Глава 11
– Где это мои пришельцы? – спросил Петр как-то за обедом.
– Да бес с ними, государь, – засмеялся Меньшиков.
– С жильем вопросы решены, – ответил князь Зотов. – Люди пристроены. Вижу почти каждый день.
– Надо бы их нашим ремеслам обучить, отправить, куда-нибудь ума набраться.
– Государь, они же того… не с нашего времени, – возразил князь.
– Брехня все это, – рявкнул Петр. – Учить их надо, тогда во времени и определятся. Деревенщина какая-то. Я им на днях портного своего дал. Так они из него всю душу вытрясли, пока шили свои тряпки. То это им не так, то еще что-то… Бедный старик еле выдержал этих извергов.
– Но, государь, ты, же говорил, они толковые, – возразил Меньшиков.
– Я ничего не говорю, сам вижу, не дураки они. Все наперед просматривают, много знают, а вот ремеслами не владеют. Надо учить недорослей. Сегодня вечером их ко мне! Сам начну, а дальше видно будет. Если дураки – болота пойдут сушить, если с мозгами, поедут за границу ремесла изучать. Мне нужны корабельные мастера. Князь, – обратился Петр к Зотову. – Пришли мне их под вечер к ужину. Хочу посмотреть на них да поболтать.
Зотов встал и покорно поклонился.
– Государь, ты видел, какие наряды они себе заказали? – спросил Меньшиков. – Я чуть со смеху не подавился.
– Видел и еще увидеть хочу. Ты замечай – они люди особенные, не то что некоторые наши дворяне. Вот два оболтуса вчера приехали из-за границы. Полгода я за них деньги платил, а они…
– Что они?
– Я им их дурные головы поотворачивал бы, – вскипел Петр. – Узлы на канатах вязать не могут, устройство кораблей не знают… Чему их учили? Всякими пряностями бабскими от них несет. Рожи напудрили, ходят, жопами вертят – вот какие мы, мол, заграничные. Это чьи, не помню, отроки?
– Графа Завьялова и Кубышкина.
– Яйца им бы оторвать, чтобы таких идиотов не делали. Вызываю их, заходит один, кланяется, парик потерял. Даже этот несчастный парик на его дурной голове сидеть не хочет. Зачем мне такой умник нужен? Спрашиваю у второго, много ли баб переизучал? Ха, он растерялся, глядит на своего дружка, мол, откуда знаю. А тут и знать не надобно, все на рожах написано. Деньги, потраченные на них – вернуть в казну, а их на самую тяжелую работу. – Петр хлопнул ладонью по столу, да так, что подпрыгнули кружки. – С такими мы Россию не построим. А эти трое, я замечаю, смышленые. Вечером их ко мне. Ты понял, князь?
Зотов снова поднялся и поклонился.
– И далее, – продолжил Петр. – Шведы меня начинают доставать. Собираю добровольцев из числа работающих. Скоро из Пскова и Новгорода люди на работы прибудут, она не встанет. Всех во флот, и неделей позже на корабли да в море. Пора надрать задницу соседу. У нас сколько сейчас кораблей? – он посмотрел на сидящего напротив князя Головкина.
Князь встал, поклонился и сказал:
– Государь, у нас в Кронштадте на боевом дежурстве пять кораблей 80-ти пушечного, двенадцать кораблей – 70-ти пушечного, двенадцать – 50-ти пушечного ранга, шесть фрегатов и шесть шняв по 18 пушек на каждом.
– Во, слышали? Садись, – махнул Петр рукой. – Каждый лично принимал, а кое-какие строил и сам. Каждый боеспособен и несет в себе смертельную силу. Позор, что мы не можем успокоить своего соседа такой силой морской. Что, мне лично в море выйти? Я и здесь нужен, и там. Вы же без меня город вверх ногами построите…
Меньшиков громко засмеялся, но Петр не обратил внимания на своего дружка, продолжал:
– Это не война, а мелкое баловство со стороны шведов. Ты, князь Николаев, бери все в свои руки и тремя-четырьмя кораблями и парой фрегатов раздави эту блоху в Балтике. Никого не жалеть! Но имей в виду, как я учил: держи наготове подмогу. Резерв должен действовать неожиданно и молниеносно, понял? Тебя учить не надо, ты вояка опытный. Люди будут через несколько дней, и особо не крутись там на глазах. Ударить надо неожиданно – это и есть успех.
Петр сел в свое потертое кресло и закурил. Он еще раз окинул всех взглядом, что означало: можно уходить, потом разгладил усы и закрыл глаза.
– Помоги мне Господь! – прошептал он.
Вечером к ужину князь Зотов доставил всех троих молодых людей к государю. Ребята впервые ехали верхом на лошадях и у них это неплохо получалось.
У домика царя их встретили лакеи и, придерживая за уздцы, помогли спуститься на землю.
– Прошу, – сказал Зотов, указывая на дверь.
Ник взглянул на Ин.
– Дам вперед, – сказал он.
– Ты что болтаешь. Я же не дама, – прошептала Ин. – Иди первый, ты его лучше нас знаешь.
– Я пойду, – вызвался Жан и шагнул вперед.
– Нет, тогда уж лучше я, – остановил его Ник и открыл дверь. Она слегка скрипнула, и молодые люди через мгновение оказались в крепко прокуренной комнате. Как и раньше, посередине стоял большой длинный стол, по бокам тесаные табуретки.
Они вошли и оглянулись. Князь Зотов закрыл за ними дверь и прислушался, пытаясь услышать громкий голос Петра.
Государь вышел из соседней комнаты в расстегнутом камзоле с серебряным крестом на груди.
– Явились, голубчики? – тихо сказал он, оглядывая разноцветную одежду на молодых людях.
– Как велено, государь, явились по вашему приказу, – громко отчеканил Ник.
Он подошел поближе и оглядел каждого.
– Кому служим? – спросил Петр. – Что-то эта одежа незнакома моей памяти.
– России, – отрапортовал в свою очередь Жан.
Петр перевел на него свой тяжелый взгляд.
– России, говоришь? – он взглянул в глаза Жана.
– России, государю и русскому народу.
– Да? Но у нас такой одежи нет и не было. Вы во что нарядились? Я первый раз на вас посмотрел, но промолчал, не понял.
– Это у нас в таком ходят, – ответил Ник, стараясь защитить Жана от лишних государевых вопросов.
– У вас – это где? Там, в будущем?
– Да, государь. Должны же мы по истечении времени отличаться от своих предков, – сказала Ин.
– Тебя как величать? – спросил Петр.
– Ин.
– Что за имена у вас? Это не по-русски.
– Времена другие, государь. Называют родители, как попало, потом детям расхлебывать, – ответил Жан. – Это здесь, у вас имена выбирают, а у нас…
– Надо Иваном, Степаном… – Петр потер подбородок. – А то Ин. Это как, Ин? – он задумался.
– Он понятия не имеет, государь, – снова стал расходиться Жан.
– А тебя как будет? Я что-то забыл.
– Я Жан. Черт знает что, – развел Жан руками. – Я до сих пор и сам ничего не пойму.
– А говоришь, русский.
– Вот тебе крест, государь, русский. – Жан размашисто перекрестился, даже Ник удивился его находчивости.
– В Бога веришь? – спросил Петр.
– Еще как! – Жан взглянул на друзей. – Мы все его любим и верим. А особенно тебе, государь.
Петр улыбнулся и присел на табурет.
– Вот что, молодые люди, – сказал он. – Я вижу, вы молодцы и по характеру, и по разуму. То, что вы все антихристы – это понятно. Подумываю вас отправить за границу учиться корабельному делу. Будем строить корабли такие, что всем на зависть будут.
– Мы не потянем, – сказал Жан.
Петр нахмурился.
– Что, совсем безбашенные? С виду вроде смышленые.
– Нет, государь, мы с мозгами, но знаем, что сейчас страна в опасности и хотели попроситься на флот.
– Вы, на флот? – Петр расхохотался. – Да вас ветром с палубы сдует. Вы, вообще, представляете, что это такое?
– Не сдует, – возразил Ник.
– Конечно, нет, – поддержал Жан. – Троих сразу не сдует.
– Вы еще дети и не представляете, что такое война. А вот учиться вам в самый раз.
– Мы хотим в историю государства Российского внести часть своей помощи в борьбе с оборзевшими шведами, – отчеканил Жан.
– Какими шведами? – не понял Петр.
– Оборзевшими. Ну, беспредельщиками. Если они не понимают слово «не надо», то им необходимо сунуть огурец, – объяснил Жан.
– Ты что-то не договариваешь. Говори как есть государю, – потребовал Петр.
– Ну, оттянуть их, короче, надо, чтобы надолго запомнили.
– А ты сможешь? – засмеялся Петр, поймав мысль.
– Этот все может, – сказала Ин. – Его только тронь пальцем, Жан пол-Европы оттянет.
– Ну, договаривай, что хотел, – потребовал Петр.
– Пол-Европы раком поставит, – добавил Ник.
Петр встал и подошел к Жану.
– Никогда у меня не было таких собеседников, – сказал он и, взяв его за плечи, потряс. – Молодец! Такие, как вы, мне нужны. Вот поэтому у меня на счет вас свои планы. Учиться будем, Россию поднимать. Садитесь к столу, – пригласил государь. – У меня все кругом как бабы, пытаются услужить, а толкового слова я от них и не слышу. У вас там все такие лихие парни?
– Разные, – сказала Ин, чувствуя государево расположение. – И как бабы есть и как мужики настоящие.
– Если надолго задержитесь, я вам таких невест здесь найду… В князья пожалую, руководить будете.
– Спасибо, государь, – ответил Ник. – Спасибо за доверие, но нам бы во флот…
– Здесь мне решать, – прервал его Петр. Его взгляд стал строгим и даже суровым. – Шведов и прочих мы и так разобьем, а государство строить намного сложнее. Машка, ну-ка принеси нам вина, – крикнул Петр кухарке.
Толстая баба вбежала в комнату и поставила на стол большой кувшин и четыре кружки.
– Я с удовольствием выпью с вами за наше взаимопонимание.
Кухарка по имени Машка взглянула на ребят, бормоча что-то под нос. Петр сам разлил вино по кружкам и сказал:
– Я рад, что встретил таких серьезных и замечательных парней. За вас, молодые люди! А государю перечить не полагается, – заметил он и взглянул на Ника.
– Мы ни в коем случае, – сказала Ин.
– То-то. Пейте. Скажу князю Зотову, чтобы думал, куда вас определить. Сейчас отправлю людей в Кронштадт и займусь вами. Вы здесь мне нужнее. Вы толковые.
Жан не сводил глаз с толстой кухарки.
Петр встал, встали и ребята.
– Спасибо, государь, за прием, за уделенное нам внимание, – поклонился Ник.
– Ну, ступайте. А одежу надобно сменить, – посоветовал Петр.
– Пока мы в ней походим, а дальше видно будет. Можно? – попросил Жан.
– Ступайте, ступайте, – махнул рукой Петр.
Они вышли на улицу и снова столкнулись с толстой кухаркой Машкой.
– Теть, а теть, ты что ж такая толстая? – не выдержал Жан. – На государевых харчах разъелась? Жрешь все, что не приколочено?
Кухарка фыркнула и пошла прочь.
– А тебе это надо?– спросила Ин.
– Мне нет. Просто интересно, – ответил Жан.
– Вот болтун. Обидел женщину.
– Пусть не смотрит на меня своими маленькими глазенками.
– Она не на тебя смотрела, а на твою одежду, – сказала Ин.
Подъехал князь Зотов, подвели коней. Все уселись в седла и тронулись в обратный путь.
– Князь, когда люди в Кронштадт уезжают на боевые действия? – спросил Ник.
– Дня через два. Государь сам провожать будет и благословит на победу.
– Молодец государь! Нам бы таких руководителей, – заметила Ин.
– Его все уважают, – сказал князь. – Таких царей никогда в России не было.
– Это точно. А город он построит, и дочку вашу не спешите замуж выдавать, – сказал Жан.
Зотов приподнял брови.
– Это кто там, милостивый государь, такое сказал, не Петр Алексеевич ли?
– Нет. Он ничего не говорил. Я сам видел, как к вам какой-то балбес свататься приезжал.
– Это не балбес, а сын уважаемого человека, графа Переверзева.
– Вот-вот, я о том же.
Ник толкнул Жана коленкой в бедро.
– Ты сегодня рот закроешь? – тихо прошептал он.
Жан посмотрел на Ин и увидел ее серьезное лицо, понял, что полез уже не в свои дела.
– А впрочем, как знаете. Если у них любовь, то дело ясное.
– Вы мою дочь знаете? – спросил князь.
– Видел издалека. Хорошая барышня.
– Вот и жених хорош.
Зотов поехал вперед, увлекая за собой остальных.
Вечером Ин добралась до Березового острова и постучала в дверь домика, где жил Павел. На ее удивление, дверь открыл какой-то мужик.
– Мне бы Павла, – сказала Ин.
– Ты его не ищи, молодой человек, он завтра уезжает во флот на службу. Его теперь здесь не скоро увидишь.
У Ин замерло сердце.
– А где он сейчас?
– Бог его знает. Все собираются у Петропавловской крепости. Видимо, и он там будет.
Ин опустилась на крылечко и заплакала.
– Он что, брат тебе? – спросил мужик, подсаживаясь рядом.
– Больше, чем брат, – сквозь слезы бормотала Ин. – Где я его могу найти?
– Иди на ту сторону реки, к крепости. Завтра он со всеми отъедет в Кронштадт.
Ин поблагодарила его и двинулась в обратный путь.
Поздно вечером Жан пробрался к дому Зотовых и тихо постучал в окно Елизаветы.
Долго никто не подходил, потом из-за занавески показалось печальное лицо.
Елизавета открыла окно, и Жан вскочил на подоконник.
– Что с тобой? – увидел он ее печальные глаза.
– Ты что выдумал? – набросилась на него Елизавета. – Ты сумасшедший! Куда ты собираешься ехать?
– Да немного повоюю и вернусь, – улыбнулся Жан.
Девушка просто втащила его в окно и, обнимая, вся в слезах, стала умолять оставить эту затею.
– Там же убивают по-настоящему. Я тебя не отпущу.
Она целовала его, шепча какие-то неразборчивые фразы.
– Лиза, успокойся, что с тобой? – попросил Жан. – Мы все втроем уезжаем. С нами ничего случиться не может, мы же из будущего, ты же это знаешь.
– Пуля не разбирает, откуда вы, – хлопнет, и все. У меня дядя недавно погиб на флоте. Сколько убитых привозят, если бы ты знал. Я тебя не отпущу. Сейчас всех позову и скажу, что тебя люблю, и пусть тебя держат здесь. Ты не представляешь, как ты влез мне в душу. Я же тебе первому отдалась, только потому, что влюбилась. В тебя нельзя не влюбиться. Ты меня просто околдовал, дурачок.
– Успокойся, – сказал Жан. – Садись и успокойся. Давай поговорим серьезно, и звать никого не надо. Ты понимаешь, рано или поздно я исчезну из твоей жизни, из этого времени. Я бы очень хотел, чтобы все то, что было между нами, осталось, как вечный сон. Самый сладкий за эту жизнь сон, что нам когда-нибудь снился. Мне с тобой тоже очень хорошо, и не хочу тебе врать, но меня ждут там, дома. Я бы с большим удовольствием тебя забрал, но это невыполнимо. Поэтому давай жить реальной жизнью.
– Но на флот, на войну…
– Не забывай, что нам все равно надо будет встретиться еще, и обязательно, чтобы повидаться с твоей тетушкой, а мне с тобой. Только она может нас отправить обратно. Поэтому я вернусь и встречусь. Я приду к тебе и подарю тебе сладостные мгновения.
– Я не хочу мгновения, я хочу постоянства.
– Хорошо, как скажешь, – согласился Жан.
– Я тетушке все скажу, чтобы она этого не делала! – заявила Елизавета.
– Ты не скажешь, если меня любишь. Но это будет все потом. А сейчас мы все приняли решение и уезжаем завтра в Кронштадт.
– Хорошо, – согласилась Елизавета, вытирая слезы. – Но сегодня ты останешься со мной? Я тебя так все это время ждала.
– Ты так хочешь?
– Очень хочу. Я хочу снова и снова чувствовать тебя. Я просто схожу без тебя с ума. Представляешь, когда ты исчезнешь навсегда, что со мной будет?
– Я все понимаю, – сказал Жан. – Для этого я и пришел. Я тебя тоже люблю. Ты же у меня первая.
Елизавета обняла Жана, награждая поцелуями.
– Милый мой, – шептала она, – как хорошо, что ты есть на этом свете.
