Глава 19
В городе были только поздней ночью. Машина постоянно останавливалась, сворачивая в лесопосадки, и стояла по два-три часа, пока не закончится бомбежка. Хорошо, что не было сложных раненых бойцов.
Лиза и Ин ухитрялись делать во время стоянок перевязки раненым. Командир тоже немного ожил, стал требовать, чтобы его вернули обратно на позицию. Он держался только благодаря уколам, которые Ин делала ему через каждые пятнадцать минут.
– А вы что тут делаете? – спросил командир, когда пришел окончательно в себя. – Кто вам разрешил оставлять передовую?
Жан растерялся, а Ник сразу нашел ответ:
– Начальник госпиталя приказал сопровождать всех раненых в город и вас в том числе.
– Кто он такой, этот начальник! Пусть командует в своей больнице, а здесь я командир. Кто остался вместо меня?
– Замполит, – ответил Жан.
– Он молодой и ничего не может. Везите меня обратно.
– Ну, сейчас, – теперь не выдержал Жан. – Приказали – значит все. Смотри, раскомандовался тут. Его от смерти спасают, а он кочевряжится.
Командир скривился от очередного приступа боли и замолчал.
– Ты как с командиром разговариваешь? – шепнул сидящий рядом раненый солдат.
– Может, я за его жизнь беспокоюсь, – ответил Жан. – С кем тогда до Берлина идти?
– О, как это еще далеко. А что, до Берлина дойдем? – спросил другой солдат.
– Дойдем, только позже, а сейчас сопи молча и кряхти по-тихому.
Лиза сидела в стороне и не могла оторвать взгляда от Жана. Она узнавала его строптивый характер.
Он заметил ее взгляд и улыбнулся.
– Ты видел когда-нибудь себя в зеркало? – спросила она и протянула руку, чтобы поправить ему растрепанные волосы.
– Потом посмотрю. А что?
– У тебя лицо чумазое.
– Ты бы видела его там, в бою, – сказал Ник. – Что он там творил…
– А что?
– Я был просто поражен. Как он ненавидит, оказывается, фашистов.
– Их все ненавидят, – заметил все тот же солдат.
– Так он подбил два танка в придачу, – с гордостью сказал Ник.
– Жан, правда?
– Я не знаю.
– Все орден хотел, – снова вставил свое слово солдат.
– Иди ты! Можешь мой орден нацепить на себя, если дадут. Я просто душу отводил. Видишь, снова бомбят. Ничего, вернемся, и я еще хочу повеселиться, – потер руки Жан.
– Неужели?
– Ты что, думаешь, мы здесь просто так болтаемся, от нечего делать?
Лиза подвинулась поближе и прижалась к Жану.
– Я так по тебе соскучилась, – прошептала она. – Всех святых перебрала, чтобы с тобой ничего не случилось.
Жан сжал ее ладонь и взглянул в глаза.
– Спасибо.
– Страшно было?
– Да. В наше время об этом только в книжках пишут, а там половина всего – вранье, – шептал Жан. – Здесь я на себе все испытал и больше не хочу.
– Скоро все закончится, – успокоила Лиза.
– Не хочу, чтобы все так быстро закончилось. Я ведь тогда не увижу тебя, – шептал Жан, положив голову ей на плечо.
– Мне жаль, но это все равно когда-то произойдет.
– Знаю. Мы больше не встретимся?
Грузовик сильно тряхнуло на кочке, он выехал на дорогу и помчался быстрее в сторону города.
Навстречу ползли, громыхая гусеницами, танки и самоходки. Грузовики с солдатами тянули за собой пушки.
– Враг нас не возьмет, – сказал Ник. – Смотри, какая техника…
– Это точно, – согласился разговорчивый солдат. – Мы им еще покажем…
– Покажем, покажем, – согласилась Ин. – Только тебе сначала надо немного подлечиться, а там ты им дашь за Ленинград.
Она сделала очередной укол командиру и посмотрела на Ника.
– Когда этот госпиталь будет? – спросила она. – Что-то едем и едем… Скоро утро, наверное, будет, а конца пути не видно.
– Если эта черепаха больше разгонится, то мы все пойдем пешком, – ответил Жан. – Эта техника должна в музеях стоять, а не ехать.
– Да эту машину всего два года как выпустили. Ей еще ездить лет двадцать как минимум, – ввязался в разговор другой солдат.
– Ах, ну да. Я что-то попутал, – согласился Жан. – У меня это бывает.
– Еще бы, когда все гремит вокруг. Я в первый день войны чуть слух не потерял, – стал рассказывать солдат. – Наш город немцы так бомбили, что половина домов просто в руины превратилась. Вот тогда я узнал, что такое страх. Даже свой адрес забыл, где проживал, пока не отошел от всего происходящего.
– Сейчас, я вижу, ты отошел, – догадался Ник. – Разговорчивым стал.
– Сейчас – да. Теперь мне взрывы не страшны.
– Оглох? Ничего не слышишь?
– Нет, просто привык.
– Бывает, – согласился Ник и выглянул за борт.
Впереди на перекрестке бойко регулировала движение транспорта и военной техники молодая девушка в форме.
– О, гаишники и тут стоят, – усмехнулся Жан. – Куда ни посмотри – везде они.
– Гаишники – это что? Вот у нас в деревне поставили шлагбаум, так коровы его просто развалили, вышли на дорогу, и председатель колхоза, который ехал навеселе, сбил одну. Пришлось ему платить за машину и за корову. Вот влетел! – стал рассказывать случай из жизни солдат.
– Ты хоть знаешь, о чем речь? – прервал его Жан. – Гаишники – это менты, ну, полиция, которая следит за движением, не забывая при этом о своем благосостоянии.
– Это те, что в царской России? – переспросил боец, сделав удивленное лицо.
– Какой еще царской? Вот недоросль. В Советском Союзе, а потом в России.
– А это не одно и то же?
Жан понял, что его снова понесло не в ту сторону, махнул рукой и прижал к себе Лизу.
– Ты не замерзла?
Машина резко свернула в переулок и остановилась.
– Кажется, приехали, – радостно произнес солдат.
– Выгружаемся, – скомандовал водитель и открыл борт.
Ник с Жаном подхватили на носилках командира и понесли за встречающей медсестрой. Остальные шли следом сами, в сопровождении Лизы и Ин.
– Что город такой пустой? – заметил Жан, когда вышел с Ником на улицу. – Будто вымер весь.
– Почему? Вон видишь, кто-то идет. Надо спросить, где мы находимся.
Ник пошел навстречу приближающемуся человеку.
– Скажите, что за район? – спросил он.
В ответ он увидел страшное до ужаса лицо с проваленными глазами.
Нельзя было понять, кто это, мужчина или женщина. Исхудавший человек, будто тень, пошатываясь, пошел прочь и вскоре исчез за поворотом.
– Что это? – спросил Ник.
– Это голод, – ответил Жан. – Город уже которую неделю живет в блокаде. Еды нет. Нет ничего… Говорят, еще будет лютая зима, которая впереди.
– А Сталин? Он что, этого не знает?
– Знает, но ничего не может пока сделать. Немцы наседают кругом. Говорят, они уже к Москве подошли.
– Ну надо же что-то делать! – расстроился Ник.
– Мы с тобой ничего не сделаем, но чем можем, тем поможем, пока здесь.
Ребята свернули к зданию госпиталя, передали носилки с командиром медицинским работникам и стали выяснять обстановку в городе. Оказалось, что все очень сложно. На складах вообще нет продуктов. Люди умирают от голода и болезней, которые заполонили город. В питание пошли домашние животные и всякая химия, вроде столярного клея, из которого варят студень и едят. Встречаются даже случаи людоедства…
– Идите и получите свои пайки, – позвал их дежурный по госпиталю.
Паек заключался в трехстах граммах хлеба, двух кусках сахара и консервной банке с килькой.
– Это на день? – удивился Жан.
– А тебе что, мало? Гражданские вообще ничего не видят, а паек получают не все, – объяснил дежурный. – Вы, как бойцы, получать будете здесь у нас, но придется и работать. Вы, я так понимаю, вроде командированных. Пройдите к главному врачу – он вам все подробно объяснит.
Жан взглянул на Ника.
– Кто нас сюда откомандировал? – спросил Жан.
– Ваш командир сказал. Тот, что несколько минут назад умер.
Ник побледнел.
– Он не мог умереть. Мы его сюда живым доставили.
– Сердце не выдержало, – пояснил дежурный солдат. Умер он.
Ник прохаживался по небольшому коридору и поглядывал на дверь.
Наконец появились девушки.
– Это правда? – набросился с вопросом Жан. – Командир умер?
– Лиза сегодня остается дежурить в госпитале, – объявила Ин, стараясь не отвечать на вопрос о смерти командира. – Я отдыхаю и приду завтра. Кто останется с ней в помощь? Здесь людей не хватает.
Жан подошел к Лизе.
– Кто-кто? Я, – ответил Жан.
– Мы где находимся? В каком районе? Как попасть домой на эту Морскую улицу?
– Большая или Малая Морская? – спросил подошедший врач.
– Малая Морская, – Ник подошел ближе к врачу.
Тот объяснил, как туда пройти. Оказалось, что она совсем недалеко.
– Нам завтра на смену? – спросила Ин.
– К восьми вечера быть здесь.
– Значит, будем.
Они расстались, и Ник с Ин вышли на улицу.
Сыпал мелкий снег с дождем. Мерзкая погода заставила их быстро зашагать по улице в направлении дома.
Почти у самого дома зазвучала сирена.
– Воздушная тревога, – спокойно сказала Ин. – Как я уже к этому привыкла! Мне почти ничего не страшно.
– Это плохо. К этому лучше не привыкать, – ответил Ник, прижимая к груди сверток с пайком. – Сейчас придем домой и устроим пир. Я сам устал, просто валюсь с ног.
– Еще бы. Ты не отдыхал почти трое суток. Поешь и ложись спать.
– А ты?
– Я тоже. Завтра вечером в госпиталь, сменять Жана и Лизу.
В небе замаячили лучи прожекторов, и послышался нарастающий гул.
– Наши?
– Вряд ли. Им что над городом делать, – предположил Ник. – Скорее всего, фашисты.
Минут через десять где-то недалеко с крыш послышались залпы зениток, и несколько «мистер шмитов» пролетело прямо над домами. Они сбрасывали зажигательные снаряды на крыши, которые ярко светились, а потом взрывались.
– Так и город спалят, – заметил Ник, задирая голову вверх.
– Смотри, их там кто-то сбрасывает вниз, – Ин показала пальцем на крышу, заметив на ней несколько человек.
– Они и на наш дом тоже кинули, – воскликнул Ник и, схватив Ин за руку, потащил в подъезд, а потом по лестнице наверх, на крышу.
Здесь тоже было человек пять. Это были подростки. Они быстро скидывали зажигалки вниз, пока те не разорвались.
Яркие вспышки освещали всю крышу и появлялись одна за другой.
– Берегите глаза, – крикнула Ин, и они с Ником бросились помогать.
– Вы откуда, пацаны? – спросил Ник, когда все было кончено.
– Из этого дома, – объяснили ребята. – У нас каждую ночь дежурство. Кругом каждый защищает свой дом от пожара. Фашисты спалить хотят Ленинград, а мы не даем.
Ник с гордостью посмотрел на молодых людей. Их грязные лица были полны решимости вступить снова в схватку с этими зажигалками.
– Берегите глаза. Этот огонь, как сварка, обжигает их, и человек потом слепнет, – предупредила Ин.
– Ерунда. Мы их не боимся, – отвечали мальчишки.
– И все же берегите глаза. – Ин посмотрела с крыши вниз, и у нее закружилась голова.
Она схватила за руку Ника и отпрянула в сторону.
– Оказывается, я боюсь высоты, – призналась она. – Я этого и сама до сих пор не знала.
– Еще бы! Все-таки седьмой этаж. У меня знакомый вообще с табуретки упал и сломал шею. Так и остался инвалидом на всю жизнь.
Вдруг Ин вздрогнула и уставилась в небо на серые тучи.
– Смотри, шар, – тихо произнесла она.
За тучами появился и неподвижно повис небольшой светящийся шар.
– Это луна. Ты что, не видишь? – Ник тоже стал всматриваться. – Луна, точно.
– Посмотри левее, – повернула ему голову Ин. – Вот это луна, а это не луна.
Ник стал переводить взгляд с одного светила на другое.
– А что это? – тихо спросил он.
– Что-то мне так становится нехорошо. Я чувствую какую-то слабость в теле и снова страх.
– Так что это? – повторил Ник.
– Не знаю. Это что-то далекое, неземное.
Ин прижалась к своему молодому человеку и увидела, как подростки исчезли в проеме крыши: разбежались по своим квартирам.
Ник напрягал зрение, пытаясь определить происхождение светящегося чуда.
– Он тебе ничего не напоминает? – спросила Ин.
– Вроде нет, – пожал он плечами.
– Это огненный шар. Он следит за нами. Ты-то забыл, как сюда попал?
Ин теперь почувствовала, как задрожала рука Ника. Она покрепче взяла ее и сжала.
– Он за нами, – продолжала уже шептать Ин. – Он нас ищет.
– Это тот, благодаря которому мы появляемся в разных временах истории?
– Он самый. Если бы не тучи, то сейчас нас здесь уже бы не было.
– А Жан с Лизой? Мы же появились все вместе, поэтому и исчезнуть должны вместе.
– Шар нас не обнаружил. Видишь, он уходит в сторону.
– Значит, он послан за нами?
– Да, этой самой Люсией Петровной.
– Жива старушка, – сказал Ник.
– Если ее не станет – я не представляю, что с нами тогда будет.
– Мы можем здесь остаться навсегда?
– Может быть, не знаю. Но я бы не хотела быть здесь.
– Конечно, лучше у нас, – согласился Ник. – Но тогда я с тобой расстанусь на неопределенное время, и встретимся ли снова когда – неизвестно. – В голосе Ника прозвучала грустная нотка.
– Ты пойми, если бы мы остались здесь навсегда, то стали б такими же смертными, как все остальные, и неизвестно, что с нами стало бы тогда дальше.
Ник долго молчал, провожая удаляющийся шар взглядом, пока он вообще не скрылся за облаками. Он тяжело опустился на железную крышу и склонил голову.
– Ты, наверное, права, – согласился он. – Дай бог здоровья этой чертовке, чтобы мы встретились где-нибудь еще в веке так двадцать первом.
– Фантазер ты, Ник, – уже спокойно сказала Ин. – Ты все мечтаешь…
– Все может быть. Свела нас судьба таким необычным образом, и мне трудно представить что-то другое.
