Фрэнсис Брэндон, герцогиня Суффолкская

Я в своих покоях при дворе, лежу в объятьях моего молодого шталмейстера Адриана Стоукса и плачу горючими слезами о моей дочери, которую завтра потеряю навек. До прошлого четверга, когда я услышала эту ужасную весть, моя связь с Адрианом, которая, признаться, целиком держится на страсти, явилась лекарством от гнева на мужа, столь безрассудно вовлекшего Джейн в свою шальную затею. Но теперь Адриан для меня почти не существует. Невинная бедняжка Джейн должна расплачиваться за преступление моего мужа, и он в свою очередь следом отправится на плаху. Но только один из них заслуживает смерти. И если бы я могла добраться до Генри, прикончила бы его собственными руками.

Мне уже не важно, что я останусь нищей вдовой. Генри перестал для меня что-либо значить. Он утерял все права на мою любовь и верность в тот день, когда выдвинул ультиматум Уайетту. В тридцать семь лет я все еще хороша собой и привлекаю мужчин. Недолго думая я затащила к себе в постель молодого шталмейстера. Таким образом я отомстила Генри и заполучила тепло и близость другого мужчины, что помогло отогнать ночные кошмары, мучившие меня в продолжение последних недель.

Адриан был совсем не прочь стать моим любовником и оказался внимательным и изобретательным. Но сегодня, как и в последние три ночи, я едва замечаю его присутствие в моей постели.

Вместо того чтобы горячо и страстно прильнуть к нему, как бывало до прошлого четверга, я лежу и мучаюсь раскаянием. Я была суровой матерью, когда можно было проявить доброту и понимание. Теперь я это вижу, ибо ясность зрения сопутствует неудачам и горю. Что особенно меня мучит, так это то, что мне уже ни за что не искупить своей вины перед дочерью и ни за что не получить ее прощения, в котором я отчаянно нуждаюсь. Я могу только молить Бога сжалиться надо мной.

Молодой человек, что лежит подле меня, уже уснул. Он сочувствует мне в овладевшем мною горе, но, на свое счастье, не принимает его близко к сердцу. Я завидую ему.

Я знаю, что иные осуждают меня за возвращение ко двору. Может, наверное, показаться, что я забочусь лишь о своем будущем. Но королева мне кузина, одной со мной плоти и крови, и я думала разжалобить ее сердце, явившись к ней, заставить ее вспомнить о положении моего несчастного дитя. Но она не соизволила обратить на меня внимание. Я ждала часами, стоя в толпе просителей, когда она выйдет из своих покоев, направляясь в церковь или в тронный зал, но она проходила мимо, будто не видя меня. Я писала ей письма, умоляя об аудиенции, но ни один из моих прежних друзей не согласился их передать. Я даже хотела броситься на колени на пути королевы, но догадывалась, что это мне не поможет. Горькая правда состоит в том, что я знаю, почему Джейн должна умереть.

Сегодня мне не уснуть. Потихоньку встав с кровати, надеваю сорочку, беру свечу и пробираюсь в часовню. Здесь, на коленях перед алтарем, где мерцающая лампада свидетельствует о постоянном присутствии Бога, я предаюсь молитве, как никогда, моля Всемогущего простить мою тяжкую вину и грех упущения и даровать мне сил вернуть Ему с добрым и чистым сердцем мою дочь, которую Он дал мне.