Глава 13
1547
— Какой приятный сюрприз, миссис Эстли!
Королева Екатерина оторвалась от написания послания и улыбнулась. Ей было прекрасно известно о ревности гувернантки, но она знала, что к этому не было никаких оснований. На самом деле ей даже было жаль бедную женщину.
— Ваша светлость, мне хотелось бы поговорить с вами по весьма деликатному поводу, — молвила Кэт.
Екатерина отложила перо и встала.
— Прошу вас, сядьте, — ответила она, присаживаясь на скамью и приглашая Кэт устроиться рядом. — Так в чем же дело? — озабоченно спросила королева.
— Прошу меня простить, ваша светлость, но дело в милорде адмирале, — нерешительно начала Кэт. — Все обстоит, разумеется, совершенно невинно, и он не желает ничего дурного, но каждое утро он приходит в спальню миледи Элизабет, чтобы пожелать ей доброго утра, а иногда является, когда она еще в постели, и щекочет или шлепает ее, как ребенка. Но, мадам, она уже не дитя, и слуги распускают сплетни. Я пыталась объяснить ему, что неприлично так забавляться со взрослой, четырнадцатилетней, девушкой, но он не только меня не слушает, но злится и грозит пожаловаться лорду-протектору, будто на него клевещут.
Екатерина быстро собралась с мыслями, встревоженная словами Кэт. Так ли все невинно, как та утверждала? Конечно же да — все дело лишь в чрезмерном самолюбии Тома, в чем у нее не было никаких причин сомневаться. Он оставался столь же внимательным и любящим, если даже не в большей степени. Королева чуть покраснела, вспомнив их ночные любовные утехи.
— Не волнуйтесь, миссис Эстли, — спокойно сказала она. — Я не придаю этому никакого значения, чего и вам желаю, и знаю: милорд хочет только добра, даже если это у него получается несколько неуклюже, и ничем не может подорвать репутацию миледи Элизабет.
— Понимаю вас, мадам, но, сколь бы невинными ни были его визиты, они не могут больше продолжаться, — возразила Кэт. — Уже пошли разговоры…
— Что ж, думаю, я знаю, как положить этому конец, — улыбнулась Екатерина. — Я буду сама сопровождать адмирала, когда он захочет побывать в спальне миледи Элизабет. Надеюсь, это вас успокоит?
— Благодарю вас, мадам, — ответила Кэт, злясь на себя за то, что поддалась обаянию Екатерины.
И все же она облегченно вздохнула — вряд ли в присутствии королевы могло случиться нечто непристойное. Ее юной госпоже больше ничто не угрожало.
Для смены обстановки они переехали в Хэнворт, одно из вдовьих владений королевы. Элизабет с радостью узнала, что когда-то оно принадлежало ее матери.
— Все эти терракотовые шары поставили здесь для нее, — сказала королева, когда они гуляли по прекрасному саду, изредка останавливаясь полюбоваться птицами в вольере или выхватить из пышной травы землянику.
— Мне нравится античный стиль, — восхитилась Элизабет.
— Дворецкий говорит, что дом перестроил твой отец, чтобы порадовать твою мать, — сказала Екатерина.
Глаза девочки заблестели.
— Прекрасное место, — выдохнула она. — Знаете, мадам, здесь я чувствую себя так, будто мама где-то рядом. Жаль, что я почти ее не знала и едва помню. Вы были с ней знакомы?
— Лично — нет, ибо до замужества я редко бывала при дворе, но я присутствовала на ее коронации вместе с моим вторым мужем, лордом Латимером, — пустилась вспоминать Екатерина. — Тогда она была беременна тобой и выглядела очень красиво в роскошном белом платье. Помню, волосы у нее были такие длинные, что она могла на них сесть.
Екатерина не стала упоминать о грубых замечаниях зрителей, считавших постыдным, что беременная женщина появляется на публике в белом платье и с распущенными волосами, символизирующими девственность. Не стала она говорить Элизабет и о том, что мало кто ликовал при виде Анны Болейн, никогда не пользовавшейся популярностью.
— Жаль, что я ее не видела, — тоскливо проговорила Элизабет. — Как же печально быть сиротой — без матери и отца…
— Вряд ли твои родители хотели, чтобы ты печалилась, — молвила Екатерина. — Жизнь продолжается, и в ней всегда можно найти утешение. Не стоит постоянно вспоминать о прошлом.
— Боюсь, что есть такой грех, — сухо улыбнулась Элизабет.
— Тебе не кажется, что ты слишком долго носишь траур? — мягко спросила Екатерина, взирая на черное платье Элизабет. — Придворный траур завершился несколько недель назад. Со смерти короля прошло уже полгода.
— Я его дочь, — ответила Элизабет. — Я просто хочу почтить его память.
— Тогда, вероятно, ты плохо думаешь обо мне, — горестно отозвалась Екатерина, взглянув на свое желтое платье.
— Я никогда бы не подумала о вас плохо, милая мадам! — возразила Элизабет. — Я рада за вас, но мне бы хотелось поносить траур чуть дольше.
— Уважаю твое желание, — заверила ее мачеха, — но ты юна и красива, и тебе не стоит ограничиваться мрачными цветами. Никто тебя не обвинит, если ты снимешь траур.
— Я подумаю, — пообещала Элизабет.
С тех пор как королева настояла, что будет сопровождать адмирала, его утренние визиты к падчерице стали реже. Однако в Хэнворте они однажды пришли вдвоем, пребывая в игривом настроении, и застали Элизабет еще в постели.
— Давайте ее пощекочем! — вскричал адмирал.
Екатерина склонилась и со смехом пощекотала торчавшую из-под одеяла стройную белую ножку. Томас, однако, оказался смелее, принявшись за подмышки и ребра жертвы.
— Ваша светлость! Милорд! Прошу вас, перестаньте! — крикнула Кэт.
Элизабет беспомощно извивалась, хватаясь за бока.
— Успокойтесь, миссис Эстли, это просто игра! — ответил адмирал. — Смотрите, ей нравится!
— Думаю, с нее хватит, — заявила Екатерина, не уставая потешаться. — Том, слышишь, что говорит миссис Эстли? Перестань!
Том прекратил мучить Элизабет, но напоследок все-таки хлопнул ее по заду. Екатерина нахмурилась, но промолчала.
— Устроим сегодня пикник в саду, — объявил адмирал. — Миледи Элизабет, надеюсь, вы к нам присоединитесь?
Элизабет села на постели, разбросав по плечам длинные рыжие волосы.
— Да, милорд, если пообещаете больше меня не щекотать! — вызывающе бросила она, изображая на покрасневшем лице притворный гнев.
— Согласен! — усмехнулся Томас. — И наденьте черное платье, которое было на вас вчера. Оно вам очень идет.
— Том! — укоризненно прошептала королева.
Кэт заметила, как они переглянулись. Не замышлял ли адмирал чего дурного?
— Идемте, дорогая, — молвил тот королеве. — Увидимся с леди Элизабет после уроков.
С этими словами они удалились.
Пирог с дичью был превосходен, подумала Элизабет, утирая рот салфеткой. Перед ней на столе красовались остатки пиршества, а над головой на легком ветру шелестела листва. Слуг отпустили, и в саду остались только трое — она, королева и адмирал.
— Рейнского, миледи? — предложил адмирал.
— Спасибо, милорд, — ответила та.
Королева откинулась в кресле, наслаждаясь солнцем и полусонно глядя на мужа, наполнявшего ее кубок.
— Не спать! — скомандовал он, и глаза его озорно сверкнули. — Может, поиграем в салки, чтобы размяться после обильной еды от твоих поваров?
— В салки? — переспросила Екатерина. — Слишком жарко. Попозже.
— Ерунда! — возразил Томас.
— Да, пожалуйста! — воскликнула Элизабет, которая ничего так не любила, как подвижные игры на свежем воздухе. — Можно?
— Естественно, миледи. Ваше желание для меня закон! — просиял адмирал. — Ну же, Кейт, нечего лениться! Вставайте! Это особая игра, не забыли?
— Ну ладно, — улыбнулась королева, поднимаясь. — Только не перестарайтесь.
Элизабет спряталась в небольшой беседке, окруженной деревьями. Медленно досчитав до двадцати, она вышла и огляделась. Что это за красное пятно виднеется сквозь живую изгородь? И королева, и адмирал были одеты в красное. Она на цыпочках двинулась в ту сторону.
— Попалась! — крикнул Томас, появляясь сзади и хватая ее за руки. — Кейт! Я ее поймал!
Королева, смеясь, вышла из-за фонтана.
— Но это я должна была вас ловить! — сопротивлялась Элизабет.
— Это новая разновидность игры, которую я сам придумал, — объяснил адмирал. — Все дело в том, миледи Элизабет, что меня утомило все время видеть вас в этом унылом черном платье, и ее светлость согласна со мной, что пора вам надеть нечто более подходящее для юной леди вашего возраста и положения.
— Милорд, это никак вас не касается, — твердо заявила Элизабет, не ожидавшая от адмирала подобной дерзости.
Внезапно она почувствовала, что вся дрожит, ощущая прикосновение его тела, а в особенности чего-то твердого чуть пониже живота.
— Именно, что касается, поскольку я ваш опекун, — ответил тот, обдавая горячим дыханием ее затылок. — Ну-ка, держите ее крепче, Кейт, а я постараюсь, чтобы в этом уродстве ее никто больше никогда не увидел.
Королева, все так же смеясь, крепко схватила Элизабет за руки, а адмирал достал большие ножницы и начал резать ее платье. Сперва она пыталась сопротивляться, но испугалась, что лезвия могут ее поранить, и замерла, разрываясь между смехом и слезами и беспомощно хохоча, как и королева. Вскоре ее юбка, — или то, что от нее осталось, — висела клочьями, рукава распались на куски, а лиф разошелся по швам. Она поняла, что на ней лишь сорочка, нижняя юбка и корсет.
Она смущенно прыснула. Ее мучители сотрясались от хохота.
— Отличная игра! — воскликнул адмирал.
Его пальцы опасно приблизились к ее левой груди, проникая дальше под лиф. Увидев это, королева вдруг перестала смеяться.
— Думаю, с нее хватит, — тяжело дыша, проговорила она. — Перестаньте, милорд! Бедная девочка почти голая! Не думала, что вы так увлечетесь.
Отпустив руки Элизабет, она оттолкнула мужа, шутя лишь отчасти.
— Прости моего мужа за излишнее рвение, — сказала она Элизабет, — и не держи на нас зла. Нам обоим показалось, что тебе самое время снять траур. Мы просто подумали, что проще будет обратить все в игру, и мы тут одни, так что никто ничего не увидит. Скажи миссис Эстли, что я дам вместо этого платья другое, намного красивее, и нижнюю юбку тоже — она у тебя порвана.
Элизабет кивнула, чувствуя взгляд адмирала, устремленный на глубокий вырез ее сорочки.
— Спасибо, мадам, — неуверенно проговорила она, повернулась и пошла прочь, стараясь держаться с как можно большим достоинством.
Позади нее на гравии остались лежать рваные клочья черной ткани.
— Ваша светлость, я протестую! — Миссис Эстли стояла перед королевой, дрожа от ярости. — Платье разрезано на сотню кусков! А миледи Элизабет пришлось возвращаться домой в одном нижнем белье. И мало того, мадам, что милорд порезал платье, так Элизабет еще и говорит, будто вы тоже в этом участвовали, крепко держа ее за руки. Честное слово, мадам, даже не знаю, что сказать…
— Это была безобидная игра, миссис Эстли, — урезонила ее королева. — Может, мы и зашли чересчур далеко, но если так — прошу прощения. Я уже предложила ей новое платье.
— Она носила траур, — печально напомнила Кэт, и к глазам ее подступили слезы. — В память о покойном короле, вашем муже.
Екатерине не понравился ее тон, в котором улавливался откровенный упрек. Возможно, устало подумала она, вполне заслуженный.
— Мы с милордом сочли, что девочка носит траур намного дольше необходимого, — попыталась объяснить королева. — Милорд придумал эту шалость именно из-за траурного платья. Он хотел показать миледи Элизабет, что жизнь продолжается и ей незачем губить свою юность, гуляя в мрачном одеянии. Только и всего. Если мы оскорбили ее и вас — мне искренне жаль.
Кэт фыркнула. Ее, в отличие от королевы, было не так-то легко провести.
— Подобные игры следует прекратить, мадам, — твердо сказала она.
— Я об этом позабочусь, обещаю, — заверила ее Екатерина.
У нее вдруг возникло неприятное чувство, что все же не стоило вести себя так, пусть даже со стороны Тома все выглядело вполне безобидно. Внезапно ей стало стыдно. Следовало как-то обуздать его темперамент, а не поощрять, забывая о всяких приличиях. И вообще, от случившегося сегодня ей стало весьма не по себе…
— Миледи Элизабет, приехала ваша кузина Джейн Грей, — объявила королева, обнимая богато одетую девочку с такими же рыжими волосами, как и у Элизабет.
Но в отличие от высокой, стройной, светлокожей и уверенной в себе Элизабет, девятилетняя Джейн была невысокой и худенькой, с настороженным выражением на веснушчатом лице.
— Добро пожаловать, кузина, — приветствовала Элизабет девочку, протягивая руку, и порывисто расцеловала двоюродную сестру в обе щеки.
— Леди Джейн будет жить с нами — она теперь подопечная адмирала, — объяснила Екатерина. — Конечно, Джейн слишком мала, чтобы брать уроки вместе с тобой, и у нее будут свои учителя.
Она повернулась к девочке и поцеловала ее в щеку.
— Надеюсь, тебе здесь понравится, Джейн, — сердечно сказала она.
Джейн взглянула на нее с щенячьей преданностью.
— Может, покажешь Джейн дом, Элизабет? — предложила Екатерина.
— Конечно. Идем, Джейн. Нет, погоди, сперва покажу тебе вот это. — Элизабет взяла книгу, которую читала, — томик итальянской поэзии, присланный мастером Эшемом. — Мастер Эшем постоянно со мной переписывается, — гордо сказала она.
— Знаменитый мастер Эшем? — переспросила Джейн. Элизабет знала, что ей тоже очень нравится учиться. — Как я вам завидую, кузина!
— Возможно, когда-нибудь ты с ним познакомишься, — великодушно посулила Элизабет, купаясь в лучах обожания Джейн.
Проводя девочку по комнатам, она с удовольствием щеголяла познаниями, стараясь произвести на юную кузину наилучшее впечатление.
— Почему адмирал взял тебя под опеку? — спросила Элизабет у Джейн.
— Он пообещал моему отцу, что устроит мне прекрасное замужество, — ответила та.
— С кем? — поинтересовалась Элизабет.
— Мне пока не говорили, — призналась Джейн, — да это и не очень интересно. Я просто рада, что смогу жить в одном доме с королевой.
Элизабет слышала, как Екатерина говорила, что родители суровы с Джейн. Ей стало жаль девочку, и она поняла, почему та была глубоко благодарна адмиралу за опеку.
— Интересно, что на уме у адмирала? — подумала она вслух. — Прекрасное замужество! Может, за кем-то из сыновей лорд-протектора?
— Я бы лучше вообще не выходила замуж, — сказала Джейн. — Мне куда интереснее с книжками и учителями.
— Я тоже когда-то так считала, — призналась Элизабет, думая об адмирале и ощущая знакомое волнение. — Но теперь я уверена в этом меньше, и, похоже, за любовь хорошего человека можно многое отдать. И ты, кузина, наверное, тоже передумаешь, когда станешь старше.
— Что бы я ни думала, я должна поступать так, как велят родители, — печально проговорила Джейн.
— Что ж, до этого еще далеко, — утешила ее Элизабет. — За несколько лет может случиться что угодно. Так что давай в полной мере наслаждаться жизнью в доме королевы.
Элизабет очаровала маленькую Джейн, и та ходила за ней, как преданная собачка. Элизабет нравилось рисоваться перед девочкой, демонстрируя свой жизненный опыт, а когда они оставались одни, ругалась на чем свет стоит, наслаждаясь реакцией Джейн и чувствуя себя по-взрослому дерзкой. Джейн в ужасе хихикала и закрывала лицо руками.
— Вас побьют, если кто-нибудь услышит, — предупредила она.
— Черт побери, они никогда не посмеют! — снова выругалась Элизабет. — В этом доме никого не бьют. Здесь царят счастье и радость.
— Мне кажется, будто я в раю, — молвила Джейн. — Дома меня часто били. Мои родители очень строгие.
— Здесь тебя никто бить не будет, — повторила Элизабет. — Посмотрим мои прекрасные платья? Королева как раз купила мне новое.
— Темнеет, — заметил мастер Гриндал. — Зажгу, пожалуй, еще свечу.
Элизабет смотрела в ноябрьские сумерки. Вечера быстро становились длиннее, и даже трещавший в жаровне огонь не мог прогнать холод. Она вновь склонилась над отрывком из Тацита, который переводила на французский.
— Пожалуй, на сегодня закончим, — сказал Гриндал. — Скоро будет готов ужин.
— Я только допишу абзац, — ответила Элизабет, не поднимая головы.
Учитель вышел. Через несколько минут она отложила перо.
Элизабет была рада остаться наедине со своими мыслями, мучившими ее весь день. Уже несколько недель — с тех пор как Кэт пожаловалась насчет истории с платьем — адмирал и королева больше не приходили к ней по утрам. Она лишь обменивалась с ними приветствиями за столом, когда они завтракали после утренней молитвы. Кэт сказала, что это правильно и так и должно быть.
Но на самом деле ей недоставало волнения, которое она испытывала при появлении адмирала в ее спальне, нетерпеливого ожидания его прихода, горячих чувств, вызванных восхищенными взглядами Томаса. Она старалась увидеть его при любой возможности, испытывая сладостные муки от этого соседства, пусть даже в рамках принятых в обществе условностей и подчеркнутой вежливости.
«Неужели это любовь? — спрашивала она себя. — То самое чувство, о котором писали поэты?» Она не знала. Адмирал вел себя с ней не как страстный ухажер, который обожает свою избранницу издалека, сокрушаясь, что она ему не ровня и потому никогда не снизойдет до любви к нему. Именно так полагалось вести себя влюбленным, по крайней мере в читанных ею романах. Но нет — он действовал дерзко, чересчур фамильярно, и, если честно, именно это ей больше всего в нем нравилось. Его прямота приводила Элизабет в трепет. Но означало ли это любовь?
Она часто ловила на себе адмираловы взгляды, ощущала прикосновение его руки к плечу или талии — как бы мимоходом, случайно. И естественно, сомневалась, что между ними возможно нечто большее, ибо он был счастливо женат на королеве.
По крайней мере так она думала — до сегодняшнего дня.
Закутавшись в теплый плащ, она, как обычно по утрам, в одиночестве гуляла по саду, быстро шагая в холодном тумане по заиндевевшим дорожкам в тени похожих на скелеты деревьев. И тут появился он, шедший ей навстречу со зловещим блеском в глазах. «Откуда он знал, что я здесь?» — удивилась Элизабет. Впрочем, ни для кого не было тайной, что ей нравилось подышать свежим воздухом до начала уроков.
Он, как всегда, вежливо поклонился, сняв большую шляпу с пером:
— Миледи Элизабет! Должен сказать, когда ваши щеки краснеют от холода, вы еще привлекательнее.
— Это все из-за усталости, милорд, — осторожно ответила она, не желая признавать его вежливую речь и думая, что Кэт наверняка хватит удар, если она проведает, что они виделись в отсутствие посторонних. — Вижу, вам тоже нравятся долгие утренние прогулки.
— Мне нравитесь вы, — к ее ужасу и радости, изрек он и, шагнув к ней, обхватил за талию и привлек к себе. — Если честно, еще ни одна женщина меня так не пленяла. Не могу больше этого вынести.
— Милорд! — Элизабет вырвалась из его объятий, пытаясь подавить предательскую реакцию тела и собственные чувства. — Вам не подобает говорить такие вещи, а мне — слушать. Вы женатый мужчина, и мне следует заботиться о своей репутации. То, о чем вы думаете, — настоящее безумие.
— И какое сладкое безумие! — выдохнул Томас, беспомощно простирая руки. — Миледи, меня неудержимо влечет к вам. Все мои мысли заняты вами.
— Замолчите, сэр! — в отчаянии воскликнула Элизабет. — Это непристойно!
— Не важно, — ответил он, хватая ее за плечи и пристально глядя ей в глаза. — Я люблю вас, и не притворяйтесь, будто вы об этом не догадываетесь. Возможно, по годам вы еще ребенок, но вашего очарования хватит не на одну взрослую.
— Прошу вас, сэр, — умоляюще проговорила Элизабет, отводя с плеч его руки. — Не забывайте, у вас есть жена, с которой мало кто может сравниться в доброте. Я ни за что не причиню ей боль, а вы поклялись в супружеской верности.
— Ей вовсе не обязательно знать, — улыбнулся адмирал. — Только не притворяйтесь, будто не желаете меня. Я отчетливо вижу это по вашим глазам.
— Не ваше дело, чего я желаю! — со слезами в голосе крикнула Элизабет и повернулась, собираясь уйти, но он схватил ее за запястье и развернул лицом к себе:
— Вы будете моей. — Взгляд его темных глаз был полон решимости. — Вы будете моей, даже если мне придется вечно гореть за это в аду. И вы поймете, что на самом деле нас связывает.
— Нет, сэр, вы не посмеете! — твердо заявила Элизабет, хотя и была в том не уверена.
— Это мы еще посмотрим, моя прекрасная принцесса, — возразил адмирал, отпуская ее. — Кто там говорил, что хочет жить и умереть девственницей? Вряд ли вам это удастся!
— Как же вы отвратительны, милорд! — бросила она и побежала к дому, сопровождаемая смехом Томаса.
Королева неотрывно смотрела на них из окна верхнего этажа, и сердце ее сжималось от тоски. Она видела все — как ее муж и падчерица то сходились, то расходились, подобно крошечным куклам, и он, судя по их жестам, выражал недвусмысленное желание, а она протестовала. Потом девочка убежала.
Екатерина села на кровать. Подозрения возникли у нее еще раньше, но она тщательно их подавляла. Имелись они и у миссис Эстли, но та их тоже отвергала, считая беспочвенными. Теперь все стало ясно.
Увиденное обрушилось на Екатерину, словно тяжелый камень, раздавив все, что она считала главным достоянием своей жизни. Королеве хотелось плакать и кричать, но ею овладело странное оцепенение — она не могла даже поднять голову. Что делать? Что она могла сделать? Что она посмела бы сделать?
Ее спасла многолетняя привычка ставить на первое место чужие нужды. Долг был очевиден — защитить королевскую дочь, вверенную ее заботам.
Но для этого придется бросить вызов мужу.
Войдя в спальню, Том бросил на скамью плащ и шляпу. Его встревожило выражение лица жены, сидевшей на кровати в странной позе.
— В добром ли вы здравии, Кейт? — озабоченно спросил он.
— Телесно, полагаю, да, — ответила она, взирая на него печально и укоризненно. — Но душевно — боюсь, что нет. Чем вы занимались в саду с миледи Элизабет?
— Миледи Элизабет? — переспросил Том, пытаясь выиграть время и сочинить правдоподобное объяснение.
Екатерина внимательно наблюдала за его лицом.
— Милая, — сказал он, садясь рядом с ней и беря ее за руку, — вам не о чем беспокоиться. Когда я встретил леди Элизабет, она была очень расстроена, и я убедил ее поделиться своими тревогами, только и всего. Разве вы на моем месте не попытались бы отечески утешить ее?
Екатерина уже готова была облегченно вздохнуть. Но верить ли ему? Ей очень этого хотелось. Возможно, она серьезно ошиблась, обвиняя его в неверности, когда он, скорее всего, лишь пытался выказать доброту. В конце концов, он был человек тактичный.
— Что же ее так расстроило? — спросила она. — Вчера она была в прекрасном настроении.
— Боюсь, это все из-за мужчины, — сказал адмирал.
— Мужчины? Кто посмел? — гневно воскликнула Екатерина.
— Увы, не знаю, она не призналась, — ответил Том. — Но я сам его видел. Я застал их вдвоем.
— Когда? — настойчиво спросила Екатерина, потрясенная до глубины души.
— Известно ли вам маленькое окошко, что выходит в длинную галерею? Я случайно увидел их оттуда. Она обнимала его.
— Обнимала? И вы мне ничего не сказали? — в ужасе спросила она. — Том, я ее опекунша.
— Но, Кейт, тогда я не знал, что это Элизабет. Да, сперва мне так показалось, но я не видел ее лица, только рыжие волосы, и на ней было темное платье. Потом я вспомнил ту рыжую девчонку в твоих покоях и решил, что это она. Но теперь Элизабет сама призналась, что была там.
Вряд ли он мог такое сочинить, подумала Екатерина. Он просто не посмел бы — дело обстояло чересчур серьезно.
— Чудовищно, — проговорила она. — Элизабет сказала, кто это был?
— Боюсь, она будет молчать, — облегченно вздохнул Том. — Я всячески пытался заставить ее признаться, но она упорно отказывалась.
— И насколько далеко зашли их отношения? — осведомилась Екатерина.
— Как она меня заверила — недалеко. Собственно говоря, тот джентльмен сказал, что она ему больше не интересна, поэтому она и расстроилась.
— Нужно послать за миссис Эстли, — молвила королева, вставая.
Гувернантка потрясенно смотрела на королеву.
— Я ничего об этом не знала, ваша светлость, — угрюмо заявила она.
— Похоже, мы обе оказались недостаточно бдительны, — признала Екатерина. — Но чтобы дошло до такого! Молю Бога о том, чтобы девочка говорила правду и чтобы она действительно осталась непорочна.
— Я немедленно поговорю с ней, мадам.
— Поговорите, прошу вас. И передайте, пожалуйста, я настаиваю, чтобы она назвала имя этого негодяя.
— Не беспокойтесь, мадам, передам. — Кэт едва сдерживалась. — Но кто это мог быть? В доме нет мужчин, кроме слуг, — вряд ли она могла столь низко пасть. Остается только мастер Гриндал, но он — высохший старикашка. Не могу представить, чтобы у него могла возникнуть хоть одна сладострастная мысль.
— Он мужчина, — раздраженно заметила королева, — так что нельзя исключать и его. Но согласна, это маловероятно.
— Позвольте мне потолковать с ней, мадам, — сказала Кэт. — Сейчас же пойду и разыщу ее.
Она ушла, но Екатерину не покидали тревожные мысли. Что бы ни случилось в саду, это событие не предвещало ничего хорошего. Но если Элизабет станет отрицать, что встречалась с таинственным ухажером, и между ней и Томом действительно что-то есть, то, узнав, что Екатерине известно о свидании в саду, девочка пусть поздно, но поймет, что это следует раз и навсегда прекратить.
На самом деле Екатерина не знала, что больше ее пугало — мысль о том, что Элизабет скомпрометировал кто-то из прислуги со всеми вытекающими последствиями, или о том, что Том, возможно, солгал ей, пытаясь скрыть свои нечестивые домогательства.
— Миледи, — окликнула Кэт, появившись в дверях классной комнаты.
Элизабет и ее учитель оторвались от книг. Гриндал удивился: почему гувернантка столь странно на него смотрит?
— Прошу прощения, мастер Гриндал, не могли бы вы на минутку отпустить миледи Элизабет?
— Конечно, миссис Эстли, — ответил тот, надеясь на дальнейшие объяснения, но их не последовало.
Элизабет озадаченно встала и пошла за Кэт в спальню. Что случилось? Кэт редко прерывала уроки — Элизабет забыла, когда такое случилось в последний раз. Потом она вспомнила сцену с адмиралом в саду, и сердце ее ушло в пятки. Их разоблачили!
Закрыв дверь, Кэт стальным взглядом уставилась на девочку:
— Я только что виделась с королевой. Она рассказала мне кое о чем, и ее слова меня изрядно встревожили.
Элизабет мысленно застонала. Все оказалось хуже, чем она думала.
— Что же она сказала? — невинно спросила девочка.
— Что вы говорили лорд-адмиралу, будто видели какого-то мужчину.
— Я? — ошеломленно переспросила Элизабет. — Я никогда не говорила ему ничего подобного, — неподдельно удивилась она.
— Королева сказала, что вы обнимались с ним в галерее. Это видел сам адмирал.
Элизабет начала догадываться.
— Неправда! — горячо заявила она. — Когда я могла говорить адмиралу про этого мужчину?
— Как сказала ее светлость — сегодня утром, в саду. Она видела в окно, как вы рассказывали об этом адмиралу. Он сказал, что вы были очень расстроены, потому что тот мужчина утратил к вам интерес.
— Понятно, — кивнула Элизабет.
Да, все действительно становилось ясно. К горлу подступил горький комок. Адмирал подставил ее, спасая собственную шкуру. Не в силах вынести такого малодушия и бессердечия, она расплакалась.
— Элизабет, скажите мне правду, — потребовала Кэт. — Так был мужчина или нет?
— Нет, — всхлипнула девочка. — Никогда.
— Но вы встречались с милордом в саду?
— Да. Он подошел ко мне, когда я гуляла. Я не собиралась с ним встречаться.
Шмыгнув носом, она полезла в карман за платком.
Теперь и для Кэт все начало проясняться.
— Я правильно поняла, что он вел себя с вами вовсе не как заботливый опекун? — мягко спросила она.
— Он меня схватил. Я его отталкивала, но он не отставал. Он сказал, что любит меня.
Элизабет поведала всю печальную историю, прерывая ее судорожными всхлипами. Кэт слушала ее с растущей тревогой, пытаясь осознать случившееся.
— Мне кажется, — наконец сказала она, когда Элизабет замолчала, — что королева знает правду и сама сочинила эту историю про тайного воздыхателя, чтобы я была более осмотрительна в отношении милорда.
— Думаешь, ее выдумала королева, не адмирал? — удивилась Элизабет.
— Да. Вряд ли она вообще с ним говорила, как мне теперь кажется. Наверное, она испугалась, что может услышать нечто, о чем не желает знать.
— Что ты ей скажешь? — спросила Элизабет. — Если о том, что никакого мужчины не было, то она обо всем догадается, и ей будет очень больно.
— Я скажу, что вы все неправильно поняли. Вы решили — естественно, по ошибке, — что адмирал посягает на вашу честь, и сочинили историю, чтобы его отвлечь. Не слишком убедительно, но не хуже того первого вздора. Я передам, что вы огорчены своим заблуждением насчет его намерений и глубоко сожалеете.
— Хорошо, — ответила Элизабет. — Я согласна, ради королевы.
— Посмотри на меня, Элизабет, — велела Екатерина, и та подняла взгляд. — То, что рассказала мне миссис Эстли, — правда?
— Да, мадам, — тихо ответила Элизабет. — Прошу прощения, что ошиблась насчет милорда. Клянусь, никакого мужчины не было — спросите моих фрейлин. Я не могла бы позволить себе подобные фривольности, даже если бы захотела, — я почти не бываю одна и всегда на виду у фрейлин. Единственные мужчины, с которыми я общаюсь, — слуги, мастер Гриндал и милорд адмирал.
Слова ее, однако, не убедили Екатерину, объяснение выглядело слишком надуманным. И все же некий внутренний страх не позволял ей требовать от девочки дальнейших подробностей.
— Боюсь, я обидела вас и адмирала, — продолжала Элизабет.
— Тебе нечего бояться, — как можно искреннее ответила королева. — Ни я, ни милорд не держим на тебя зла. Все прощено и забыто. И у меня есть хорошие новости: ты поедешь на Рождество во дворец. Так распорядился твой брат-король.
Элизабет облегченно улыбнулась:
— В самом деле отличная новость, мадам! Вы с адмиралом тоже поедете?
— Увы, нет, — сухо сказала Екатерина. — После того как жена лорд-протектора присвоила драгоценности, принадлежащие мне по праву, и позволила себе оскорбительные слова в мой адрес, я поклялась, что ноги моей там больше не будет. Но не беспокойся, мы прекрасно повеселимся в Челси. А с тобой будет твоя сестра Мэри.
— Рада слышать, — отозвалась Элизабет. — Я не видела ее с кончины отца, да и моего брата тоже. — Она замолчала и посмотрела на мачеху. — Вы и вправду простили меня, мадам?
Ей не хотелось ехать во дворец, зная, что Екатерина ею недовольна.
— Да, — натянуто улыбнулась королева.
Когда Элизабет ушла, Екатерина снова послала за миссис Эстли.
— Все решилось, — сказала ей королева, — но, хоть это наверняка глупая чушь, мне отчего-то кажется, что милорд во всей этой истории выглядит не столь уж невинно. Мужчины… вы сами знаете… — Она смущенно умолкла.
Кэт промолчала, и Екатерина вдруг подумала, что гувернантка знает намного больше, чем говорит.
— Так не должно продолжаться, — молвила она. — Скорее всего, это лишь мои домыслы и для тревоги нет никаких оснований. Но на мне, миссис Эстли, лежит ответственность за леди Элизабет, и я хочу, чтобы вы бдительно следили за всем, что происходит между ней и адмиралом. — Она застенчиво улыбнулась. — Вы же знаете милорда — он обожает безобидный флирт, как и все мужчины. Я не хочу, чтобы кто-либо неправильно это понял.
— Безусловно, мадам, — ответила Кэт, наслаждаясь замешательством королевы. — Я буду начеку как никогда, не сомневайтесь.
В Хэмптон-корте царило обычное оживление, однако, к смятению Элизабет, там многое изменилось после смерти короля Генриха. Дворец выглядел заброшенным, а жизнь в нем — менее упорядоченной, судя по грязной ливрее конюха, забравшего их лошадей, и поведению кухонной прислуги, которая болталась во дворе и закусывала. Более того, во дворце не оказалось женщин — сплошные мужчины, занятые государственными делами.
У подножия лестницы ее приветствовал лорд-протектор. Он выглядел старше и серьезнее своего брата, к тому же не отличался приятной внешностью, но, с другой стороны, решила она, на нем лежало избыточное бремя ответственности. Недоставало ему и обаяния адмирала. Вместо того чтобы делать Элизабет комплименты, он тут же прочел ей длинную лекцию о протоколах, на которых настаивало его величество. Она не представляла, как можно было все это запомнить.
Осознав себя сестрой короля и второй в очереди на трон, Элизабет решила, что новомодными формальностями ее не запугать. В конце концов, она приехала в гости к брату, который любил называть свою милую сестренку именем Темперанс — «Сдержанность».
Сомерсет повел ее через величественный большой зал, где слуги расставляли обеденные столы, а затем в малые покои, где горел камин и стоял стол с закусками. Элизабет вспомнила, что уже бывала здесь, когда приезжала во дворец к отцу. К ней шагнули пажи, чтобы снять с нее дорожный плащ, а Кэт и фрейлины принялись суетиться вокруг, разглаживая ее юбку, разворачивая длинный придворный шлейф и поправляя головной убор.
Наконец она была готова. Герцог препроводил ее в большую комнату, где толпились придворные и просители, стояли на страже королевские гвардейцы и солдаты-наемники. Толпа расступилась, и они прошли к двери в дальнем конце, которая, как хорошо помнила Элизабет, вела в зал для приемов.
— Его величество в личных покоях, — объяснил Сомерсет. — Он ожидает общества вашей светлости за обедом.
— С нетерпением жду, когда смогу увидеться с его величеством, — ответила Элизабет. — Для меня большая честь трапезничать с ним.
Под завистливые взгляды роскошно одетых лордов в приемном зале она прошла в святую святых личных покоев — и внезапно остановилась.
Король сидел на троне за уставленным яствами столом, который поставили на помост. Над его головой сиял вышитый золотом на балдахине королевский герб Англии. Чуть дальше за столом, вне балдахина, сидела леди Мэри, любезно улыбнувшаяся вошедшей сестре.
Эдуард бесстрастно смотрел на Элизабет. Она, как ее учили, опустилась на одно колено и склонила голову, после чего встала, сделала три шага и снова с поклоном опустилась на колено. Этот ритуал она повторила трижды, прежде чем оказалась прямо перед помостом, не в силах поверить, что между ней и братом пролегла столь страшная дистанция.
— Добро пожаловать, дорогая сестра, — надменно произнес Эдуард. — Прошу садиться.
Он указал на место за балдахином с противоположной стороны от Мэри. Кресла не было, лишь скамеечка с подушкой. Элизабет подняла брови — со времен отца и впрямь изменилось многое. При Генрихе никогда не было стольких формальностей и важных гостей короля никогда не унижали. Казалось, что Эдуард подчеркивал их с Мэри статус незаконнорожденных.
Всячески стараясь не обращать внимания на такую неучтивость и гадая, не приложил ли к этому руку лорд-протектор, чтобы напомнить ей, кто здесь хозяин, она села со всем возможным достоинством.
— Надеюсь, ты в добром здравии, милая сестрица Темперанс? — спросил Эдуард.
— Лучше некуда, ваше величество, — ответила она.
— Рада, что ты так хорошо выглядишь, — вторила Мэри, которой пришлось почти кричать, чтобы ее услышали с другого конца стола.
— А я рада снова видеть тебя, сестрица, после столь долгой разлуки, — с улыбкой крикнула в ответ Элизабет. — Как у тебя дела?
— Честно говоря, не очень хорошо, — вздохнула Мэри. — У меня нелады со здоровьем, а хуже всего я себя чувствую зимой.
Бедная Мэри. Элизабет уже заметила, как та постарела со времени их последней встречи. Конечно, той было уже за тридцать, и не стоило удивляться, что она изрядно увяла, но королева Екатерина говорила, что Мэри страдает многими недугами, а во время месячных испытывает настоящие мучения.
— Я просила заступничества у Святой Девы, — молвила Мэри, чуть вызывающе глядя на короля.
Эдуард нахмурился, став похожим на своего отца, когда у того бывало дурное настроение.
— Я полагаю, ты зря тратишь время на эту папистскую чушь, сестра, — неодобрительно заявил он.
— Сир, вопрос религии — один из тех, которые мне необходимо с вами обсудить, — отозвалась Мэри.
Эдуард замер и сжал губы, выказывая непокорность.
— Наш отец — да упокоит Господь его душу — оставил королевство в добром порядке и спокойствии, — невозмутимо продолжила Мэри, — но боюсь, что лорд-протектор и его правительство делают все для поощрения ереси и беспорядка, вводя новомодную протестантскую разновидность веры. Английский сменяет латынь в богослужении, нам более не следует почитать образы и реликвии, отменены законы против ереси, и ходят ужасные слухи, будто запрещена сама святая месса. Сир, я вынуждена протестовать. Это недопустимо.
Эдуард холодно взглянул на нее.
— Меня поражают твои тревоги, сестра, — изрек он. — Эти изменения произошли по моей воле, и большинство моих подданных — верных подданных — их одобряют.
— Сир, — пылко воскликнула Мэри, — при всем уважении к вам напомню, что вы еще дитя, а ребенок не способен принимать зрелые решения, касающиеся религии. Послушайте тех, кто старше и мудрее вас, умоляю. Как быть тем, кто многие годы преданно исповедовал истинную веру и должен посещать мессу, чтобы облегчить душу? Католическая вера существует с тех пор, как Господь наш сам ходил по земле; она основана Его властью. Кто вы такой, чтобы ее ниспровергать?
Она зашла чересчур далеко. Взгляд юного короля стал ледяным.
— Ты не вправе оспаривать мою власть, — заявил он. — Учти, сестра, что это измена. Я не намерен тебя преследовать и позволяю тебе мирно исповедовать твою религию, но ты не должна подвергать сомнению мои законные указы. Будь уверена, я полон решимости положить конец папистскому учению.
Повисла напряженная тишина. Мэри склонила голову, стараясь сдержаться. Элизабет хотелось, чтобы брат и сестра были не столь упрямы. Почему бы им не позволить друг другу поклоняться Богу по-своему? Зачем лезть в чужую душу? Им никогда друг друга не убедить…
Эдуард сурово посмотрел на Элизабет.
— А ты, дорогая моя сестренка, как относишься к религии? — требовательно спросил он.
— Я следую слову Божьему и воле короля, — искренне ответила она.
Эдуард удовлетворенно кивнул. Видя, что Мэри глядит на нее с нескрываемым смятением, Элизабет подцепила кусок мяса и уставилась в тарелку. Пришла пора сменить тему.
— Будут ли празднества на Рождество, сир? — спросила она брата.
Торжества были, но они ее разочаровали. Какой-то человек в маске изображал папу развратным злодеем, выступили несколько акробатов. В остальном придворные развлекали себя сами, объедаясь, пьянствуя и играя в азартные игры на глазах у юного короля, наблюдавшего за ними с высоты трона.
Элизабет вдруг очень захотелось домой.
— Что случилось со двором? — спросила она Мэри однажды вечером, когда они шли по длинной галерее. Элизабет только что вырвалась из любовных объятий какого-то барона, настолько пьяного, что он ее не узнал. — При жизни отца такого разврата не было. Да и празднества совсем никакие.
— Что верно, то верно, — пробормотала Мэри, с содроганием вспомнив кощунственное представление, по ходу которого папа резвился с монахинями. — Королевы нет, а потому нет и женщин, в присутствии которых мужчины обычно не столь склонны к излишествам. И денег тоже нет. Война с Францией опустошила казну. Королевство разорено!
— Честно говоря, я жду не дождусь, когда смогу уехать, — призналась Элизабет. — И это я, которая всегда тосковала по дворцу!
— Меня не столько беспокоит состояние дел при дворе, как опасная чушь, которой заразили нашего бедного брата, — прошептала Мэри. — Умоляю тебя, сестренка, заботься о своей душе. Не дай этим еретикам сбить тебя с пути истинного.
Элизабет скромно склонила голову, но оставила свое мнение при себе, не желая обидеть сестру.
— Спасибо тебе за заботу, Мэри, — молвила она. — Не бойся, я буду следовать слову Божьему.
Мэри смерила ее ледяным взглядом.
— А как ты, сестра, воспринимаешь слово Божье? — парировала она.
— Я следую учению Иисуса Христа, как и все правоверные христиане, — тихо ответила Элизабет.
— Как у меня уже был повод убедиться, ты весьма умна, — гневно уставившись на нее, язвительно бросила Мэри. — Ты отлично притворяешься. Но Господь знает истинную душу, и Его не проведешь.
Они остановились у двери покоев Мэри. Сестра исчезла внутри, не сказав больше ни слова.
— Доброй ночи, сестра, — произнесла в пустоту Элизабет.
