— Знаешь, я не люблю, когда меня обманывают, — доверительно сказала Щепка, поигрывая с рукоятью управления креслом. — Я помню всех, кто меня обманул, и не намерена прощать обиду. Я помню Монаха, который бросил меня в тяжелую минуту, переметнулся к моему врагу. Помню тебя, который предал меня, исчез, так и не выполнив моего задания…

— Но я…

— …Ты не находишь, что все очень удачно складывается? Пятнадцать лет я ждала встречи и с тобой, и с Монахом — и вот вы оба сами приходите ко мне… — она переменила позу, задумчиво подперла почти лысую голову кулаком, улыбнулась чему-то своему. — Пожалуй, завтра я вас расстреляю. Всех. Ну да. И тогда мне останется отомстить только одному человеку… А может, лучше сегодня?..

— Да-а, Ахт-Логон, — бодро сказал Сварог, судорожно думая, как бы переменить тему, и чувствуя, что его позвоночник превращается в ледяной стержень паники. — Пятнадцать лет прошло! Подумать страшно… Помнишь, как мы захватили тот корабль? А как по горам ползали? Эх, ну и изменился мир с тех пор! А ты вот так безвылазно сидишь здесь, под землей, и готовишь свержение власти? Реванш?

— Ага, — Щепка смотрела на него, наивно улыбаясь и по-детски склонив голову на бок.

— И тебе в этом помогает министр, который курирует строительство «Искупителя»?

— Ага.

— Ага… На твоем месте я бы ему не доверял. Этот звездолет, ты знаешь…

— Знаю, — безмятежно перебила Щепка. — Он никуда не полетит. Он и не должен никуда лететь. Это строительство звездолета, пойми ты, а вовсе не звездолет. Гениально, по-моему! Это ж надо — столько материалов изводить впустую, нагнать столько людей, заставить их заниматься полной ерундой денно и нощно, в едином порыве — и только для того, чтобы занять мающиеся бездельем толпы.

— Но ведь когда-то звездолет построят, стройка не может длиться бесконечно! И что тогда?..

— А почему, собственно, построят? Читал в газетах — диверсии чуть ли не каждый день, а они замедляют и затрудняют. А когда-нибудь будет совершена не мелкая диверсия, а очень даже крупная, допустим, рухнет монтажный шар вместе с находящимися в нем людьми, рухнет на головы тех, кто будет работать внизу. И придется начинать по новой, и это «новое» опять затянется на долгие годы…

Вот оно что… Ну да, что-то такое Сварог предполагал еще там, на смотровой площадке, только не смог сформулировать. Значит, весь этот проект «Искупитель» — пустышка. Фальшивка. Вот только фальшивка не рядовая. Не просто стекляшка заместо бриллианта, какие изготавливает некий Эрм-Вадло и ему подобные жулики средней руки, — это была фальшивка наивысшего из мыслимых размаха.

— Так, постой-ка… Значит что, значит, и Черная Планета…

— Конечно! — она рассмеялась в очередной раз. — Нет никакой Черной Планеты. Выдумка. Пугалка. Людишкам же нужно всегда с чем-нибудь сражаться? Или за что-нибудь. Я вот сражаюсь за власть. Ты — за возвращение. Люди — за кусок хлеба. А если они этот кусок получают даром, с помощью магии, то начинают смотреть по сторонам — с чем бы еще можно сразиться. Обычно, кстати, находят — и берутся за топоры… А тут такая цель! — построить корабль и полететь громить каких-то идиотских Тварей, которых, на самом деле, выращивают неподалеку, в пустыне. Зато натасканные бойцы из Небесной Гвардии мне очень пригодятся, когда я пойду штурмом на столицу… Ну-ну, не горячитесь, милорд, не сверкайте так глазами, вы на прицеле моих ребяток, не забывайте…

— Ладно… — Сварог взял себя в руки. По крайней мере, о немедленном расстреле она думать перестала, и на том спасибо. — Значит, ты планируешь государственный переворот. Часть средств и материалов со строительства липовой ракеты уходит на подготовку этого переворота. Министр Ролн-Терро с тобой в одной связке…

— Ненадолго, — успокоила его Щепка. — Я не повторю прошлой ошибки. Скоро я убью и его.

«Или он убьет тебя раньше, едва поймет, что ты свою роль уже отыграла, — подумал Сварог. — Или даже убивать не станет — кому ты будешь нужна…»

И еще он подумал с холодной ясностью:

«А вот меня она и вправду в живых оставлять не собирается. После таких откровений в живых не оставляют. Если только сам переворот не есть плод ее воображения… Но ведь и директора, и жену министра убили…»

— Слушай, — сказал он как можно мягче, — а оно тебе надо? Ты ведь уже поиграла в революцию — видишь, что получилось… В конце концов, магия победила, поздравляю, ты добилась своего…

Левый глаз Щепки начал подергиваться.

— Добилась? — прошипела она. — Вот это ты называешь — добилась?! Я, истинная, единственная Визари — я должна сидеть в этой дыре, пока он там принимает почести и пирует на моих костях? Тот, который украл у меня жизнь, славу, победу — который украл у меня имя?!

Нервный тик с глаза волной распространился на все лицо, жуткая маска задергалась, закривлялась…

И в самом-то деле, как это он забыл! Ведь в газетах упоминался некий Президент Визари… Значит, в Короне правит самозванец?

И Сварог догадался, кто это. Действительно, кто еще мог так подставить соратницу по борьбе…

— Мар-Кифай, — выдохнул он. И прикусил язык, но было поздно.

— Мразь! — завизжала Щепка, и тело ее выгнуло дугой. Изо рта клочьями полетела пена. — Гниль! Падаль, ничтожество, слизняк! Он предал не только меня, он предал наше дело! Он нанес удар в спину!!!

Мар-Кифай! Верх-советник Императора и подпольщик, участник заговорщицкого «Совета под облаками», Сварог прекрасно помнил его — седовласого, высоколобого, аристократичного… Он явился в Замок-на-Горе по магической Стежке как раз в тот момент, когда Сварог вдруг прозрел и понял, что Щепка и таинственный Визари — одно и то же лицо… Он предложил свою помощь в низложении Императора — в обмен на достойный пост в новом правительстве. Он был честен и учтив, он не скрывал, что идеи магов-подполыциков ему на фиг не нужны, а ищет он примитивной выгоды и удовлетворения честолюбия…

Ходящими ходуном руками Щепка извлекла откуда-то из-за спинки кресла крошечный шприц и с размаху, прямо сквозь одежду, вонзила себе в бедро.

«Она сумасшедшая, — наконец вынужден был признать очевидный факт Сварог. — Она полностью, окончательно, бесповоротно сумасшедшая… Бедная девочка…»

Говорить Щепка смогла минуты через три.

…Она никогда не верила Мар-Кифаю. Она предполагала, что он вынашивает планы захвата власти, что он мечтает о единоличной диктатуре. Но думала, что сумеет опередить. За мерзавцем наблюдали неотлучно, его встречи и разговоры отслеживали, но он все же перехитрил Визари. Пригласил однажды в свой загородный особняк. С ней была охрана из вернейших и сильнейших магов, но главное, она не верила, что предатель решится нанести удар в тот момент, тогда еще не был очевиден окончательный успех, когда Визари была нужна ему — так она думала. Полагала, что до окончания войны, до полной победы над армией Вольной Республики они союзники.

Мар-Кифай и Визари зашли в кабинет, он с улыбкой обогнул стол, выдвинул ящик… Она думала, что он хочет достать бумаги. Но он включил аппаратуру…

Щепка зажмурилась и несколько секунд просидела неподвижно, молча, с закрытыми глазами. Потом снова заговорила:

— Эта была аппаратура Каскада. Именно Мар-Кифай — и я никогда не прощу себе, что не обратила на это внимания — руководил разбором архивов Каскада. Оказалось, он разбирал не только архивы, но и склады, лаборатории. Ему удалось обнаружить аппаратуру, которую только-только разработали каскадовские специалисты…

Это была подлейшая из всех разработок Каскада. Приборы работали только против магов, на иных людей не действуя. Мар-Кифай не обладал магическими способностями, ни единой, ни зачатком способностей, для него эта аппаратура была абсолютно безопасна. Меня же… Ты видишь, во что меня превратили!

…Она не помнила, как ей удалось выбить окно и выпрыгнуть в ночь. Кабинет находился на втором этаже, то ли от удара о землю, то ли в результате действия аппаратуры, но Визари потеряла сознание. Некоторым магам из ее охраны тоже удалось вырваться. Они-то и спасли предводительницу. Кто-то, пожертвовав собой, прикрывал отход тех, кто уносил ее искалеченное тело.

Пришла она в себя только в горах Сиреневой гряды. Верные люди поступили правильно, даже не попытавшись доставить ее в столицу. Мар-Кифай не мог допустить, чтобы Визари осталась в живых, это погубило бы его. Наверняка он перекрыл все дороги, ведущие в Вардрон, он был готов достать ее где угодно, даже в Совете Монитории. Но Визари увезли в горы. Что и спасло ей жизнь.

Предатель уничтожил всех ее сподвижников, всех верных людей и присвоил себе имя Визари. О, конечно! Кто такой Мар-Кифай и кто такой Визари, их не сравнить, их рядом не поставить! Люди сражались за Визари, умирали с именем Визари на устах, люди связывали с Визари свою веру в будущее. Визари — это стяг, под которым шли в бой… Но почти никто не знал Визари в лицо. Почти никто не знал, что Визари — это женщина, а не мужчина. Мар-Кифай воспользовался ситуацией великолепно. Он всегда умел пользоваться ситуацией…

— Он стал магом?

— Он не стал магом, — презрительно, однако ж значительно спокойнее ответила Щепка. Перевела дух, как после стометровки, оттерла пот с правой половины лица. — Он окружил себя магами, запугал их своей аппаратурой… Мар-Кифай искал меня долго, все никак не мог поверить, что я умерла. Его люди прочесывали страну, вели магический поиск. Но где им было найти меня в Сиреневых горах! Пусть лучше найдут одну-единственную рыбу в океане. У меня были деньги, у меня были единомышленники, у меня еще оставалось влияние! Он не нашел меня. А лет через пять Мар-Кифай поверил, что настоящей Визари нет среди живых. Потому что, по его мнению, политический деятель за это время обязательно напомнил бы о себе, не смог бы не напомнить. Сейчас он спокоен, сейчас он доволен жизнью… Последние дни доволен и спокоен…

Вдруг на нее снова накатило, и она изо всех сил замолотила кулаком по подлокотнику:

— Я уничтожу его! Я раздавлю его! Сперва он увидит, как рушится выстроенный им порядок, как гибнет его незыблемая защита. А потом я размажу его, как паука!.. «Стеклянный дождь» готов, с этим не справится даже он!.. Ты хотел узнать, что такое «Стеклянный дождь»? Идем! Я покажу тебе прямо сейчас, как я уничтожу Мар-Кифая. Я покажу тебе «Стеклянный дождь». Эй, ко мне!!!

В зале вновь нарисовались близнецы, выстроились вокруг Щепки и Сварога в каре.

— Ну что ты сидишь, — прошипела Щепка, дрожа от возбуждения, — ты не хочешь посмотреть на мой триумф? Ничто не может противостоять «Стеклянному дождю»! Шевелись, пошли, я покажу тебе, как я раздавлю этот мир!

Что ему оставалось делать? Сварог пожал плечами и подземными коридорами направился следом за инвалидной коляской.

…Оказавшись вытолкнутым на узкой решетчатой площадке метрах в двадцати от пола, Сварог посмотрел вниз… и смог только шепотом выматериться. Он подозревал, что после фальшивого звездолета и встречи с Щепкой удивить его будет непросто.

Ничуть! Для удивления еще оставалось полно места.

Вот она — тайна секретного цеха, из-за которой был убит директор Тон-Клагг. Вот он, «Стеклянный дождь», оружие возмездия Щепки. Прямо перед ним.

Подумалось вдруг: все разумные обитатели этого мира страдают гигантоманией. Подводная лодка Мины, «Буреносец», звездолет — а теперь еще и это.

Огромный ангар был наполнен грохотом и лязгом. Сверкала сварка. Над головой, под крышей шумно перемещались краны. А в центре… Да при чем тут центр, когда почти все пространство цеха занимал собой…

Танк. Да какой танк — стальной гигантозавр! Размерами сравнимый с большой торпедный катер, не меньше, где-то даже элегантный в своей кажущейся бегемотистости, он состоял из шести уровней-платформ, — шести исполинских «блинов», положенных друг на друга: внизу самый большой, затем поменьше, и так далее, как в детской «пирамидке»; но даже верхний, самый маленький, размером был сопоставим с… даже трудно было подобрать сравнение… сопоставим с трансформаторной будкой, наверное; и на каждой платформе — башенные пушки, надстройки, турели, пулеметные гнезда, казематы — вертящиеся, неподвижные, высокие, плоские, цилиндрические, полукруглые. И по всей высоте танка, от титанических гусениц до самой вершинной платформы, бесспорно являющейся командирской башней, окруженной решетчатой металлической оградой, по всей высоте были проложены трапы — узкие, на ширину одной ступни. Пользуясь этими лесенками, по танку ползали рабочие, откручивая, прикручивая, проверяя, налаживая, закрепляя, монтируя. Спереди, сбоку, сверху танка — короче, повсюду были установлены фары, размерами напоминающие небольшие прожектора. Когда эта гора попрет ночью, — отстраненно подумал Сварог, — то будет похожа на самоходный небоскреб… Было что-то знакомое в силуэте железного монстра, что-то подобное он уже видел когда-то. Невольно вспомнился танк, ползущий сквозь сумрак и дождь и заливающий все вокруг себя ослепительным светом прожекторов.

— Это «Буреносец», — словно прочитав его мысли, с непонятной интонацией сказала Щепка. — Тот самый, с помощью которого твой бедный друг намеревался сокрушить мою Мониторию, но… усовершенствованный.

Сварог повернулся в ее сторону — она смотрела на танк-великан влюбленным, переполненным восхищения взглядом. Такими глазами соплюшки, запершись в своих комнатках, рассматривают фотографии любимого актера или рокера, готовые отдаться ему в любой момент.

— Его оставили там, на поле боя под Некушдом. Он гнил, ржавел, разрезанный на части, врастал в землю. Потом Ролн-Терро через свои каналы добился разрешения отправить брошенную военную технику на переплавку. И его привезли сюда. Только никто и не думал уничтожать «Буреносец». Я решила перестроить его в еще более могучее, еще более неуязвимое создание. «Стеклянный дождь». Ха, знаешь, в чем была ошибка проектировщиков первого «Буреносца»? Они пытались создать совершенное оружие против магии — но без помощи магов. Мы исправили эту ошибку! И теперь в Короне нет оружия равного «Дождю». И я готова прямо сейчас, в одиночку поквитаться со всем войском Мар-Кифая…

Она смотрела на танк и бормотала, бормотала, описывала сладостные картины встающие перед ее затуманенным взором. Сварогу стало дурно, он отвернулся. Близнецы стояли поодаль и безучастно смотрели на танк. Вот, оказывается, чем они так похожи друг на друга — одинаковым выражением глаз. А точнее, полным отсутствием какого бы то ни было выражения. Пустые, холодные, бессмысленные, одинаковые зенки… Как у рыб…

— Верхом на «Дожде» мы ворвемся в мою столицу, — Щепка нервно ощупывала свое лицо, не отрывая взгляда от танка. — Мы пройдем сквозь улицы и проспекты, круша приспешников предателя, сровняем его резиденцию с землей… Ни один удар магии не страшен «Стеклянному дождю», он подавляет любые воздействия, зато сам разит направо и налево испепеляющим вол шебным огнем! Мар-Кифай будет убегать, да, убегать, жалкий трус, но я догоню его на моем ревущем скакуне, я раздавлю его гусеницами, вомну в грязь, потом дам задний ход и еще раз проеду по его трупу, и еще! и еще!! пока его тело не будет расплющено, искромсано, пока оно не исчезнет, не перемешается с грязью, пока само не станет грязью, налипшей на траки моей сияющей машины! О, я не буду играть с ним, как играю с твоим другом, потому что твой друг — мой враг, но он враг поверженный, а значит, моя собственность, а Мар-Кифай — предатель и изменник, его я убью быстро, быстро…

Наконец она выдохлась, замолчала, тяжело дыша и роняя слюни, и только тогда Сварог, изо всех сил стараясь говорить как бы между прочим, позволил себе поинтересоваться:

— Извини, я глуп, я не понимаю… Этот мой друг, который твой враг… Это кто?..

Щепка усмехнулась.

— Конечно, ты глуп, потому что ты тоже предал меня! Все предатели будут наказаны за свою глупость… А твой друг — это тот, который оскорбил меня и объявил мне войну. Ему не удалось скрыться в колониях, я выследила его и три года назад я поймала. Я, а не Мар-Кифай…

У Сварога потемнело в глазах.

— Он… здесь?

— А где же еще! Желаете взглянуть, граф?

…Экскурсия по владениям Щепки продолжалась. Они остановились в одном из бесконечных коридоров, около двери с глазком, и глазок тут же осветился изнутри — в камере зажегся свет.

— А почему нет Монаха? — вдруг забеспокоилась Щепка. — Где Монах? Сбежал?! Приведите Монаха, я хочу, чтобы и он посмотрел!

Н-да, логика из ее слов исчезла окончательно. Жалость, которую Сварог поначалу испытывал к боевой подруге, развеивалась, как дым на ветру. Двое вертухаев бросились куда-то по коридору, трое остались в свите. «А вот ответьте-ка мне, господа ученые, — чувствуя, как откуда-то из желудка медленно поднимается клокочущая волна ярости пополам с омерзением, подумал Сварог, — как при столь очевидном, мягко говоря, помутнении рассудка эта сука умудряется командовать толпой подчиненных, строить боевую машину и всерьез рассчитывать на государственный переворот?»

Наконец привели Монаха-растрепанного, недоумевающего, злого.

— В очередь, господа, в очередь на просмотр познавательного сюжета, — Щепка прыснула и издевательским жестом пригласила Сварога смотреть первым.

Сварог, сжав зубы, зная уже, что увидит в комнате и страшась увидеть, приник к глазку.

По комнате, где все — потолок, пол, стены, скудная мебель, матрас, простыня, одежда — было ослепительно белого цвета, неустанно ходил от стены к стене худой человек с гривой седых всклокоченных волос. Он то и дело всплескивал руками, яростно жестикулировал, безостановочно шевелил губами, словно вел с кем-то жаркий спор. Но в комнате больше никого не было. Потом человек вдруг остановился, резко повернулся и уставился на запертую дверь. Темные круги под выпученными глазами, бледное, осунувшееся лицо, нервически подрагивающие уголки рта… Но главное — взгляд. Он смотрел на дверь взглядом, который мог принадлежать только совершенно безумному человеку.

Это был Гор Рошаль. «Ты должен замкнуть круг», — говорила Праматерь. Вот, пожалуйста: круг замыкается, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Вот только…

Двое людей, Рошаль и Щепка, некогда близких, а нынче утонувших в шизофрении, — это перебор, знаете ли… Сварог почувствовал тошноту.

А сзади раздался дребезжащий смех Щепки.

— Вот он, главный враг Монитории. И твой друг, да? Я не убила его — ведь не престало воину добивать поверженного противника, правда?.. Я просто лишила его самого дорогого, что у него, как он считал, было… Пусть живет. Но — без своего хваленого ума.

Словно чувствуя, что снаружи за ним кто-то наблюдает, Рошаль заинтересованно приблизил ухо к глазку с той стороны, и лицо его кошмарно деформировалось, как в кривом зеркале.

— Может, хотите пообщаться с дедушкой напрямую? — хихикнула Щепка. — Могу открыть, он не кусается…

Зря она сказала эти последние слова. Промолчи Щепка, возможно, все повернулось бы иначе. Но тут Сварог уже не выдержал. Позволил шлюзам открыться. И черная волна ярости захлестнула его мозг, предоставив чужому телу действовать на уровне рефлексов… Где двое психов, там и третьему место найдется, не так ли?