Глава VII
ВСАДНИК НА ДИКОВИННОМ КОНЕ

Король королей Сварог Барг давненько уж неторопливо прохаживался по Янтарному залу Латеранского дворца (несмотря на пышное название, представлявшему собой не столь уж и большую комнату, отделанную янтарными панно и мозаиками и служившую еще одним малым кабинетом). Сунув руки в карманы роскошных королевских портков из редкого и дорогущего шемахайского бархата, меланхолично напевал под нос:

И время от времени косился на отделанный янтарем стол, где преспокойно лежал массивный треугольный предмет, напоминавший наконечник копья с выпуклыми гранями.

Просмотренные два дня назад секретнейшие фильмы о двух несчастных планетах его сейчас нисколечко не задевали, и вспоминать не стоило — в адских пейзажах Тетры не было ничего загадочного, а тайна Нериады оказалась столь неприступной, что и думать о ней не следовало — он не считал себя настолько гениальным, чтобы решить, будто с маху раскроет загадку, над которой пять тысяч лет ломали головы поколения неплохих специалистов. Да и о том, как черные камни попали на Талар, гадать пока не стоило: от них не усматривалось никакой угрозы, работали себе помаленьку в руках Бетты и Кадарата, выполняя нехитрые функции. А вот Горрот…

Но тут не продвинуться ни на шаг. Как пела когда-то Тарина Тареми:

Вот именно. Все следы вплоть до нынешнего момента вели из ниоткуда и обрывались в никуда. Насчет «ниоткуда», конечно, не совсем верно, но что касаемо «никуда» — попадание стопроцентное.

Лбом в стену — хорошо хоть уперлись, а не треснулись…

Остановившись у стола, он уставился на талисман, в котором якобы до сих пор был заключен Горлорг, магический конь давным-давно исчезнувшей расы, способный носиться по Древним Дорогам. И пребывал там, как ему сказал Радужный Демон, миллионы лет — сколько именно, Демон не знал и сам, а уж Сварог тем более. Бабка Грельфи, заявившая, что вещица «невообразимо древняя», никакой ясности не внесла.

И вот тут-то начинаются тягостные размышления. То, что он задумал и старательно готовил двое суток, предусмотрев (не без советов Интагара, конечно), кажется, все, что только способен предусмотреть человек. Но для успеха предприятия — или хотя бы его претворения в жизнь — требовалось попасть на Древние Дороги. Вот он, талисман, однако…

С некоторых пор он стал чертовски осторожен и подозрителен — или попросту повзрослел окончательно и не кидался, очертя голову, в любую дверь, на которой было написано: «Тайны и загадки».

Не так уж и давно, во времена своей насыщенной лихими приключениями юности, Сварог, не колеблясь, быстренько проделал бы все необходимые манипуляции. Теперь же он чуть ли не полчаса бродил вокруг стола в тягостной задумчивости.

Потому что случиться могло что угодно. С магическими предметами, пролежавшими миллионы лет, точнее, с их содержимым, могло (как соглашалась Грельфи) произойти самое непредсказуемое. В лучшем случае — взлетит и растает струйка дыма, а то и того не произойдет. В худшем — вместо Горлорга оттуда вылезет или попрет нечто такое, что и головы не сносить. Бывали печальные примеры с гораздо более молодыми находочками.

И наконец, нет полной гарантии, что Радужный Демон ему не наврал, чтобы отвязаться. Хотя, с другой стороны, Сварог ему тогда открытым текстом намекнул: обманешь, радужный ты наш, вернусь и размечу твой курган до основания. Демон вроде бы прекрасно это уяснил. Но опять-таки мог подсунуть такое, что возвращаться и мстить будет просто некому.

Одним словом, ситуация головоломная. Но и тянуть до бесконечности нельзя: другой возможности, другого следа нет, на Древние Дороги идти необходимо… Так что самая пора рисковать… Распечатать бы эту штуку где-нибудь в чистом поле, чтобы она была под прицелом дюжины серьезных стволов — но нельзя, никто пока не должен знать, что у него есть возможность проникать на Древние Дороги. При некоторых обстоятельствах поведение Канцлера предсказать решительно невозможно…

Пора, однако… С тяжким вздохом, еще раз напомнив себе, до чего он везуч и удачлив, Сварог подошел к столу, зачерпнул ладонью из широкогорлого глиняного кувшина речной воды — Радужный Демон наставлял, что в первый раз, до знакомства, без ритуала не обойтись, и горшок непременно должен быть глиняным, а вода — проточной, ни в коем случае не колодезной, не озерной, на худой конец сойдет и озерная, но из такого озера, куда непременно впадает (или вытекает) река (но может и не получиться)…

И вода, осторожно вылитая Сварогом на талисман, повела себя странно — не растеклась, не стекла на стол, а покрыла всю поверхность камня множеством круглых капелек, посверкивавших, как ртуть. Неизвестно, как это расценивать, — о мелочах Демон не распространялся…

И тогда Сварог, затаив дыхание, громко произнес три не особенно и длинных фразы, неторопливо, медленно выговаривая неведомо что означавшие слова: сочетания букв оказались чертовски непривычными.

Отступил на пару шагов, к распахнутому окну, куда в случае чего можно было, забыв о королевском достоинстве, в два счета сигануть — Янтарный зал располагался на первом этаже (опять-таки согласно наставлениям Демона: лучше всего стоять прямо на земле, и талисман на землю положить, но если нет такой возможности — то находиться не выше первого этажа, и под комнатой не должно быть подвалов…). Началось! Ничего страшного либо интересного не произошло: камень окутался облачком сероватого дыма, и этот дым стал распространяться вверх, вниз, в стороны, колышась причудливыми, извивавшимися, переплетавшимися струйками, образуя этакий занавес — будто он был заключен меж двух невидимых высоких стекол. Образовал почти правильный квадрат примерно три уарда на три…

А потом попросту исчез, словно повернули некий выключатель.

Вместо стола и противоположной стены перед Сварогом предстало ограниченное тем же струящимся дымом пространство размером не особенно и отличавшееся от стойла в конюшне. Огромная коробка из дыма, без передней стенки, только вот пол не из дыма, напоминает больше лужайку, поросшую густейшей, темно-зеленой травой.

Не обманул, надо же. Он стоял там, внутри, головой к Сварогу, как спокойный конь в стойле…

Размером примерно с рослого коня, Горлорг все же на привычного коня походил мало: очертания туловища, ног, шеи в общем, напоминают конские, и весьма. Однако круп примерно до половины боков покрыт темно-желтыми круглыми плитками, каждая в концентрических, тонких черных линиях и больше всего похожа на черепаший панцирь, только плоский. Все остальное тело, и ноги, и шея покрыты кудрявой черной шерстью, напоминавшей каракуль. Ноги заканчиваются не копытами, а тремя толстыми пальцами, покрытыми теми же плитками, только размером уже с монету (а на спине и боках — с блюдце). Длинная массивная морда больше похожа на черепашью — совершенно черепаший клюв, на вид роговой. Грива черная, словно бы аккуратно подстриженная густой щеткой. Хвост тоже черный, но куцый, длиной в пару ладоней, этаким конусом.

И все же это диковинное создание отчего-то не вызывало отвращения. Никак нельзя сказать, что оно уродливо, монструозно — Горлорг красив какой-то своей, совсем другой красотой навсегда исчезнувшего, невообразимо древнего мира. Почему-то так и чувствовалось.

— Так вот ты какой, северный олень… — пробормотал Сварог, стараясь не делать лишних движений.

Горлорг неотрывно уставился на него огромными желтыми глазами с вертикальным кошачьим зрачком. Решительно невозможно определить, какие эмоции это создание сейчас испытывает: неизвестно, какое у него выражение морды, когда оно злится, радуется, скучает — Демон и в эти детали не вдавался…

Сварог стоял неподвижно. Горлорг, не сводя с него глаз, притопнул правой передней ногой и, не разевая пасти, испустил нечто вроде короткого вороньего карканья. «Господи, пронеси», — подумал Сварог, осторожно сделал шаг вперед, еще один, еще… Встал рядом с шеей, и клювастая черепашья морда тут же повернулась к нему, шумно понюхала. В голове промелькнуло: сейчас как цапнет, зараза…

Прядая высокими, шерстистыми, похожими больше на собачьи ушами, Горлорг вновь каркнул — и Сварог каким-то озарением ощутил исходящее от животного недоумение: ну да, впервые в жизни увидел человека, и неизвестно еще, кто кому кажется более диковинным…

Не похоже, чтобы собирался кусануть. Пахло от него странновато: никакого смрада, обычный запах чистой шерсти и здорового тела животного, но непривычный, незнакомый. Так могло бы пахнуть Время…

Ну что же, значит, по всем правилам, коли пока что идет согласно обещанному? Сварог извлек кинжал из ножен и легонько черканул острием там, где наказывал Демон: аккурат в том месте, где роговая морда смыкалась с кучерявой шерстью на шее. Горлорг чуть заметно встрепенулся — но остался стоять спокойно. Там, где кольнул Сварог, медленно выступила капля темно-синей крови размером с крупную вишню. Приободрившись, Сварог полоснул себя острием кинжала по мякоти большого пальца левой руки и, когда выступила достаточно большая капля крови, прижал руку к шее диковинного коня, потер, смешивая красную и темно-синюю кровь. Опустил руку. Ранка была покрыта смесью неопределенного цвета — как и то место на шее Горлорга.

Спохватившись, бросил кинжал в ножны, поднял левую руку к морде. Черепаший клюв слегка приоткрылся, выполз широкий синеватый язык, прошелся по руке Сварога. Исчезли и смешавшаяся кровь, и сама ранка. Ага! Сварог провел пальцами правой руки по конской шее, там тоже исчезли и кровь, и ранка.

Облегчение оказалось таким, что ноги едва не подкосились, и недолгое время имела место противная дрожь в коленках. Заработало!

— Ну что, животина? — спросил он севшим голосом. — Провели боевое слаживание?

Коротко каркнув, Горлорг опустил ему морду на плечо. Ясно было, что все в порядке. Сварог посмотрел направо: там, и точно, лежали седло с уздечкой чуточку непривычного вида, но, судя по всему (да и вспомнив скелет), ноги и задница прежнего хозяина не особенно отличались от человеческих, так что проблем не будет. И седло, и уздечка — из черной, тонкой, хорошо выделанной кожи, украшены накладками золотого цвета: то ли неведомые буквы, то ли просто орнаменты.

Заседлать Горлорга оказалось не труднее, чем обычного коня, и уздечку надеть оказалось так же легко. Удила наличествуют: значит, конек с норовом… Ну да, а последнюю манипуляцию следует, проделать, уже сидя в седле, иначе останешься тут один, а он радостно умчится…

Подтянув предварительно под свою ногу массивные, вроде бы серебряные стремена, Сварог привычно вскочил в седло. Крепко сжав левой рукой поводья, взял свободно болтавшийся ремешок с затейливым крючком золотого цвета — а может, и золотым — и решительно защелкнул его в налобной бляхе, прочно державшейся на двух боковых ремешках.

Все вокруг окуталось туманом, Сварог крепко стиснул ногами конские бока, ухватил поводья обеими руками и вовремя: Горлорг рванулся вперед, будто пущенная из лука стрела, так, что неумелого наездника моментально вынесло бы из седла.

Туман рассеялся, по обе стороны появились знакомые деревья со светло-коричневыми стволами и темно-сиреневыми кронами, под странными копытами Горлорга мелькали уложенные «елочкой» серые каменные блоки. И сероватое, словно затянутое облачной хмарью небо без солнца над головой. И закругленные серые бордюры по обе стороны. И «верстовые столбы». Древние Дороги!

Горлорг шел галопом, то и дело испуская длинное, переливчатое карканье, в котором чудилась радость, даже ликование. Ну да, это все-таки живое существо, и реакции у него те же, что у застоявшегося на конюшне скакуна, слишком долго лишенного простора.

Понимая это, Сварог дал коню время отвести душу, проскакать, по прикидкам, пару-тройку лиг — а потом принялся помаленьку натягивать повода, останавливать. Совершенно как обычные кони, Горлорг поначалу артачился, но Сварог довольно быстро привел его к порядку, пустил шагом, удовлетворенно подумав: мы как-никак Гэйры-лошадники, у нас не забалуешь…

Недовольно, утробно фыркая, поматывая головой, Горлорг все же послушно двигался шагом — тут, конечно, и удила свою роль сыграли, не одно лишь умение Сварога обращаться с норовистыми лошадьми. Вокруг, как и в прошлый раз, стояла тишина. Ну вот, теперь надо сосредоточиться и делать, как учил Демон, — не обманул все-таки, реликт радужный…

Положив правую ладонь на голову коня, меж ушей, он как можно более четко постарался вспомнить то место — каменную плиту с загадочным знаком, вертикальную строчку из семи иероглифов пониже, лесенку из трех невысоких каменных ступенек. Чтобы так и встала перед глазами…

Горлорг встрепенулся, дернулся всем телом, ударил передними ногами по камню, с коротким карканьем резко развернулся, едва ли не на месте, помчался в противоположную сторону — похоже, сработало… Сначала шел просто галопом, потом сорвался на такую скорость, что верстовые столбы, казалось, пролетали мимо, как густой частокол, — а скорее всего, так оно и было, с невероятной прытью несся конь, по обе стороны вместо деревьев тянулись лишь смазанные полосы. Ну да, конечно, Конь Древних Дорог, это его места, он здесь, как рыба в воде… Время от времени Горлорг испускал короткое ликующее карканье — да и Сварога подмывало вопить от восторга оттого, что все сложилось так здорово. Он удержался только потому, что не знал, как отреагирует на человеческие крики конь: ничего, свыкнемся, приладимся, получше узнаем привычки друг друга…

Слева, у бордюра мелькнуло и тут же осталось за спиной совершенно непонятное разноцветное пятно: кто-то встречный, но что это за путник и какого он облика, разглядеть при таком аллюре попросту не удалось. Ослабив поводья, держась левой рукой за луку, Сварог без труда удерживался в седле: Горлорг несся на бешеной скорости, но удивительно ровно и плавно, с некоей чуточку механической размеренностью, так что усидеть было легко. Бог ты мой, столько лет талисман пролежал без пользы, давно пора было это сделать… а впрочем, не было жизненной необходимости, получилось бы только утоление любопытства и все. Зато теперь…

Неизвестно, сколько времени продолжалась бешеная скачка, — но настал момент, когда Горлорг начал понемногу сбавлять бешеный бег, верстовые столбы уже не пролетали мимо, а размытые полосы по обе стороны дороги вновь стали деревьями. А там конь перешел на крупную рысь. Значит, совсем близко.

Навстречу, слева двигалось что-то странное: зеленая с золотом карета непривычных очертаний, без оглобель и лошадей, самостоятельно катившая с едва слышным глухим жужжанием. Ступицы колес временами испускали пучки синих искр. На облучке сидел, держа два изогнутых рычага, несомненный человек, вот только одет странно и незнакомо, да лихо закрученные черные усы не под носом расположены, а начинаются выше ноздрей. Ну что ж, кто тут только ни бывает, дорога общая…

Перед тем, как они разминулись, странноусый приложил руку к своему синему круглому колпаку несомненно приветственным жестом — и Сварог ему вежливо поклонился. Тихие, спокойные места, вежливые странники… Не похоже, чтобы здесь обитали какие-то чудища, просто хищные звери или разбойники — хотя исключать нельзя. О Древних Дорогах кружит масса россказней, но большинство из них, если не все, наверняка сочинены теми, кто здесь не бывал, — пока что Сварог не увидел здесь ничего из того, о чем болтали или писали иные авторы якобы научных трактатов — но, что характерно, никто не говорил и не писал о реальности: уложенных «елочкой» каменных брусках, бордюрах, деревьях, верстовых столбах. Иные повествования были настолько красочны и увлекательны, что по сравнению с ними реальность казалась невероятно скучной — ну, так частенько обстоит со сказками и реальностью…

Ага! Горлорг пошел вовсе уж медленно. Вертя головой, Сварог вскоре высмотрел слева и плиту с иероглифами, и лесенку, и уходившую от нее в лес неширокую утоптанную тропинку. Повернул туда коня. Горлорг одним великолепным прыжком соскочил с Дороги на утоптанную землю, пролетев над невысокой каменной лесенкой. Сварог пустил его по тропинке неспешным шагом, напрягшийся, собранный, готовый к любым неожиданностям. Неизвестно, как его тут могут встретить во второй раз — пирогами или колотушками…

При нем были меч, кинжал и бластер — правда, неизвестно, будет ли здесь действовать бластер и те заклинания, которыми он располагал.

Этого ему никто рассказать не мог и в книгах не было — точнее, рассказывали-писали много, всяк на свой лад, но, поди догадайся, где истина. Коли уж Дороги выглядят совершенно не так, как их описывали, всему остальному тоже особой веры нет…

Вот оно, то спиленное дерево, из которого люди Вингельта делали оружие. Вот и желтоватые холмы меж деревьями показались, вот и обширная поляна, вот и небольшое, почти круглое озерцо с темной спокойной водой, вернувшее ему человеческий облик… Тропинка ведет влево, за холм…

И вот он впереди, аккуратный домик в два этажа, каменный, с высокой узкой крышей, крытой коричневой черепицей. Крыльцо с не особенно и вычурными перилами, по обе стороны от него большие клумбы с таларскими цветами выглядят столь же ухоженными, как в прошлый раз… Дверного молотка, он прекрасно помнил, нет.

Спрыгнув с седла, Сварог привязал поводья Горлорга к перилам справа, ничуть не боясь, что конь сорвется с привязи и убежит. Демон наставлял: коли уж ты однажды въехал на дороги верхом на Горлорге, он от тебя уже ни на шаг не отойдет…

Потянув на себя бесшумную дверь, Сварог, как и в прошлый раз, без церемоний вошел в небольшую прихожую, до потолка отделанную резными панелями из темного дерева. Но на сей раз вешалка, рядок медных крючков на темной доске, пуста, бадагара Стахора с белым пером на ней нет… значит, и хозяина нет дома? А вот за приоткрытой дверью кухни слышатся легкие шаги и позвякивание металлической посуды. Ну, хозяйка, по крайней мере, дома, что даже упрощает дело…

Он постоял немного, готовя себя не к самому благородному делу, слушая, как позвякивает посуда и Эгле мурлычет под нос какую-то незнакомую песенку. Потом громко откашлялся, позвал:

— Хозяйка, к вам гости!

Он грустно ухмыльнулся, когда произошло примерно то, чего он и ожидал: королева в изгнании выскочила из кухни, сжимая в правой руке скрамасакс, а в левой — внушительный пистолет под названием «утиная лапа»: пятиствольник, способный неслабо стегнуть веером картечи по целой шайке незваных налетчиков. Правда, на этот раз ее грозный вид чуточку портила одежда: она не в мужском охотничьем костюме, а в простом домашнем платье из бело-желтой полосатой ткани, напоминавшей махровое полотенце. В прошлый раз как-то серьезнее выглядела…

— Не надо в меня стрелять, это ведь все равно бесполезно, — сказал Сварог. — И я один, честное слово.

Чуточку расслабившись и опустив оружие, она все же глянула поверх плеча Сварога, прислушалась. И уже не выглядела так настороженно.

Улыбаясь с самым простецким видом (и загоняя подальше нечто напоминавшее угрызения совести), Сварог самым безмятежным тоном произнес:

— Мне, правда, чертовски любопытно, почему вы, увидев меня, точнее, даже не зная, что это именно я, всегда выскакиваете с этими дурацкими причиндалами. Неужели здесь бродят простые, обыкновенные разбойники, от которых можно отбиться ножом и пистолетом? Но почему тогда дверь у вас никогда не заперта, и не видно ни замка, ни засова? Нелогично как-то…

— Привычка, — сказала Эгле словно бы с некоторым смущением. — Никаких разбойников тут нет, просто после всего пережитого… Были основания, чтобы такая привычка появилась…

— Понятно, — сказал Сварог. — Может, теперь уберете весь этот арсенал? Я просто-напросто хотел поговорить с вашим супругом… Я могу пройти, или вы запрещаете?

Она досадливо поджала губы:

— А вы надоедливы… — и еще раз бдительно прислушалась к окружающей тишине, потом все же отступила, открыв дверь на всю ширину, положила оружие на столик у входа. — Заходите уж, от вас, я подозреваю, все равно не отделаешься…

— Честно говоря, да, — сказал Сварог, входя в знакомую кухню, где на плите побулькивали две кастрюли и приятно попахивало мясной похлебкой со специями. — Когда я считаю, что у меня неотложные дела…

— Муж должен вернуться примерно через час, — сказала Эгле. — И у меня есть сильные подозрения, что вы сейчас рассядетесь и скажете, что будете его ждать…

— Примерно так, — сказал Сварог. — Но поскольку это ваш дом и вы здесь хозяйка, я не намерен наглеть. Могу подождать снаружи… На крылечке сидеть можно или и это вас будет раздражать?

— Сидите уж здесь… — сказала она таким тоном, словно примирилась с неизбежным. — Не устраивайте комедии… Мне проявить гостеприимство, предлагать угощение или обойдетесь?

— Да обойдусь, — сказал Сварог. — Курить разрешите?

— Курите.

Повернувшись к нему спиной, Эгле занялась кастрюлями — сдвинула обе к краю плиты, отчего там, где они стояли, обнаружились два раскаленных круга, точнее, две спирали… «Да ведь у нее тут электрическая плита, — подумал Сварог. — Значит, и лампы — электрические. Какой-нибудь генератор, конечно — что-то нигде здесь не видно столбов с проводами. Интересно, кто им обеспечивает подобные мелкие бытовые удобства? Наверняка Вингельт?»

Эгле повернула какие-то ручки, и обе спирали погасли. Усевшись напротив Сварога, она протянула:

— В толк не возьму, отчего вы к нам прицепились…

«Значит, думаешь, что я ничего такого о вас не знаю», — мысленно прокомментировал Сварог, а вслух отметил:

— Как сказал бы любой на моем месте — чертова служба, сударыня…

— Ах да… — улыбнулась она иронично. — Вы же теперь еще и парочку секретных служб возглавляете… Там… — она указала пальцем в потолок. — Мы что, у вас на прицеле?

С самым невинным взором Сварог спросил:

— А что, есть что-то, из-за чего вас следует взять на прицел? Я еще не успел освоиться в этих службах, честно говоря…

Она все-таки легонько вильнула взглядом: все же не прожженная авантюристка, не тот человеческий тип. Знает: это «что-то» есть. Вряд ли шашни Стахора с Брашеро были для нее секретом, в ее досье написано, что Стахор в ней всегда видел помощницу и всегда советовался о делах — умна, энергична, может дать толковый совет… Видно, что ей неловко чуточку притворяться ягненочком невинным…

В этом простеньком платьице, с русыми волосами, собранными на затылке в небрежный узел, посреди домашних хлопот, она выглядела такой домашней и милой, что угрызения совести вновь осмелились легонечко напомнить о себе, но Сварог на них сурово цыкнул, и они юркнули куда-то в дальний угол.

— Как вы сюда попали? — спросила Эгле вряд ли подозрительно, просто с извечным женским любопытством. — Снова Лесная Дева?

— Ну да, — сказал Сварог. — Мы с ней старые добрые знакомые, так уж получилось… К тому же она мне очень благодарна за Багряную Звезду… А вы с ней знакомы?

— Не довелось, — сказала Эгле, прищурилась. — Она, конечно, не знает, что ей следовало бы быть благодарной и кое-кому еще…

— Я ей об этом непременно скажу, когда увидимся в следующий раз, — сказал Сварог.

— Интересно, у вас и с ней роман?

Сварог изобразил крайнее изумление (не особенно и наигранное, впрочем):

— А что, это возможно? Я и не подозревал…

— Конечно, — сказала Эгле. — Она может становиться… обыкновенной девушкой. И романы с людьми у нее частенько случаются.

— Буду знать… — сказал Сварог.

Эгле посмотрела на него с тем же смешливым прищуром:

— А что скажет императрица, если узнает?

— Ого! — сказал Сварог. — Для затворницы вы что-то слишком хорошо осведомлены о внешнем мире… и даже о том, что происходит наверху…

— Сплетничают… — пожала плечами Эгле.

Не стоило тянуть, хотелось побыстрее со всем этим покончить. И Сварог, вздохнув про себя, вдруг выбросил к ее лицу руку, прижав три пальца к ладони, выставив большой и безымянный так, словно зажал меж ними короткую палочку. Громко произнес две фразы — бессмысленный набор непонятных слов, с точки зрения непосвященного.

Откровенно говоря, если не получилось бы, он готов был лишить ее сознания вовсе уж не по-джентльменски: коротким точным ударом. Но заклинание Грельфи сработало: меж вытянутыми пальцами блеснула неяркая алая вспышка, и Эгле, не успев удивиться, замерла с застывшим лицом, глаза остекленели, она стала крениться вправо со стула. Вскочив, подхватив ее, Сварог присмотрелся к спокойному личику с закрывшимися уже глазами. Нет, никакого притворства, она и в самом деле погрузилась в сон на достаточное для его замысла время…

Королевское ремесло, напомнил он себе. Крайняя необходимость. Так что всяким там угрызениям совести предлагается и далее сидеть по темным углам, носу не высовывая…

Бережно держа спящую на руках, он огляделся и, не найдя ничего подходящего, опустил ее прямо на пол, благо пол чисто выметен. Достал кинжал и, повернув лезвие горизонтально, острием вырезал на одной из темных панелей: «Если хочешь получить жену назад, жду в Латеранском дворце. Сварог». Получилось коряво, но отчетливо. Подхватил спящую королеву и вышел из домика. Хмыкнул, покрутил головой: Горлорг за это время успел сожрать половину цветов с клумбы, насколько позволили поводья.

— Интересно, — сказал Сварог. — Травку ты, выходит, щиплешь… но и ухитряешься просидеть пару миллионов лет, не жравши…

Горлорг каркнул и положил голову ему на плечо. Похлопав его по шее, Сварог отвязал повод, сначала пристроил Эгле перед седлом (что оказалось не таким уж легким делом при полном отсутствии опыта), все время придерживая ее одной рукой, влез в седло. Положил руку меж конскими ушами и отчетливо представил себе то стойло, откуда взял Горлорга.

Конь трусцой направился к Дороге.

…Грельфи заверяла, что заклинание не дает никаких побочных эффектов наподобие похмелья. И действительно, когда Эгле открыла глаза, выглядела вполне свежей и безмятежной — как в тот миг, когда мгновенно уснула. Правда, едва она попыталась пошевелиться, бросила взгляд по сторонам, очаровательное личико вмиг исказилось изумлением и испугом. Ничего удивительного, любой человек, обнаруживший себя в таком положении, и изумился бы, и испугался…

Она сидела в тяжелом кресле с высокой спинкой, кисти и щиколотки надежно скованы массивными железными захватами, прикрепленными к подлокотникам и ножкам.

Рядом стояло точно такое же кресло, но пустое. Оба они вдобавок были еще надежно прикреплены к полу, но вряд ли сейчас Эгле обращала на это внимание.

Инстинктивно она дернулась, но освободиться, конечно, не смогла — на совесть были сработаны кандалы, без волшебства никто не освободится…

— Что это все значит? — быстро, неприязненно спросила она. — Где я? Зачем?

— Отвечаю по пунктам, — сказал Сварог скучным голосом канцеляриста. — Арест. Вы сейчас в Латеранском дворце, в так называемом Ореховом зале. Для допроса.

Он оценил выдержку русоволосой красавицы: она не дергалась, уже понимая, что это бесполезно, судя по лицу, лихорадочно оценивала обстановку.

— По какому праву?

— Восьмой департамент, — сказал Сварог тем же тоном. — Девятый стол. Выбирайте, что вам больше нравится. Как начальник что одной, что другой конторы имею полное право вас задержать. И подвергнуть допросу. Правда, по причинам, которые вы вскоре поймете, я предпочитаю сейчас выступать в роли земного короля… но и в этом качестве имею право вас задержать. Или вы знаете какую-нибудь юридическую закорючку, запрещающую производить задержания и аресты на территории Древних Дорог? Я — нет.

Судя по ее лицу, она тоже не знала никаких таких крючкотворств, вряд ли существовавших…

— За что?

— За шкирку… — сказал Сварог без улыбки. — Вы ведь не год и не два пробыли королевой. А значит, должны быть знакомы с имперскими законами. В том числе и с «Законом о запрещенной технике».

— Но какое он ко мне имеет отношение?

— Давайте по существу и короче, — сказал Сварог. — Только помните: я ведь лар, а значит, моментально определю, когда мне врут… Все просто. Примерно за пару лет до вашего… свержения в Горрот прибыли несколько ларов. Главным у них — несомненно, известный вам герцог Брашеро, как он себя именует. Они заключили с вашим мужем некое соглашение и занялись некоей деятельностью, прямо запрещенной законами Империи. Вы не могли об этом не знать, так что вполне можете считаться сообщницей. Очень уж серьезный закон вы нарушили. Тут-уж и королям спуску не дают… Так что же, будете уверять, что ничего этого не было? Что Брашеро вам неизвестен? Интересно будет послушать…

Она молчала так, что это выглядело красноречивее любых слов.

Прекрасно поняла, что если начнет все отрицать, Сварог моментально определит вранье. Тут уж, действительно, остается только молчать, чтобы не ставить себя в глупое положение…

— Вот видите, — сказал Сварог. — Коли уж вы ничего не пытаетесь опровергать, я угадал по всем пунктам… И вы прекрасно понимаете, каких ответов от вас ждут. Но я все равно произнесу все вслух: я хочу, чтобы вы мне подробно рассказали все, что знаете об этой истории. Или вы станете уверять, будто ничего не знаете? Ну вот, вы опять красноречиво молчите…

— Я не могу вам ничего рассказать, — сказала Эгле непререкаемым тоном.

— Почему? — терпеливо спросил Сварог.

— Потому что я в свое время дала слово чести держать все в тайне, — отчеканила Эгле, гордо выпрямившись в кресле.

— И будете молчать даже теперь? После того, как они решили от вас избавиться и лишь чудом не убили?

— Так уж сложилось, — сказала Эгле с оттенком грусти. — Они не давали никакого слова чести, которое потом нарушили бы. А я — давала. Королева свое слово чести нарушить не может. Вы должны понимать мое положение.

Сварог прекрасно понимал. По-настоящему благородный дворянин, не говоря уж о коронованной особе, слова чести никогда не нарушит. Классический пример — барон Гарамонд. Пустил ночевать двух незнакомых дворян и дал слово чести защищать их от любых опасностей. А потом нагрянули королевские гвардейцы, эти двое оказались спешившими скрыться участниками заговора против короля, намеревавшимися его убить. И барон, верный сторонник короля, его добрый знакомый, вынужден был драться против гвардейцев вместе с теми двумя — согласно данному слову… И был убит. Таких классических примеров хватает — и сейчас случается… Скверно.

Сварог спросил с надеждой:

— А в вашем слове чести не было никаких формулировок, которые позволяют его нарушить? Вы знаете, как это порой обстоит…

— Знаю, — сказала Эгле словно бы с сожалением. — Увы, никаких лазеек нет… Так что я вынуждена молчать, — она села еще более прямо, закусила губу: — Вынуждена. Как бы эти мерзавцы с нами ни поступили…

Сварог сказал мягко:

— Эгле, но ведь никто не узнает, кроме нас с вами…

— Вот именно, — ответила она с застывшим лицом. — И вы будете знать, и сама буду знать… то честь…

Сварог прекрасно знал, что дальнейшие уговоры бессмысленны. А потому шагнул к столу и нажал кнопку. Почти сразу же распахнулась одна из дверей, вошли двое деловитых, целеустремленных молодых людей, одетых, как здешние дворяне (на деле они были его сотрудники из восьмого департамента). Сварог мотнул головой, и они направились к королеве — напрягшейся, не понимавшей, что с ней собираются делать.

Собственно, ничего страшного ей и не предстояло — всего-навсего добрый глоток того самого «эликсира правды», после которого обычный человек не в состоянии ничего скрыть и отвечать будет на любые вопросы, дай он хоть сто слов чести…

Эгле дернулась в захватах:

— Что вы хотите…

— Есть все же лазейка, — сказал Сварог, подходя. — Вы всего лишь выпьете стопку совершено безопасного для здоровья напитка. После которого ничего скрыть не сможете. Так что ваша честь никоим образом не пострадает. Будет классический случай «насильственно вырванного признания» — то есть никакого урона для чести.

Молодой человек открыл небольшой кожаный футляр, извлек стеклянную стопочку, наполненную до краев фиолетовой жидкостью, отвинтил стеклянную крышечку, поднес к губам Эгле. Плотно сжав губы, она отвернула голову насколько могла. Молодой человек вопросительно глянул на Сварога. Тот кивнул и отвернулся. Возня за его спиной была короткой — молодые люди знали свое дело…

— Все нормально, лорд Сварог, — послышался за его спиной бесстрастный голос. — Она проглотила до капельки.

Сварог повернулся к креслу. Растрепанная, покрасневшая Эгле обожгла его ненавидящим взглядом, попыталась наклониться вперед (и явно попробовать поблевать), но молодой человек, крепко прихватив ее шею, спокойно пояснил:

— Простите, это бесполезно. Напиток всасывается в слизистую оболочку желудка в считаные секунды, если вы понимаете, о чем я. — Он достал часы, сосредоточенно уставился на циферблат.

Сварог знал, что ждать придется недолго: достаточно квадранса минуты, то есть пятнадцати секунд. И пусть сверкает глазами, как пантера — так лучше в первую очередь для нее…

Молодой человек, убрав часы, кивнул. Сварог подошел вплотную и спросил:

— Как у вас появился Брашеро? При каких обстоятельствах?

Эгле, глядя все так же ненавидяще, молчала. Черт знает что… Для надежности выждав еще минуту, Сварог спросил:

— Когда вы впервые увидели Брашеро?

Снова упрямое молчание и ненавидящий взгляд. Сварог, как ни старался, не мог усмотреть у нее и тени магии, волшебства, ничем подобным она не владела. И тем не менее «эликсир правды» на нее не подействовал.

Схватив за локти обоих молодых людей, Сварог отвел их в другой конец обширного зала, тихо спросил:

— Что происходит?

Оба едва ли не синхронно пожали плечами.

— Представления не имею, — сказал тот, что держал футляр. — Лекарство просто обязано было подействовать… Я не чувствую у нее ни магии, ни волшебства, ни каких-то охранительных заклятий…

— И я, — кивнул второй.

— И я тоже, — сказал Сварог. — Ладно, идите…

Сердиться на этих парней не было никакого смысла.

Они не медики, не эксперты — простые оперативники, выполнявшие самые разнообразные задания. Мастерски и вмиг влить в глотку человеку питье, которого он не хочет пить, они умеют, но во все остальное не посвящены…

Сварог прошелся по залу, отчего-то стараясь, чтобы шаги звучали не слишком гулко. Остановился у длинного, овального, тяжелого стола из карлейского ореха — исторического стола, возрастом в полторы сотни лет, окруженного тяжелыми креслами, своими ровесниками. Отчего-то и в этот момент, когда никак не следовало отвлекаться на что-то постороннее, в который раз попытался угадать: продолговатое темное пятно слева — и в самом деле впитавшаяся в древесину, как ни чистили потом, кровь герцога Фирлента, как гласят легенды, или просто более темный кусок дерева? Нужно позвать Грельфи как-нибудь, уж она-то определит точно… Такие вещи она умеет…

Выругался про себя. Потому что прекрасно понимал, почему отвлекается на постороннее — оттягивал неизбежное. Не умерло еще в короле что-то человеческое. Но ведь не подействовал на нее эликсир…

Он превозмог себя — без столь уж тяжелой внутренней борьбы как-никак королевское изрядно потеснило все прочее. Подошел, остановился прямо напротив Эгле в каком-то шаге. Красавица королева все так же смотрела на него с нескрываемой враждебностью, чуть побледнев, но ее глаза оставались сухими. В голове у Сварога словно бы промелькнул посторонний отзвук — словно услышал отдаленное тревожное пение военной трубы. Что это означает, он так и не понял, но то ему не примерещилось, это было что-то, безусловно, постороннее, услышанное им не слухом. «А вдруг…» — подумал он с надеждой. Вдруг это как раз и означает, что они начали? Хорошо бы…

Поморщился, зная, сколько пар глаз уставились сейчас на него, и сколько пар ушей услышат каждое сказанное слово. Спросил:

— Интересно, почему на вас не подействовал «эликсир правды»? Он действует на любого земного человека, не владеющего магией и волшебством, не защищенного заклятьями…

— Не знаю, — сказала Эгле сухо.

Похоже, она снова не хотела говорить неправду, которую Сварог мгновенно определил бы. Что это такое, и откуда оно у нее? Прежде за ней не замечалось никаких особенных способностей, была самым обычным человеком. И то, что она тогда проделала с озером… Чего-то нахваталась на Древних Дорогах? Чему-то научилась у Вингельта и его друзей?

С неудовольствием поймав себя на том, что снова неосознанно пытается оттянуть неизбежное, встретился с ней взглядом и спросил, стараясь, чтобы голос был лишен всяких человеческих чувств:

— И что же теперь прикажете с вами делать?