Леонид Филатов и Нина Шацкая
Страсти по-тагански
Эта звездная пара нашла друг друга не сразу, а когда нашла, вынуждена была на протяжении 12 (!) лет скрывать свои отношения от окружающих. Это была тайная любовь, которая изматывала души не только самих любовников, но и у их вторых половин, с которыми они тогда жили в законных браках. Как же они дошли до жизни такой?
Леонид Филатов (1946) первую серьезную любовь пережил еще в школьные годы. Дело было в Пензе в 1963 году, где 16-летний Леня жил с мамой. Девушку звали Люба Сидорит, она была подружкой двоюродной сестры Филатова Светланы. Самое удивительное, она была на два года младше его.
Влюбленные встречались после школы и обычно проводили время за городом: например, летом любили кататься на лодке по реке Сура. Еще они любили прогуливаться вдоль берега реки и есть горбушки еще теплого хлеба, который они покупали в ближайшей булочной. Там же, на берегу, у них был тайник, куда они прятали любовные записочки друг другу: в них Света была Белкой, а Филатов – Водолеем.
Вспоминает Л. Сидорит: «Леня еще мальчишкой был, но уже таким утонченным, симпатичным. В 16 лет перстенек носил, гулял в белоснежных рубашках… Как-то мы играли в загадывание желаний, и на Лене была как раз такая белоснежная рубашка. А я загадала, чтобы Леня окунул ее в воду, которая была на дне лодки, с ряской и тиной. Говорю: «Ленчик, тебе не жалко?» Голос у него предательски дрогнул, но он все равно сказал: «Да запросто». Снимает рубашку, бросает на дно лодки и давай ее «полоскать». А сам говорит: «Для тебя, Любочка, я все готов сделать…»
Однажды Леня выиграл у меня поцелуй. Мы зашли, чтобы никто не видел, за сарай, и он коснулся сначала одной моей щечки, потом другой. Я вышла – щеки горят: кроме мамы, меня еще никто не целовал. Но говорю остальным в компании: «Вот, Ленька и целоваться-то не умеет!»
Помимо Любы в Филатова были влюблены и другие девочки с их двора. Одна из них оказалась смелее других и первой призналась ему в своих чувствах. Но Филатов ей очень деликатно отказал во взаимности. У девушки была большая грудь, а это Филатову не нравилось. Своей двоюродной сестре он так и сказал: «Я не люблю, когда вот здесь (показал на грудь) слишком большая масса…»
Но, как обычно бывает с такого рода школьными любовями, она завершилась сразу после того, как влюбленные окончили школу. Тем более что летом 1965 года Филатов отправился покорять Москву и с первого же захода поступил в театральное училище имени Щукина. На тот момент его будущая жена Нина Шацкая (1940) уже два года как была замужем за своим однокурсником по ГИТИСу Валерием Золотухиным (1941). По словам самой актрисы:
«С первого взгляда Валера покорил меня своим нелепым видом. На вступительных экзаменах в ГИТИС в 1958 году бросились в глаза шаровары и белая шляпа в дырочку «а-ля Хрущев» – Золотухин носил ее на затылке, как комбайнер. Таким мне и запомнился. За все пять курсов мы не общались ни дня. Только перед выпускным экзаменом засветились: оба пришли в институт с одинаковой лихорадкой на губах. Накануне активист Золотухин вызвался помочь мне, отчаянной прогульщице, с конспектами по эстетике. С обязательным условием – поцеловаться… Поехали к нему в общежитие… «Ты что, встречаешься с Золотухиным?» – расхохотались подружки – нас ведь рядом даже представить никто не мог…
Именно я инициировала первую близость с Валерой, после чего сразу повела его знакомить с мамой. Считала, что так надо, а Валерий и не сопротивлялся… Пока бегал за водкой, мама дала волю слезам: она видела, какие женихи за мной ухаживали! До 22 лет я только дружила с мальчиками, отношения были чисто платоническими. Правда, один больше других нравился, подогрел чувства, подготовил, так сказать, к грехопадению… Но как Ассоль, я ждала чего-то особенного… И дождалась! Золотухина! Я открещивалась от него, а потом вдруг оказалась с ним в загсе. На церемонии постоянно ржали и уж очень не нравились тетке, что декламировала под Мендельсона.
Сейчас мне кажется, что наши отношения с Валерием были недоразумением от начала до конца. Хотя первые три года брака не покидало ощущение, что мы любим друг друга. Жили в маминой малюсенькой квартирке. Когда кто-то из нас уезжал на гастроли – оба плакали. Как-то я отправилась на съемки. Жаркое лето, актеры купаются в реке, а я одна-одинешенька страдаю по Золотухину у себя в номере. И вот открываю глаза – его ноги стоят у кровати! Не выдержал, приехал. А недавно обнаружила целую кипу его нежных писем. И такое было…»
Летом 1964 года Шацкая и Золотухин поступили работать в один театр – драмы и комедии на Таганке, который той весной принял к руководству Юрий Любимов. Причем поначалу факт своего замужества актеры скрывали – боялись, что супругов в один театр не примут. Оба тогда же начали сниматься в кино. Причем Шацкая даже раньше. Она еще в 1962 году, за год до окончания ГИТИСа, сыграла небольшую роль (Инна) в фильме «Коллеги». На съемках за ней пытался ухаживать Василий Ливанов, но Шацкая осталась верна своему «нелепому» кавалеру Золотухину.
В начале 1965 года на экраны страны вышел второй фильм с участием Шацкой – «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», где у нее была роль вожатой. А 7 ноября того же года проснулся знаменитым и ее супруг Валерий Золотухин. В тот день по ТВ показали героико-революционный телефильм «Пакет», где герой нашего рассказа блестяще исполнил роль красноармейца, который должен доставить срочный пакет в штаб красных, но вместо этого попадает в плен к белым.
Внешне брак Шацкой и Золотухина выглядел вполне благополучным, но в реальности все обстояло сложнее. Супруг периодически позволял себе увлечения на стороне, о чем Шацкая, судя по всему, догадывалась. И все же на развод она не подавала, видимо, считая, что в актерской среде такое поведение естественно.
А что же Филатов?
Во время учебы в «Щуке» он пережил очередное сильное чувство – правда, на этот раз безответное. Его угораздило влюбиться в девушку, которая хотя и была первокурсницей «Щуки», но была уже не просто известной, а суперизвестной актрисой. Это была Наталья Варлей (1947), которая прославилась ролью Нины в комедии «Кавказская пленница». Премьера фильма состоялась 3 апреля 1967 года, причем в одной Москве его сразу показали в 53 кинотеатрах! После этого на Варлей свалилась такая слава, что она не могла пройти по улице нескольких метров – сразу сбегалась толпа. Особенно ее донимали мужчины, которые клялись актрисе в вечной любви и наперебой предлагали ей руку и сердце.
Филатов обо всем этом знал, как и о том, что шансов у него ровно столько же, сколько у тех мужчин с улицы. Как он сам признавался, «у меня был комплекс относительно своего лица, точнее «рыла». Однако ничего поделать с собой он не мог: Варлей ему очень нравилась. Особенно эти чувства усилились, когда Филатов сошелся с ней в совместной работе. Он написал пьесу для первокурсников (помимо Варлей там учились: Наталья Гундарева, Константин Райкин, Юрий Богатырев) под названием «Время благих намерений», состоявшую из трех новелл, и приходил на репетиции чуть ли не ежедневно (пьесу ставили Валерий Фокин и Сергей Артамонов). Однако Варлей относилась к нему всего лишь как к коллеге и не более.
Вспоминает Т. Сидоренко: «Нет, Варлей не отталкивала Леню, позволяла любить себя, даже не ухаживать, а именно любить, общалась с ним. Но не больше. А он из-за этого страшно переживал. Мы с Леней часто сидели в одном кафе на Арбате, он рассказывал о своей любви, говорил, что страдает, просил совета. А что я могла ему посоветовать? Сидела, слушала, боясь лишним вздохом ему как-то помешать. Ведь для меня Филатов, да и вообще тот курс казались какими-то небожителями…»
Шансов у худющего и абсолютно безвестного Филатова не было никаких. Варлей, которая вкусила всесоюзной славы, не могла обратить на него своего внимания. Ее интересовали совсем другие мужчины – известные. Поэтому она тогда вышла замуж за популярного актера Николая Бурляева, а чуть позже – за писаного красавца и сына знаменитых родителей Владимира Тихонова (он был отпрыском Нонны Мордюковой и Вячеслава Тихонова).
Летом 1969 года Филатов окончил «Щуку» и попал в Театр на Таганке. Как раз в это время в жизни Шацкой произошло сразу два знаменательных события. И оба выпали на июнь. Во-первых, она родила сына от Валерия Золотухина – Дениса. Во-вторых – 30 июня на экраны страны вышла музыкальная комедия таджикского режиссера Мукадаса Махмудова «Белый рояль», где Нина Шацкая сыграла свою первую главную роль в кино – музыковеда Аллу Арсеньеву, которая приезжает в Таджикистан в поисках уникального белого рояля. Скажем прямо, фильм не слишком притязательный по части сюжета, но в нем звучала шлягерная музыка Александра Зацепина, а песни за кадром исполняли Муслим Магомаев и Аида Ведищева. Вряд ли Филатов видел этот фильм, поэтому не мог оценить игру Шацкой. Впрочем, он тогда о ней не думал, увлеченный своим романом с молодой актрисой-травести из ТЮЗа, с которой жил в тюзовском общежитии. Но этот роман закончился вскоре после того, как Филатов попал в «Таганку» и там увидел другую актрису, которая запала ему в душу – Лидию Савченко. Причем его в этом чувстве не остановил тот факт, что она была замужем и разводиться не собиралась. Но Филатов, что называется, закусил удила…
Савченко пришла в «Таганку» за два года до Филатова. Она была старше его на целых пять лет (1941) и окончила ГИТИС. Замуж она выскочила в 20 лет, причем за человека, который не имел никакого отношения к театру – он был инженером про имени Юрий. Это был красивый, атлетически сложенный мужчина, на фоне которого шуплый и худой Филатов выглядел явно проигрышно. Юрий красиво ухаживал за Лидией, поэтому она не долго сопротивлялась его напору. Хотя полюбить его по-настоящему она так и не сумела. Он был ей, скорее, другом, чем мужем. А потом на горизонте внезапно «нарисовался» Филатов.
Видимо, узнав о том, что у Савченко муж не имеет никакого отношения к театру, он решил, что тот ей не пара. А вот сам он наоборот. Короче, он начал обхаживать женщину: сторожил у входа в театр, ловил в коридорах, пытался провожать домой. Действовал очень напористо и в то же время нежно, как настоящий восточный мужчина, поскольку долго жил в Туркмении, в Ашхабаде, где работал его отец. Вначале Лидия пыталась его резко отшить, затем сменила тактику – перестала с ним разговаривать, наконец, элементарно не здороваться, но все это не действовало. Когда они сталкивались где-нибудь случайно в театре, Савченко ясно читала в его глазах: «Куда ты, милая, денешься?» И то правда – куда?
Поскольку Филатов был полной противоположностью ее мужу, да еще и постоянно курил (за это она называла его Пепельницей), Лидия решила, что не будет поддаваться на его преследования. Но в итоге… сломалась. Потом даже удивлялась – и чем он ее взял? Он тогда и в самом деле выглядел непрезентабельно: вся одежда дымом пропиталась, и пальцы от табака желтые. Он скитался по общежитиям, ходил в застиранных джинсах с пузырями на острых коленках и в одной и той же линялой рубашке. А она терпеть не могла запах табака, и ей неприятно, что за ней такой неопрятный молодой человек ухаживает!
Вспоминает Л. Савченко: «И все же однажды Леня меня «уболтал» – я пошла с ним в кафе на Пушкинской. Вот тогда я убедилась, дура эдакая, что «женщины «любят ушами». Он так искусно расставил «силки», что я, не помня себя, в них попала… Ведь тогда, в тот весенний день (1970), мне стало любопытно послушать: что же он такое скажет, после чего я сразу же уйду к нему от мужа?..
Леня говорил и говорил, словно одержимый, о том, как мы будем жить. Я даже не пыталась возразить, он словно заклеил мне рот: «Мы будем всегда вместе, будем жить прекрасно. Совершенно не так, как другие… Никакого быта, кастрюль, сковородок и грязного белья! Представь себе: закончилась репетиция, мы выходим из театра, и я тебе назначаю свидание в кафе на Пушкинской! Мы встречаемся, будто любовники, хотя и давно живем вместе… И умрем в один день!»…
Удивительно – я шла с Леней в кафе, полная решимости все прекратить раз и навсегда, а когда расстались, идти домой не могла: ноги не шли.
Долгое время мы с Леней просто встречались, у нас не было интимных отношений. Мы могли часами, до изнеможения, целоваться где-нибудь в парке на скамейке. Я не могла изменить мужу, но о расставании с Леней думать не хотела.
…Однажды Леня пригласил меня в гости в общежитие ТЮЗа, где он тогда жил. Помню, он говорил мне: «Я живу у друга», а оказалось, что не у друга, а у подруги… Это была актриса-травести из ТЮЗа. Правда, я до сих пор не знаю, какие у них были отношения: братские или любовные? Во всяком случае, он ей рассказывал обо мне, мне – о ней. Мы даже познакомились… Вообще у него до меня была бурная личная жизнь. Он мне сам кое-что рассказывал. Да и я как-то оказалась невольной свидетельницей одного эпизода. Помню, мы еще не были женаты и жили в общежитии. Возвращаемся домой после спектакля. Вдруг крик сзади: «Леня! Леня!» Оглядываемся и видим – за нами бежит актриса одного московского театра. «Что-нибудь случилось?» – бросает он на ходу раздраженно. Она хватает Леню за рукав и умоляет: «Можно с тобой поговорить?» Я отрываюсь от них и иду вперед. Поднимаюсь наверх, жду. Лени нет и нет. Через час приходит. «У нее какие-то проблемы, – пожимает он плечами. – Понимаешь, у нас с ней было… Я ей сказал, что мы с тобой вместе, но… она не может успокоиться. До сих пор там меня ждет». – «Ну и что ты теперь будешь делать?» – «Я уже давно все решил…» Я, как всегда, поверила. Но это была не единственная Ленина связь. Леня оказался, как бы это выразиться помягче, очень влюбчивым и вполне раскрепощенным с другими женщинами…
Думаю, подобных историй у него было немало. Очень быстро выяснилось, что у него до меня была бурная жизнь. Молодой талантливый артист, да еще и поэт…
Возвращаясь к тому дню, когда Леня впервые привел меня в свое общежитие. Это было летом 1970 года. Все его общежитские товарищи разъехались. Когда мы ехали на Патриаршие пруды, я прекрасно понимала, на что иду, и хотела этого. Комната была непрезентабельная, с матрасом на полу – совершенно студенческая обстановка. Но разве на это обращаешь внимание, когда влюблен?
Там все и произошло. Я была счастлива и одновременно несчастна. В этот вечер я долго кружила вокруг дома, надеясь, что Юра заснет, а я тихонечко проскользну и лягу спать. А утром муж уйдет на работу, и мне не придется смотреть на него предательскими глазами. Так продолжалось долгое время, пока я однажды не попросила его: «Юра, давай поживем какое-то время врозь…», чувствуя, что ухожу от него насовсем…
Я перешла жить в пустующую квартиру брата, уступив на время свою комнату мужу (он пытался получить квартиру на работе). И мы стали встречаться с Леней…»
Летом того же 1970 года Филатов уехал в Ашхабад навестить родителей. Влюбленные договорились, что они будут писать друг другу письма до востребования. Однако Лидия в течение нескольких дней ходила на почту, а писем все не было. Естественно, она переживала, в голову лезли нехорошие мысли: «Неужели забыл? Разлюбил?» И она постоянно ловила себя на мысли, что ей не хватает его запаха табака, который она раньше на дух не переносила, а теперь он ей казался приятнее дефицитного французского парфюма. Иногда бывало так: рядом кто-то закурит, а Савченко тут же вспоминает Филатова. Стоило ей только услышать популярную песенку Хампердинка, как сжималось сердце: под эту мелодию они совсем недавно целовались в парке. Короче, те дни разлуки доставляли ей сильные мучения. Ну а когда Филатов наконец вернулся, то все недавние подозрения разом улетучились – возлюбленный был таким же страстным, как и прежде.
Между тем Савченко продолжала быть замужней женщиной, что иногда доводило Филатова до белого каления. А тут она еще однажды осмелилась привести супруга в театр, и они поднялись в буфет. А там в это время сидел Филатов. Надо было видеть его лицо – оно стало злым, на скулах заходили желваки, в глазах засверкали молнии. Он двинулся к супругам. Заметив это, Савченко тут же схватила ничего не понимающего мужа за рукав и потащила к выходу – она очень боялась скандала. Потом, оставшись наедине с Филатовым, она попыталась пристыдить его: дескать, ну как ты можешь? И услышала в ответ гневное: «Это как ТЫ можешь?!»
Самое счастливое время для влюбленных наступало тогда, когда их театр уезжал на гастроли. Однажды в Киеве, в сентябре 1971 года, вся труппа жила в гостинице, и Филатов тайком бегал ночью к Савченко со своей подушкой. Но в один из последних дней перед отъездом он забыл вернуть эту подушку в свой номер. И в гостинице разразился скандал. Театр был уже в Москве, когда Юрию Любимову позвонили из Киева: «В номере вашей актрисы Савченко мы нашли чужую подушку. Примите меры!» Обескураженный режиссер пришел на репетицию и в присутствии всей труппы объявил: «Оказывается, кто-то оставляет подушки в чужих номерах. Я имею в виду Савченко и Филатова… – и он выразительно посмотрел на любовников по очереди: – Вы уж разберитесь как-нибудь с подушками…»
Но не все было так гладко и сладко. Однажды Филатов получил гонорар в журнале за свои пародии и «прикарманил» его, хотя они с Савченко уже решили, что потратят его на новую мебель. А он отдал деньги чужому человеку. Узнав об этом, Савченко… прервала с ним отношения. А Филатов закрутил роман… с Ниной Шацкой, которой он давно нравился. А тут еще ей стали приходить знаки… свыше. Какие? Как-то в начале 1970 года, когда Шацкая только-только вышла из декретного отпуска, она решила погадать. Благо и повод удачный подвернулся: на календаре был старый Новый год. Она сожгла в тарелке лист бумаги, и в этих углях ей привиделось человеческое лицо с рогами и козлиной бородой, потом щенок, а потом сцепленные руки. Объяснить эти знаки Шацкая сама так и не смогла, зато это сделала за нее ее подруга. По ее словам выходило, что Козел – это Леонид Филатов, поскольку он по гороскопу Козерог, щенок – тоже он, потому что родился в год Собаки. «А сцепленные руки – это ваша будущая совместная жизнь», – заключила свою речь подруга. Шацкая тогда подивилась этому предсказанию, однако близко к сердцу не приняла. И вспомнила о нем только спустя несколько месяцев. Он тогда после репетиции пригласил Шацкую в кафе рядом с театром и стал читать свои стихи, в которых… признался ей в любви. Нину это настолько поразило, что она какое-то время сидела без движения, не зная, что ответить. После чего собралась с духом и сказала: «Я замужем». С тех пор Филатов к ней больше не подходил, а если и здоровался в театре, то как-то холодно, отрешенно. Так минул еще один год.
Когда у Филатова разладились отношения с Савченко, он снова принялся ухаживать за Шацкой. И та ответила… благосклонностью. Далее послушаем рассказ Л. Савченко:
«Прошел месяц, потом второй. Леня прекрасно знает, что я живу в квартире брата одна… Мы встречаемся в театре, но не общаемся, ничего не выясняем, проходим мимо друг друга… Я не знаю, что думать, как поступить, и уверена, что он найдет способ помириться. Вдруг подруга говорит мне: «Лида, а ты знаешь, твой-то Нину Шацкую встречает после спектакля?» Нина тогда была замужем за Валерием Золотухиным. Я сделала вид, что не придаю этому особого значения. Я же не жена, чтобы меры принимать… Но про себя решила: Леня для меня больше не существует. А еще подумала: «В какую историю я вляпалась! А может, он действительно меня не любил?» Мне так захотелось ему отомстить и завести на его глазах роман. Как вдруг…
Буквально через несколько дней иду на спектакль. Мимо проезжает такси. Краем глаза вижу – на заднем сиденье Леня и Нина. Машина вдруг резко останавливается. Леня выскакивает и подбегает ко мне: «Подожди. Я хочу поговорить…» Молча иду вперед, он плетется сзади. Такси с Шацкой обгоняет нас и тормозит у служебного входа. Захожу в театр, поднимаюсь в буфет и сажусь за стол. Леня садится рядом. А тут и Нина входит, присаживается поодаль. Издали наблюдает. Леня начинает лихорадочно говорить: «Ради бога, ты ни о чем не думай… Это не то… Там все чужое, не мое… Не те руки, не те глаза. Ты не понимаешь…»
И начинается «возвращение меня»: он звонит, добивается встреч, стоит под окнами. В конце концов мы помирились. И с этого момента у нас были уже серьезные отношения. Из-за отсутствия своего жилья мы поселились в нашем театральном общежитии. А приютил нас Боря Галкин.
…Свадьбы никакой не было. Расписались, и все: я – в брюках, Ленька – в вечных джинсах. Потом мы с Борей Галкиным отправились в общежитие праздновать это событие. На столе – жареная картошка с квашеной капустой и бутылка дешевого вина. Все было очень буднично, словно ничего и не произошло. Леня не был похож на счастливого человека. И казался необычно молчаливым…
Боря был не только нашим свидетелем в загсе, но еще и… нашим «сожителем». Где-то с полгода мы втроем жили в одной комнате. Леня спал на раскладушке рядом с моей кроватью, Боря – в другом конце комнаты. Правда, засыпал он мгновенно: сложит руки на груди, как йог, и через три секунды уже спит сном младенца…»
Выйдя замуж, Савченко принялась обихаживать своего нового супруга. Она шила ему рубашки, стригла его, даже переделала большую дубленку в модную приталенную куртку, пальто ему сшила с мехом внутри и даже джинсовый костюм, в котором он любил выступать на концертах. Все вокруг говорили: «Леня стал такой красивый!»
Однако, самое интересное, Савченко не могла честно себе ответить, любила ли она Филатова. Впрочем, и он сам испытывал те же сомнения в отношении своих чувств к ней. Но одно несомненно – Лидия гордилась им! И еще была дико влюблена в его мозги! А вот внешность его ей скорее мешала. Нельзя было сказать, что в моменты интимной близости у них было полное совпадение.
Внешне у них с Филатовым все выглядело прекрасно. Например, в театре их считали красивой счастливой парой. А потом и счастье подвалило – театр в обмен на комнату Савченко дал им однокомнатную квартиру на Андроньевской, рядом с их театром. И спустя год хозяйка квартиры прописала туда и своего супруга. А совсем недалеко от них жили Шацкая с Золотухиным. Это соседство окажется роковым.
В 1973 году в семье Шацкой грянул очередной кризис: Золотухин увлекся очередной женщиной. Вообще он увлекался женщинами практически регулярно. В основном это были дамы из родственной ему киношно-театральной среды, хотя бывали и исключения. Например, одно время он был влюблен в балерину Мариинского театра Аллу Осипенко (1932). Впервые он увидел Аллу под Одессой, когда ее муж (и партнер по сцене) на фоне восходящего солнца нес ее на руках в море. Влюбившись в балерину, Золотухин буквально потерял голову. Он стал ездить в Ленинград на все ее спектакли, дарил цветы, пытался назначить свидание, но… Алла всегда отвечала отказом, ссылаясь на то, что у нее есть муж. Последний, узнав причину визитов Золотухина, однажды подстерег коллегу и едва не убил. Но Валерий своих попыток добиться Осипенко не оставил. Правда, его чувств хватило ровно до тех пор, пока Алла не согласилась наконец провести с ним вечер. Осознав, что она совсем не похожа на тот образ, который он нарисовал в своем воображении, он сказал балерине «адью»…
В 1972 году Золотухин сошелся еще с одной женщиной, которая была старше его – популярной актрисой Ией Саввиной (1936). Их утвердили на главные роли в фильме «Каждый день доктора Калинниковой» (режиссер Виктор Титов, «Мосфильм»), где Ия играла врача Калинникову, а Валерий – проверяющего чиновника из министерства Евгения Дмитриевича Бибикова. По сюжету, последний испытывает симпатию к первой, и в итоге эта симпатия выплеснулась и за пределы съемочной площадки – начался актерский роман. Шацкая узнала об этом случайно. Каким образом? Вот как она сама об этом вспоминает:
«Валерий ежедневно вел дневник, от усердия прикусив кончик языка. Казалось бы, такие записки делают для сугубо личного пользования, однако Золотухин несколько лет подряд разрешал мне их читать: «Вот, зайчик, ни дня без строчки…» Может быть, поначалу у него действительно не было от меня секретов… И что же я должна была подумать, когда дневник исчез с привычного видного места? Больше того: был обнаружен за книгами на полке… Опасения подтвердились: мой муж влюбился! И не в кого-нибудь, а в известную актрису старше себя… Стало понятно, почему Золотухин настойчиво звал меня на репетиции с Ией Саввиной. Тет-а-тет они тоже встречались – Валерий ездил к ней в гости, а меня уверял, будто задержался в театре. Читая подробный отчет о похождениях супруга, я впервые в жизни столкнулась с тем, как неприятно, когда тебя сравнивают с другой женщиной. Ту первую измену мы пережили – было непростое объяснение и примирение… Но за ней последовала вторая, третья, четвертая… А скрывать свои интрижки на стороне Золотухин так и не научился: близкие отношения с актрисой Линдт обнародовал в прессе и на телевидении. Что я считаю совершенно дикой ситуацией…»
Однако эти отношения продлились недолго, поскольку Золотухин вскоре нашел себе новую даму сердца – на этот раз гораздо моложе себя. Речь идет об актрисе Евгении Сабельниковой (1951). Она в ту пору жила в Ленинграде, где Золотухин оказался по киношной надобности – в том же 1973 году они вместе снимались в фильме «О тех, кого помню и люблю» (режиссеры Анатолий Вехотко и Наталья Трощенко). Это была героическая драма по документальной повести П. Заводчикова и С. Самойлова «Девичья команда». В чем-то картина перекликалась с популярной лентой Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие…», ставшей лидером проката в 1972 году. «О тех, кого помню…» рассказывал о командире саперного женского батальона (эту роль и исполнял Золотухин) и шести его девушках-подчиненных. Одну из них (Катю Сомову) играла Сабельникова.
Золотухин влюбился в девушку так сильно, что не мог прожить без нее и дня: постоянно звонил ей, а едва представлялась возможность, так и приезжал, невзирая на расстояние (однажды, не в силах вытерпеть до отправления поезда, он уехал в Ленинград на такси). Что оставалось делать в такой ситуации Шацкой? Тоже влюбиться. И она вспомнила о Филатове. Причем случилось это… во сне.
Той памятной ночью Шацкой приснился сон, где главным героем был Филатов. По ее словам: «Я проснулась, как от толчка. Сейчас я вспоминаю эти ощущения, как будто что-то должно произойти. Что-то… и я чего-то не успеваю. Я недавно сформулировала для себя – вот перед тобой ворота, высокие-высокие ворота, и они закрываются. Ты по эту сторону, и если ты не успеешь влететь в эти ворота, то что-то произойдет. Здесь беда. Ты должна успеть. И вот я с этим ощущением встала и побежала в театр… Я вбежала в театр, там была какая-то репетиция или даже показ начальству. Я даже не помню, какой спектакль. Похоже, «Под кожей статуи Свободы». Я влетела, вот такая вся дрожащая, встала в проходе, много здесь актеров в театре толкались. Я стою, смотрю на сцену, естественно, ничего вокруг не вижу – и вдруг меня кто-то целует. Целует сзади. В шею. Я оборачиваюсь – Ленька. Тут вот и ворота… как будто вот закрылись – я успела. Успела. Ну, тут бред начался какой-то. Какие-то бессвязные слова… Леня тоже не должен был быть в театре. Ибо тоже какой-то был толчок. И потом полгода мы встречались там, где никого не было. Мы обнимались и подолгу стояли; многим говорю – как лошади. То есть почти ничего не говоря друг другу…»
Однако нельзя сказать, что все в этом романе было гладко. Несмотря на то что влюбленные тщательно конспирировались, однако скрыть что-либо в театре – вещь невозможная (там, как в деревне, все про всех знают). Вскоре слухи об этом пошли гулять по «Таганке» и дошли до ушей Золотухина. Но он на них никак не отреагировал, поскольку к тому времени сам был увлечен, причем уже другой женщиной: место Сабельниковой (которая, кстати, в 1974 году переехала в Москву и поступила в штат Театра-студии киноактера) заняла помощник режиссера с того же «Ленфильма» Тамара (с ней Золотухин познакомился осенью 1974 года во время работы над фильмом «Единственная»). Однако сама Шацкая сильно переживала по поводу своего адюльтера и где-то через год решила с ним покончить. У них с Филатовым произошел серьезный разговор, после чего они прекратили свою связь. Но очень скоро опять возобновили ее – видно, слишком далеко все у них зашло.
Вспоминает Н. Шацкая: «Один раз мы с Леней сильно поссорились и решили расстаться. Я три часа безысходно проплакала. У меня есть икона Владимирской Богоматери, и она мне так помогла! Я помню, прошла неделя или полторы, он не звонит. Господи, я стояла на коленках, слезы ручьями, и молилась-молилась, почти до 12 ночи. И вдруг звонок!..»
Читатель вправе спросить: а как же Лидия Савченко? Она по-прежнему была женой Филатова и какое-то время не догадывалась о романе ее мужа с коллегой по работе (хотя и работала в той же «Таганке»). А когда кто-то ей об этом пытался рассказать, просто не в силах была в это поверить, поскольку не могла взять в толк, зачем ее мужу менять ее на кого-либо еще – ведь она буквально растворялась в нем, стараясь, чтобы он ни в чем не нуждался. Но здесь, видимо, сработал тот же принцип, что и мужчин. Помните: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. А тут еще Савченко угораздило забеременеть. Она вспоминает:
«Мы поехали отдыхать в санаторий «Актер». Кстати, так совпало, что оказались мы там втроем: я, Леня и Нина Шацкая. Вместе завтракали, вместе ужинали. Я часто уходила загорать на женский пляж, оставляя их вдвоем. Ничего плохого в этом не видела…
Словом, в этом санатории я обнаружила, что забеременела. Мы с Леней никогда не заводили разговор о детях, жизнь актерская не очень к этому располагала. И он всегда старался, чтобы этого не случилось. А тут так вышло… Помню, в самолете меня стало тошнить, Леню страшно это раздражало. Когда я решила сказать ему о беременности, он… устроил мне скандал: «Какие дети?! Я еще ничего не добился. Неужели ты не понимаешь, что ребенок нам только помешает?!» После этого он сразу же уехал в Болгарию на гастроли (это было в сентябре 1975-го. – Ф. Р.). Целую неделю я проплакала от обиды, думая: «Ну сказал бы просто: «Лид, ну ты же сама все понимаешь… Давай подумаем…» – это было бы одно. А когда тебе говорят в крайнем раздражении: «Что-о-о? Ты тут собираешься детей заводить, а мне этого не надо!» – совсем другое…
Вернулся Леня после гастролей притихший. «Ну что?» – спрашивает и смотрит испытующе. «Я была у врача. Это уже точно». – «Ну и хорошо… Ну и замечательно…» Он явно понимает, что тогда переборщил, и хочет загладить вину. «Может, сделать аборт? – спрашиваю я. – Еще успеваю». А он после большой паузы: «Ну, решай сама…»
Его ответ меня расстроил: «Значит, ребенок нужен только мне», и я решила пойти на операцию. В больницу меня провожал Леня. Я переоделась в больничный халат и вынесла ему свои вещи. «Ну, что ты решила? Ты решила?» – спрашивает и все в глаза заглядывает. «Ну раз я здесь, значит, решила», – зло ответила я. Конечно, я ждала, что он скажет: «Знаешь что, одевайся. Мы уходим отсюда!», но он так и не произнес это…
На следующий день после операции я позвонила соседке и попросила передать Лене, чтобы он приехал за мной с вещами. Ожидая его, пролежала на больничной койке в коридорчике часов пять. Наконец дождалась его. А он даже не объяснил, почему задержался. Оправдание готово – телефона ведь у нас не было… Вот тогда что-то важное из нашего дома и ушло…»
Несмотря на этот случай, их семейная жизнь продолжалась. И роли в ней остались прежними: Филатов занимался собой и своим творчеством, а Савченко ему прислуживала. По сути он сам был ребенком – неорганизованным и беспомощным в быту. Его жена все время боялась, что он, не дай бог, устроит пожар или наводнение. Уходя из дома, она постоянно напоминала: «Леня! Закрой кран! Погаси свет! Выключи газ!» Он ведь мог ходить из угла в угол, что-то сочинять, ничего вокруг себя не замечая. То сигарета у него непогашенная дымится (а он очень много курил – в день по три пачки), то вода из ванны переливается. Жена готовит, а он сидит с ней на кухне, курит и себе под нос что-то бормочет: то ли роль учит, то ли сочиняет, то ли готовится к встрече. Мысли у него рождались одна от другой, точно так же, как он прикуривал одну сигарету от другой…
Лидия обычно ложилась спать раньше, а Филатов заплетет ногу за ногу и сочиняет до утра на кухне. Когда он ложился спать, она уже видела пятый сон! Иногда вставала и заходила на кухню: «Лень, ложись уже наконец, завтра рано вставать!» Но он продолжал писать. А утром отсыпался, пока его жена, как верный секретарь, вычищала пепельницы от бычков и аккуратно сортировала листочки, исписанные его стремительным почерком.
О том, как Филатову удавалось скрывать от нее свою связь с Шацкой, Савченко рассказывает следующее:
«Почему-то мысли о Нине все время бессознательно всплывали в течение всей моей жизни с Леней. То кто-то намекает, что видел Леню с Ниной в буфете, или что они по странному совпадению озвучивали фильм в Киеве… Меня это обижало, но я не подавала виду. Представляю, как надо мной смеялись те, кто знал об их тайном романе… Я была настолько наивной дурой, что ни о чем не подозревала. Наверное, меня, как человека открытого, было легко обмануть. Вот Леня этим и пользовался…
Было время, когда Нина пыталась со мной дружить. Даже приходила однажды ко мне домой за выкройкой. Мы тогда все увлекались шитьем, вот она и советовалась, как сшить платье. Потом, много позже, мне передали, что она кому-то в гримерной сказала: «Лида совсем не следит за собой. Ходит в задрипанном халате…» Нина обожала носить платья с рукавами-фонариками, которые, на мой взгляд, совершенно ей не шли. Я, помню, советовала ей: «Отпусти волосы. У тебя они такие красивые». И уже в «Мастере и Маргарите» она играла Маргариту с длинными волосами. А я в этом спектакле играла Геллу. Помню, как страшно стеснялась играть полуобнаженной на сцене. Леня меня воспитывал: «Чего стесняться-то?! Обалдела? У тебя такая красивая фигура!»
Однажды Леня меня спросил, не завидую ли я Шацкой? Все-таки такая роль… Я в это время строчила ему брюки. «Нет. Не завидую, – ответила я. – Вроде она и красивая, и фигура замечательная, а вот глаза у нее какие-то невыразительные. Пустые…» Он торопливо ответил: «Да-да-да… Ты права… У тебя глаза выразительные…»
Они от всех таились. Думаю, знали только самые близкие Нинины подруги…»
Во второй половине 70-х оба брака, о которых мы ведем речь, превратились в чистую формальность. Однако самое интересное, что никто из участников этого запутанного адюльтера не спешил положить ему конец и создать нормальную семью. Видимо, всех все устраивало. Впрочем, говоря всех, выбросим из этого списка Савченко – она все-таки ни о чем не догадывалась. А вот Филатов, Шацкая и Золотухин были в курсе всех текущих событий.
Рассказывает Н. Шацкая: «Я знала о многих увлечениях Золотухина. И уже не любовь заставляла меня бороться с этими тетками, а злоба и раздражение – замахнулись на мой каравай! В результате встреча с одной девицей закончилась для нее легким сотрясением мозга. Почти анекдот: возвращается жена (то есть я) раньше времени домой, пьяный муж лежит на диване, за столом некая высоченная гражданка потягивает шампанское и лопает конфетки… Мило спрашиваю: «Вы кто будете?» Великанша молчит, только глаза в потолок пучит. Задала я ей еще 5–6 интеллигентных вопросов – и огрела первым, что под руку попалось, то есть мужниной тростью. Голову дамочке в больнице подправили, а Золотухин потом выговаривал: «Зайчик, что ты наделала? Мне теперь на телевидении стыдно появляться!» Оказывается, этот амбал на студии работала. Золотухин сорвал свое участие в одной передаче, не придя на эфир, а вернулся домой с таким вот «крупным уловом».
Какого-то определенного вкуса на женщин Валерий не придерживался: от девиц-амбалов его кидало к актрисам-травести. С последней я застукала своего мужа в кустах за поцелуями, когда мы отдыхали в санатории «Актер». Эту я наградила пощечиной, а вечером еще пришлось разбираться с ее супругом…
После чего даже решила подать на развод, но Валерий просил прощения, и мы продолжали жить вместе ради Дениски… Была попытка с его стороны возобновить супружеские отношения: «Зайчик, хватит спать под разными одеялами!» Попробовали. Но я не смогла освободиться от брезгливого чувства – будто грешу… Мы с Валерой стали друг другу чужими. В своих дневниках я писала: «Почему З. не уходит? До тошноты надоело…»
Иногда становилось даже жалко Золотухина – на нем лица не было, когда, очевидно, поссорится с любовницей. Я думала: «Тоже ведь кого-то любит, как я – Леню. И той, другой, наверняка тяжело – Валерий из семьи не уходит, как и мой любимый, свою жену не бросает». Так мы все метались между супругами и любовниками…
Думаю, Золотухин меня не ревновал… А вот Леня, особенно до нашей женитьбы, переходил в этом плане всякие границы. Если в компании со мной заговаривал мужчина – Леня потом отзывал его в сторону и выяснял отношения чуть ли не с кулаками. Однажды ехали с пьяным приятелем в такси, тот в невменяемом состоянии стал говорить мне комплименты… Леня резко приказал шоферу притормозить, вытащил нашего попутчика на дорогу и учинил дуэль – расквасил несчастному физиономию. Будучи на съемках, Леня всегда звонил – проверял, возьму ли трубку, не случилось ли чего. Иначе – выяснения, где и с кем была…»
Ближе к середине 70-х у Золотухина появилась очередная пассия, которая ускорила распад его семьи. Познакомился с ней актер при следующих обстоятельствах.
Дело было в Запорожье, где Золотухин снимался в фильме «Единственная». На дворе стоял октябрь 1974 года. Во время съемок актер внезапно воспылал сильными чувствами к ассистенту режиссера, женщине по имени Тамара. Причем первая их встреча изрядно напугала ее. Вот как об этом вспоминает сам актер:
«Однажды, будучи навеселе, я проходил под окнами гостиницы «Театральная» и услышал, как из номера, где жила Тамара, доносятся звуки скрипки. Я тогда еще не знал, что Тамара скрипачка, но музыка что-то во мне разбудила, и я полез по водосточной трубе. Зачем? Сам не знаю, мог бы вообще-то и в дверь зайти. Весь идиотизм ситуации я осознал лишь тогда, когда появился в окне. Но мой «подвиг» не имел ни малейшего успеха: ничего не сказав, Тамара просто открыла дверь и кивком головы показала, чтобы я уходил. Я тогда был оскорблен в лучших чувствах…»
Но Золотухин, как всегда, своего добился: в течение нескольких недель он методично обхаживал женщину, после чего та сдалась. У них начался роман, который продолжился и после съемок. Золотухину опять пришлось жить на два города, разрываясь между Москвой и Ленинградом. Поскольку оба любовника на тот момент были несвободны (у Тамары были муж, директор Русского музея Владимир Гусев, и маленькая дочь Катя), им приходилось прилагать массу усилий, чтобы про этот адюльтер не узнали их вторые половины. Встречались влюбленные… в отстойнике, где поезд «Красная стрела» стоял в ожидании следующего рейса. Золотухин обычно подкупал проводников, и те разрешали им по нескольку часов проводить в купе наедине. Так продолжалось довольно долго: Тамара, по ее же словам, успела сделать от Золотухина четыре или пять абортов. Когда Шацкая обо всем узнала, то не расстроилась – у нее у самой в самом разгаре был роман с Филатовым. Лишь в 1978 году терпение Нины лопнуло, и она вызвала мужа на откровенный разговор. После этого они приняли решение разойтись.
Вспоминает Н. Шацкая: «Свое расставание мы даже отметили с шампанским. Правда, через два дня после развода Валера вдруг снова появился у меня… Поговорили, вспомнили былое, Валера даже разрыдался… Но назад пути не было, хотя я всегда думала: «Если бы он мне не изменял, никогда бы, вероятно, его не оставила».
Наша семейная лодка уперлась еще и в финансы… Мы сидели на мели, а ведь Золотухин был востребованным актером. И думаю, хорошо получал, откладывал на свою новую жизнь. По крайней мере, после развода сразу купил дачу, квартиру, машину…»
Расставшись с Шацкой, Золотухин в одну из суббот приехал в Ленинград с твердым намерением забрать Тамару с собой. Он купил два литра коньяка и отправился в отделение милиции, чтобы договориться о выписке любимой женщины. И быстро обо всем договорился. Спустя несколько месяцев, в августе 1979 года, у Тамары и Валерия родился сын Сережа.
Как это ни странно, но этот развод не сподвиг Филатова уйти от Савченко и переехать жить к Шацкой. В итоге он продолжал жить на два дома, скрывая от жены свою тайную страсть. На дворе стоял конец 70-х – время, когда к Леониду Филатову пришла широкая слава. А началось все летом 1977 года. Причем руку к этому приложила супруга актера Лидия Савченко. Это она в один из дней познакомила мужа с Сергеем Евлахишвили, который с 1971 года был режиссером Главной редакции литературно-драматических программ ЦТ. На телевидении он начал работать в 1968 году, снимая некоторые выпуски популярного «Кабачка «13 стульев». В 1973 году он выпустил фильм-спектакль «Во весь голос» по одноименной поэме В. Маяковского, где впервые снял Леонида Филатова. А следующая их творческая встреча произошла три года спустя, когда Евлахишвили снял «Мартина Идена» Джека Лондона, где Филатов исполнил роль Бриссиндена (премьера – 22 сентября 1976 года).
Но в этих спектаклях, хотя и видели их миллионы телезрителей, Филатов играл второстепенные роли. Так длилось до лета 1977 года. Пока 10 августа 1977 года по ЦТ не показали новую работу Евлахишвили – телеспектакль «Кошка на радиаторе» по пьесе А. Родионовой, где у Филатова была уже главная роль. Да еще какая! Он играл своего современника – обаятельного молодого мужчину по фамилии Кузнецов, который вечно ссорится со своей женой-красавицей Лизой по пустякам. Кстати, роль последней исполнила Татьяна Сидоренко (1949), которая с 1971 года была актрисой все того же Московского театра драмы и комедии на Таганке. Спрашивается, почему на эту роль не взяли ту же Лидию Савченко? Сама она думает об этом следующее:
«Леня никогда не помогал мне в работе. Может быть, считал меня плохой актрисой? А может, не хотел, чтобы я мешала ему в его свободной мужской жизни… Ему даже Костя Худяков, у которого мы однажды снимались в одном телевизионном спектакле, сказал: «А давай Лиду снимем?» Леня оставил это предложение без внимания. А самое смешное, что я считала: видимо, он прав! Главное, чтобы у Лени все сложилось. О себе мало заботилась – принесла, как говорится, в жертву. Обстирывала его, обглаживала, прихорашивала, не зная, что все это для других женщин… И вы знаете, что ужасно? Я начала рядом с Леней… стареть. Подруги стали обращать внимание: «Лид, у тебя как-то глаза потухли, ты какая-то уставшая, постаревшая…» Действительно, я во всем себе отказывала. Конечно, он – гений, а я – серая мышка! Комплексы у меня были жуткие. Даже порой в гостях, куда мы очень редко вместе ходили, я смущалась, словно не имела права быть рядом с ним. Он такой умный, талантливый, остроумный!..»
Успех этого спектакля был настолько огромен (на ТВ приходили тысячи писем с просьбой повторить его и сделать продолжение), что руководство ЦТ не могло это оставить без внимания. В итоге продолжение написал сам Филатов. Так появился второй телеспектакль из этой серии под названием «Часы с кукушкой», который увидел свет 18 июня 1978 года. Завершающая часть трилогии была показана спустя полтора года – 19 ноября 1979 года и называлась «Осторожно, ремонт!». Именно эта трилогия сделала Леонида Филатова всесоюзно знаменитым, а не фильм «Экипаж», как принято считать (фильм Александра Митты увидит свет через год после завершения трилогии).
Вообще это было более чем странно: Филатова весьма активно снимали в главных ролях на ТВ, а в кино брать не хотели, считая его… некиногеничным. На протяжении последних нескольких лет он несколько раз проходил пробы на различных киностудиях, но каждый раз ему отказывали. Это было несправедливо, поскольку на самом деле Филатов в ту пору был очень даже киногеничен. Знаю это по себе и своим друзьям, которые были в восторге от Филатова в упомянутой выше телетрилогии. Несмотря на комедийность ситуаций, в которые попадал его герой, Филатов выглядел настоящим суперменом: высокий, стройный мужчина в модной одежде, да еще с блестящим чувством юмора! Короче, мечта каждой советской девчонки (это была почти копия летчика Скворцова из «Экипажа»). Вот почему удивительно слышать, что такому актеру, как Леонид Филатов, в советском кинематографе 70-х не находилось места. Судя по всему, здесь дело было в другом: многие из тех ролей, которые Филатову предлагали в кино, не нравились ему самому.
Что касается фильма «Экипаж», то он, конечно, вознес Филатова на огромную высоту зрительской популярности, хотя мало кто знает, что попал туда актер случайно. В роли штурмана Скворцова начал сниматься Олег Даль, но спустя какое-то время актер захандрил и от роли отказался: дескать, не мое это. И вот тогда режиссер Александр Митта и пригласил Филатова. По словам режиссера:
«Леонида Филатова я знал давно. Перед «Экипажем» он снялся всего в одном фильме («Иванцов, Петров, Сидоров». – Ф. Р.), и там его сняли неудачно. Перед тем как его пригласить на роль, я смотрел этот фильм – целых сорок минут гляжу на экран, и ни разу мне не дали увидеть его глаза! Ничего нельзя было понять про него как актера. В то время обязательными были актерские пробы. Я позвонил Филатову, сказал, что буду пробовать его и Даля. Он был уверен, что я все равно возьму Даля, и отказался. Даль стал работать, но заболел. Фильм нельзя было останавливать на два месяца, я звоню Филатову – приходи, роль свободна. Но он сперва сам позвонил Далю, выяснил, что за этим нет никаких интриг, согласился…»
Штурман Скворцов в фильме – это настоящий советский плейбой, перед которым не может устоять ни одна девушка. Одна из них – стюардесса Тамара в исполнении Александры Иванес (Яковлевой). По сюжету, у них страстный роман, который по советским меркам показан весьма откровенно – с эротическим эпизодом, который происходит в квартире Скворцова, представляющей из себя мечту любого донжуана: широкая постель, аквариум с золотыми рыбками (последних, кстати, взяли напрокат из зоопарка за плату 5 рублей за сутки), цветомузыка, которая врубалась в тот самый момент, когда хозяин садился на кровать. О том, как снимали эту постельную сцену, стоит рассказать подробно.
Съемки проходили 5–7 марта 1979 года в 6-м павильоне «Мосфильма». Чтобы представить себе, как это было, послушаем непосредственных участников съемок.
А. Митта: «Поскольку «Экипаж» был энциклопедией всего того, чего в нашем кино не делалось, – там были катастрофы, мелодрамы, немыслимые комбинированные эффекты, – то само собой подразумевалось, что там должно быть и что-то эротическое. Сизов тогда был директором «Мосфильма», и я ему сказал: «Надо бы, чтобы и любовные сцены носили сенсационный характер». Он на меня так косо посмотрел: «Ну, попробуй…»
Естественно, назначили съемку на ночь. Никаких предварительных репетиций я не проводил, чтоб не спугнуть артистов. Саше Иванес, которая была фантастически хороша в то время, я сказал: «Саша, мы снимаем любовную сцену, как полагается в западном фильме». – «Никаких проблем, Александр Наумович». На словах, конечно, никаких проблем. Филатов был сразу тверд: «Я буду сниматься голый по пояс и в джинсах». – «Ты что, с ума сошел? Хотя бы что-то такое из-под джинсов». – «Нет, меня закрой по пояс, а она пусть делает все, что хочет»…»
Короче, раздеться до трусов Саше проблемы не составило. Я говорю: «Нет, это не то. Это будет странно смотреться. Брижит Бардо снимается в обнаженном виде, Клаудиа Кардинале, Софи Лорен». – «Нет, ни за что». – «Ну, хорошо, как хочешь». Укладываю – Филатов прикрыт, говорю Саше: «Крупным планом рука Филатова идет по твоей голове, по твоей прекрасной шее, спине. Грудь он не трогает, хотя мы ее видим, а как доходит до ложбинки, все – камера «стоп», перерыв, и потом дальше будем снимать». А сам любуюсь: «Но как фантастически освещено! Просто невероятно! Такой дивный контровой свет на твою задницу, чистый силуэт, просто очень красивый силуэт!» И тут Шурка сломалась. И как только она осталась без трусов, – в нее как бес вселился. Видно, она мечтала, просто ждала оказаться в чем ее мать родила. Она стала скакать, как обезьяна. Бегала около кровати, укладывалась рядом, прыгала на Филатова, удержу не было. В самый кульминационный момент раздался дикий грохот. Мы оборачиваемся – осветитель упал с «лесов». Засмотрелся. Сашу даже это не смутило. Снимали до утра. Я был доволен. Сняли хорошую сцену. По тогдашним временам она казалась сенсационной – много разнообразных привлекательных поз общения, то, что сейчас называют эротической сценой. Даже Филатов разделся до трусов…»
А вот как об этих съемках вспоминает каскадер Ю. Сальников: «Снимали любовную сцену в «Экипаже». Леня Филатов говорит: приходи, приходи, у меня такая сцена будет! А как это снимается? В павильоне пыльно, грязно, никто не проветривает. Притаскивают старую кровать из загашников, покрывало встряхнули пару раз. Поставили юпитеры, все это начинает нагреваться. По колосникам кто-нибудь пройдет – пыль сыплется. В общем, неприятная обстановка. И вот начинают снимать. То рыбка не так проплыла, то рыбки замерли, то актриса вдруг грудь больше, чем положено, показала. В общем, после 12-го дубля Леня вышел и говорит: «Юр, я не могу уже больше. Ты меня здесь не можешь отдублировать?» Я ему: «Нет уж, это твоя, актерская судьба. Я тебя там дублирую, а здесь ты должен попахать! Докажи, что ты настоящий мужик!»
И вновь рассказ А. Митты: «Отсняли и отправились в лабораторию. Утром разразился дикий скандал. Возмущенные редакторы отправились прямо к директору «Мосфильма» Николаю Сизову: «Митта ночью вместо съемок устраивает оргии и снимает их на камеру». Меня вызвали к Сизову: «Ты что себе позволяешь?» Я говорю: «Мы же с вами об этом говорили. Это нормальный рабочий материал. Давайте я вырежу лишнее, и мы посмотрим, что должно войти в картину». Он говорит: «Нет, на этот раз мы будем смотреть всё!»
Сели смотреть. Когда снимаешь – дубль за дублем, камера крутится, – многого не замечаешь, так что производило это впечатление сильное. Редакторы пыхтели, возмущались – как это можно, что же это такое? Выкинуть, забыть, просто смыть! Сизов говорит: «А знаете, мы позволим Александру Наумовичу привести эту сцену в соответствие с нашими этическими нормами. Не будем полностью лишать его этой возможности». Я поклялся привести в полное соответствие…»
Премьера «Экипажа» состоялась в июле 1980 года. Несмотря на «мертвый сезон» и Олимпиаду, лента с первых же дней проката вызвала небывалый ажиотаж у зрителей – как-никак это был ПЕРВЫЙ советский фильм-катастрофа. До конца года фильм посмотрит 71 миллион 100 тысяч зрителей, что принесет ему 3-е место в прокате. И огромная заслуга в этом успехе была именно Леонида Филатова.
Его обаятельный летчик-плейбой Игорь Скворцов, у которого в наличии все необходимые атрибуты такого героя в виде квартиры, машины, цветомузыки и слайдов на потолке, настолько пришелся по душе публике, особенно представительницам слабого пола, что актер мгновенно превратился в кумира толпы (как сказала одна из героинь фильма по его адресу: «Кобель высшей марки»). Филатов играл своего героя легко, изящно, с потрясающей иронией и шиком. Глядя на такого героя, даже мужчины невольно влюблялись в него, чего уж говорить о женщинах. Как гласит легенда, сотни советских семейных пар распались из-за того, что жены, посмотрев «Экипаж», нашли своих мужей настолько никчемными по сравнению с тем, что сыграл Филатов, что предпочли с ними расстаться.
Между тем сам актер, который в реальной жизни в общениях со слабым полом был скорее застенчив, чем нагл, к титулу секс-символа советского экрана отнесся с присущей ему иронией и в одном из интервью заявил: «Лучше всего про это сказал Жванецкий: «Худой, злой, больной – но какова страна, таков и секс-символ». Я даже на пляже комплексовал раздеваться, а тут оказался в роли абсолютного супермена, в откровенной постельной сцене, правда, сквозь рыбку – там был аквариум…»
Впрочем, Филатов здесь явно скромничает: ведь сумел он влюбить в себя первую красавицу «Таганки» Нину Шацкую. Как мы помним, их тайный роман начался в 1973 году и длился уже семь лет. Год назад Шацкая развелась с Золотухиным и была свободна: жила с сыном Денисом в трехкомнатной квартире (Золотухин купил себе кооперативную). Что касается Филатова, то он никак не мог решиться уйти от Лидии Савченко, хотя уже давно не испытывал к ней нежных чувств и вел двойную жизнь.
Вспоминает Л. Савченко: «Когда Леня задумывал написать что-то новое, ему, как человеку творческому, хотелось побыть одному. Я с пониманием к этому относилась. Леня мог взять с собой собаку и где-то гулять часами. Я наивно думала, что он вынашивает очередной шедевр, а куда он на самом деле ходил, теперь могу только догадываться… Помню, однажды мне сказали, что видели нашу собаку в чужом подъезде, другой раз – привязанную к телефонной будке. Леня часами говорил по телефону-автомату. Справедливости ради надо сказать, что он много звонил и по делу: режиссерам, редакторам, ассистентам. Думаю, были и личные звонки. Я же не знала, что у них с Ниной продолжаются отношения…
Каждый раз, когда он надолго исчезал, я не находила себе места. «Ты хотя бы предупредил заранее, я же волнуюсь». – «Ой, знаешь, случайно у друга засиделся… Так получилось неожиданно…» Он был мастер соврать. «Творчество» было бесконечное. А потом мне стали передавать, что Леня ходит на репетиции спектакля, хотя там не участвует. Стоит в проходе зрительного зала и смотрит, как репетирует Шацкая. А мне мог сказать, что пошел к другу, например, или куда-нибудь еще. Я принимала все за чистую монету… Иногда вдруг за ужином у него вырывалось: «Знаешь, Нинка – очень несуразная! У нее такая большая задница, представляешь, она застряла в декорациях». Вроде бы сказано и со смехом, а с другой стороны, видимо, ему хотелось все время о ней говорить…
Однажды Леня пришел очень расстроенный. Он потерял медальон, который всегда носил на шее как талисман. Это был его знак зодиака – Козерог. «Наверное, на съемках обронил», – все сокрушался он. Я его утешала: «Ничего. Новый закажем». Вдруг в театре подходит ко мне Нина и подает завернутый в салфетку предмет: «Отдай Лене». Я разворачиваю, а там тот самый медальон. Меня это неприятно поразило. Вечером отдаю ему сверточек: «Это тебе Нина передала». Надо было видеть его лицо! Потом он мгновенно собрался и стал меня «забалтывать»: «Как странно… А-а-а! Это я, наверное, на репетиции уронил. Молодец Нинка, нашла». Это был еще один звоночек, который я не услышала…
Леня уже вовсю снимался. «Мартин Иден», «Иванцов, Петров, Сидоров», «Экипаж». Мы даже какую-то мебель с ним купили. Правда, Леня до последнего дня нашей совместной жизни ездил в метро и на троллейбусе или на такси. Сказать, что мы жили роскошно, нельзя, но и не бедствовали. Завели дома коробочку, в которую складывали деньги на хозяйство. Леня иногда брал большую сумму, но я никогда не спрашивала, на что. Он зарабатывает – он и тратит! А если бы мне и понадобились деньги, уверена, он никогда не спросил бы: «На что истратила?» А я никогда не просила…
В последние годы у нас вообще прекратились сексуальные отношения. Откатывались каждый на свой край кровати – благо, что большая, и спали. А поскольку все разговоры о сексе были табу, я ничего и не спрашивала. Тем более что подруги, делясь своей семейной жизнью, говорили, что на седьмом году брака – это нормально, мол, все так живут…
Однажды я поехала отдыхать одна. Леня сказал, что не может. Перед возвращением в Москву даю Лене телеграмму: «Встречай. Привези в аэропорт куртку и туфли». Жду. Он так и не появился. Гадаю: «Что с ним? Наверное, снимается». Еду домой. Вижу, в квартире его явно давно не было. Утром, так его и не дождавшись, еду к подруге за город. «Представляешь, Ленька пропал…» Она почему-то испытующе смотрит на меня… «Что случилось?» – спрашиваю. «Да нет, ничего, ничего…» – и глаза отводит. А я опять за свое: «Ну почему он так поступает? Не понимаю – ну кто я для него? Это какое-то неуважение». Она быстро отворачивается, будто что-то хочет сказать, но не решается… Я с ней поссорилась в тот вечер и уехала домой. «Она ничего не понимает! И даже то, что мы давно не любовники, ни о чем не говорит. Ну и что? Все так живут!» Приезжаю – Леня дома. Вижу его испуганно-виноватый вид. Он не знает, что соврать. «Ты знаешь… я решил… я подумал…» – несет что-то несусветное. Врать он умел – выкручиваться приходилось постоянно, так что в этом он достиг высот. А тут что-то мямлит неуверенно…
С самого начала наша любовь приносила мне немало страданий. Уйдя от мужа, я страшно переживала, что причинила боль человеку, очень меня любящему. И, наверное, правду говорят – на чужом несчастье счастья не построишь…»
Итак, после «Экипажа» Леонид Филатов мгновенно становится суперпопулярным актером и с тех пор отбоя от режиссеров уже не знает – в год снимается в двух-трех, а то и четырех фильмах. Чтобы не быть голословным, назову эти картины, расположив их строго по годам выхода на экран: 1981 год – «Вам и не снилось» (роль – врач Миша, любовник Татьяны Николаевны), «Кто заплатит за удачу» (главная роль – карточный шулер Федор Чумак); 1982 год – «Женщины шутят всерьез» (главная роль – Борис), ф/сп «Повести Белкина» (главная роль – Сильвио), т/ф «С вечера до полудня» (главная роль – Ким Жарков), «Ярослав Мудрый» (роль – Твердислав); 1983 год – «Голос» (главная роль – кинорежиссер Сергей Анатольевич), «Грачи» (главная роль – убийца Виктор Грач), «Из жизни начальника уголовного розыска» (главная роль – бывший зэк «Разгулый», он же Степан Слепнев), «Избранные» (главная роль – барон Б. К.).
Последний фильм был совместный – советско-колумбийский. Натурные эпизоды снимались в Колумбии, в Боготе. Филатов улетел туда вместе со съемочной группой на целый месяц. А в фильме было несколько эротических сцен, которые по советским меркам считались очень смелыми. И очень скоро об этом стало известно всей столичной актерской тусовке. Люди судачили о том, что Соловьев снимает чуть ли не откровенную порнографию, а Филатов так этим увлекся, что закрутил роман со своей колумбийской партнершей Ампарой Грисалес (1956). Эти слухи вскоре дошли до ушей Шацкой, которая на тот момент была лишь его любовницей. Она хорошо знала Филатова и не верила этим слухам, однако в глубине души все-таки засел червь сомнения, который чуть ли не ежедневно точил ее изнутри: «А вдруг?..»
И вот однажды, устав бороться со своими сомнениями, она позвонила по международному телефону в Колумбию и спросила у Филатова напрямик: это правда? И немедленно услышала в ответ возмущенный голос актера: «Нюся, ка-а-ак я мо-о-ог!.. «В итоге проблема была немедленно снята. (Напомним, что Филатов был большой специалист напустить пыли в глаза, особенно когда дело касалось его амурных приключений. Во всяком случае, так это выглядит в рассказах его бывшей жены Л. Савченко.) Когда в конце июля 1982 года съемочная группа вернулась в Москву, в аэропорту Филатова встречала не его законная супруга, а Нина Шацкая и ее сын Денис. С этого момента и следует отсчитывать период, когда они стали по-настоящему единой семьей – стали жить вместе.
Вспоминает Л. Савченко: «Леня умел врать – выкручиваться приходилось постоянно, так что в этом деле он достиг высот. Но я не особенно и вдавалась…
Помню, в последние годы мы очень ссорились. Это была не жизнь, а какое-то монотонное существование… Я продолжала стирать, готовить, заботиться о Лене – скорее по привычке. Какая-то тяжесть появилась. Я все время говорила подругам: «Не могу больше! Я должна с ним расстаться». А скажу – легче становится, и жизнь опять продолжается…
Я узнала о его связи с Ниной Шацкой, как все жены, последней… Леня жил двойной жизнью очень долго. И не думаю, что это давалось ему легко. Последние годы Леня страшно мучился. Он перестал читать, тяжело разговаривал, часто уходил в себя, стал нервным, резким, раздраженным. Было ощущение, что его что-то безумно тяготит и держит его мозги в постоянном напряжении. Он стал выпивать, чего раньше за ним не водилось, часто возвращался домой подшофе. И его виртуозный мат мне уже казался невыносимым…
Мы то общались, то не общались. Леня часто пропадал, потом вдруг появлялся. Помню, все время ходил какой-то виноватый. Я говорила: «Надоело! Больше ничего для тебя не буду делать». Он унизительно просил прощения, но продолжал исчезать. Однажды Леня произнес фразу: «Ну почему нельзя жить втроем?!» Я не поняла намека…
Леня в очередной раз исчез. Иду к своей подруге и говорю: «Все! Больше не могу». Она внимательно на меня посмотрела и сказала: «Ты точно это решила?» – «Точно». – «Ну тогда я тебе скажу: у него много лет роман…» – «Что-о-о? А что же ты раньше молчала?» – «Я тебя жалела…» – «А кто она? Неужели Нина?» – «Да…»
В одну секунду все частички пазла сложились в одну картину: такси, Козерог в салфетке, походы Лени на ее репетиции, санаторий «Актер»… Подруга мне помогла: «А помнишь, мы без тебя ездили в Болгарию (сентябрь 1975-го. – Ф. Р.). Он тебе оттуда огромную дубленку привез. Так он ее на Нинку примерял. А помнишь, как Нина к нему в Париже подходила и выговаривала (поздней осенью 1977 года «Таганка» гастролировала во Франции. – Ф. Р.): «Леня, как ты можешь? Ты должен за меня заступиться. Золотухин меня обидел…» И Леня бежал к Золотухину выяснять отношения. А в Марселе, где мы гастролировали, всех артистов «Таганки» пригласили на банкет. Не пошли только Леня и Нина…»
Все закончилось в один день. После разговора с подругой мое решение окончательно окрепло. Я боялась встречаться с Леней. Он каждый раз забрасывал меня таким количеством оправдывающих его слов, что я терялась. «Мы больше не можем жить вместе», – говорю я. «Да-да-да…» – он сидит, молча курит одну сигарету за другой. «Я все знаю про Нину». Он вдруг вскакивает и начинает орать: «Про Нину?! А про свой роман ты знаешь?» Я растерялась и заплакала. Он подошел сзади и обнял меня: «А я думал, мы умрем в один день… Давай попробуем еще раз?» – «Нет». Было видно, что мы устали друг от друга. А главное, он устал мне врать…
Леня ушел и не пришел ночевать. У меня было время собрать его вещи. Он не появлялся несколько дней, потом пришел: «Я возьму только самое необходимое…» Когда за Леней закрылась дверь, я от счастья побежала звонить подруге: «Слышишь, я рассталась с ним и чувствую, что только сейчас начинаю жить!»
После ухода он перестал со мной здороваться. Если мы встречались в театре и я говорила ему: «Здравствуй!», он либо что-то бурчал в ответ, либо отворачивался…»
Отметим, что развелись Филатов и Савченко спустя два месяца после расставания, причем на суд Леонид не явился, предпочтя не встречаться там со своей бывшей. А она спустя месяц… начала жить с другим мужчиной – своим будущим третьим мужем, с которым познакомилась случайно. Она пришла на почту, он стоял в очереди прямо за ней и запомнил ее телефон, который она назвала служащей почты. Вскоре он позвонил, и у них начались отношения. Когда Филатов об этом узнал, он сильно удивился: «Как это так? Я думал, что Лидка без меня погибнет, а она уже нашла себе нового мужика!..»
А вот что вспоминает о тех днях Н. Шацкая: «После 12 лет тайного романа мы могли больше не скрываться… В такое счастье трудно было поверить. Леня явился ко мне с вещами – а я его не пускаю: «Поживи один, вдруг тебя потянет обратно? А может, встретишь еще кого-нибудь…» Мучились еще какое-то время. Леня приходил ко мне только на правах гостя, потом все-таки попросился на ПМЖ. С нескрываемой радостью я сказала: «Так и быть, оставайся»…»
Так получилось, что Лидии Савченко досталась лишь малая (начальная) доля славы Леонида Филатова. Как верно она сама заметила: «Я его готовила другим женщинам». Этой другой стала Нина Шацкая, которая с 1982 года стала жить под одной крышей с Филатовым и вкусила его подлинную всесоюзную славу. За 9 лет (1982–1990) он снялся в 15 фильмах и фильмах-спектаклях, которые упрочили его славу одного из самых популярных актеров советского кино. И кого только он тогда не играл: инспектора угро (т/ф «Петля», 1984), следователя прокуратуры («Соучастники», 1984), журналиста («Европейская история», 1984), театрального режиссера («Успех», 1985), советского наркома Чичерина («Чичерин», 1987), замшелого чиновника, влюбившегося в молоденькую медсестру («Забытая мелодия для флейты», 1988), популярного тележурналиста (т/ф «Претендент», 1988), полковника в одной из ближневосточных стран («Загон», 1988), еще одного чиновника («Город Зеро», 1989) и др.
Огромным успехом пользовался телефильм «Про Федота-стрельца, удалого молодца» (1988), где Филатов исполнял свою собственную сатирическую поэму-сказку, играя всех ее персонажей. Ничего подобного на советском ТВ до этого еще не было.
Как ни странно, но ни в одном из этих фильмов не снималась Нина Шацкая. То есть Филатов и в новом браке не изменил своему принципу – с женой вместе не сниматься. Хотя, например, в Театре на Таганке все было иначе. И в спектакле «Мастер и Маргарита» они (тогда еще любовники) играли главные роли. Но кино Филатов считал своей вотчиной и жен туда не пускал. Или, может, просто боялся, что станет ревновать их к возможному успеху?
Вместе с Шацкой Филатов прожил ровно 20 лет. Вот как она сама вспоминает про эти годы:
«В первые два года притирки, 83-й и 84-й, мы стали неожиданно часто ссориться. Единственный раз в жизни надавали друг другу пощечин… Я в сердцах выкрикнула: «Не люблю тебя!» – а Леня потом меня целовал, повторяя: «Прости, Нинча! Скажи, что ты меня любишь…» Даже накануне долгожданной свадьбы устроили перепалку в машине у друзей. Не помню из-за чего, но я попыталась ударить жениха… Леня выбежал на дорогу – я в слезы: «Мы завтра расписываемся… Он не придет!» Но тем же вечером любимый снова был у меня дома…
За 15 лет (1963–1978) совместной жизни с Золотухиным я не видела от него ни одного подарка. Хотя вру: на один день рождения Валерий принес мне какой-то «бабушкин» платок с бахромкой, на другой – кубик-рубик. Ни за какие знаменательные события – за появление на свет Дениски, за то, что придумала название к его повести «Дребезги», – меня не вознаградили. При Золотухине я ходила в стареньком пальтишке, стоптанных сапогах. У нас не было телевизора, в морозилке пельменей не хранилось, чтобы гостям при случае на стол выставить… Попросила у Валерия мелочь – десятку на новые сапоги… Просьбу мою не уважили… Тогда, еще будучи в браке, я подала на алименты – так меня довел Золотухин! И эта моя реакция стала поводом для развода. «Может, разойдемся?» – предложил Валерий, однажды вернувшись от своей возлюбленной. Я сразу согласилась…
С Леней же у нас началась совсем другая жизнь: из каждой поездки он привозил ворох красивых вещей – мне, сыну, маме… И отчего-то злился, когда я пыталась зарабатывать: ездила на гастроли с концертами – исполняла цикл песен о Пушкине, который Леня сам же и написал. «Почему тебе надо вымараться в этом г…не? – спрашивал в письмах. – Я что, мало зарабатываю? Тебе нечего есть?»
Сейчас смотрю на Валерия и не верю, что мы вообще состояли в браке, – настоящая любовь вытеснила все, что было до нее… Так же и у Лени…
В браке с Золотухиным я не отличалась особой хозяйственностью. А в отношении Лени была «сумасшедшая»… Мы еще даже не жили вместе – а носила ему в театр бульоны: казалось, любимый недоедает. А когда он уезжал на гастроли, собирала неподъемный чемодан со всякой едой. Освободила его от всех домашних дел – Леня был абсолютно не приспособлен к быту. Только однажды на спор приготовил борщ, заявив, что может его сварить не хуже меня. Я усомнилась, и Леня взялся за дело. Вся плита была заставлена кастрюлями – в каждой он готовил навар из отдельного овоща, потом смешивал все вместе, перчил, солил… Заляпал всю стену… И вышла очень вкусная… каша. Гордился потом невероятно!
Несколько раз слышала от Лени: «Мне все равно, где и как жить». Мы с Валерием раньше бывали у них в гостях с Лидой. И то жилье действительно смотрелось не очень обаятельно, хотя Леня прожил там столько лет… Мы же с ним первое время ютились в малогабаритной однокомнатной квартирке без прихожей. Когда получили «двушку» с высокими потолками в сталинском доме, Леня переступил порог и заявил: «Все, с этого момента я себя причислять к народу уже не могу!» Будто мы в пентхаус переехали!..
Любую напряженную ситуацию Леня мог перевести в шутку. После ссоры он вдруг говорил с дурашливой интонацией: «Нюська, посмотри на своего музку! Как он тебя любит!» – и сплющивал лицо между ладонями до неузнаваемости. Я не могла удержаться от смеха.
Были ситуации, в которых Леня вел себя как ребенок. Помню, приехала в Кишинев, где он давал концерты. Утром в наш гостиничный номер влетели два голубя, забились под кровать. Мы в ужасе вскочили с постели, чтобы выпустить непутевых птиц. «Дурной знак», – переживал Леня. Я успокаивала: «Дурачок, голубки – символ любви, это мы с тобой!» К животным мы оба относились трепетно… Как-то сидели в гостях у знакомых. Вдруг Леня вышел… Обнаружили его в соседней комнате – стоит на четвереньках нос к носу с домашним псом. Знакомятся…
Раскол «Таганки», расстрел Белого дома – как раз после этих событий Леня пережил инсульт… Болячки настигали мужа одна за другой, но я была счастлива, что мы вместе. Сначала вылечила Ленину язву 12-перстной кишки: с утра заставляла его в полудреме выпивать молоко с настойкой прополиса, потом давала пять ложек навара овса… Это был единственный способ заставить его проглотить лекарство: в бодром состоянии Леня отказывался сидеть на диете и мог съедать целиком острые перцы-чили, тайком от меня умудряясь их где-то доставать. Но болячку нам все равно удалось победить – через год язва закрылась.
А потом начались безумные скачки давления, я мерила его каждые 2 часа, даже ночью. Иногда Леня обессиленно сползал на пол, я обнимала его голову, и мы молились. Врачи долго не могли определить, что сужение сосудов происходит в почках. Когда Лене сделали операцию по пересадке почки, он очень тяжело от нее отходил, и я всеми силами старалась поддерживать в нем желание жить. Купила мужу 4 костюма: «Куда мне они, Нюська?» – пытался улыбнуться Леня. «Ты встанешь и будешь их носить». Леня мне очень верил – даже больше, чем врачам. Та операция продлила ему жизнь на несколько лет.
Леня как-то сказал: «После того как я год провел на аппарате искусственной почки – открыл в себе огромные ресурсы терпения. А до этого считал себя очень импульсивным»…»
На почве своей чрезмерной импульсивности Филатов в свое время наворотил много дел. Например, в середине 80-х ушел из «Таганки» в «Современник», не согласившись с тем, что вместо Юрия Любимова, который остался за границей, труппу возглавил Анатолий Эфрос. По адресу последнего Филатов наговорил кучу нелицеприятных слов, в том числе и в стихотворном варианте. А когда Эфрос, не вынеся издевательств части труппы, взял и внезапно умер от разрыва сердца, Филатов стал клясть себя за свою жестокость к покойному. А потом он точно так же стал клясть… Юрия Любимова, который вернулся в СССР триумфатором, но быстро показал свое истинное капиталистическое нутро – начал делить актеров на «нужных» и «ненужных». Филатова такой подход возмутил, и он вступил в открытую конфронтацию со своим бывшим кумиром.
А потом был расстрел Белого дома в октябре 1993 года, который Филатов с ужасом наблюдал по телевизору. Увиденное так его потрясло, что его сразил инсульт. От которого он, по сути, так и не оправился, хотя и прожил еще десять лет. И все эти годы с ним была Нина Шацкая, которая подставила ему свое плечо в тяжелую годину. О последних годах его жизни она рассказывает следующее:
«В любой больнице Леня первым делом пугал врачей вопросом: «У вас есть морг? Где он?» И если морг имелся, Леня отказывался есть местную стряпню. На съемках фильма «Чичерин» был эпизод в морге: вся съемочная группа наворачивала бутерброды, а Филатову кусок в рот не шел – он только что увидел, как мимо пронесли гроб с покойником… В больницах я кормила его домашними обедами и ужинами. Когда уставала, мы ложились на койку рядышком, «тарелочками», и я засыпала. А уходила – Леня провожал меня, стоя у окна, его подбородок дрожал…
В последнее лето Леня был одержим идеей написать пьесу о человеке, который победил смерть. Безусловно, такой сюжет был связан с его состоянием, но в какой-то момент Леня опустил руки: «Кажется, я исписался». Болезнь его побеждала…
Когда мы только встречались, он показывал свою ладонь. «У меня разрыв в линии жизни, видишь?» – переживал Леня. А поженились – линия срослась. Но в последнее лето на ней снова появился разрыв… Незадолго до трагедии я на даче вырыла под яблони две ямы метр на метр, а они вытянулись в прямоугольники. Один из друзей пошутил: «Для кого могилы?»
Владимир Качан сказал в одном интервью, будто Филатов ему признался: «Мне надоело жить». Но в последнее лето на даче Леня чувствовал себя значительно лучше, стал ходить, почти бегать… Веселил меня любимым «акробатическим номером»: делал «ласточку»… О том, что у Лени началась пневмония, я узнала, случайно померив температуру. Я была в ужасе, не знала, куда звонить, как мне спасать его… О том, что муж при смерти, врачи сообщили мне по телефону: «Скорее приезжайте! Можете опоздать…» По пути в больницу обгоняла машины, выезжая на встречную полосу… Ворвалась в палату – а Леню уже накрыли простыней… Сначала ушел Леня, а потом его мама…»
Леонид Филатов скончался 26 октября 2003 года. А спустя почти десять лет – 30 марта 2013 года – не стало и Валерия Золотухина. Нина Шацкая не общалась с бывшим мужем долгие десятилетия. До тех пор, пока их сын Денис, который стал священником, их не помирил. Это произошло в 2010 году. И последние три Новых года у них родилась традиция – отмечать праздник вместе с семьей Золотухина, общими детьми, внуками… И на этих встречах они обязательно вспоминали Филатова. Время всех исцеляет.
Об этом же и слова Лидии Савченко: «Не думаю, что наш брак был ошибкой. Значит, мне надо было это пережить. Я ни о чем не жалею. Ведь я уже говорила: «У меня была мучительная, но и прекрасная жизнь рядом с Леней…»
