Глава IX
О МЕТОДАХ ВОСПИТАНИЯ И ПРОЧЕМ
Бравый усатый гвардеец распахнул перед ним одну половинку высокой дубовой двери. Второй взял мушкет «на караул». Сварог небрежно кивнул и вошел в свои собственные покои Латеранского дворца, куда посторонним было так просто не попасть. Здесь царили тишина и почти полное безлюдье, разве что временами проскальзывали бесшумные, как мыши, камер-лакеи, да стояли на поворотах и лестничных маршах недвижные часовые. «А вот двинет один такой мечом в спину… — подумал он вдруг. — Канцлер прав: невозможно заранее просчитать всех»…
Он не испытывал особого волнения после случившегося; еще раз увернулся от смерти. Бывает. В этом не было никакого кокетства, его частенько пытались убить, так что, можно считать, дело житейское. Издержки профессии…
Наоборот, настроение было бодрое и деловое. Они кое-чего добились в последнее время. Они приобрели Бетту — которая в будущем очень даже пригодится. Они отыскали Токеранг — хотя до сих пор не смогли обнаружить туда вход. С маркизом Оклером, командиром новоиспеченной Морской бригады, у него были прекрасные отношения — а это сулило на близкое будущее кое-какие интересные планы. Жизнь била ключом, можно сказать…
Навстречу попался министр двора, сплетник, доносчик и казнокрад, но человек полезный. Отбросов нет, есть кадры… Завидев Сварога, он остановился как-то очень уж выжидательно, держа на виду большую сафьяновую папку, в каких архитекторы носят чертежи. Судя по тому, что она была украшена золотым королевским гербом, речь шла именно о дворцовых архитекторах.
— Итак? — спросил Сварог, приостанавливаясь.
— Ваше величество! — вдохновенно воскликнул министр двора. — Полная реставрация закатного крыла закончена!
Причины вдохновения понять было нетрудно — по сложившейся традиции именно министр двора оказывался первым в списке награжденных и пожалованных.
— Часа через два осмотрю, — сказал Сварог и пошел дальше.
Свернул налево, поднялся на два марша по лестнице и оказался в коротком коридоре, где разместил Интагара с парочкой помощников, чтобы были под рукой. Вот уже десять дней здесь обитала и Томи, отправленная в Латерану с довольно серьезной миссией: обучить Интагара пользоваться компьютером. Виртуоза из него, конечно, не сделаешь, но азы он усваивает, и неплохо. Интагар с компьютером — это, судари мои, сочетание…
Охраняли этот коридор особенно тщательно — главным образом даже не от иностранных шпионов, а от тех, кто до сих пор стучал на Сварога наверх. Лучше уж держать все втайне до поры до времени, а уж потом поставить кое-кого перед фактом…
С диванчиков по обе стороны коридора вскочили сразу четверо сыщиков, трое просто вытянулись с тупо-ревностным видом, а четвертый простер недоверие настолько, что поднял перед лицом короткую серебряную загогулину, способную вмиг определить, сам Сварог сюда нагрянул, или это некий злоумышленник в маске Сварога. Сварог и не подумал сердиться — он эту штуку сам сюда привез и обучил часовых пользоваться.
Еще один коридор, несколько дверей справа и слева. Сварог без стука распахнул первую справа. И не обнаружил там никакой работы: компьютеры на трех столах бездействуют, Интагара нет, только Томи примостилась в углу в низком кресле, и рядом с ней на столике — высокая черная бутылка неплохого таромайского вина и радужный бокал.
Когда Сварог вошел, она чисто машинально сделала движение пальцами — и вместо бутылки с бокалом на столе обнаружился стеклянный кувшин, по виду с вишневым соком, и высокий стакан с цветными стеклянными медальонами и тонкой гравировкой. Сварога, конечно, эта иллюзия обмануть не могла — для него кувшин оставался полупрозрачным видением — так что все явно предназначалось для Интагара.
— Так-так-так, — сказал Сварог. — Все-таки дворец на вас плохо влияет, красавица моя. Переняли у гвардейских лейтенантов привычку начинать утро с пары бокалов?
— Всего бокальчик, — сказала Томи без особого раскаяния. — Здесь не только гвардейские лейтенанты, но и фрейлины с утра имеют привычку…
— Ладно, — сказал Сварог, садясь напротив. — Лишь бы ты эту привычку не прихватила с собой наверх, в девятый стол, вот тогда я рассержусь всерьез… Ну, как живется во дворце?
Внедрить ее во дворец никакого труда не составляло: вдруг взяла да и появилась еще одна дворяночка из далекой провинции. То, что никто раньше такой фамилии не слышал, ничему не мешало: мало ли в провинции захолустных родов, которые знают все наперечет только замшелые старцы-герольды? К тому же обитателями интагаровых комнат как-то не принято особо интересоваться и уж тем более приставать с расспросами. Правда, какая-то зараза, как водится, тут же пустила по дворцу слух, что это очередная любовница Сварога, встреченная им где-то в глуши, как в «Романе о принце Кальберте» — но это, если подумать, не особенно и напрягало, а саму Томи только веселило (Хорошо еще, к сему времени она, как и предсказывала Яна, перестрадала, и Сварог больше не числился у нее в объектах пылкой страсти).
— Прекрасно живется, — сказала Томи, но самым унылым тоном, насупясь и хмурясь.
— Что такое? — удивился Сварог.
— Хоть волком вой, — мрачно сообщила Томи. — Скоро на стену полезу.
— Нате вам, — сказал Сварог озабоченно. — Обидеть тебя здесь никак не могли, дворец у меня — приличное заведение. Надоело тут торчать? Или Интагар науку плохо усваивает?
— Да нет, к некоторому удивлению, очень даже неплохо…
— Тогда откуда меланхолия?
— Он меня воспитывает! — сердито выпалила Томи, так и сверкая глазами. — Платья у меня слишком короткие, и вырезы чересчур глубокие… Оцените сами: так или нет?
— Да нет, — сказал Сварог, присмотревшись. — Все в пределах приличий, тут у меня иные юные озорницы подолы на пару пальцев укорачивают, так что ты вполне скромно смотришься…
— Ну вот! — фыркнула Томи. — А он каждую свободную минутку цепляется, как репей, талдычит о добродетели, подобающих для приличной девушки нарядах и прочих высокоморальных вещах… Сил моих больше нет. А уж если мне вздумается с кем-нибудь пофлиртовать… Не подумайте ничего плохого, командир, я имею в виду именно что легкий безобидный флирт… Тут уж такой поток нравоучений начинается: о том, как коварны дворцовые ловеласы, как неопытны юные девицы вроде меня… Полное впечатление, что это он пишет те сентиментальные романы под псевдонимом Баронесса Грайли…
— Вот уж Баронесса Грайли — точно не он, — сказал Сварог с большим знанием вопроса. — Мне как-то докладывали. Это трое студентов из Латеранского университета развлекаются — и, между прочим, неплохо зарабатывают, стервецы. Интагар, я думаю, роман не взялся бы сочинять даже под страхом виселицы.
— Все равно, — строптиво сказала Томи, — эти его нравоучения уже в печенках сидят.
— Потерпи немного, — примирительно сказал Сварог. — Видишь ли, пунктик такой у человека. Отец двух дочек, что поделаешь. Ты сама должна была прекрасно видеть: он их даже заставляет носить платья на пару пальцев подлиннее да и вырезы гораздо скупее, чем требует мода…
— И много ему это помогло? — прищурилась Томи с таким видом, словно показала ему язык. — У старшей, между прочим, роман с одним лейтенантом из Верных Мушкетеров, они уже спят вместе. У младшей тоже роман, только она пока не решается… Что-то у вас, командир, глаза на лоб полезли? Так частенько случается с девицами, коих воспитывают в излишней строгости. И вся тайная полиция папеньки до сих пор не дозналась…
Сварог повертел головой в нешуточном удивлении:
— А ты откуда знаешь?
Томи многозначительно прищурилась:
— Командир, в вашем дворце добродетельные девицы частенько устраивают посиделки за полночь и многим делятся, в том числе сердечными тайнами…
— Представляю себе, — проворчал Сварог. — А почему ты мне все это выкладываешь? Ты же всегда славилась умением хранить тайны, особенно чужие сердечные.
— Когда с меня берут слово, — пояснила Томи. — А сейчас никто слова не брал, — ее личико стало озабоченным. — Только вы не проговоритесь…
— Успокойся, ни в коем случае, — сказал Сварог. — Уж я-то его знаю: плохо придется воздыхателям… Если уж герцог Лемар девушек стороной обходит… Ладно, попытаюсь что-нибудь придумать. А ты смотри, не увлекайся винцом с утра… И вот это нравоучение изволь принять всерьез.
— Есть, командир, — отозвалась она чуть мрачновато.
— Значит, учеба идет неплохо… — задумчиво сказал Сварог. — Это хорошо…
— Удивительно быстро все усваивает.
— Мозги-то у него золотые… — проворчал Сварог и встал. — Ладно, зайду к нему, поговорю и о тебе. Потерпи, неделька осталась…
— А можно, я еще на пару дней задержусь? — с мнимо простодушным видом поинтересовалась Томи. — В качестве моральной компенсации за все эти потоки нравоучений?
Сварог присмотрелся к ней и уверенно сказал:
— А, ну да… Через девять дней бал в Малом дворце… Угадал? Угадал… Что, какой-нибудь молодой лейтенант?
— Ну, он вообще-то не военный… Командир, я же говорила — только легкий безобидный флирт. А от ловеласов я умею отбиваться, даже Лемара в свое время отставила…
— Да, он мне жаловался, — фыркнул Сварог. — Ладно, разрешаю. В рамках приличий…
Кабинет Интагара помещался на противоположной стороне коридора, в конце. Как он и ожидал, хозяин, нацепив на нос очки в круглой золотой оправе (плохо гармонировавшие с бульдожьей физиономией), по уши закопался в какие-то бумаги, иные из них крайне потрепанного вида, со множеством казенных штампов.
— Заговор на горизонте? — спросил Сварог, плюхаясь в кресло.
— К счастью, ваше величество, ничего подобного не предвидится, — серьезно ответил Интагар, откладывая стопу. — Это все дело Асверуса. Пытаюсь доискаться, в каких еще побочных архивах можно обнаружить следы. Помните, как это было с Гиуне? Самого дела о крохотных подводных лодках не нашлось, а оно обязано было существовать…
— Уверены?
— Уверен. Согласно тогдашним правилам делопроизводства, пусть и секретнейшего — обязано было быть. Его могли уничтожить… а может, и пылится где-нибудь в архивах, совершенно не имеющих касательства к тайной полиции или другим аналогичным службам. Помните, как было с Гиуне? Прекрасно сохранились побочные бумаги — записи в Книгах Сословий и гильдейских списках, распоряжения о выдаче взрывчатки из Пороховой башни, о лошадях… — он вздохнул. — Будь все эти записи в компьютерах…
«Быстро осваивается с техникой, о которой месяц назад и не слыхивал, — подумал Сварог. — Только откуда ж эти данные в компьютерах. Судя по архивам восьмого департамента и Кабинета Канцлера, вся эта история с ловлей подлодки в свое время прошла совершенно незамеченной для обеих якобы всезнающих служб…»
— Отвлекитесь на минутку, — сказал он. — Это подождет. Вам в жизни никогда не встречалась такая штука? Похожая, быть может?
Он достал из кармана и положил перед Интагаром прямо на бумаги один из черных камней-компьютеров, позаимствованных из архивов восьмого департамента — тот самый, что принадлежал некогда знаменитому пирату.
Интагар снял очки, повертел камень в руках и сказал самым будничным тоном:
— А как же. У меня в архиве, ну, в точности такой же пылится лет пятнадцать. Так называемый талисман «Карата-Проныры». Был такой главарь шайки, был повязан и с каталаунскими контрабандистами, а в последнее время стал еще и крутить шашни со снольдерской разведкой. В конце концов удостоился такой славы в узких кругах, что сам король распорядился взять живым или мертвым. Времени мы на него потратили едва ли не больше, чем на десяток субъектов того же полета… — Интагар поднял голову, посмотрел на Сварога строго и серьезно: — Полное впечатление, государь, что он продал душу сами знаете кому, отец Алкес из Багряной Палаты даже приставил к той группе, что занималась Каратом, двух своих людей. Очень уж был удачлив и везуч, поганец, знал наперед то, что обычный человек и знать не должен. Но и промахи бывали. На одном из таких промахов его и подловили. Лично я постарался бы взять его живым, но такие операции, знаете ли… Когда сам король велит взять живым и мертвым, когда за спиной торчит и всюду сует нос Багряная Палата… Все на нервах, сначала стреляют, потом думают… Хуже нет таких операций… Короче говоря, когда он стал уходить по крышам, сыскари устроили нешуточную пальбу. Ну, и сбили с крыши, как птицу с ветки… Именно такой камешек при нем и нашли. Пара-тройка его людей твердила, что это какой-то загадочный талисман, что благодаря ему Карат и ускользает от полиции, и еще много чего проделывает… Вот только Багряная Палата не нашла в этом камушке ни тени магии — ни черной, ни любой другой. По этой же причине никто не стал тревожить такими пустяками… — он многозначительно показал пальцем на потолок. — Камень вернулся к нам, и его на всякий случай вместе с прочими бумагами сунули в архив — не особенно и секретный шкаф, «хранение — четверть века». Через десять лет все изничтожат, в том числе и камень.
— Найдите дело в архиве, — сказал Сварог. — И передайте мне вместе с камнем. Далее. Если кто-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь прослышит об обладателе точно такого камня, хозяина брать живьем. Любой ценой. Все понятно?
— Конечно, — сказал Интагар.
— Да, и вот что еще… — сказал Сварог. — Уже не имеющее отношения к службе… Я тут слышал, вы усердно воспитываете в духе добродетели своего учителя, баронессу Мерчем?
Вот тут выражение лица старого шпика стало неописуемым — и, что характерно, очень человечным. Таким его Сварог видывал раз в сто лет.
— Ваше величество, — прямо-таки умоляюще начал Интагар, — юные девушки в этом возрасте обязательно нуждаются в…
— Отставить, — сказал Сварог. — Больше никаких нравоучений. Ни словечка. Я достаточно ясно выразился?
— Конечно, ваше величество, — сказал Интагар своим обычным почтительным тоном. — Будет исполнено. Больше ни словечка.
Однако где-то глубоко-глубоко в глазах у него теплилась уверенность в собственной правоте — хотя приказ, можно не сомневаться выполнит в точности. Сварог ухмыльнулся про себя, представив физиономию Интагара, застань он старшую дочь в постели с гвардейским лейтенантом. Да нет, тут не до смеха, таким Интагара лучше не видеть… Но, в конце концов, а вдруг там большая любовь?
Через квадранс он шагал в закатное крыло в сопровождении министра двора, главного королевского архитектора и еще полудюжины чиновников рангом поменьше — вся компания приобрела этакий горделиво-скромный вид, свершив нешуточное дело строителей, ваятелей и мастеров изящного украшения. Хотя реальные труды положил, конечно, только один, главный архитектор, да и тот в силу занимаемого поста, надо полагать, не особенно и утруждался. А вот тех, кто реально строил, ваял и украшал, предусмотрительно убрали подальше с глаз его королевского величества, чтобы не оскорбляли взора непрезентабельным рабочим видом. «Ну, этой шайке, конечно — ордена, — думал Сварог. — Согласно традиции. Но и остальных надо не забыть, потом взять полные списки…»
Переходы, залы и лестницы его не особенно и воодушевляли — это была скрупулезно восстановленная мрачноватая архитектура более чем трехсотлетней давности с перекрещенными высоко над головой дубовыми балками, темными панелями, вечнозелеными рагониями в кадках и черными рыцарскими доспехами в нишах. В свое время подобный стиль был в большой моде, но сейчас выглядел чересчур угрюмым. Знал бы раньше — и восстанавливать бы не взялся, но за всеми делами ни разу сюда не заглядывал, а просмотренные мельком проекты и чертежи, конечно, этой мрачности как раз не передавали. «К чему бы все это приспособить? — ломал он голову. — Интагару, что ли, отдать под его дворцовое хозяйство? А то нынешние его помещения должной жути на клиентов не наводят… Впрочем, с пристрастием он клиентов во дворце, понятное дело, не допрашивает, но они и тут бывают, так что решено…»
Кто-то, забежав вперед, услужливо распахнул перед ним высокую дверь с полукруглым верхом…
Сварог с маху остановился на пороге, испытав сложные, непонятные самому ему чувства. Перед ним была точная копия того зала, что он несколько раз посещал мимолетным видением, и всякий раз буквально пронизывал тоской и отчаянием, слово ледяной вихрь, даже кости холодивший…
Круглый зал сплошь в черных и красные тонах, высокие стрельчатые окна в золотисто-алых витражах, черные рыцари в простенках, никакой мебели, только массивный темный стол посередине, круглый, окруженный такими же темными стульями с высокими закругленными спинками. Сварог машинально сосчитал их: одиннадцать. Спинка одного чуточку повыше, и в нее врезано золотое изображение ронерской короны. На столе перед каждым креслом — плоская золотая чаша. Точная копия его видений. Тоска и отчаяние…
Он осторожно сделал несколько шагов вперед, словно ступал по тонкому льду. Следом, не смея опережать, с черепашьей скоростью двигалась свита. Подойдя к столу, Сварог коснулся подлокотника одного из кресел, взял в руки тяжелую золотую чашу, поставил назад. Прислушался к себе: нет, никаких особенных чувств, ни тоски, ни отчаяния, вообще ничего…
— Что это за зал? — спросил он в пространство, небрежно, властно, зная, что ответ последует незамедлительно.
Первым отозвался министр двора, как старший по положению:
— Изволите видеть герб, ваше величество? И драконов, выгравированных на дне каждой из чаш? Король Лауберт Третий здесь устраивал поминальные тризны, когда погибал или умирал кто-то из членов его Ордена Дракона… изволите видеть, их было всего одиннадцать. Рыцарей становилось все меньше и меньше, потому что новых не прибавлялось… Это очень длинная история, и вряд ли вашему величеству захочется тратить время, выслушивая ее сейчас, благо есть книга…
— Не захочется, — сказал Сварог бесстрастно. — Что, зал только для этого и служил?
— Именно, ваше величество. Пиршественная зала рыцарей Ордена Дракона находится в том же крыле… Изволите осмотреть?
— Нет, — решительно сказал Сварог.
Никаких таких зал, похожих на пиршественные, ему никогда не мерещилось в подобных мимолетных видениях — только этот, как две капли похожий…
— Нет, — повторил он. — Потом. У меня срочные дела.
Прошел мимо торопливо расступившихся придворных и зашагал назад по мрачному коридору. Представления не имел, что все это означает и как к нему относиться. Но ледяной ветер, тоска и отчаяние прочно сидели в памяти.
Приказать разломать к чертовой матери все это крыло? Удивятся про себя, но разломают столь же старательно, как строили — с королевскими капризами не спорят. Но чему это поможет, и должно ли это чему-нибудь помочь, и способно ли?
Приостановился, небрежно взял двумя пальцами за локоть министра двора и распорядился:
— Составьте список всех, занятых на строительстве. Всех. С указанием чина, сословия или гильдии.
— Список давно составлен, ваше величество, — почтительно прошелестел министр двора.
— Тем лучше, — сказал Сварог. — Пойдемте.
Но, когда за ним уже тронулись полукругом, остановился так резко, что министр двора едва не налетел на него и в ужасе шарахнулся. Обернулся, обвел всех пытливым взглядом:
— С этим залом не связаны ли какие-нибудь легенды? Проклятия? Призраки?
Придворные переглянулись.
— Никаких, ваше величество, — заверил министр двора.
— Ничего подобного, — поддержал архитектор. — Правда, в конце концов король Лауберт, переживший всех своих рыцарей, остался один и не один год правил тризну в одиночестве, но это ведь не имеет никакого отношения к проклятиям и призракам, и нет никаких легенд…
Оба не врали ни словечком.
— Ладно, — хмуро сказал Сварог. — Пойдемте.
«Означает это что-нибудь, или нет? — думал он, шагая по мрачным коридорам. — И почему это непременно должно что-то означать?»