Глава 4
– Ну даешь! – облегченно вздохнул Ник, спрыгивая со ступеньки автомобиля. – Какая война, какой Петлюра и Гитлер? Ты определись, где ты сейчас. Здесь революционный Петроград и далеко не 20-е годы, а тем более не 40-е. Сейчас семнадцатый год. Усвоил?
Жан смотрел на Ника и хлопал глазами.
– Ничего не понимаю, – пожал он плечами. – Бред какой-то.
– Ты сейчас в каком классе в школе учишься?
– В десятом.
– Соображай, парень.
– Никак не могу перестроиться. Это что, мы будем делать теперь революцию?
– Мы вряд ли, а вот они – точно. С тобой только какой-нибудь переворот можно сотворить, а не революцию, – Ник кивнул в сторону отдыхающих солдат и матросов.
– Вечно куда-то нас занесет. Веди к Лизе.
Ник двинулся вперед, к большому дому, где толпился народ. Он еще раз взглянул на Жана и скривился.
– Ну и одежда у тебя. Какие в эти времена джинсы и ботасы? Ты как белая ворона. Хорошо, что ночь и на тебя не обращают внимания. А днем? Нет, тебя надо переодеть.
– А сам когда успел?
– Мы здесь уже неделю, в Петрограде, – сказал Ник. – Вот и нашел себе одежду по существующему времени. Что, думаешь, девчонки тоже в сарафанах?
– Не думаю. Но хотел бы узнать, в чем?
– Сам увидишь. Держись за мной, иначе часовой у дверей не пропустит.
Ник подошел к входу и что-то сказал солдату.
– Здрасьте, – громко поздоровался Жан. – Службу несешь? Молодец! Я с ним, – он кивнул головой в сторону друга.
Часовой недоуменно посмотрел на наглого посетителя и не сказал ни слова, пропустил обоих.
Они двинулись по длинному коридору, где тоже было полно народа.
Все куда-то торопились, толкали друг друга, заходили в кабинеты, потом выходили и снова куда-то спешили.
– Что за суета? – спросил Жан. – Как улей какой-то.
– Это штаб одного из революционных подразделений, – объяснил Ник и повел его дальше по коридору.
Они свернули за угол и остановились.
– Пришли?
– Стой здесь, я сейчас, – сказал Ник и скрылся за дверями.
Его не было несколько минут, потом вышла из кабинета девушка в черной длинной юбке и в пиджаке с красной косынкой на голове.
Она взглянула на Жана и улыбнулась.
– Ин, это ты? – удивился Жан.
– Узнал! – она обняла его, прижала к себе. – Какой ты стал красавчик, взрослый. Узнал меня?
– Кое-как, честное слово. Что с тобой революция сделала? – произнес растерянный Жан и чмокнул ее в щеку. – Просто маскарад какой-то.
– Прекрати. Здесь этого говорить нельзя, – вырвалась она из его объятий. – Так откровенно обниматься тоже нельзя. В эти времена все здороваются за руку.
– Что, совсем нельзя?
– Здесь штаб и это запрещено, – предупредила Ин. – Как я рада тебя видеть, ты не представляешь. – Она окинула его еще раз взглядом. – Я позабочусь, чтобы тебе дали нашу революционную одежду. В этой ты не похож на революционера.
– Где Лиза?
– Она вышла, сейчас подойдет. Ты ее здесь подождешь или зайдешь к нам? Узнаешь ее?
– Конечно. Еще бы я ее не узнал. Меня с ней очень многое связывает.
– Она одета так же, как и я, – предупредила Ин. – Жди ее тогда здесь, а я скоро подойду.
Ин зашла снова в кабинет, а Жан остался дожидаться Лизу в коридоре.
Он устремил свой взгляд в окно и наблюдал, как в ночи горят костры и множество солдат суетятся на улице.
Жан так задумался о своем местонахождении, что не заметил, как кто-то прошел за его спиной. Он обернулся и увидел стоящую у двери кабинета стройную женскую фигуру в красном платке. Жан спохватился, что прозевал Лизу, и, догнав девушку сзади, закрыл ладонями ей глаза.
– Угадай с трех раз, и кто это такой? – радостно сказал он.
Женская фигура замерла от неожиданности.
– Если не отгадаешь, тогда вспомни, как мне с тобой, а тебе со мной было хорошо. Ну, не оборачивайся только, вспоминай быстрее, иначе я уже не выдержу.
Девушка оказалась женщиной, когда обернулась и резко убрала со своего лица его руки.
Жан был в ужасе. Перед ним стояла худая, с прокуренным лицом, пожилая женщина и от возмущения скривила и без того страшную физиономию.
– Хамло, – проскрипела она. – Кого только революция терпит. Ничего, мы и до вас доберемся, извращенец, контрреволюционер! – она бросила на него презрительный взгляд, вошла в помещение и хлопнула перед его носом дверью.
Ошеломленный Жан не мог произнести ни слова. Он стоял как вкопанный и совершенно растерянный. Как же так он мог ошибиться? Сзади эта баба была так похожа на молодую девушку, которую он спутал с Лизой.
– Так, начало уже есть, и далеко не революционное, – прошептал он.
В следующий момент он снова вздрогнул, когда чья-то рука опустилась ему на плечо. Он обернулся… Перед ним стояла милая девушка со знакомыми чертами лица. Глаза ее светились от радости и счастья.
– Лиза, – прошептал Жан. – Лиза, это ты, или мне только снится?
– Это я, Жан! Как я тебя давно ждала, как я тебя искала в этом Петрограде.
На ней был тоже красный платок, подвязанный, как и у всех остальных женщин.
– Я глазам своим не верю. Ты не изменилась нисколько, – бормотал Жан, обнимая свою подружку.
– А ты повзрослел, – заметила Лиза и нежно провела по его щеке своей теплой ладошкой. – Я тебя никогда не забывала. С тех пор как мы расстались, ты всегда приходил ко мне во снах.
Жан стоял и млел от ее слов.
– Это не сон?
– Нет, Жан. Это не сон. – Она окинула его взглядом. – Тебя надо переодеть. В таком виде здесь не пойдет находиться.
– Ты помнишь, как меня зовут? Я от этого имени совсем отвык. Все называют меня Женькой.
– Для меня ты только Жан, – улыбнулась Лиза. – Я привыкла к твоему прекрасному имени.
– Хорошо, как знаешь, – согласился Женя. – Жан – так Жан.
Она взяла его за руку и провела в кабинет. Здесь тоже было много народа. За столами сидели солдаты и женщины в таких же красных платках, как у Лизы. У Жана закружилась голова.
– Варвара Семеновна, – громко крикнула Лиза. – Варвара Семеновна, можно вас на минутку?
К большому удивлению Жана, подошла та самая тетка, с которой он спутал Лизу, и строго посмотрела на молодого человека.
– Любезнейшая, надо этому человеку выдать революционную форму.
– Откуда он вообще взялся? – спросила Варвара Семеновна.
– Это наш человек и мой хороший друг.
– Оно и видно. Идем за мной, – скомандовала женщина и повела Жана в дальний кабинет.
Варвара Семеновна открыла большим ключом дверь и завела его внутрь.
– Больше не путай женщин, – сказала она. – Раздевайся. – Она стала подбирать из большой кучи курток и штанов подходящий для него размер.
– На вот, примерь штаны, – сказала она, взглянув на молодого человека, который стоял перед ней уже в плавках и майке. – Что на тебе за женские трусы? Где ты их взял? Из буржуйских, что ли?
– Это плавки, – объяснил Жан.
– Нормальные люди носят трусы, а не это извращение. Смотри, вон, все наружу. Ты так замерзнешь. – Она подобрала ему кальсоны и нижнюю рубашку. – Одевайся сначала в это, потом штаны. А вот тебе и куртка.
– Я и без нижнего вашего белья обойдусь, – отказался Жан.
– Нет. Как я сказала, так и делай. Мне нужны революционеры здоровые, а не с соплями по колено. Одевай быстро. Если б не Лиза, я бы тебе показала, как мне было хорошо с тобой, нахал. Это тебе просто повезло. Революция не терпит разврата и таких наглых ухаживаний. Я женщина ранимая, но могу и ответить. Теперь штаны и куртку… Где ты эти тапочки взял, нищета казанская? – она бросила в угол его ботасы и подала сапоги. – Вот теперь ты настоящий революционный боец! Можешь идти.
Жан посмотрел с большим сожалением на свои вещи, которые Варвара Семеновна швырнула в угол, помялся у двери и вышел. Там его уже ждала Лиза.
– Какой ты смешной стал! – воскликнула она.
– Что за цирк? Представляешь, она мне дала какие-то кальсоны как нижнее белье и чуть не отняла плавки. Вообще, баба какая-то сумасшедшая.
– Плавки? А это что такое?
– И ты не знаешь? Потом при случае покажу. Это что-то вроде трусов, но слишком мини.
Лиза засмеялась.
– Идем, найдем Ника и Ин, – сказала она. – Нам надо о многом еще поговорить. Ты не представляешь, как я ждала встречи с тобой.
– Ты мне, Лиза, пояснишь, как все это получилось, что мы все снова вместе?
– Конечно, – снова улыбнулась она.
На ее лице был нескрываемый восторг, что она видит опять Жана и снова находится с ним рядом. Лиза взяла его за руку и прижала ее к своей груди.
– Честно, даже не верится, что ты здесь, рядом со мной. Я, наверное, сойду с ума… Ты стал еще лучше и мил моему сердцу еще сильней, – призналась она.
– Я сам рад, но в небольшом замешательстве. Какая-то революция, люди с винтовками, эти костры кругом и плакаты. Твоя тетушка не могла подобрать нам для встречи более подходящее место? А эта одежда?.. Где мои джинсы и ботасы?
– Забудь про них. Ты в 1917 году, и сейчас осень. Тебе не холодно в этой куртке? Она должна греть тебе сердце, она пропитана революционным духом.
– С меня уже пар валит, – ответил Жан. – Революционное движение меня очень возбуждает, и я не могу себя сдержать. Когда будем что-нибудь штурмовать?
– Ты не вникаешь в ситуацию настоящего времени, – заметила Лиза. – Все штурмы зависят от штаба, который находится в Смольном. Ленин еще не прибыл в Петроград, и революция не может начаться без него.
– Лиза, откуда такие речи? Ты будто перевоплотилась в это время. Как так можно? Неужели и я таким стану?
– Ты уже таким стал. Мы революционеры, поэтому придерживай немного свой язык, чтобы тебя здесь поняли правильно. Я сама вначале тоже помалкивала, а так хотелось всем рассказать, что строила когда-то с отцом этот город. Рассказать, как все вообще начиналось… Но меня тогда бы поместили в какую-нибудь психушку или вообще убили. Говорят, что с такими понятиями, как у меня, здесь делать нечего. Я – из прошлого, ты – из будущего, поэтому быть нам в этой психушке вдвоем.
– Почему? Вчетвером.
– А, ну да… Но Ник с Ин быстро определились.
– Получается, что мы как бы на нейтральной полосе встретились.
– Выходит. Тетушка постаралась.
– Правильная она у тебя. Люсия Петровна сделала так, чтобы из-за быстрой и резкой перемены времени у нас не съехала крыша. Умная старушка.
– Что-то вроде этого.
– Дай Бог ей здоровья! А в будущее она может тебя перенести, в наше время? Я же жил уже в твоем.
– Не знаю, наверное, – пожала плечами Лиза. – Ой, я не могу даже на тебя смотреть. У меня от радости просто разрывается сердце.
– У меня тоже. Вообще здесь есть где-нибудь тихое и теплое местечко, чтобы побыть вдвоем? – спросил Жан.
– Я думаю, найдем, но надо все по порядку. Идем, там на улице где-то нас ждут ребята.
– Ну и тетушка у тебя, – восхищался Жан. – Увидеть бы мне ее.
– Она уже старенькая стала, еле ходит.
– А что творит, бестия!
– Ты не представляешь, чего это мне стоило, – призналась Лиза.
– Еще бы, – согласился Жан. – Ей, поди, лет за триста.
– Я и не знаю, но старенькая, – улыбнулась Лиза.
– Пусть еще лет двести поживет. Мы тогда встретимся в нашем времени. Ты не представляешь, куда мы с тобой пойдем.
– На берег Невы?
– Да что ты. Какой берег? Я тебя поведу на дискотеку, на аттракционы, на футбол… Закачаешься.
– Жан, ты сумасшедший. Я ничего не поняла из твоих слов, но думаю, что места эти замечательные.
– Еще бы. Так что пусть живет твоя родственница и процветает. А мы здесь, вообще, надолго?
– Тебе уже надоело видеть меня?
– Что ты, – возразил тут же Жан.
– Мы попали в гущу событий, поэтому должны шагать в ногу со временем. Нам будет дана команда, когда мы все расстанемся.
– Чтобы потом встретиться вновь?
– Да, конечно, – улыбалась Лиза.
Они вышли на улицу, и холодный осенний ветер ударил им в лицо.
Кругом было полно народа в шинелях и сапогах, рабочих и матросов.
– Народ взбесился, – заметил Женя.
– Выражай свои мысли правильно, – сказала Лиза. – Здесь много всяких агентов и диверсантов. Не поддавайся провокациям ни с той, ни с другой стороны. Сейчас будет митинг и выступит представитель большевиков. Его надо слушать внимательно.
– С раскрытым ртом? – спросил с усмешкой Жан.
– Ты, как всегда… Рот можно не открывать.
– И где же, по-твоему, мы в этом муравейнике найдем Ника и Ин? – спросил он.
Их зажали с двух сторон толпы людей, что направлялись в сторону площади.
На небольшой сцене, выложенной из ящиков, выступал человек в кожаной куртке. Он размахивал руками, произнося красноречивую речь огромной толпе народа, которая окружала его и внимательно слушала.
– Кто этот очкарик? – спросил Жан. – Я его совершенно не слышу.
– Это товарищ Свердлов, соратник и близкий друг Ленина.
– Писатель что ли? – уточнил Жан.
– Какой еще писатель, революционер, – пояснила Лиза. – Ну а про Ленина ты слышал?
– О да. Я его даже видел.
– И когда ты все успеваешь? – удивилась Лиза. – Его еще в Петрограде нет.
– В Мавзолее, еще в пятом классе, когда ездили в Москву на экскурсию.
– Где-где? – не поняла девушка.
– В Мавзолее. Ах да, ты про это знать не можешь, – спохватился он. – Позже объясню.
– Ну, Жан, давай сейчас.
– Ну, это вроде конспиративной квартиры с вечным пребыванием.
Их снова подхватила толпа и уже прижала почти к самой трибуне.
Свердлов посмотрел вниз на волнующийся народ и продолжал:
– Я вижу здесь много молодых людей, и наша партия рада, что в рядах большевиков есть понимающая молодежь…
Жан поднял руки вверх и стал хлопать.
– Вот вы, молодой человек, – вдруг наклонился Свердлов к нему и взглянул сквозь толстые стекла очков. – Вы откуда к нам в Петроград? Вы явно не местный.
– Почему, я как раз-то и местный, – перепугался Жан. – Живу в Центральном районе, у метро «Маяковская».
– Вот видите, товарищи, человек приехал делать с нами революцию с далекой станции на окраине нашей страны, и таких здесь много. Мы рады приветствовать в их лице защитников революции.
– Я здесь случайно, человек, – пытался объяснить Жан, не зная, как обратиться к Свердлову.
– У нас случайных нет, сказал товарищ Свердлов. – У нас все свои, значит, и вы – человек, достойный революции. Мы должны, мы просто обязаны захватить власть в свои руки и отдать землю народу, а власть – революции. Вы хотите что-то сказать от молодого поколения? Идите сюда. Мне очень приятно, что вы хорошо знаете поэта Маяковского, о котором только сейчас говорили. Поднимайтесь сюда, молодой человек.
Чьи-то сильные руки подхватили Жана и подняли на трибуну.
Он сверху взглянул на перепуганную Лизу, которая тряслась, чтобы он не ляпнул чего-то лишнего, и, округлив глаза, следила за каждым его движением.
– Я здесь не один, нас четверо друзей, – громко сказал Жан. – Мы хотим, чтобы эта революция дала народу все, что он хочет. Эти времена войдут в историю школьных учебников, и дети будут их учить и вспоминать это чертово время…
Лиза хотела что-то крикнуть Жану, но в растерянности просто зажала себе рот ладонью.
…за которое у меня были сплошные двойки. Поэтому давайте сделаем эту революцию как можно быстрее и разойдемся по своим домам. Ура, товарищи!
Все дружно захлопали. Свердлов снял запотевшие очки, протер их и взглянул на то место, где только что стоял странный оратор.
Жан уже спрыгнул вниз, прямо на Ника, который пробрался с Ин к трибуне.
– Слушай, ты, революционер, – сказал Ник. – Ты что тут плетешь? Слышал бы тебя сейчас товарищ Дзержинский – сидел бы ты в камере для политических…
Свердлов повертел головой и пригласил на трибуну следующего. – Эта была женщина из рабочих.
– Товарищи, – сказала она. – Я не поняла, что тут наплел молодой человек, но я хочу сказать – мы все пойдем на смертный бой, чтобы было так, как говорил на съезде Владимир Ильич Ленин. А молодежь надо учить, прав был этот мальчик. Он хочет учиться, я так его поняла, но у него нет возможности. Ничего, сынок, революция тебя выучит, – она сжала свои огромные кулаки и взглядом нашла внизу Жана. – Я буду учительницей, я всю жизнь мечтала стать ею, а ты будешь у меня учеником…
– Не дай Бог, – прошептал Жан, округлив свои большие глаза.
– …и мы найдем с тобой общий язык. Наше поколение будет лучше всех, правда, сынок. – Она устремила свой острый взгляд прямо на Жана.
У Жана подкосились ноги.
– Ой, мамочка, – снова прошептал он, пряча от нее глаза. – Если она станет учительницей, то это будет уже не школа, а камера пыток. Я лучше неучем останусь… а лучше, чтоб она шла сваи вколачивать, а не учительствовать. Там у нее лучше получится. Смотрите, какая наковальня ходячая.
– Правильно, – закричала вдруг Ин, чтобы женщина успокоилась и отвела свой свирепый взгляд от Жана. – Правильно! Нам нужны хорошие учителя из крестьян и рабочих.
– Только не из кузнечного цеха, – добавил Женя в полголоса.
– Идемте отсюда, не то Жан еще полезет толкать речь, – сказала Лиза и, схватив его за руку, потащила прочь.
– Вот фляга, – возмущался Жан. – Стоит и булькает… слюни так и летят в разные стороны. Чтоб ты лопнула еще до школы!
