Книга: Крест и корона
Назад: 10
Дальше: 12

11

Мы неслись по сводчатым залам так быстро, что в груди у меня все горело. Никогда в жизни мне не приходилось бегать с такой скоростью. Свечи у нас теперь не было, но сквозь окна падал лунный свет, а Бесс, слава Господу, прекрасно ориентировалась в башне.
Мы завернули за угол. Служанка прижалась к каменной стене, ухватившись за кирпичи обеими руками, и замерла на месте. Поначалу я подумала, что ей необходимо отдышаться, но она покачала головой, знаком показав, что нужно молчать.
Я согнулась пополам от боли в боку.
— Слышите? — произнесла она одними губами.
Через секунду-другую я тоже услышала быстро приближающиеся тяжелые шаги и испуганно кивнула.
— В часовню, — чуть слышно прошептала Бесс.
Мы потихоньку двинулись, поминутно оглядываясь, готовые в любую минуту увидеть высокую фигуру разъяренного бифитера. А может, Том не один пустился в погоню за нами? Почему, интересно, он не поднял по тревоге своих товарищей и даже не кричал нам вдогонку, чтобы мы остановились?!
Через несколько минут мы добрались до часовни, и Бесс втащила меня внутрь сквозь арочную дверь.
Здесь было удивительно красиво: изящные каменные колонны по бокам от каменных скамей, высокие потолки, три витражных окна, пропускающие чуть окрашенный витражами лунный свет. Как же давно я не слышала мессу.
Я так запыхалась, что едва не потеряла сознание, ухватившись за первую скамью. Мы добрались до среднего ряда и на полпути к алтарю рядышком опустились на колени на пол. Я видела, как Бесс кусает губы, лихорадочно обдумывая, как действовать дальше.
И тут раздался какой-то звук. Такой тихий, что я подумала: померещилось. Взглянула на Бесс — кажется, она ничего не слышала. Наверное, нервы, решила я.
Прошла еще минута; я посмотрела на ближайшее витражное окно. Мне было видно только лицо прекрасной женщины, молодой и светловолосой. Наверняка это была Дева Мария. Но женщина смотрела величаво, высокомерно наклонив голову, и была очень похожа на кого-то, чей прекрасный портрет я недавно видела. Юная красавица-королева из династии Плантагенетов — вот кто вдохновил художника.
И тут вновь раздался какой-то звук. На этот раз его услышала и Бесс. Она так крепко сжала мое запястье, что ногти буквально впились в плоть, но я стоически терпела.
— Сюзанна? Бесс? — Голос Тома, звучавший не громче шепота, доносился откуда-то сзади, из-за пределов часовни.
Я закрыла глаза.
— Вы ведь там, правда, девочки?
Бесс напряглась.
— Слушайте, не обижайтесь! Я понимаю, что напугал вас, — заговорил Том примирительным тоном. — Я был не прав. Потерял голову. Извиняюсь. Выходите — и забудем все.
Хватка Бесс чуть ослабла, она, похоже, собиралась подняться. Я изумилась: неужели служанка поверила ему?
— Бесс, нет! — произнесла я одними губами и почувствовала у себя на ладони что-то холодное. Это была связка ключей.
Служанка прижала губы к моему уху и прошептала:
— Госпожа, я выйду и уведу его подальше от вас. Скажу, мол, Сюзанна ушла вперед, а я решила помолиться. Том отведет меня на женскую половину, а по дороге будет искать вас. Ему и в голову не придет, что вы теперь пойдете в Бошам. Это же совсем в противоположной стороне.
Я яростно замотала головой:
— Мне одной нипочем не найти свою камеру.
— Найдете, это просто. Идите по туннелю. С улицы в Бошам в такое время не попасть. Ключи спрячете у себя в камере под тюфяком. Я найду способ забрать их утром.
Я не успела сказать ни слова, не успела остановить ее. Бесс вскочила на ноги и поспешила к выходу.
— Ну, надеюсь, ты уже малость остыл, Том? — раздался ее голос. — Не будешь вести себя как животное? А то я просижу здесь до утра.
— Где Сюзанна? — требовательно вопросил он.
— Я так напужалась, что решила зайти в часовню, а она прямо побежала к себе. Ты же знаешь: Сюзанна не очень любит молиться.
— А ты не врешь?
Мои пальцы еще крепче сжали связку ключей. Бифитер не поверил Бесс. Сейчас он обнаружит и меня.
И тут откуда-то из глубин Тауэра донесся еще один мужской голос:
— Эй, кто там? Назовитесь!
— Здесь Том Шарад, сэр. Провожаю Бесс с ночного дежурства. — Я услышала, как служанка быстро вышла из часовни. Послышались мужские голоса, потом — голос Бесс, но разобрать, о чем они говорят, я не смогла. Голоса вроде бы звучали спокойно: Бесс каким-то образом удалось все уладить. И вот уже шаги всех троих замерли в отдалении. Вокруг воцарилась тишина.
Я попыталась подняться, но колени у меня подогнулись, и я в ужасе упала на скамью. Как я смогу дойти до своей камеры в Бошаме, если даже в часовне не могу встать на ноги? Я подумала, что, может быть, лучше, остаться в Белой башне на ночь, а потом рискнуть пробраться в Бошам на рассвете? Но тюремщики имели обыкновение обходить узников с восходом солнца. Вряд ли я смогу при свете дня выдавать себя за Сюзанну.
Стало быть, мне нужно вернуться сейчас, немедленно.
Я двинулась назад по анфиладе сводчатых комнат: пока сбиться с пути было невозможно. Я дошла до большого зала и поспешила миновать его как можно скорее. Мои глаза привыкли к темноте, они различали каменные стены и бойницы. Найти деревянную дверь в туннель оказалось на удивление легко. На связке Бесс висело десять ключей, второй из них подошел.
Из туннеля вновь пахнуло затхлостью. Внизу было совершенно темно, а свечи у меня не было.
Дрожа, я закрыла за собой дверь и пошла вперед, шаря рукой по кирпичной стене. Мои ноги коснулись пола туннеля, и тут страх нахлынул на меня. Я бросилась назад, боясь отойти от ступенек. Пока я медлила там, до меня донесся неприятный звук: это скреблись крысы. Их тут было видимо-невидимо. Я чуть ли не чувствовала их усы и дыхание у себя на ногах.
— Мария, Матерь Божья, защити меня! — громко сказала я. Но голос у меня надломился: я показалась себе такой слабой и хрупкой.
Я глубоко вздохнула. Чепуха! Не хватало еще бояться каких-то крыс! Пусть эти твари знают свое место!
— Эй, крысы, вы не сможете мне помешать! — отважно крикнула я. — Я — Джоанна Стаффорд, и вам меня не остановить!
С этими словами я твердо ступила на пол туннеля и заставила себя идти вперед, в темноту.
Выставив вперед одну руку, а другой нащупывая крошащийся камень сырой стены, я снова и снова повторяла: «Я — Джоанна Стаффорд, и никаким крысам меня не остановить!» Это была бравада, но она согревала мне кровь. Действительно, сколько уже можно бежать, прятаться, бояться…
Три раза, пока я бежала по черному туннелю, моя нога натыкалась на что-то живое — прикасалась к дрожащему теплому телу. И каждый раз я пинком отбрасывала крысу в сторону и продолжала путь.
Я споткнулась о ступеньку и упала, больно ударившись лодыжкой. Но даже не огорчилась: ведь это означало, что я добралась до конца.
Я подобрала подходящий ключ и чуть приоткрыла дверь. До утра было еще далеко, но Бесс говорила мне, что тюремщики совершали обходы на протяжении всей ночи.
Увидев свет в коридоре Бошам-Тауэра, я приоткрыла дверь пошире. В том же самом месте, что и прежде, футах в двадцати от меня, сидел теперь, вытянув перед собой ноги, другой человек. Каменная лестница, ведущая наверх в мою камеру, находилась между бифитером и мной. Я понимала, что не смогу незамеченной добраться до ступеней.
Я прижалась к двери, обдумывая, как быть, и тут вдруг какой-то хриплый звук буквально заставил меня подпрыгнуть. Дверь, громко скрипнув, распахнулась. Я дернула ее назад, на себя, и замерла, чувствуя, как дрожь пробирает меня.
Но тюремщик никак не прореагировал. Я поняла почему: он вовсю храпел. Так вот что за звук напугал меня!
Я облизнула губы и осторожно, стараясь ступать как можно тише, проскользнула в проход. Один шаг. Другой. Бифитер опять захрапел так, что у него даже ноги затряслись. Наверняка он болен: не может здоровый человек издавать такие невообразимые звуки.
Я добралась до винтовой лестницы и облегченно вздохнула: испытание почти закончилось. Ступени были отшлифованы множеством ног: я обратила на это внимание, еще когда меня переводили в Бошам. И вот тут-то меня и подстерегала трудность. После того майского дня я только один раз прошла по этим ступеням — семенила за Бесс, совершенно не обращая внимания на маршрут. Целиком была поглощена тем, чтобы не выронить белье и как можно больше походить на Сюзанну. Признаться, мне и в голову не пришло запомнить, куда и откуда мы идем.
Я поняла, что заблудилась.
«Вспомни, — приказала я себе. — Вспомни, сколько пролетов ты прошла, где поворачивала». Я зажмурила глаза, потом открыла их и принялась разглядывать винтовую лестницу, поднимающуюся на три этажа. Моя камера находилась на втором, но на каждом этаже было два арочных прохода. В каком направлении идти?
Дойдя до площадки второго этажа, я наугад свернула налево. Прошла по одному тускло освещенному коридору, потом — по другому. И только после этого поняла, что ошиблась. Поначалу я пыталась убедить себя, что иду правильным путем. Но недавно окрашенная арка вынудила меня признать ошибку: ее я никогда прежде не видела. Я пустилась назад в поисках винтовой лестницы, чтобы начать все снова. Но оказалось, что и лестницу я тоже найти не могу.
Я оперлась о стену, прижалась лбом к камням. Все тело болело от усталости, а еще меня мучили голод и жажда.
Но я не могла позволить себе отдыхать долго. Прочитав короткую молитву, я оторвалась от стены, исполненная решимости продолжить поиски. Я прошла по нескольким темным и погруженным в тишину коридорам, борясь с собственным отчаянием. Я свободно говорила по-испански и по-французски, прекрасно вышивала, умела играть на музыкальных инструментах и скакать на лошади, знала латынь и арифметику, но вот с ориентацией у меня всегда было плохо. Помните, как я еще в детстве заблудилась в лабиринте?
Я оказалась в конце длинного коридора и толкнула широкую дверь.
Звездная осенняя ночь приняла меня в свои объятия.
Назад: 10
Дальше: 12