Глава 29
Мы отправились в путь, когда уже перевалило далеко за полдень. Прежде мне не приходилось путешествовать по воде. Поверхность реки была усеяна мусором, который я предпочитал не разглядывать. Прилив нес с собой едкие запахи, одежда насквозь пропитывалась ими. И все же я вынужден был признать: для Лондона лучше барки транспорта не придумаешь. Как бы то ни было, приливы очищали реку. Благодаря им Темза оставалась куда более пригодной для передвижения, чем городские улицы. Я не уставал удивляться быстроте нашего суденышка. Полупьяный лодочник уверенно вел барку к огромному каменному мосту, через который пролегала дорога из Кентербери и Дувра.
Сооружение, похожее на гигантский торт, покоилось на двадцати тесно стоящих опорах. С южной стороны виднелась сторожка привратника, тут и там громоздились высокие жилые дома. Многие из них, казалось, вот-вот закачаются и упадут в реку.
– Есть люди, которые рождаются, живут и умирают на этом мосту, никогда не покидая его, – пояснил Сесил. – «Проскочить мост» во время высокого прилива – то еще развлечение. Если, конечно, удастся выжить.
Лодочник осклабился беззубым ртом и резко направил барку в одну из узких арок моста. Поймав волну, суденышко отчаянно заскользило вверх-вниз, словно лист, подхваченный водоворотом. Вцепившись мертвой хваткой в деревянное сиденье, я боролся с приступом тошноты. Нет уж, как хотите, впредь буду ездить верхом.
Миновав опасный участок, барка вошла в спокойные воды, и нашим взорам предстал пейзаж удивительной красоты. Впереди простиралась заводь, образованная приливом. В зеркальной поверхности воды отражалось вечернее небо и стоявшие на якоре галеоны. Вдали над берегом нависал Тауэр, молчаливый страж Лондона, примостившийся на коленях у реки. Я не мог видеть, но твердо знал: каждый дюйм этих мрачных стен защищают десятки пушек. В лучах заходящего солнца обветренные камни казались запятнанными ржавчиной или обрызганными кровью – суровое напоминание о том, что в этих стенах никто не оказывается по доброй воле.
– Тебе не обязательно делать это лично, – заметил Сесил. – Есть множество способов передать письмо.
Я разглядывал главную башню, покрытую белой штукатуркой. Ее углы венчали маленькие башенки с развевавшимися штандартами.
– Нет. Она заслужила это, а вы мой должник.
– До чего же своевольный юноша, хоть и изобретательный, – вздохнул Сесил. – Надеюсь, ты не рассчитываешь на теплый прием. Представления не имею, что произойдет, когда я передам указания королевы. К тому же скоро начнется комендантский час, ворота Тауэра закроют. Тот, кто окажется внутри, там и останется.
Тем временем барка подошла к причалу. Сесил поднялся на ноги:
– Надвинь шляпу на глаза. Что бы ни случилось – без нужды в разговор не вступай. Чем меньше тебя видят и слышат, тем лучше.
– Буду нем как рыба, – заверил я, натягивая шляпу глубоко на уши.
Мы взошли по ступеням, пересекли открытую площадку перед воротами и очутились прямо у входа в Тауэр. Стражи кругом было видимо-невидимо. Слышался приглушенный львиный рык. Я задрал голову с любопытством разглядывая зубчатые стены и подъемный мост Белой башни.
Навстречу нам шагнул стражник. Сесил сбросил капюшон, и тот остановился в нерешительности:
– Сэр Уильям?
– Доброго тебе дня, Гарри. Как здоровье твоей супруги? Надеюсь, ей стало лучше?
Сесил оставался таким же невозмутимым, как заводь у нас за спиной. Ссутулившись и спрятав лицо под полями шляпы, я рассматривал стражника. Все-таки хорошо, что я хрупкого сложения и невысокий. Такому легко завернуться в потрепанный дорожный плащ и сойти за обычного слугу, сопровождающего своего господина.
– Она идет на поправку, – отозвался страж с нескрываемым облегчением. – Спасибо, что интересуетесь. Те травы, что прислала миледи ваша супруга, сослужили нам добрую службу. Мы в долгу перед леди Милдред и вами за вашу бесконечную доброту.
Я невольно улыбнулся. Вот он, Сесил, как на ладони, со всеми своими уловками. Предложил медицинскую помощь жене нужного человека, и отныне стражник Тауэра – его должник.
– О, это пустяки. Леди Милдред будет счастлива узнать, что ее снадобья действуют. Она вечно колдует над своими зельями. Кстати, Гарри, я забыл здесь вчера кое-какие бумаги… – Он махнул рукой в мою сторону, и я поклонился. – А это младший писарь. Ты не пропустишь нас? Мы только туда и обратно.
Гарри явно смутился.
– Боюсь, что не смогу, сэр Уильям, – ответил он, покосившись на товарищей, увлеченных игрой в кости. – Милорды Пемброк и Арундел приказали не впускать никого без их особого разрешения.
Он придвинулся поближе к Сесилу и зашептал:
– Этим утром доставили послание от леди Марии. Милорды сразу уехали в дом графа Пемброка. По слухам, леди Мария грозила отправить их на эшафот, если к ночи ее не провозгласят королевой.
– Неужели? – Сесил сделал вид, что не придал значения новостям. – В последние дни чего только не болтают! Не знаешь, кому и чему можно верить.
– Точно, – невесело усмехнулся Гарри. – Все судачат, словно стая кумушек. Но все же говорят о мятеже в Ярмуте и будто армия герцога изменила ему. В такие дни надо бы поостеречься, если вы понимаете, о чем я.
– Разумеется, понимаю, – откликнулся Сесил.
Он слушал Гарри с легкой улыбкой. Спокойствие Сесила выводило стражника из равновесия, и наконец он не выдержал:
– Когда милорды уезжали, они даже приказали леди Джейн и лорду Гилфорду оставаться в своих покоях. Будто бы так безопаснее. Леди Дадли была вне себя. Грозила лорду Арунделу жуткими карами, вот только вернется ее супруг. Милорд, сказать по правде, был не очень-то любезен, говоря с ней… ну, вы понимаете…
Гарри умолк, ожидая ответа Сесила, но тот молчал, и стражник продолжил:
– Некоторые считают, Нортумберленду не выстоять. Я не сплетник, сэр Уильям, но, если дела герцога действительно так плохи, хорошо бы знать об этом наверняка. Я ведь сам по себе, вы знаете. И, сказать по правде, я только исполняю приказы. Мне все равно, кто сидит на троне, лишь бы у моей семьи был кусок хлеба.
– Естественно.
Сесил сжал руку Гарри с таким пылким сочувствием, что стражник слегка вздрогнул.
– Нам не следует обсуждать такие вещи снаружи, – добавил мастер секретарь.
С этими словами он увлек Гарри в тень, и они зашептались. Я не слышал разговора, но заметил, как Сесил сунул стражнику в руку один из своих многочисленных кошельков.
– О чем вы там беседовали? – зашипел я на Сесила, когда тот вернулся. – Какое еще послание? Королева доверила письмо мне, а я отдал его вам менее часа назад.
– Похоже, ты не единственный гонец. – Он холодно улыбнулся. – Мне, между прочим, пришлось подкупить Гарри. Он рассказал еще кое-что и согласился пропустить нас. Поэтому оставь свои расспросы до лучших времен.
Он быстро зашагал вперед, попутно кивая стражникам и делая мне знаки, чтобы я не отставал. Мы миновали подъемную решетку и оказались в первом внутреннем дворе. Сесил остановился, сделав вид, что поправляет рукав, и прошептал:
– Мария тоже кое-чему научилась в этой жизни. Она отправила копию письма с другим посыльным и пустила слух о своей многотысячной армии. И теперь готовится выступить на Лондон. Наиболее разумные лорды покинули Совет и обсуждают, как встретить Марию. Саффолк среди них. Показательно, что и его супруга герцогиня заперлась в их поместье. Похоже, все, кроме леди Дадли, бросили Джейн и Гилфорда на произвол судьбы. Они все еще в тех самых покоях, где им полагается ждать коронации.
Сесил быстро огляделся по сторонам. Как стремительно все меняется в последние дни. Подумать только, я вынужден полагаться на этого человека, а ведь несколько часов назад он был моим злейшим врагом!
– Вероятно, Совет объявит Марию королевой уже сегодня, – продолжил Сесил. – Тогда мы сможем покинуть замок только с ее разрешения. Ты уверен, что хочешь довести дело до конца? На твоем месте я бы не пытался. Тауэр не то место, где хочется задержаться.
Я смерил его оценивающим взглядом:
– Да ведь вы боитесь! А я и не думал, что вы это умеете!
– Ты бы тоже боялся, будь у тебя хоть капля здравого смысла, – проворчал он.
Он расправил плечи и облачился в изысканную неуязвимость, как в мантию.
– Идем же. Покончим с этим скорее.
Мы зашагали к Белой башне.
Спеша за Сесилом, я едва успевал осознать, где нахожусь. Журчание Темзы в воротах отдавалось эхом. Вокруг смыкались неумолимые стены самой жуткой тюрьмы в Англии. Мимо нас деловито сновали стражники, пажи, разные слуги, никто из них не улыбался, и от этого становилось еще страшнее.
Сесил ни с кем не здоровался. Одетый в невзрачный плащ и простую бархатную шляпу, он выглядел как обычный торопливый клерк, каких тут было немало. Правда, любой из этих обычных клерков мог оказаться кем угодно. Я окинул взглядом двор и заметил, что за нами наблюдает какой-то человек. У меня на затылке волосы зашевелились от ужаса, но незнакомец исчез так же внезапно, как появился.
Кто это? Стоукс? Едва ли: он, должно быть, сопровождает герцогиню в ее поместье. Поддерживает свою госпожу в стремлении оказаться как можно дальше от незадачливой дочери Джейн. Видимо, я просто вымотался, вот мне и мерещится всякое. Нельзя позволять усталости брать верх. Вообще глупо было настаивать на выполнении этого поручения. Я в кольце неприступных стен; под ногами у меня подземелья, где людей подвергают самым изощренным пыткам. Смерть на эшафоте должна казаться этим несчастным благом по сравнению с жизнью в непрерывных муках. И отнюдь не всем суждено дожить до избавления на плахе.
От страха у меня засосало под ложечкой, но я изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид. У входа в башню нас остановили. Сесилу вновь пришлось пустить в ход свои познания относительно семейных обстоятельств стражника и извлечь из кармана очередной кошелек. Нас пропустили.
Мы пересекли влажный холодный зал, куда никогда не проникало солнце. На стенах потрескивали факелы. Винтовая лестница вела на второй этаж, перекрытый балками. Путь нам преградили двое одетых в мундиры йоменов с непреклонными лицами. У обоих стражников на поясе висели тупорылые пистолеты.
– Мастер Сесил, сожалею, но нам запретили пускать кого бы то ни было, – сообщил дюжий парень.
В его голосе, однако, звучали извиняющиеся нотки. Выходит, Сесил знаком и с этим? Судя по всему, да, поскольку секретарь широко улыбнулся:
– Ах да, Том. Мне говорили, будто лорды приказали леди оставаться в покоях во имя ее же безопасности.
Он достал письмо Марии Совету и показал сломанную печать:
– Этот человек принес вести от леди Марии. Полагаю, нам с вами не стоит вмешиваться в семейные дела Тюдоров. – Сесил говорил непринужденно, почти дружелюбно. – Возможно, вскоре нам придется держать ответ за участие в злополучных событиях, сколь бы незначительно оно ни было. В такое время любая ошибка становится роковой. К тому же ему понадобится лишь несколько минут.
Добрый стражник Том определенно был того же мнения. Бесцеремонно отпихнув товарища, он отпер дверь. Я хотел пропустить Сесила вперед, но секретарь сам посторонился, давая мне дорогу.
– Мне в самом деле нужно забрать кое-какие бумаги, – пояснил он. – У тебя несколько минут.
Я шагнул внутрь. Комната была небольшой, но совсем не мрачной. Обычные дамские покои: стены завешаны гобеленами, толстые доски пола покрыты свежими камышами. Она сидела в кресле, лицом к окну, и смотрела на город. Не оборачиваясь, Джейн Грей произнесла:
– Я не голодна. И я не буду ничего подписывать. Положите то, что принесли, на стол и уходите.
– Миледи. – Я низко поклонился.
Леди Джейн порывисто встала. На ней было богато украшенное платье, рыжие волосы свободно рассыпались по худеньким плечам. За окном сгущались сумерки, и в полумраке Джейн казалась совсем крошечной, ребенком, одетым во взрослый наряд.
– Я… я вас знаю, – запинаясь, прошептала она.
– Да, миледи. Оруженосец Прескотт. Вы видели меня в Уайтхолле. Я польщен, что вы не забыли.
– Уайтхолл… – повторила она, содрогнувшись всем телом. – Какое ужасное место.
Мне хотелось крепко обнять ее и прижать к себе. Душа этой девочки не знала мира вот уже много лет, и впереди ее ждали лишь новые невзгоды. Я шагнул к ней и протянул письмо Марии:
– У меня совсем мало времени. Я здесь, чтобы предостеречь вас от отчаяния. Ее величество передает вам это.
Она отшатнулась:
– Ее величество? Значит, все свершилось?
– Свершится скоро. К ночи Совет признает ее. Армия герцога бежала. Его капитуляция – вопрос времени.
Закусив губу она разглядывала письмо в моей руке.
– Бог, в своей бесконечной мудрости, мне свидетель, я никогда не желала этого, – отозвалась она. – Герцог и его супруга, мои родители, Совет – все они принудили меня. Заставили выйти замуж за Гилфорда и принять их предложение. Это я и скажу Марии, если, конечно, она сможет простить меня.
– Уже простила. Ее величество знает, как вас цинично использовали.
Властным жестом она остановила меня и заговорила твердым голосом:
– Умоляю, не пытайтесь облегчить мое бремя. Я повинна в государственной измене. Мой долг – принять положенную кару. Негоже уклоняться от предназначенного судьбой, пусть даже это стоит мне жизни.
С трудом сдерживая подступившие слезы, я протянул ей письмо:
– Ее величество не допустит, чтобы вы страдали. Как только она выявит подлинных виновников происшедшего, вы будете свободны. И вернетесь домой, миледи, к своим наукам и книгам.
– Мои книги… – Ее голос пресекся.
Больше сдерживаться не было сил. Метнувшись к Джейн, я порывисто обнял ее. Она прижалась к моей груди и беззвучно заплакала.
Свет за окном угасал. В эту минуту я хотел поведать ей все. Пусть Джейн узнает, что не одинока. У нее есть дядя, которому небезразлична ее судьба. Но слова признания застряли у меня в горле. Правда слишком опасна. И без того нелегкое бремя станет для Джейн еще тяжелее. Быть может, однажды я сумею понять, зачем Дадли сотворили все свои преступления. Лишь одного я не смогу простить им никогда – разрушенной жизни этой пятнадцатилетней девочки.
Она отстранилась. На бледных щеках стремительно высыхали слезы. Взяв скомканное письмо, Джейн спрятала его в карман платья:
– Я прочту позже.
Она намеревалась сказать что-то еще, но тут раздался звон колоколов.
– Нужно спешить, – забеспокоилась она. – Вам грозит беда, если вас обнаружат здесь.
– Миледи, – отозвался я, – если я когда-либо понадоблюсь вам, лишь дайте знать.
Джейн улыбнулась:
– Даже вы не спасете от жребия, уготованного мне Господом.
Я поклонился и уже у двери оглянулся через плечо. Она вернулась к бдению у окна, вокруг хрупкой фигурки сгущалась тьма.
В коридоре на табурете сидел Сесил. Поднявшись, он поблагодарил Тома и взял меня под руку:
– Я хотел было идти за тобой. Ты слышал колокола? Нужно уходить немедленно. Самое большее через час ворота закроют именем королевы Марии. Тауэр станет ее тюрьмой.
Я отдернул руку:
– Бог в помощь. А у меня есть еще одно дело.
Сесил изумленно уставился на меня:
– Нет, и думать не смей. Я знаю, что ты затеял. Это чистой воды безумие. Она не пленница. Ей дозволено свободно перемещаться по Тауэру. Вот она обрадуется, увидев тебя живым и невредимым.
– Не обрадуется. Ее сейчас заботит только спасение драгоценного сыночка. Кроме того, доказательств не осталось. Элис мертва. Я больше не представляю угрозы, да и раньше не представлял.
– Как бы то ни было, неужели ты отдашь свою жизнь в ее руки? – В голосе Сесила впервые с момента нашего знакомства звучало искреннее участие. – Подумай как следует. Я не отвечаю за последствия.
– Вы и не должны. Перегрин ждет меня с лошадьми в поле за городом. Если я не объявлюсь к ночи, он поскачет в Хэтфилд. Можете ехать вместе, вас ведь ждет семья. Но я остаюсь. Она мне кое-что должна.
Сесил стиснул зубы. Несколько долгих мгновений он не двигался, а потом набросил плащ и поднял сумку.
– Желаю тебе обрести утраченное, – быстро сказал он и побежал вниз по лестнице, не оглядываясь.
Поборов новый приступ страха, я обратился к стражникам:
– Не покажете ли дорогу к покоям лорда Гилфорда?
– Я отведу вас к нему, – с готовностью откликнулся йомен Том.
