Глава 12
Караульный вывел молодых людей из кабинета.
– Идите за мной, – сурово сказал он.
Жан оглянулся на дверь кабинета Дзержинского, не выдержал и вернулся. Он приоткрыл дверь и снова просунул голову.
– Мы вас, товарищ Дзержинский, благодарим за ваше внимание к нам, – сказал он.
– Идите, идите. Нам нужны такие бойцы революции, – сказал он холодным голосом и бросил на молодого человека усталый взгляд.
Жан облегченно вздохнул, будто гора с плеч упала, огляделся по сторонам и поспешил за своими друзьями.
«Значит, Кресты миновали, – подумал он. – Кто его знает, этого революционера, может, он в порывах власти и нас под общую метлу сгребет в казематы с холодными стенами…»
Жан догнал своих друзей и обратился к солдату, который их сопровождал:
– Нам бы к Ленину, товарищ.
– О, это сейчас невозможно. У Ильича идет совещание и каждый день расписан по минутам, – сказал солдат.
Они шли в конец коридора, а Ник только и успевал читать на ходу надписи на дверях. Вдруг он остановился у двери без таблички.
– Догоняй, – крикнула Ин.
– Мне кажется, нам стоит зайти и сюда, – сказал Ник. – Здесь все так таинственно, надписи никакой нет, значит, тоже кто-то из великих засел.
– Чей кабинет? – спросил солдата Жан.
– По-моему, Сталина.
– Чей?
– Иосифа Сталина.
Жан остановился и оглянулся.
– Это тот, что войну 45 года выиграл.
Солдат удивленно посмотрел на Жана.
– Войны в 1845 году, как мне помнится, не было.
Жан спохватился, что сказал не то, и тут же поправился.
– Ах да! Это я с Наполеоном спутал.
Солдат пожал плечами и в недоумении смотрел на молодых людей.
– Он в последнее время часто все путает, – сказала Ин и шепнула Жану, что и войны с Наполеоном в эти годы тоже не было.
Жан подошел к Нику, стоявшему уже у дверей.
– Стучи, – сказал он. – Товарищ Сталин обязан всех принимать, как и Дзержинский. Недаром они вожди в этой революции, а Ленин – человек занятой, ему действительно надо глобальные проблемы решать.
Жан постучал в дверь и со скрипом ее приоткрыл.
– Разрешите? – спросил он, увидев в большом кабинете человека, сидящего за столом.
– Входи, дорогой, – произнес хозяин кабинета. – Что хотел узнать? Если к товарищу Ленину, то у него нет совсем времени, понимаешь, он от меня через два кабинета. Заходи! – Жан столкнулся с грузинским акцентом впервые, и его чуть не разобрал смех.
Все вчетвером они просто ввалились в кабинет и встали перед длинным столом.
– Мы, товарищ Сталин, хотели поговорить о предстоящих революционных событиях.
Сталин встал, взял в рот лежавшую на столе трубку и зажег спичку. Он взглянул на посетителей и прищурил глаза.
– А что узнавать? Революция – это вещь, понимаешь, нужная. – Он поднял палец вверх. – Она для рабочих и крестьян, понимаешь меня? Если вы хотите узнать о ней что-то новое, то я вам ничего особенного сказать не смогу. Вот разобьем меньшевиков – и будем строить хорошую пролетарскую жизнь. Вы садитесь. – Он пригласил всех сесть за стол. – Наша революция дойдет до окраин всей России. У нас в Грузии ее очень ждут, но не все. Там надо наводить порядок. Ее, вообще, не все понимают правильно. Вот вы ее понимаете?
– Конечно, товарищ Сталин, – встал с места Жан, но Сталин рукой показал, чтобы он сел.
– Ничего вы не понимаете. Она не для таких молодых, как вы. Вот ваши родители за какую власть воевать будут?
– За Красную Армию.
– За Красную Армию? Это выражение мне нравится. А ты сам воевать за кого будешь? – обратился он к Жану.
– За Советский Союз! – выпалил Жан.
– Совсем ничего не понимаешь. Какой Союз?
– Тот, который будет после 20-х годов, – чеканил Жан каждое слово, чтобы эта грузинская голова немного вникла в будущее своих же идей.
– Ну, может, и не союз будет, – сказал Сталин. – Я еще с Лениным посоветуюсь, но что-то будет. Вот тогда и поговорим, лет так через двадцать.
– Это какой год будет? – повернулся Жан к Ин.
– 37-й год, репрессивный.
– Нет, товарищ Сталин. В этом году у меня погиб дед в лагерях Магадана, благодаря вашим указам, поэтому говорить не будем.
– Каким указам? – удивился Сталин. – Ты, мальчик, о чем тут говоришь? – Сталин подошел к Жану и положил свою тяжелую руку ему на плечо. – Партии нужны преданные люди. Я всегда буду бороться с врагами революции. Их, понимаешь, жалеть не надо. Их надо просто уничтожать.
Сталин задымил своей трубкой и направился к своему рабочему столу.
– Враги народа заполнили нашу страну, – сказал он. – Мы будем вести с ними постоянно беспощадную борьбу. А объясни мне, как твой дед погиб в этом 37-м году, если его еще не было? – Сталин снова прищурил глаза, и его взгляд пронзил Жана насквозь.
– Будет такой год, – сказал Жан и снова встал. – Потом будет война 45 года, потом разруха и голод…
– А что потом?
– В 53 году вы умрете.
Лиза схватила Жана за штанину и потащила вниз, чтобы он закрыл рот и сел.
– Может, ты можешь мне сказать о моем будущем?
– Жить будет неинтересно, – ответил Жан. – Каждый человек должен строить ее сам.
– Хорошо подметил, молодец! Мне, понимаешь, кажется, что ты приехал откуда-то издалека и не владеешь обстановкой. Несешь всякую ерунду. Тундра ты непролазная. В горах Грузии намного люди больше соображают, чем ты. Они не думают о каких-то будущих годах, они живут настоящей жизнью: виноград, вино и танцы. Они в политику вообще не лезут, потому что в ней ни черта не понимают, а ты суешь свой курносый нос всюду и предсказываешь будущую жизнь. Так, дорогой, нельзя. Для этого есть соответствующие учреждения, в которых вправляют мозги. Мы с товарищем Дзержинским много думали о них и решили в будущем их открыть побольше, чтобы все фантазеры их регулярно посещали.
Жан хотел что-то сказать в ответ, но Лиза ущипнула его за ногу с такой силой, что Жан скривился.
– Твою мать, – вырвалось у него. – Вы что, с ума посходили?
У Сталина от удивления отвисла челюсть и чуть не выпала трубка изо рта.
– Ты, понимаешь, не в горах Кавказа, – сказал он. – Поэтому не шути так с товарищем Сталиным. Он не любит, когда ему перечат.
Жан рухнул на стул и взглянул на Лизу.
– Мы все поняли, товарищ Сталин, – сказал Ник. – Революция – вещь хорошая и нужная. Мы все пойдем ее осуществлять.
– Вот с такими, как вы, наша партия далеко не уйдет. У меня закрадываются сомнения, что вы просто немецкие шпионы.
– Нет, мы обыкновенные люди, только немного не понимаем, что происходит, – смягчила обстановку Ин.
– Мы просто устали, – поддержала ее Лиза, крепко сжимая руку Жана, чтобы тот снова что-нибудь не ляпнул. – Нас товарищ Дзержинский отправил поесть, но куда – не знаем. Наш сопровождающий нас уже давно не ждет и ушел. Как нам пройти в столовую?
Сталин снова встал, положил трубку на стол и стал всматриваться в лица каждого.
Жан его взгляда не выдержал и снова хотел что-то сказать, но Сталин его опередил:
– Своему деду передай привет.
– Когда встречусь с ним на небесах, то непременно, – ответил Жан.
– Значит, говоришь, что умру в 53-м году? – Сталин призадумался, стал загибать пальцы, высчитывая, сколько ему будет тогда лет. – Меня тот возраст устраивает. А про какую войну ты еще говорил?
– Отечественную. Вы, товарищ Сталин, будете генералиссимусом и Героем Советского Союза.
Сталин улыбнулся.
– Ты как бабка-шепталка. Все можешь предвидеть? Чем закончится наша революция?
– Мы победим в семнадцатом году, потом гражданская война будет, – уже не выдержал Ник и стал рассказывать обо всех событиях кратко, чтобы быстрее покинуть этот кабинет. – Потом Великая Отечественная война, социализм…
– А дальше, дальше что?
– В начале 90-х партия ваша развалится и Россия возьмет другой курс, – добавил Жан.
– Вон из кабинета! – заорал Сталин. – Все вон отсюда! – он ударил кулаком по столу. – Это просто какой-то сумасшедший дом, а не Смольный! Я сейчас прикажу, чтобы вас отсюда вышвырнули, проповедники контрреволюции.
– Вы, конечно, извините, нас, – спокойно сказала Лиза, поднимаясь с места. – Я и сама не знаю историю России, потому что с другого времени сюда попала. Поэтому не владею ситуацией, что вообще здесь происходит.
– А ты откуда здесь взялась?..
– Я родилась в 1688 году, когда еще Петрограда вообще не было.
Сталин схватился за голову.
– А ты какого года рождения? – обратился Сталин к Ин.
– Я 1992 года.
– И вы, вероятно, родные сестры с разницей в три столетия? – Сталин пошатнулся и схватился за спинку стула. – А ты, шустрый? – он кинул взгляд на Жана. – Тоже будешь с тех годов?
– Я из разных времен сразу.
– Ничего не понимаю опять. Что вы мне здесь морочите голову? Это тебе триста лет – не меньше – сейчас? Столько не живут!
– Выходит, 297 лет, – быстро сосчитал Жан.
– Вон отсюда, – снова заорал Сталин и стал нервно раскуривать свою трубку. – Если с такими, как вы, делать революцию, то я лучше уеду обратно в Грузию и буду пить чачу и есть шашлыки, чтобы не видеть таких кретинов, как вы. Я обязательно доложу товарищу Ленину, что в рядах партии имеются чуждые революции элементы. Вы можете идти, – кричал Сталин, указывая на дверь. – А ты задержись, – попросил он Жана.
Жан закрыл за своими друзьями дверь и снова подошел к столу.
– Садись. Откуда тебе знать, что я в 53 году помру? – уже тихо произнес Сталин.
– Я же из будущего и немного учу историю. Скоро школу закончу и хочу идти в институт, только в какой – не знаю.
Сталин смотрел на Жана пристальным взглядом, и у молодого человека пробежали мурашки по коже.
– Лучше ни в какой не поступай, – прошептал он. – По тебе лагеря плачут, ходок из будущего. Может, ты скажешь, когда еще и Ленин умрет? – шепотом произнес Сталин.
– Ленин? Он умрет в 24 году. В него будет до этого стрелять какая-то стерва, и он с тех пор начнет болеть.
– Стрелять?
– Да. Ее будут звать мадам Каплан, – шепотом произнес Жан, поглядывая с недоверием на рябое лицо Сталина.
Глаза его блеснули не то ненавистью к Жану, не то благодарностью за такие слова. Эту информацию он не мог проверить, и она не укладывалась в голове будущего генералиссимуса.
– Это неправда, – прошипел он.
– Это уже история, и ее не повернуть обратно. – Жан выпрямился.
– А потом будут голод, лагеря и война, не без вашей помощи.
– Кем я буду? Это меня больше всего интересует, – прервал его Сталин.
– Председателем ЦК коммунистической партии Советского Союза и Верховным Главнокомандующим.
– Врешь ты все. Болтун, хотя твои домыслы мне нравятся.
– Я говорю правду, – признался Жан. – Это в учебниках истории написано.
Сталин закусил верхнюю губу, и его усы зашевелились.
– Откуда ты взялся, парень? Где ты читал такую историю?
– Я живу в России, и она давно держит не ваш курс. Там совершенно другая жизнь.
– А коммунисты?
– Эти? Они являются одной из партий, которая не играет большой роли в жизни страны.
Сталин снова нахмурился.
– Что же выходит? Наша революция пройдет впустую?
– Почему? Нет. Это будет одним из этапов в жизни России.
– Значит, я в 53-м, а Ленин в 24-м, – задумчиво пробормотал Сталин и проводил Жана до двери. – Интересный, понимаешь, ты человек, – сказал он. – Хотелось бы встретиться с тобой еще раз. Тебя как зовут?
– Жан.
– Как? Жан? Что это за имя еще такое?
– Нормальное. Его легко запомнить. Для удобства. Но я с вами особого желания встретиться не имею.
– Почему, дорогой?
– Да потому, что вы всех своих соратников в дальнейшем просто расстреляете.
– Об этом тоже в истории написано?
– Все это знают, – заверил Жан.
– Это могут утверждать только враги народа. Я добрый человек, я настоящий грузин.
– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Жан.
– Ну хорошо. – Сталин открыл перед молодым человеком дверь. – Интересно с тобой встретиться через несколько десятков лет. Что ты мне потом скажешь?
– Кто его знает? Может, и встретимся. – Жан улыбнулся и протянул руку.
Сталин пожал ее, и Жан заметил, как его настроение упало, усы поникли, а в глазах уже не было той искры, которая была вначале.
Ребята ждали его в коридоре и с тревогой поглядывали в сторону кабинета.
– Ну наконец-то. Ты что там засиделся? – обрушился на него Ник, когда увидел в дверях. – Что ты ему еще наговорил?
– Да так, просто поболтали. Он хотел узнать свое будущее, я ему и рассказал.
– Слушай, ты, ясновидец. Тут уже у Ленина совещание закончилось, и из его кабинета вышли люди. Может, зайдем, раз такая масть прет, – предложил Ник. – Всех вождей одним разом увидим, да еще и поболтаем с ними по душам?
– Что-то мне уже есть захотелось, – призналась Лиза, пытаясь отвлечь молодых людей от задуманной мысли. – От тетушкиного чая нет никакой пользы.
– Если мы выйдем из Смольного, то нас сюда уже не пустят никогда, – заметил Ник. – Надо всех обойти именно сейчас. Другого такого случая уже не будет.
В коридоре по-прежнему было полно народа и трудно было понять, что за суета творится кругом.
– Ну что, к Ленину?
– Там часовой стоит, – заметила Ин.
– А, это тот, что на улице стоял, – сказал Жан.
– Которому ты про Интернет лапшу вешал?
– Ну, значит, старый знакомый. Сейчас что-нибудь придумаем еще.
