Книга: Слепые солдаты
Назад: Глава VII ОБЛАКА ПОД НАМИ
Дальше: Глава IX О МЕТОДАХ ВОСПИТАНИЯ И ПРОЧЕМ
Глава VIII
ВРЕДНЫЙ ВРЕД И БЕЗВРЕДНЫЙ ВРЕД
Поначалу Сварог, собираясь лететь в Туарсон, допустил оплошку: не особенно и задумываясь, решил, как и в Фиарнолле, нарядиться советником. Однако Катлок, один из ближайших помощников Интагара, отвечавший за операцию, эту идею раскритиковал мгновенно. Сказал убедительно:
— Не по тем местам, государь, наряд. Слишком роскошно для такой глуши. В том захолустье даже губернатор до советника не дотянул, даже не в департаментских советниках, а в департаментских секретарях пребывает — захолустная провинция, паскудная. Мне с мужичьем, и в глухомани тоже, работать приходилось, и я их хорошо знаю. Если заявитесь туда советником в золотом шитье, для них это будет все равно что явление короля. Там у них и канцеляриста-то видел один из сотни, где-нибудь на окружной ярмарке или во время налоговой переписи… Советник для них — фигура вовсе уж высокая. Моментально замкнулся, как улитки, оцепенеют от почтения, слова придется клещами вытаскивать, по одному в час… Нужно к их уровню спуститься как можно ближе… Граф Гаржак не даст соврать.
— Все правильно, ваше величество, — подтвердил Гаржак. — Самого простого чиновничьего мундира будет достаточно. Главное, власть. А то ведь и в самом деле будут стоять, как истуканы, глаза пучить и языком еле ворочать…
Специалистам следовало верить, и потому Сварог, не вступая в дискуссии, облачился канцеляристом — убогий чин, третий от конца, всех украшений и есть, что три коротеньких, вышитых серебром веточки остролиста на каждом рукаве, да узенькая серебряная кайма на воротнике. И пояс надел не дворянский, а серебряный, Сословия Чернильницы. Гаржак и трое сыщиков предстали в облике простых писцов, чьи мундиры обременены лишь чиновничьими бляхами. Катлок пребывал в образе коронного полицейского, тоже в невысоком чине. Власти провинции решили ни во что не посвящать, вообще с ними не контактировать — а зачем, собственно? Умельцы Интагара в два счета состряпали полдюжины убедительных бумаг якобы из губернаторской канцелярии, предписывавших старосте оказывать приезжим из столицы все мыслимое и немыслимое содействие. На одной из бумаг стояла даже губернаторская подпись (которую тот наверняка признал бы за свою). Уж кто-кто, а деревенский староста просто обязан был уметь читать…
Сварог прекрасно помнил туарсонского старосту — пожилого, с проседью, с умным и хитроватым лицом. Правда, староста его узнать никак не мог — когда они виделись в последний раз, Сварог пребывал в облике собаки. Все прошло, как по маслу — староста ознакомился с бумагами и проникся. Вот только Сварог пару раз уголком глаза поймал чрезвычайно странные взгляды, исподтишка брошенные на него старостой. Пожалуй что, староста видел где-то портреты Сварога и сейчас, подобно тому каторжнику на корабле, ломал голову, думая примерно следующее: «Вот оторвите мне голову, но видел уже этого молодчика, но только где?»
Родители Бетты в оцепенение не впали, но изумились страшно (что неудивительно). Мать стояла молча, по крестьянской привычке теребя передник, а отец, сразу видно, мужик с характером, сказал старосте с нотками некоторой строптивости:
— Воля ваша, конечно, только как-то это все неправильно — допрашивать с полицией шестилетнюю кроху да еще с глазу на глаз, без родителей… Ну что она могла натворить? Шесть лет девчонке…
— Жамый Кадерт, — сказал Сварог исключительно вежливо, — никто и не говорит, будто ваша дочка что-то натворила. Просто-напросто так уж случилось, что она, собирая грибы в лесу, кое-что видела издали. Вот о том, что она видела, я ее и хочу расспросить самым деликатным образом.
— Это что ж такое она могла видеть? — строптиво буркнул Кадерт.
— Государственная тайна, — развел руками Сварог. — Уж если нас послали сюда из Равены… Вы вроде бы человек неглупый, сами должны понимать…
— Ты тише выступай, Кадерт, — веско сказал староста. — Уж если господа чиновники и полиция из самой столицы…
— Да я не выступаю, — пробурчал Кадерт. — Знать бы только, что ей от этого никакого вреда не будет…
— Помилуйте, жамый, какой добросовестному свидетелю может быть вред? — пожал плечами Сварог. — Наоборот, свидетелю по этому делу вознаграждение положено, пять ауреев золотом…
— Вот то-то и оно, — проворчал хозяин. — Уж коли пять ауреев золотом, да вдобавок чиновники с полицией из самой столицы, дело хитрое. А от таких сплошь и рядом вред бывает…
— Все сказал? — осведомился староста тем самым голосом, каким говорил, выставляя тогда из деревни комедиантов — вроде бы бархатнейший, только бархатом прикрыта сталь…
Кадерт это, должно быть, прекрасно понял, должен был знать старосту — односельчане, с детства знакомы. И, понурив голову, пробубнил уныло:
— Я ж не препятствую. Я ж умом не рехнулся, чтобы королевской службе препятствовать… Только бы вреда какого не было…
«Смотря что в этой ситуации считать вредом…» — подумал Сварог, жестом велел своим людям оставаться на месте и пошел в соседнюю комнатку.
Обстановка там наблюдалась самая мирная: Гаржак показывал Бетте старый фокус с ременной петлей, она никак не могла угадать, смеялась, азартно тыкала пальчиком в свернутый ремешок… Ну конечно, то была та самая плачущая кроха, которую Сварог видел со старшей сестрой, будучи собакой — только теперь, разумеется, веселая, раскрасневшаяся. Самая обычная крестьянская девчоночка шести лет от роду. Которая как-то ухитрялась входить в компьютерную сеть ларов…
— Ну, мы потом доиграем, — сказал ей Гаржак тоном закадычного друга, сунул ремешок в карман и встал. — Вот этот господин с тобой должен поговорить о серьезных вещах…
Он вышел, тихонько притворив за собой низкую некрашеную дверь. Бетта уставилась на Сварога с явной досадой — ну, конечно же, ей хотелось поиграть еще… Ни страха, ни даже робости Сварог в ней не заметил. Он присел рядом с ней на добротно сколоченный неуклюжий стул, дружески улыбнулся и сказал:
— Значит, ты и есть Эльбетта…
— Бетта, — сказала она, глядя с любопытством. — Эльбеттами взрослых девушек зовут, а я еще маленькая. А эти веточки на рукавах у вас зачем?
Сварог замялся, подыскивая ответ попроще. Нашел:
— А зачем у вашего старосты бляха на цепочке? На шее висит?
— Так положено, — сказала Бетта. — Чтобы все видели, что он староста.
— Ну вот, — сказал Сварог. — А мне положено на рукавах эти веточки носить. У старосты своя должность, у меня своя.
— А какая?
— Рассматривать всякие серьезные дела, — сказал Сварог.
— Как полицейский?
— Ну, примерно так… — сказал Сварог.
— А зачем вы тогда ко мне пришли? — с искренним удивлением спросила Бетта. — Я же еще маленькая, у меня и нет никаких серьезных дел, у Викеты тоже нет, хотя ей целых четырнадцать… Может, вы наш дом с каким-то другим перепутали?
— Да нет, — сказал Сварог. — Именно с тобой и нужно поговорить, Бетта… Вот кстати, как получилось, что ты знаешь грамоту? В шесть-то лет? В деревне ведь не каждый взрослый умеет читать и писать, а ты уже грамотная…
Бетта звонко рассмеялась:
— Ну какое же это серьезное дело? И совсем несерьезное… Меня дядя Махет три месяца как научил. Он мне хочет наследство оставить. Он гусей разводит, их у него штук… — она подняла глаза к потолку, пошевелила губами, насупилась. Видимо, в математике была еще не сильна. — Много. Целых четыре гусятника. Очень прибыльное у него дело, — сказала она, явно повторяя слышанные от кого-то из взрослых слова. — А наследников у него нету. Тетя Заира умерла два года назад, а сын, мой двоюродный братец, сбежал в солдаты, когда меня еще на свете не было. Вот дядя Махет и решил оставить все мне. Он меня любит, и я его люблю, не из-за наследства, а просто так. Он хороший. Только болеет очень, — она печально нахмурилась. — Может даже помереть. Вот и выучил меня грамоте уже теперь, потому что в этом ремесле без грамоты нельзя. Сейчас счету учит. Говорит: если завтра помру, ты, конечно, заправлять хозяйством еще не сможешь, но сумеешь присмотреть за приказчиком и птичницами, если будешь уметь читать, писать и считать… А что, я бы смогла, только нужно еще счет подучить… — она выпрямилась, сказала с комической важностью: — Неплохо ведь в шесть лет за большим гусятником присматривать?
— Неплохо, — кивнул Сварог. — Этак, пожалуй, тебя, не дожидаясь, пока вырастешь, Эльбеттой звать начнут…
— Хорошо бы, — сказала Бетта мечтательно.
— А гусей ты любишь?
— Терпеть не могу, — призналась Бетта. — Они противные, стоит пройти поблизости, начинают шею вытягивать, шипеть, щипать грозиться… Но что поделаешь, если хорошее хозяйство? — сказала она с взрослой, прямо-таки крестьянской рассудительностью. — Я найму парня, чтобы ходил за мной с хворостиной и отгонял их, когда будут подкрадываться… Правильно ведь?
— Правильно, — сказал Сварог.
Ну вот. Они сидели и болтали, самые непринужденные отношения сложились, так что пора переходить к делу…
— Вот… — сказала Бетта. — Только какое же это серьезное дело? Это просто гусятник…
— Меня не гусятник интересует, — сказал Сварог. — Вот теперь давай поговорим о том самом серьезном деле. Меня зовут… дядюшка Гэйр, и я — дядя Дарна… с которым ты разговариваешь с помощью черного камешка. Я ведь и всех остальных знаю — Тора, Реди, Ласточку, Филутину…
Не было другого выхода, коме как блефовать, поминая именно о камне. В конце концов, у нее могло оказаться что-то совершенно другое. Но, с другой стороны, если до сих пор всегда были черные камни, почему бы и здесь не оказаться такому же? В любом случае, он совершенно правильно назвал тех ее друзей-подружек, с кем она чаще всего общается в сети…
Бетта отпрянула, ее личико моментально стало замкнутым, испуганным.
— Какой такой черный камушек? — весьма ненатурально изобразила она крайнее удивление. — Не знаю я ни про какой черный камушек…
Вот только при этом она машинально прикрыла руками карман на переднике. Не особенно и большой карман. Ни один из попавших в руки Сварога и восьмого департамента камней туда б не влез. Но у нее вполне может оказаться маленький, удобный именно для детской ладошки…
— Бетта, не бойся, — сказал Сварог насколько мог ласковее. — Я к тебе пришел как друг. Потому что ты дружишь с моим племянником… и с теми, кого я только что назвал, и еще со многими… И я вовсе не собираюсь отнимать у тебя камушек. Наоборот, могу подарить еще один, даже лучше…
Бетта смотрела на него все так же настороженно, пугливо. Не стоило затевать с ней словесный поединок, как со взрослой. Как-никак это шестилетний ребенок — вот мы его сейчас и удивим настолько, что быстро перестанет дичиться…
Он достал из-за обшлага короткую палочку золотистого цвета — один из своих походных компьютеров. Положил его на стол перед Беттой, — провел над ним указательным пальцем, подав мысленно нужную команду — и на столешнице ярко-сиреневым цветом изобразилась клавиатура, вспыхнул экран, и на нем появилась заставка, выбранная Сварогом с учетом именно детской психологии: красавец корабль с раздутыми парусами, медленно плывущий над облаками, над казавшимися сверху крохотными замками и башнями…
Ухмыльнулся про себя, видя, что рассчитал все правильно: Бетта завороженно уставилась на экран (ничуть не удивившись ни ему, ни клавиатуре, ну да это и понятно).
— Ой, красиво как… — выдохнула она. — Картинки… И все цветное… А у меня все черно-белое и нет никаких картинок…
И, спохватившись, что проговорилась сама, зажала рот ладошкой, глаза стали круглые от испуга.
— Хочешь попробовать? — мягко спросил Сварог, показывая на клавиатуру. — Посмотреть еще картинки? Там их много…
Видно было: хотя и испугалась чуточку, ее тянет к компьютеру, как магнитом.
— А… можно? — робко произнесла она, уже не прижимая руками кармашек.
— Пожалуйста, — сказал Сварог. — Ты же умеешь.
Бетта осмотрелась, озабоченно сдвинула брови:
— Тут есть незнакомые значки, я таких не знаю… Вот тот, тот, и весь тот рядок…
— Вот этот значок означает «Вход», — подсказал Сварог.
Бетта подняла на него глаза:
— Вы хотите сказать, «ключ»?
Видимо, у того, кто учил ее компьютерной грамоте, была своя терминология…
— Ну, пусть будет ключ, — сказал Сварог. — Нажимай.
Она, не колеблясь, коснулась сиреневого значка. Недоуменно подняла брови:
— А что такое «главная страница»?
— Полный список всего, что там есть, — пояснил Сварог. — А у тебя это как называется?
— А у меня нет никаких списков, — сказала она. — У меня только «ключ» и «дверь», открываешь дверь — а за ней друзья…
«Понятно», — подумал Сварог. Узкоспециализированная штука. У патриция были только биржи и схожие заведения, у того пирата — данные о морях и кораблях…
— Видишь этот кружочек? — спросил он. — Если станешь водить по нему пальцем, вон та стрелочка выйдет на нужную надпись… Наведи ее на «главную страницу»… нажми тот знак… вот тебе и список открылся. Теперь попробуй сама.
К некоторому его удивлению, Бетта освоила все едва ли не мгновенно. После нескольких вполне понятных ошибок (Сварог подсказывал, как их исправить) довольно ловко навела курсор на «Картинки», чуть подумала, выбирая что-то из открывшегося списка, уже совсем уверенно открыла «Платья, наряды, украшения» — и завороженно уставилась на медленно плывущие справа налево пышные платья для придворных балов. Ну, женщина, конечно, фыркнул про себя Сварог. Хоть и шестилетняя. Мальчишка, ее ровесник, конечно же, выбрал бы корабли или оружие, в «Картинках» все это есть…
— Бетта, у вас в доме курят? — спросил он негромко.
— Да-да, — отозвалась она, не отрываясь от экрана. — Папка трубкой дымит везде, только в спальне мамка ему запрещает…
Сварог извлек из воздуха сигарету и прикурил от огонька на кончике пальца — все равно Бетта никого и ничего не видела вокруг, кроме роскошных платьев и затейливых украшений. «Вот и все, — удовлетворенно подумал Сварог, выпуская дым, — она — моя. В хорошем смысле слова, конечно. Но как быстро освоилась, чертенок! А впрочем, что тут удивительного — двухмесячная практика, если ее клавиатура такая же, как у патриция, мой компьютер немногим и отличается…»
Усмехнувшись, он подал очередную мысленную команду — и экран погас, клавиатура исчезла. Бетта повернулась к нему — классический образ ребенка, у которого вдруг отобрали любимую игрушку. А уж глаза! Все, детка, ты моя, подумал Сварог не без легкого цинизма. Тебе с этого уже не соскочить…
— А почему он…
— Как бы тебе объяснить… — задумчиво начал Сварог. — Он должен питаться, как человек…
— Ну да! — прервала его Бетта. — Вы не держали его на солнышке?
— Совсем забыл, захлопотался, — сокрушенно сказал он. — А твой камешек тоже нужно держать на солнышке?
— Ага, — ответила Бетта, поколебавшись лишь краткий миг. — Если подержать его на солнышке часа четыре, он потом неделю исправно работает…
— Вот и у меня та же история, — сказал он с грустным видом. — Но нельзя ведь выносить его во двор при всех…
— Конечно, — со взрослой серьезностью кивнула Бетта. — Никто не должен знать… Баглок так и предупредил: никто не должен знать… Но вы ведь свой, дядюшка Гэйр, я теперь вижу…
— Может быть, покажешь твой? — спросил он осторожно. — Раз уж мы свои люди…
Поколебавшись лишь самую чуточку, Бетта сунула руку в кармашек и вынула в точности такой черный камень, овальный, идеально отполированный, с выступающим на одной стороне круглым бортиком и продолговатой луночкой внизу. Несомненно, из той же самой неведомой мастерской. Только гораздо меньше размером — не для мужской ладони, а для ладошки шестилетней девочки.
— Ну, я таких насмотрелся, — сказал он небрежно. — Только ты можешь его включить, верно?
— Ага, — кивнула Бетта.
— Значит, это Баглок тебе его дал? — спросил Сварог небрежным тоном.
— Ну да, — сказала Бетта. — Я собирала грибы в лесу и вдруг увидела под кустом камешек. А потом раздался голос Баглока. Сам он не показался, он ведь не всегда показывается… (Сварог не стал задавать вопросы касаемо личности этого самого Баглока, в конце концов, не это сейчас было самым важным). Он спросил, чего бы мне больше всего хотелось… А я… — Бетта смущенно улыбнулась. — Я так и сказала… Знаете, дядюшка Гэйр, мне всегда страшно хотелось поговорить с ребятишками, которые живут там, в летающих замках… Раз там есть взрослые, там ведь должны быть и ребятишки… Баглок мне объяснил, как управляться с камешком… в голове все словно само собой укладывалось… Вот и все… Ой! — вскрикнула она вдруг, прижав ладони к щекам. — Как же я сразу не сообразила, дуреха… Если вы дядя Дарна, значит вы… Вы тоже… Ваше Небесное Великолепие… — почти прошептала она испуганно. — Вы пришли меня отругать за то, что я без спроса посмела…
Сварог рассмеялся вполне искренне.
— Глупости, Бетта, — сказал он насколько мог убедительно. — С чего бы мне тебя ругать? Ты ведь ничего плохого не сделала. Ну, посмотри сама — похож я на человека, который собирается тебя ругать? Или сердится? Если бы я сердился, уж ни за что не стал тебе показывать… — он взял со стола золотистую палочку, подбросил на ладони.
— Но я же посмела без разрешения прийти к Высоким Господам Небес…
«Ну да, — подумал Сварог, — все-таки уже шесть лет. Успела уже усвоить, учено выражаясь, азы социальной структуры общества. А вот те карапузики, наверху, оказались гораздо беззаботнее, их явно еще не учили всерьез этим азам…»
Он наклонился и накрыл рукой ее маленькую ручонку.
— Честное слово, Бетта, — сказал он, — никто на тебя не сердится. Все твои друзья и подружки тебя давно приняли как свою, верно ведь? Ну, улыбнись. Никто на тебя не сердится.
— А зачем тогда с вами полицейский и все эти? — в ее глазах и голосе еще оставалась настороженность.
— Да он не полицейский, — сказал Сварог. — Он просто так одет. Понимаешь, когда мы спускаемся к вам, на землю, нам полагается ходить с охраной. Положено так. Нельзя мне расхаживать по земле в одиночку. Так что это всего-навсего моя переодетая охрана.
Кажется, она поверила. Даже улыбнулась:
— А вы что, боитесь, вас кто-нибудь обидит? Вы же такой здоровенный, может, даже Зимира поколотите…
— А это кто?
— Лучший кулачный боец в Туарсоне, — пояснила Бетта. — Когда по праздникам бывают кулачные бои, он всех побивает. Но вы, наверно, его побьете…
— Надо как-нибудь попробовать… — хмыкнул Сварог. — Да нет, Бетта, никого я не боюсь. Просто так уж положено. Как старосте носить бляху. Ну, успокоилась? Поверила, что никто на тебя не сердится и ругать не собирается?
— Да вроде бы, — сказала она, пытаясь улыбаться беззаботно. — Вы совсем сердитым не выглядите… Дядюшка Гэйр… А зачем вы все-таки ко мне приехали?
— Чтобы пригласить в гости, — сказал Сварог буднично. — У вас ведь, в Детской, две недели шла игра, ты лучше меня должна знать… «Золотой Ветер», правильно? Ну вот, и ты выиграла. Сегодня вечером там, — он ткнул пальцем в потолок, — будет праздник, все соберутся поздравлять победительницу. И вручать награду. Игрушку даже лучше, чем эта, моя, — он поводил в воздухе золотистым стержнем. — Ну, а поскольку победила ты, как же без тебя обойтись? Сможешь там погостить, увидишь массу интересных вещей…
— Так не бывает… — завороженно прошептала Бетта, глядя на него сияющими глазами, — это сказка, сон?
— Хочешь, я тебя ущипну? — усмехнулся Сварог.
— Ой, больно!
— Ну вот, никакой это не сон. Только отправляться, Бетта, нужно прямо сейчас, день уже к вечеру клонится… Сможешь быстро собрать все, что тебе там понадобится? Платья, игрушки какие-нибудь?
— Конечно… — она казалась одурманенной. И вдруг испуганно спросила: — А папа с мамой отпустят?
— Отпустят, — серьезно сказал Сварог, — с ними поговорю.
— Значит, мы полетим?
— Полетим, Бетта, — кивнул Сварог. — Ну что, беги быстренько собирайся? А я поговорю с папой и с мамой. Да, камешек положи в карман, не оставляй на столе, никто ведь не должен знать…
— Конечно… Бегу… Дядюшка Гэйр…
И она бросилась прочь из комнаты. Сварог не без грусти посмотрел ей вслед, вышел в другую комнату, сделал выразительный жест, и все моментально пришло в движение: Катлок, крепко ухватив за локоть старосту, повлек его к входной двери, деловито приговаривая:
— Пойдемте, староста, тут секретное дело обсудить нужно…
Отца с матерью сыщики без грубости, но непреклонно оттеснили на кухню и закрыли за собой дверь.
— Гаржак, — сказал Сварог. — Вы в Каталауне не новичок… Кто такой Баглок?
— Ну… Что-то вроде лешего. Очень непостоянен: может одарить человека, а может и поиздеваться: в лесу закружит или что-нибудь вроде того, убить не убьет, но неприятностей причинит немало.
— Реальная лесная нечисть или мифологическая?
— Мифология чистой воды, — сказал Гаржак. — Давным-давно проверено.
— Понятно, — сказал Сварог. — Идите, помогите девчонке собраться. Мы немедленно вылетаем.
Оставшись в одиночестве, он долго сидел не шевелясь, ссутулившись, свесив руки меж колен. Пытался понять, стоит себя в чем-то упрекать или нет. Поразмыслив, пришел к выводу, что все же не стоит.
Бетта никогда уже не вернется на землю — как и вся ее семья. Сварог ей не врал ничуточки — она и в самом деле объявлена победительницей игры, вечером действительно состоится праздник для малышей. Говоря по совести, игру выиграл совсем другой, шестилетний маркиз под ником «Проказник» — но никто об этом никогда не узнает. Пришлось так поступить для пользы дела. Не столь уж большой урон для малыша.
Бетте вручат приз. Завтра дадут вдоволь позабавиться с компьютерами. Послезавтра свозят на Сильвану. Потом… Ну, там целая программа, Сварог не вникал во все детали. Главное — завертеть ее в вихре безобидных развлечений, какие только можно придумать для шестилетней девочки с земли. Опутать. Незаметно подвести к точке, когда ей самой не захочется возвращаться назад. После всего, что она увидит за облаками, ей покажутся невероятно убогими, скучными и родная деревушка, и гусиное наследство. Шесть лет, всего шесть. Можно вылепить что угодно, как из пластилина.
Умные, знающие дело люди поставят все так, что она время от времени будет все же работать и с черным камнем — как и патриций, обитающий сейчас взаперти (правда, в большом комфорте). Пусть камни работают и дальше — пока не проявит себя тот, кто их подбрасывает от имени сказочных леших и несуществующих фей. Должен же он как-то себя проявить, какая-то задача перед ним стоит — ну не может же он дарить эти чертовы камни просто так, по доброте душевной? Должна быть какая-то задача и цель…
Есть и еще одна сторона проблемы. При диком кадровом голоде, царящем в девятом столе, Бетта вполне может стать ценным приобретением. Конечно, лет через десять, не раньше — но у нас впереди столетия, что нам стоит подождать десять лет?
Сейчас Катлок, предъявив старосте бляху даже не тайной полиции, Багряной Палаты, проводит с ним разъяснительную работу. Завтра же староста должен с самым сокрушенным видом разнести по деревне весть, что мирный шорник Кадерт на самом деле оказался местным главой «Черной благодати», а потому вчера вечером вместе со всей семьей был взят и увезен одним из тех учреждений, которые к ночи и поминать не стоит. И это все, что знает сам староста. Прокатит. Какое-то время судачить будут так, что языки сотрут потом привыкнут, и эта история войдет в список местных мелких «бывальщин», о которых не всегда и вспоминают за чаркой. Там, наверху и отца с матерью, и старшую дочку пристроят куда-нибудь слугами, на непыльную работенку, жить будут в комфорте, о котором и мечтать не могли, с Беттой видеться им позволят. Такие дела.
И абсолютно не в чем себя упрекнуть. И нет во всем этом ни подлости, ни жестокости. Наоборот, господа, наоборот… Если бы Сварог не отстоял перед Канцлером свой план, этот, в ход были бы автоматически пущены другие варианты зачистки. А их всего два. В обоих Бетту увозят за облака. В мягком варианте в лесу находят вполне опознаваемые останки «Бетты», растерзанной забеглым волком. В жестком — родители и старшая сестра всю оставшуюся жизнь проведут под неусыпным присмотром на одном из далеких островов. Стандартный регламент зачистки мест, где произошло странное, составленный и утвержденный давным-давно. Иногда это касается не одной-единственной семьи, иногда случаются зачистки и помасштабнее…
Поэтому Сварог считал, что ему не в чем себя упрекнуть. Он выбрал свой вариант, не предусмотренный регламентами, но одобренный Канцлером. Вариант, при котором всем увезенным отсюда житься будет очень даже неплохо.
И все равно, в горле сидел какой-то липкий, противный комок — из-за того, что вновь пришлось корежить человеческие судьбы. Прекрасно зная, что иначе нельзя, и тем не менее, господа мои, тем не менее…
Он повернул руку ладонью вверх, чуть раздвинул пальцы — и меж ними оказался пузатый бокал келимаса. Медленно вытянув его сквозь зубы, Сварог поставил бокал на стол. «Вот так и живем, — вертелось у него в голове, — вот так и живем…»
Хлопнула дверь — влетела сияющая Бетта. Гаржак нес за ней не такой уж и большой узел из полосатой материи.
— Дядюшка Гэйр! А где мама с папой? Нужно же им сказать…
Сварог развел руками:
— Они ушли со старостой, Бетта. Какие-то срочные дела в мастерской…
— Но как же…
Сварог подошел, наклонился и шепнул ей на ухо:
— Под большим секретом, малышка: им разрешили побывать на празднике, посмотреть, как тебе вручают приз.
— А Викету тоже возьмут?
— Конечно, — сказал Сварог. — Пусть порадуется за младшую сестренку. И убедится, что зря тебе не верила. Ведь не верила?
— Ой, как высмеивала… Говорила, я помешалась…
— Она кому-нибудь рассказывала о том, что ты ей рассказывала?
— Ой, да нет! Так и говорила: буду помалкивать, не хочу, чтобы меня дразнили, что у меня сестренка чокнутая…
«Совсем хорошо, — подумал Сварог. — Никаких лишних хлопот».
— В общем, всех твоих родных ты сегодня вечером увидишь на празднике, — сказал он, взяв Бетту за руку и деликатно направляя к выходу. — Пойдем?
— Пойдем! — радостно воскликнула она, вырвала руку и первой выскочила из дома, подпрыгивая и что-то напевая под нос. «Тоже неплохо, — подумал Сварог. — Мысленно она уже там. Первый шаг сделан».
— Пойдемте, Гаржак, — сказал он хмуро.
…Сварог, откровенно говоря, ничего не понимал в том, что видит. На экране Бетта, сидевшая за большим и сложным пультом незнакомого Сварогу компьютера, азартно и проворно стучала по клавишам всеми десятью пальчиками. На огромном экране выплясывали причудливый танец разноцветные полумесяцы, в их перемещениях, слияниях и сцеплениях определенно был какой-то смысл, но никак не для Сварога, освоившего компьютер ровно настолько, сколько необходимо для нормальной работы. Однако он ориентировался на Элкона — тот, наблюдая непонятное зрелище, прямо-таки сиял.
— Что, у нее неплохо получается? — спросил Сварог.
— Неплохо? Не то слово! — воскликнул Элкон с нешуточным энтузиазмом. — Это «Пестрый хоровод», один их самых сложных тестов. Не всякий опытный компьютерщик сможет за квадранс дойти до четвертого уровня, а она уже на девятом… А ведь всего неделю занимается… Верно вам говорю, командир, если с самого начала делать упор в ее образовании на компьютерные технологии, через десять лет получим компьютерного гения.
— Вроде тебя? — лениво поинтересовалась Яна, сидевшая в уголке и чуточку скучавшая.
— Гораздо выше, — сказал Элкон. — Я как раз сильно сомневаюсь, что я гений… хотя, конечно, кое на что способен, — добавил он с некоторым пижонством.
— Как она себя ведет? — спросил Сварог.
— Как вы и рассчитывали, командир, — сказал Элкон. — Она в полном восторге, не вылезает из зала и уже просит дать ей поработать на «Туманности-400». Я думаю разрешить. Это очень серьезный компьютер, посмотрим, что у нее получится…
— А все остальное?
— Родителей навещала всего дважды, но это, по донесению сопровождающего, как-то наспех. О том, чтобы вернуться на землю, даже и не заикалась. Наоборот, — он ухмыльнулся. — Просила узнать, разрешит ли ей дядюшка Гэйр погостить тут еще…
— Дядюшка, конечно, разрешит, — сказал Сварог без улыбки. — Дядюшка добрый, пока спит зубами к стенке… Это все прекрасно. Другое дело, Элкон, что у нас тут возникла досадная загвоздочка. Я час назад говорил с Канцлером. Он настроен вполне доброжелательно, но прямо сказал, что следует соблюдать порядок. Иными словами, Бетту нужно как-то здесь легализовать, придать ей определенный статус. И вот тут начинаются сложности… Совершенно непонятно — вот лично мне — какой ей статус можно придать. Будь она совершеннолетней, никаких хлопот — я бы ее попросту зачислил на службу по категории «персонал земного происхождения». Но с шестилеткой так поступить нельзя, это против всех регламентов. Остается только статус «опасного свидетеля»… который получили ее родители и старшая сестра. С ними-то никаких проблем, как и планировалось, пристроили слугами в Канцелярию метеорологии. Они-то — самые обычные люди, они нас совершенно не интересуют. А если и Бетте присвоят статус «опасного свидетеля», никакого компьютерного гения мы из нее сделать не сможем и образования дать не сможем. Отправят в школу служанок, и точка.
— Подумаешь, — сказала Яна беззаботно. — Я самовластная правительница или нет? Секретарь сочинит очередной рескрипт об исключении из правил, я подпишу…
Сварог повернулся к ней и сказал серьезно:
— Канцлер очень просил придумать что-нибудь такое, чтобы все соответствовало законам. И так, мол, общество недовольно, что в последнее время прямо-таки хлынули, как зерно из мешка, рескрипты об исключениях из правил, что ее величество себя ведет без должной величавости, кое-кто проливает слезу по распущенным Тайному Совету и Палате Пэров… Потаенный, но едва ли не всеобщий ропот…
— И в гвардии тоже? — прищурилась Яна. — А в армии?
— У военных — лишь единичные случаи, по данным восьмого департамента, — сказал Сварог. — Главным образом родственники тех, кто оказался не у дел после твоих… реформ.
— Ну, так о чем же тогда беспокоиться? — очаровательно улыбнулась Яна.
— Я тебе скажу, как монарх монарху, — заявил Сварог очень серьезно. — Просто прекрасно, что ты пользуешься безоговорочной поддержкой гвардии, армии и Серебряной бригады. Но на одной той поддержке сидеть не стоит. Когда ропот едва ли не всеобщий… нет, это не опасно, но все же скверновато. Я у себя на земле кое-чему научился… Неплохой вариант — когда высшее общество расколото примерно наполовину. Тогда и не о чем особенно беспокоиться и ничего не надо предпринимать: будут грызть друг друга и следить друг за другом сами, прохвосты… Но тут другая ситуация: все твои новшества и поведение раздражают слишком много людей. И с этим надо считаться. Ты уже взрослая, должна учитывать такие вещи…
Яна строптиво поджала губы, но промолчала. Неплохо, констатировал Сварог. Еще с год назад обязательно бы стала держаться, как взбалмошная девчонка…
— Одним словом, нас очень просили скрупулезно соблюдать законы и регламенты, — сказал он. — Но я ничего не могу придумать… Элкон, нет ли светлых идей?
— Ни единой, — хмуро признался Элкон. — Я, конечно, уже навострился на службе обходить законы, но все же не великий их знаток…
— Мужчины… — насмешливо протянула Яна. — Грозные монстры секретных служб… Что бы вы без меня делали… «Закон о бастардах». Изучали вдумчиво?
Сварог с Элконом переглянулись и пожали плечами.
— По-моему, нас с графом он пока что не касается… — сказал Сварог.
— Ну, так вот, слушайте внимательно, — тоном опытной учительницы сказала Яна. — Ребенок, рожденный земной женщиной от лара… Что с ним?
— Ну, обладает всеми свойствами лара, — сказал Сварог.
— Правильно, — сказала Яна. — А потому всякий лар, узнавший, что на земле у него родился ребенок, обязан сообщить о данном факте в Канцелярию земных дел. После чего ребенок, простите за канцелярщину, изымается и поручается опеке четырнадцатого департамента земных дел… либо любому лицу, пожелавшему бы взять на себя роль опекуна. К совершеннолетию он получает все права лара, усеченный герб родителя… тут давно разработан стандарт, левая часть родительского герба сохраняется, а на правой помещается стандартный символ «одинокое дерево».
— Интересно… — сказал Сварог. — А если герб состоит из одной-единственной фигуры и не разделен на поля?
— Ну, и в этом случае он тоже режется пополам, — сказала Яна. — Левая часть остается, а на правой — «одинокое дерево». Далее. Имя сразу дается новое, не родительское, титула не полагается — просто «лорд такой-то». Правда, если случается, что род родителя пресечется, вместо перевертывания герба и вычеркивания его из гербовника, он передается бастарду. Такое, кстати, бывало. И многие бастарды выслуживали титулы. Конечно, в обществе их не все принимают как равных, некоторые, особо спесивые, и на поклон не ответят, и в разговор не вступят… но явление существует. Сейчас у нас примерно три сотни бастардов.
— Когда ты всего этого нахваталась? — с интересом спросил Сварог.
— Я как-никак императрица, ты не забыл? — сказала Яна. — На окончательное утверждение бумаги всегда поступают ко мне. Я с этой процедурой впервые столкнулась пять лет назад, а вчера как раз был одиннадцатый случай…
— Но Бетта-то тут при чем? — недоуменно вопросил Сварог.
Яна демонстративно, тяжко вздохнула, покачала головой:
— Мужчины такие тугодумы… Никаких экспертиз не проводится. Достаточно прошения, поданного в Канцелярию земных дел. Некий благородный лар вдруг обнаружил, что его посещение деревни Туарсон шесть лет и девять месяцев назад не осталось без последствий… И заработает отлаженный механизм дядюшки Диамер-Сонирила… Ну, вам все понятно, или еще что-нибудь растолковать? — хотя она сидела в низком кресле, удивительным образом казалось, что Яна взирает на обоих свысока.
— Да нет, теперь все понятно, — сказал Сварог радостно. — Ну, коли уж нет никаких экспертиз… Одно только слово благородного лара… (как в старом земном анекдоте, подумал он — «и тут как поперли мне козыри, как поперли…»). Значит, надо искать кого-то надежного. Я тут всего три с лишним года, а Элкон при всех своих талантах никак не может по возрасту оказаться отцом шестилетнего ребенка… О! — воскликнул он, воздевая палец. — Брагерт! Этому шалопаю такая проделка будет весьма по вкусу. И уговаривать не придется.
— А воспитателем мог бы быть я, — сказал Элкон. — Бари — ее ровесница, они были знакомы заочно по Детской, а на празднике познакомились вживую… Отлично все складывается!
Не теряя времени, Сварог подошел к столу и нажал клавишу.
— Господин директор? — откликнулся секретарь.
— Немедленно разыщите милорда Брагерта и попросите явиться ко мне.
— Минуточку, господин директор… — какое-то время стояла тишина, потом секретарь отозвался с нотой разочарования. — Простите, но милорд Брагерт два дня назад отправился с заданием в Лоран, и раньше чем через неделю ждать его не следует… господин директор! Буквально только что поступило сообщение: его высочество принц Элвар интересуется, можете ли вы его принять по срочному и неотложному делу. Он сейчас в Каталауне, готов вылететь немедленно…
Сварог тяжко вздохнул, подчиняясь неизбежному. Сказал:
— Сообщите, что всецело к услугам принца… — и, отключив связь с приемной, повернулся к собеседникам, печально покачал головой. — Могу спорить, опять какого-то крестника его высочества или просто очередного «золотого парня» замели на угоне овец или грабеже купцов, снова придется миловать кого-то… Ладно, не впервой… В конце концов, он никогда не вступается за откровенную сволочь, и это хорошо… Что, Элкон?
— Если я вам больше не нужен, я бы полетел к Бетте…
— Да, конечно, — сказал Сварог.
Когда за Элконом закрылась дверь, он подошел к Яне и уставился на нее долгим взглядом. Она сидела, вольно закинув ногу на ногу, в коротеньком и легком красном платье, загорелая, свежая, после недели отдыха в Хелльстаде пребывавшая в отличнейшем настроении…
— Вот таких взглядов не надо, — сказала Яна с чарующей улыбкой. — Я ведь и в самом деле твердо решила, что до свадьбы ничего у нас не будет. Так хочется побыть неким подобием невинной невесты… Да и дядя сейчас прилетит.
— Да я так… — сказал Сварог, — с эстетической точки зрения.
Ее личико вдруг приняло ошеломленно-горделивое выражение — словно у ученого мужа, открывшего новый закон мироздания.
— Вот оно! — воскликнула Яна.
— Что?
Яна лукаво улыбнулась:
— А вот дядюшка Элвар и будет счастливым папашей Бетты. Так даже лучше. Бастарду императорской фамилии положен полный герб и титул, обычно маркиза или виконта. Леди Бетта, маркиза как-ее-там…
— Думаешь, он согласится?
— Быстренько уговорю, — заверила Яна. — Ты же успел его узнать, уже, наверное, пару бочек на пару осушили… Да и в конце-то концов, ты столько раз по его ходатайству миловал всяких шаромыжников… Может он хоть раз ответить любезностью? Правда, вы с ним опять налакаетесь безбожно… Ладно, я останусь и буду за вами присматривать… Или у тебя срочные дела?
Сварог мотнул головой:
— Так уж сегодня счастливо сложилось, что и дел особых нет, и найдется чем принца попотчевать, да и самому отведать… Час назад посыльный от канцлера привез подарочек. С коротким, но благорасположенным письмом…
Он достал из шкафа и поставил на стол изящный деревянный ящичек, снял крышку-коробку, открывая подставку с весьма заманчивым содержимым.
Яна фыркнула:
— Ну конечно, какие еще подарки мужчины могут делать друг другу…
— Милая, — сказал Сварог, чувствуя, как его лицо становится одухотворенным. — Это тебе не обычное пойло, а напиток, достойный винных погребов Келл Инира…
На подставке, на маленьких, тонкой работы козлах лежал бочоночек из темных дубовых дощечек, вместимостью квартанов в пять (примерно 4 литра). Судя по клеймам, аккуратно заполненным алой краской, это был келимас, и не просто келимас, а один из лучших таларских сортов, с полуострова Ройре, да вдобавок двадцатилетней выдержки. Довольно редкая вещь — виноградники на Ройре небольшие, всякие келимасы Сварог пивал, а такого не доводилось.
Тут же, в гнездах деревянной подставки, стояли четыре деревянные же стопки. Сварог достал одну, повертел, но так и не смог определить, из какого дерева она сделана. Одно ясно — порода ценная. Бело-желтовато-коричневые узоры древесины так и ласкали глаз — особенно в сочетании с бочоночком. Снаружи чарки идеально отполированы, а внутри дерево оставлено нетронутым — и не понять, какая сторона красивее.
Подойдя к столу, Яна обозрела подарок и уверенно сказала:
— Налакаетесь.
— Да что тут пить? — спросил Сварог, поглаживая бочоночек. — Кошачьи слезки… Вот, кстати, очень светский у вас лексикон, ваше величество…
— Это все Каталаун, — безмятежно сказала Яна, глядя на него невиннейшим взором. — Я в детстве, да и позже, столько времени там провела с дядюшкой… А народ там простой, говорят незатейливо… — она потупила глаза в наигранном смущении. — Да, я и забыла покаяться еще в одном прошлом грехе. Когда мне было без малого двенадцать, я за амбаром целовалась с мальчиком. Точнее, пытались, тыкались плотно сжатыми губами… Дядюшка нас застукал, и была такая взбучка, что я навсегда зареклась принимать в Каталауне ухаживания… Я навсегда пала теперь в твоих глазах, или все же простишь?
— Скрепя сердце и собрав волю в кулак, — сказал Сварог. — Я ведь чуточку знаю Каталаун… Винцо ты тоже там в первый раз попробовала?
— Ну да, — сказала Яна без малейшего раскаяния. — Когда девочкам там исполняется двенадцать, им уже начинают наливать. Правда, слабенькую наливку или легкое вино, и на все застолье выделяется одна-единственная чарка. И строго следят, чтобы не было попыток добавить.
— Так что глоточек-то ты выпьешь…
— Глоточек-то я выпью, — сказала Яна. — Как-никак двадцатилетний «Ройне», причем настоящий…
Сварог прекрасно понимал, что она имела в виду. Еда и питье, сотворенные магическим образом, ничем не отличаются от настоящих, однако есть один нюанс… Когда ты создаешь бокал келимаса, это тот же самый келимас, что был в прошлый раз и в позапрошлый, и во все предшествующие разы. И бифштекс всегда один и тот же, в сотый раз подрумянен левый бочок, в сотый раз самую чуточку недожарен правый, поскольку все всегда выполняется по заданному образцу. Именно потому созданную магическим образом провизию и напитки предпочитают употреблять в самом крайнем случае — ну, скажем, как Сварог во время своих странствий по земле. Настоящее — оно и есть настоящее…
— А может, и два глоточка, — сказала Яна. — Или три. В любом случае не полными чарками, как вы сейчас начнете…
— Кстати, что это за дерево? Никогда такого не видел.
— Сильванская горная береза, — пояснила Яна. — Довольно редкая порода, растет в крайне труднодоступных местах и очень ценится. В одном княжестве из нее даже медали делают, по рангу соответствующие серебряным… У меня в сильванском охотничьем домике вся мебель из горной березы, у гиперборейского царя из нее трон… Есть одно поверье насчет супружеской постели, но я его тебе пока не скажу, я уже вошла в состояние невинной невесты… И нечего на меня так смотреть…
— Вот положа руку на сердце, чисто эстетически, — сказал Сварог, откровенно любуясь ею. — Загоревшая, веселая, ни капли меланхолии. Глаз радуешь.
— Ага. А дай тебе волю, мое платьице мигом в другой конец комнаты улетит…
— Но я же пообещал, что принял твое условие, и до свадьбы — никаких глупостей…
И тут ему в голову пришла великолепнейшая идея. Да что там, гениальная. Почему он один должен страдать в тисках добродетели? Это несправедливо, право же…
— Госпожа моя невеста, — сказал он вкрадчиво. — А вам не кажется, что в этих предсвадебных условиях допущена явная несправедливость по отношению к жениху?
— Какая? — с искренним любопытством спросила Яна. — Правда, я в толк не возьму, господин мой жених…
— Условия ставила только одна сторона, то есть ты, — сказал Сварог. — А почему я лишен такого права?
— А какие у тебя могут быть условия? — изумленно спросила Яна. — Нет, правда? В толк не возьму…
Сварог наставительным тоном сказал:
— Невеста в преддверии свадьбы должна быть добродетельной и скромной, так?
— Ну, вообще-то так… — протянула Яна.
— Вот именно. Коли уж речь пошла о добродетели и скромности, мне категорически не нравится, что моя невеста расхаживает в таких коротких платьях, пусть они и соответствуют нынешней моде. У тебя от колен до подола — расстояние в две моих ладони. С учетом большого пальца.
— Врешь и преувеличиваешь, — она посмотрела на свой подол. — Как ни прикидывай — одна твоя ладонь… ну, может, еще палец…
— Все равно, — сказал Сварог. — Условие у меня такое: чтобы ты с завтрашнего же дня и до свадьбы ходила исключительно в платьях, прикрывающих колени. И без всяких вырезов.
— Ты серьезно?
— Абсолютно, — сказал Сварог. — После свадьбы — пожалуйста, и платье укорачивай, и с вырезом щеголяй. А пока что… Я серьезно. Я твое условие принял. Справедливость требует, чтобы и ты приняла мое.
— Садизм какой-то…
— А не позволять до тебя даже пальцем дотрагиваться, пока ты в невестах, это не садизм?! Нет уж, Вита, давай по справедливости. Условие на условие.
— Ну, хорошо. Обещаю, — с крайне недовольным видом сказала Яна и пробурчала под нос: — Хорошо хоть не до полу… А что подумают при дворе? Мы же все сохраняем в тайне до последнего дня…
— А что подумают? — пожал плечами Сварог. — Подумают, что ты по очередному капризу решила переменить моду. И тут же оденутся соответственно. Ну, так ты обещаешь?
— Обещаю, — с превеликой неохотой сказала Яна. — Только ты постарайся побыстрее все уладить…
— Стараюсь вовсю, — сказал Сварог.
И говорил чистую правду. Карах, отставленный от всех прочих дел (коих у него, откровенно говоря, и не было почти), в лихорадочном темпе составлял Брачный кодекс, в качестве образца имея перед собой таковые кодексы из шести королевств. В Латеране два придворных церемониймейстера, из Снольдера и Ронеро (коим за быстроту и качество были обещаны не самые низшие ордена) столь же стахановски трудились день и ночь. Сварог дал им кое-какие исходные данные, а в остальном полагался на их опыт. Метавшиеся по Полуденному Каталауну сыщики донесли, что напали на след отца Грука и отыщут в самом скором времени. Список гостей Яна со Сварогом после вдумчивого обсуждения уже составили. Мяус рапортовал, что буквально через два дня дворцовый парк будет возвращен в то состояние, в каком он пребывал, когда во дворце кипела жизнь.
Замигала синяя лампочка, послышался голос коменданта:
— Господин директор, вимана его высочества только что совершила посадку.
— Возьмите почетный караул и проводите его высочество ко мне, разумеется, без доклада.
— Ну, сейчас пойдет гульба… — хмыкнула Яна.
— Мы постараемся не увлекаться, — ханжески пообещал Сварог.
— Это с дядюшкой-то? — фыркнула Яна. — Ну-ну, оптимист ты у меня, вроде бы должен уже неплохо его знать, второй год чарками стучите. Я, конечно, с вами посижу, но только до того времени, когда дядюшка начнет орать любимые каталаунские песни… Игривые…
— А в Каталауне ты их мало наслушалась? — фыркнул Сварог, всецело поглощённый хозяйством: перенес бочонок и стопки на стол в углу, как раз и служивший для приемов гостей. Достал блюда с закусками — настоящие.
— А в Каталауне, между прочим, с этим на застольях строго, — сказала Яна. — Если дом приличный, никто при детях похабщину горланить не будет — из-за стола вышибут… Так, мне на палец. Дядюшке можешь полный, а тебе и половины достаточно.
Сварог, в глубине души вполне согласный с таким раскладом, последовал ценным указаниям. Две чарки стояли на столе, свою он держал в руке, когда дверь с грохотом распахнулась и ввалился принц Элвар, веселый, небритый, в высоких сапогах и зеленом кафтане, с арапником за поясом.
— Ух, какого секача загнали! — браво рявкнул он с порога. — Клычищи…
— Ну вот, есть повод отпраздновать, — сказал Сварог. — Тут как раз прислали в подарок волшебный напиток…
— Ну-ка, ну-ка… — принц шагнул к столу, озирая его с живейшим любопытством.
Его лицо внезапно исказилось в неописуемой гримасе, и он, побледнев, как смерть, схватился за рукоять арапника. Все прошло молниеносно — арапник свистнул в воздухе, запястье Сварога обожгла жгучая боль, чарка выпала, и все содержимое растеклось темным пятном по узорчатому ратагайскому ковру. С неожиданным проворством принц обогнул стол, оттесняя от него Яну и Сварога. И заревел Сварогу в лицо:
— Вы где это взяли, идиоты?
— Канцлер прислал в подарок… — ошеломленно выговорил Сварог.
Принц рухнул в кресло, отодвинув локоть от полной чарки так, словно это была болотная гадюка.
— Не может такого быть… — пробормотал он.
— Мне доложили… — сказал Сварог растерянно. — Вимана была цветов канцлера, посланец в мундире его канцелярии, классный чин.
— Король, мать твою… — прохрипел принц. — Дите малое… Как тебя до сих пор не прикончили…
— Дядя, — твердо сказала Яна, — что-то я подобного буйства даже за вами не припомню…
— Буйства? — взревел принц. — Да твоего отца именно так и отравили, такими вот чарочками… — он с размаху хлопнул себя ладонью по губам. — Договорились же молчать, черт…
Сварог придвинулся к Яне, готовый ее подхватить — казалось, она сейчас потеряет сознание. Но длилось это только миг. Она отстранила руки Сварога, как чужого, села в кресло перед одним из пультов, уверенно нажала несколько кнопок и сказала резко, холодно: — Герцог? Извольте немедленно прибыть в девятый стол. Немедленно.
И ударила по клавише прежде, чем Канцлер успел что-то ответить, он так и исчез с экрана. Повернула к Сварогу прекрасное, ожесточенное лицо:
— Сколько у тебя здесь вооруженных?
— Человек сорок, — пожал он плечами.
— Подними всех. Когда Канцлер войдет в здание, всех его спутников немедленно арестовать. Пять человек в приемную. Ну? Или мне самой приказать? Где тут у тебя связь с комендантом?
Сварог, так ничего толком и не понимая, нажал нужную клавишу и передал распоряжение. Нагнувшись над его плечом, Яна громко сказала:
— Моим именем, комендант!
— Слушаюсь! — ответил комендант браво.
Судя по тону, он ничего не понимал, но полагал всегда, что понимать приказы в его обязанности не входит, — за что Сварог его и ценил…
На соседнем пульте зажглось несколько лампочек. Судя по их сочетанию, комендант объявил по зданию боевую тревогу, полагая, очевидно, что каши маслом не испортишь. Сварог ничему не препятствовал — он наконец-то смог думать, рассуждать, прикидывать.
— Яна, это не Канцлер, — сказал он задумчиво. — Никак не Канцлер. Он не стал бы так подставляться, посылать свою виману, своего чиновника… И потом, он прекрасно знал, что ты здесь, не мог не догадываться, что мы выпили бы оба… А мне только раз говорили, вот хотя бы его высочество: уж если Канцлер против тебя что-нибудь задумал, у него была за все эти годы масса возможностей обстряпать все чисто…
— Это никак не Канцлер, Яна, — сумрачно поддержал принц Элвар. — В самом деле, уж он-то мог устроить всякое… Кто же будет так подставляться, столько свидетелей…
— А я и не считаю, что это Канцлер, — отрезала Яна. — Просто-напросто настало время поговорить по душам, и не только с Канцлером. Мне надоело, что он, пусть и не врет, столько лет не говорит всей правды… И лучше не мешайте оба!
Сварог стоял молча. Принц Элвар тоже помалкивал. Перед лицом столь ярко выраженного классического Монаршего Гнева стоило помолчать…
— У тебя тут есть какие-то эксперты… — сказала Яна Сварогу приказным тоном. — Вызови быстро. Пусть возьмут пробы из чарок и из бочонка.
…Канцлер сидел ссутулившись, лицо напоминало застывшую маску. Он прочитал про себя данные экспресс-анализа, положил листок на стол, сказал, опустив глаза:
— Все, как и в тот раз. Келимас в бочонке абсолютно безопасен. В чарках — отрава… Можно вопрос? Кто-нибудь на миг допускает, что это я?
— Никто, — отрезала за всех Яна. — Отчего ситуация веселее и легче не становится. С лорда Сварога никакого спроса — его в те времена здесь просто не было. А вот вы двое, да вдобавок покойный Гаудин… Я несколько раз задавала вопрос вам обоим: был ли отец отравлен? Вы уверяли, что это глупости… Извольте объясниться. Дядя…
— Ну, понимаешь… — принц Элвар ерзал на стуле и вообще чувствовал себя крайне неуверенно. — Канцлер не так уж и виноват, и Гаудин тоже… Мы тогда собрались на совет: я, Диамер-Сонирил, несколько наиболее толковых принцев крови, надежных сановников… Решено было сохранить все в тайне. Не рассказывать же тебе, шестилетней, как все случилось?
— А вам не кажется, дядя, что я уже совершеннолетняя? — поинтересовалась Яна с неописуемым сарказмом.
— Ну, понимаешь… — покаянно сказал принц. — Хотели подождать, пока ты еще немного подрастешь…
— Благодетели… — покачала головой Яна. — Берегли от сложностей жизни… Как я вам благодарна…
Канцлер наконец-то поднял глаза:
— Ваше величество, я себя не выгораживаю. Просто хочу сказать, что решение было принято единогласно. Ввиду… особых обстоятельств. Видите ли, покушавшихся так никогда и не нашли, и до сих пор неизвестно, кто это был. Ясно одно: никто не готовил переворота, мятежа, смены династии или хотя бы вашего отстранения. Те, кто все это устроил, отравили императора — и только…
— Они где-то здесь, — сумрачно сказал принц. — Понимаешь, Янка? Кому-то из них ты наверняка давала титулы и ордена, назначала на высокие посты… Они где-то здесь. Вот мы и боялись, что ты, узнав правду в юном возрасте, сгоряча наломаешь дров. Уж если тогда не удалось их обнаружить, у тебя тем более ничего не получилось бы. А вот они могли предпринять что-то, чего никто не мог бы предотвратить… Лорд Сварог, вы в данном случае лицо беспристрастное, можете быть судьей. Как вы поступили бы на нашем месте?
Сварог долго молчал. Потом сказал медленно:
— Пожалуй, я бы тогда с вами со всеми согласился…
Яна обожгла его взглядом — но все же атмосфера в кабинете была уже не столь напряженной.
— Как это случилось? — спросила Яна вполне рассудочным тоном. — И в чем секрет…
Принц вздохнул. Взял чистый бокал из шкафа Сварога, налил до краев келимаса и осушил. Морщась, сказал:
— Рекомендую, дамы и господа… Келимас абсолютно безвредный, как и тот…
— Какая-нибудь юридическая ловушка в заклинаниях? Если только так можно говорить о магии? — спросил Сварог. — Прореха? — он вспомнил кое-какие поучения Грельфи. — Вредный вред и безвредный вред?
— Вот именно, — угрюмо отозвался принц. — Из этой самой клятой разновидности… Любой из нас, здесь присутствующих, моментально определит наличие в его бокале яда. А что есть яд? Природное либо составленное человеком зелье, смертельное для человека. Здесь ничего подобного. Потом выяснилось: когда дубильные вещества келимаса попадают в посуду из гипорборейской березы, образуется, как его там, химическое соединение с длиннющим названием. Я его еще тогда забыл. Главное, для человека это смертельный яд… формально не попадающий под категорию ядов. Келимас, разумеется, был проверен специалистами своего дела, как и все, что подается на стол королю. Посуда была проверена на наличие ядов. А потом они соединились, келимас и береза… — он тяжко вздохнул и налил себе еще.
Сварог, подумав, последовал его примеру — и Канцлер тоже. Даже Яна, чуть подумав, налила себе немного густо-янтарной жидкости.
— Подарок поступил якобы от царя Гипербореи, — сказал Канцлер. — Правда, потом оказалось, что царь его не посылал. Все замыкалось на главном кравчем… вполне доказавшим за долгие годы преданность трону. Он его и принес. Там тоже были четыре чарки. Кроме императора, они достались его высочествам и мне. Дюжине приближенных налили тоже, но в обычные бокалы, — на его лице появилась бледная тень улыбки. — Меня и обоих принцев спас строгий этикет торжественных обедов. Лишь когда император выпьет, поставит чарку на стол, имеют право пить остальные, — его лицо исказилось болезненной гримасой. — Император даже не успел допить. Он стал клониться на спинку кресла, лицо застыло, глаза гасли, в уголках рта появилась кровавая пена… конечно, переполох, паника… Лейб-медики оказались бессильны. Главный кравчий был обнаружен неподалеку в коридоре с кинжалом в сердце. Никаких следов. Ни наука, ни маги…
Настала долгая тягостная тишина. По лицу Яны текли слезы. Она не плакала — просто слезы текли и текли.
— И они где-то здесь… — выговорила она совсем тихо.
— Именно поэтому нельзя было допускать… опрометчивых решений, — произнес Канцлер с ноткой прежней жесткости в голосе. — Правда, о том, что ваше величество здесь, знал только я — я имею в виду, из тех, кто находился за пределами манора. Либо у них есть здесь сообщник, который известил, что вы здесь, либо все было приготовлено исключительно для лорда Сварога…
— Ну, что касается сообщника здесь… — сквозь зубы проговорил Сварог. — Будет очень просто выяснить, есть он или нет. Есть безошибочные способы, я в свое время наладил неплохую контрразведку, именно потому, что ко мне стали засылать агентов… Правда, мало, но работать умеют…
Канцлер хладнокровно спросил:
— Ваше величество, можно спросить напрямую: если я буду арестован… или отстранен, можно ли твердо рассчитывать, что мое место займет лорд Сварог?
— Ни в коем случае, — вырвалось у Сварога.
Взглянув на Яну, он увидел, что она успела за кроткое время привести себя в порядок: вытерла слезы, сидела с непроницаемым лицом. И недовольно поджала губы, услышав реплику Сварога.
— Мы не раз говорили, верно? — сказал он насколько мог мягко. — Я просто-напросто не вытяну всего этого, вместе взятого. Я и так на себя взвалил слишком много. Ничего хорошего не получится.
— Вот видите, ваше величество, — сказал канцлер бесстрастно. — Вы назначите на мое место кого-то исключительно по личным симпатиям… и нет гарантии, что им не окажется тот… кому как раз не следует там оказаться.
— Иными словами, вы снова выкрутились? — не без ехидства спросила Яна после короткого молчания.
— Я бы назвал это иначе, ваше величество, — мягко сказал Канцлер. — Мне в очередной раз удалось оправдаться. Честное слово, я ничего не мог сделать в той ситуации. Именно потому, что это, судя по всему, был не обширный заговор, а работа одного человека, в крайнем случае, двух-трех. И потому все наши службы оказались бессильны.
Яна, пусть и с некоторым неудовольствием на лице, коснулась клавиши:
— Комендант? Все только что отданные мною распоряжения отменяются. Извините, Канцлер, я, кажется, погорячилась, но обстоятельства…
— Не стоит извинений, ваше величество, — серьезно сказал Канцлер. — Я привык. За семь лет правления вашего отца меня дважды отстраняли от дел, а уж за сорок лет службы у вашего дедушки это происходило столько раз, что я счет потерял. Причем, это иногда обставлялось гораздо эффектнее…
— Ну что тут поделать, Янка, — сказал принц Элвар, с непринужденным видом наливая себе полный бокал келимаса. — Так уж получилось, что герцог лучше всех, кого я знаю, управляется с этим механизмом. Талант у него такой… Я и сам его когда-то черт-те в чем подозревал, а потом выяснилось, что напорол горячку…
— В следующий раз, лорд Сварог, — сказал Канцлер, — получив подарок вроде этого, немедленно свяжитесь с дарителем и поблагодарите лично. Вполне может оказаться, что он о «своем» подарке и понятия не имеет…
— Вот это правильно, — буркнул принц. — Многие вас недолюбливают, чего уж там. Многие не настолько, чтобы идти на такое, но человеческая душа — она ж потемки, — он откровенно потянулся к бочонку и грустно сказал: — Очень уж долго не случалось отравлений, последнее произошло еще до моего рождения. Может, еще и поэтому сыскари навыки потеряли…
— Каждый день узнаешь о жизни что-то новое, — с горькой иронией произнесла Яна. — Оказывается, почти никому в Келл Инире доверять нельзя. Теоретически каждый может оказаться…
— Такова уж участь монархов, ваше величество, — мягко сказал Канцлер. — Вот вам еще одна взрослая истина…
— Кто будет проводить расследование? — мрачно спросил Сварог. — Мои люди или ваши?
— Это несущественно, — сказал канцлер. — Я поручу кое-кому… можете и вы, кто же вам запрещает? Только, простите, у меня есть предчувствие, что никто ничего не добьется. Наверняка уже не существует ни той виманы, ни того антланца — в подобных делах не считают пешек…
Яна вдруг встала и, полностью игнорируя прочих, подошла к Сварогу, обхватила обеими руками, прижалась:
— Увези меня в Хелльстад. Немедленно. Там уютно и покойно, я не могу сейчас в Келл Инир… — она подняла на Сварога сухие глаза, грустные и злые. — Ну, или мне приказать коменданту увести манор в Хелльстад, спрыгнуть и самой искать Вентордеран?
— Ну что ты такое говоришь… — сказал Сварог, осторожно высвободился из ее объятий, подошел к столу и коснулся клавиши:
— Комендант? Уводите манор к хелльстадской границе, к точке «Ворота».
— Ваше величество! — непроизвольно вырвалось у Канцлера. — Нужно обсудить кое-что по очередному Виглафскому Ковенанту, да и лорда Сварога это касается…
— Это подождет, — небрежно сказала Яна, не оборачиваясь.
Назад: Глава VII ОБЛАКА ПОД НАМИ
Дальше: Глава IX О МЕТОДАХ ВОСПИТАНИЯ И ПРОЧЕМ
