиваться от тетушки еще встречи. Она знает наши с тобой отношения – она меня поймет. Главное, чтобы была жива и здорова. Она же очень старая.
Они спустились в квартиру. Печка хорошо разогрелась и давала большое количество тепла, которое расползалось по всей квартире.
– Значит, шара мы так и не увидели, но он нас может забрать только всех вместе, – рассудил Жан. – Поэтому неважно, кто его увидел. Раз он уже появился – значит, он ищет нас, чтобы разлучить. Значит, Люсия Петровна где-то здесь в городе и наверняка ищет с нами встречи.
Они сели за стол. Жан открыл консервы, нарезал маленькими кусочками пайку хлеба и аккуратно все разложил на столе.
Лиза придвинула свой стул поближе к Жану и, прижавшись к нему, стала медленно есть.
Жан просто повалился на кровать. Его сырое после душа тело немного дрожало, и Лиза прикрыла его одеялом.
Она немного повозилась в гостиной, еще сломала несколько последних дощечек и кинула в топку. Послышался треск, и по квартире еще больше стал распространяться теплый воздух.
Она потушила свечку в гостиной и зажгла в спальне. Жан просто отключился от усталости.
Она разделась и улеглась рядом, обняв его уже горячее тело.
Ночью Жан раскрылся, и одеяло упало на пол. Ему становилось жарко. Лиза лежала, положив свою голову на его грудь, и при тусклом свете свечи изучала его стройное тело. Она нежно гладила его своей маленькой ладошкой и готова была просто проглотить это создание, чтобы оно не досталось никому. Потом она подняла голову, поцеловала в губки, носик, глаза и, немного успокоившись, снова прижалась к нему.
Он крепко спал, а она думала, как же много уже пережил этот мальчишка, который сумел ее свести с ума, покорить своим существованием… Лиза нежно сжимала пальцами его грудь, стараясь не нарушить сон, и не могла наглядеться. Она давно дала себе клятву, что сделает все, чтобы хотя бы еще раз в жизни встретиться с ним в любом времени, и тогда она, Лиза, будет самая счастливая девчонка на свете.
Она осторожно поднялась и потушила уже почти догоревшую свечу, вернулась и снова коснулась его тела.
Жан обнял ее и прижал к себе.
– Ты спишь? – тихо спросила Лиза.
– Сплю, – ответил сонным голосом Жан, и она почувствовала прикосновение его губ к своей груди.
– Жан, ты спишь – это тебе снится, – зашептала Лиза взволнованным голосом.
– Я знаю, – отвечал он, целуя ее плечи.
– Ты как лунатик. Только потухнет свеча, ты тут как тут.
– Ты мой сон, сладкий сон, – шепчет Жан. – А во сне можно делать все, что захочешь.
– Это чтобы потом утром вспомнить?
– Утром я тебя и так увижу, а здесь, во сне, вот ты какая… прекрасная.
Лиза чувствовала его прерывистое дыхание над своим лицом, потом его тело, которое осторожно прижимало ее к кровати.
– Ты же устал?
– Да, я устал, поэтому с тобой и отдыхаю. Завтра будем спать до вечера, а там в госпиталь на заработки пайка.
Лиза прижимала молодого человека к себе и чувствовала, как уже его плоть желает проникнуть в нее…
Утром поспать долго не пришлось. Кто-то настойчиво стучал в двери.
Жан открыл глаза. В комнате было уже светло. Он снова прислушался, и стук повторился.
Жан прикрыл одеялом Лизу и тихо встал, прошел в гостиную, встал у двери.
Стук снова повторился.
Он вспомнил, что стоит совершенно голый, тихо вернулся в спальню, чтобы надеть нижнее белье, и опять вернулся к входным дверям.
– Кто там? – тихо спросил он.
– Зотовы здесь жили? – послышался слабый женский голос по ту сторону. – Мне бы кого-нибудь из них увидеть, если кто из них остался.
Жан вздрогнул, услышав эту фамилию. Он вернулся, чтобы прикрыть в спальню дверь, и решил открыть.
На пороге стояла очень старенькая женщина в черном платке и с котомкой в руке.
– Ты не Зотов, – сразу определила она, взглянув на Жана. – А кто-нибудь еще есть?
– Есть, внучка. Вы проходите. – Жан провел старуху в гостиную. – Садитесь, я сейчас позову.
Он усадил гостью на стул у стола, а сам поспешил в спальню.
Когда он вышел, то обомлел. Старуха сняла свой черный платок, распустила свои редкие рыжие волосы и смотрела на него черными как смоль глазами.
– Сейчас Лиза выйдет, – заикаясь, пробормотал Жан. – Вас не Люсия Петровна случайно величать?
– Именно так, – кивнула она головой. – А ты, я так полагаю, Жак?
– Жан.
– Да, да, Лиза говорила, Жан. Как, Жан, дела?
– Нормально. Может, чай будете? У нас сахар есть.
– Чай выпью, – не стала отказываться Люсия Петровна. – Где же Лизочка?
Вышла из спальни Лиза и, увидев свою тетушку, бросилась в ее объятия.
– Жанчик, это Люсия Петровна. Она нас нашла, – торжествовала Лиза. – Как ваше здоровье, тетушка?
– Слабенькое, – пожаловалась старуха. – Плохо стала видеть и много чего путаю.
– Жан, наливай чай. Как хорошо, что вы нас нашли! Мы вам очень рады!
– Очень, – буркнул Жан, понимая, что скоро наступит конец их встречи.
– Это тот самый мальчик, о котором ты мне всегда говоришь? Хорошенький, внимательный, вежливый. – Люсия Петровна бросила на него пронзительный взгляд.
– Мы сейчас в госпитале работаем, – стала рассказывать Лиза. – Там паек дают солдатский. Прожить можно.
– Ты уж меня, племянница, прости, что так получилось. Стара стала и многого не понимаю. Кто бы мог подумать, что вы здесь окажетесь. Тут просто какой-то ад. Я пока шла, столько насмотрелась…
Жан налил всем по стакану чая и присел рядом.
– Ничего страшного, тетушка, мы уже привыкли.
– К этому нельзя привыкнуть, – твердо заявила она. – Здесь повально умирают люди. Что это за время, что за год?
– Сорок первый, осень, – ответил Жан. – Идет война, и Ленинград в блокаде. Можно хоть как-то помочь этим людям?
– Нет, сынок, я здесь бессильна… Я могу только одно – побыстрее вас отсюда убрать.
– В другое место?
– Нет. Я могу вас отправить в то время, из которого вы сами. И все.
– И все?
– Да. И все.
– А если мы все вас попросим еще организовать встречу? Это реально?
– Я уже и не знаю. Может не получиться теперь у меня. Ты знаешь, сколько мне лет, сынок?
– Догадываюсь, – тихо ответил Жан. – Я как-то считал, точно не помню, но примерно лет так двести пятьдесят.
– Чуть больше, – поправила она.
– Вот бы мне так, – позавидовал Жан.
– Не дай тебе бог столько жить, – возразила Люсия Петровна. – Что бы ты делал все это время? На кого бы был похож?
– Не знаю, – пожал плечами Жан.
– На мумию фараона. На такую, как я. Живи столько, сколько тебе положено.
– А сколько мне положено?
– Племянница, что он такой любопытный? Если будешь знать свое будущее – тебе не интересно будет жить. Суть в этом и заключается. Поэтому живи, сколько тебе определил Бог. Ты такой красивый и умный мальчик, а с такими годами будешь старым, как сухарь, и весь сморщенный от времени. В голове твоей будет одна пустота… Не спеши взрослеть. Старость сама придет, ты и не заметишь как.
Жан пожал плечами.
– А о тебе, Лизочка, родители спрашивали. Я сказала, что ты гостишь в моем поместье и скоро будешь. Государь свою крепость почти достроил. Еще замахнулся на большие дела. Сама знаешь, какой он заводной и неугомонный. Сам спокойно не живет и другим не дает, людей мучает работой. Сказал, что городу быть на берегах Невы уже через пару лет. Всех отправляет учиться за границу, все воюет со шведами, строит корабли да мосты…
– Передавайте Петру Алексеевичу от меня большой привет, – сказал растроганный Жан. – Пусть себя бережет. Он еще нужен для России. А вам здоровья и еще долгих лет жизни.
– Куда еще больше, – возразила Люсия Петровна. – Дольше меня и так только памятники существуют.
– И все равно. Я надеюсь, что вы устроите нам встречу. Я вашу племянницу очень люблю.
– И я тоже, – поддержала Лиза. – Хотела попросить еще недельку здесь задержаться. Тетушка, вы же можете…
Люсия Петровна улыбнулась, сверкнув на удивление ровными белыми зубами.
– На недельку я еще согласна, – сказала она и устремила свой пронзительный взгляд на Жана. – Любишь его?
– Очень, – ответила Лиза.
– Жаль тебя, Лиза. Я уже тысячу раз пожалела, что ехала однажды в поезде с этими молодыми людьми. И ты теперь мучаешься, и он места себе не находит. А он хорош. – Люсия Петровна протянула к Жану свою морщинистую худую руку и взяла его за ладонь. – Чувствую, он тоже тебя любит.
Жан взглянул на сидящую рядом Лизу, прижал ее к себе другой рукой и поцеловал.
– Государь тоже любит молодых. Кому нужны старые люди? – вздохнула Люсия Петровна.
– С такими-то способностями, как у вас? – удивился Жан. —…
– Это все, что я могу.
– Но не все же это могут? – возразил Жан.
– Другие могут что-то другое, а я только это. Ну, мне пора идти, детки. Через неделю вам надо выйти снова на Дворцовую площадь в полночь. Вы должны быть там ровно в двенадцать ночи, – Люсия Петровна встала. – Вот и все, мне пора.
– Так вы сейчас куда? – спросила Лиза. – Может, останетесь?
– Не могу, Лизочка. Надо еще к своим заехать. Там князь Меньшиков тоже что-то затевает, просил о встрече… Дел много.
Старуха направилась к двери.
– Так вы в восемнадцатый век? – спросил Жан.
– А куда мне еще, только туда.
– И все же вам здоровья, – пожелал снова Жан. – Я буду ждать еще встречи с Лизой.
– Ох, и хитрец он у тебя, – улыбнулась Люсия Петровна.
