Глава 22
«Огни св. Эльма»
Партия флуоресцентной краски «Огни св. Эльма» (ZnS-Cu) была закуплена в октябре прошлого года по заказу Всесоюзного театрального общества – ВТО. Но, как это иногда бывает, товар долго кочевал по всевозможным складам и базам и лишь недавно поступил в торговую сеть.
Подробно изучив все торговые точки, куда была доставлена краска, Шуляк остановился на двух: магазинчик ВТО на улице Горького и «1000 мелочей» на Ленинском проспекте. Если только похититель Володьки не раздобыл краску левым путем в каком-нибудь театре, то с большей долей уверенности можно было предполагать, что он приобрел ее в одном из этих двух магазинов. Первым делом Шуляк решил побывать на улице Горького. Ведь в «1000 мелочей» краска попала явно случайно. С таким же успехом ее могли отправить, допустим, на Кутузовку в «Хозяйственные принадлежности». Поэтому более вероятно, что интересующийся светящимся составом покупатель первым делом обратится все же в театральный магазин, тем более что журнал «Hoвые товары» рекламировал «Огни св. Эльма» в качестве незаменимой краски для декораций. Конечно, нельзя было сбрасывать со счетов элемент случайности. Совершенно случайно набредя в тот же магазин «1000 мелочей» и обнаружив там светящуюся краску, преступник мог прийти к идее огненного змея.
Но в плане расследования это мало что меняло. Пусть светящийся состав натолкнул преступника на мысль раздобыть змею или, напротив, исходным пунктом явился украденный питон – в обоих случаях краску нужно было купить. Следовательно, продавцы могли случайно запомнить покупателя, причем в магазинчике ВТО это было более вероятно, чем в большом универмаге «1000 мелочей». В пользу этого магазинчика свидетельствовал еще один существенный, хотя и косвенный факт. Если здесь действительно был замешан иностранный турист, то, конечно, все шансы были за то, что он купил краску именно на улице Горького. Не следовало забывать также, что он уже навещал расположенный по соседству, причем на той же стороне улицы, антикварный магазин. Да и знаменитая «Березка» была совсем рядом…
На это указал Шуляку Люсин, полностью одобривший предложенную схему.
– Ладно, – сказал он. – Логика, по-моему, безукоризненная. Начинайте с ВТО. У меня такое чувство, что он взят в кольцо. Если только Светловидов что-нибудь там найдет, считайте, что этот Свиньин у нас в руках.
– А вы уверены, что это именно он? – спросил Шуляк.
– Имеете в виду огненного змея?
– Точно.
– Во всяком случае, причастен. Отпечатки-то на бутылке его!
– А вдруг это отвлекающий финт? На рюмке-то нет никаких отпечатков, и на ложечках нет.
– Все верно, – вздохнул Люсин. – Пусть даже финт. Но как-то он к нему же причастен?
– Так-то оно так. – Шуляк погладил синий после бритья подбородок. – А со старухой нельзя еще переговорить?
– В том-то и дело… Врач решительно не разрешает. В лучшем случае послезавтра, говорит.
– Жаль!
– Еще бы! Во-первых, словесный портрет сделать надо, во-вторых… Кто его знает, не был ли он в перчатках?
– Ну подождем, недолго осталось…
– Это уж как дела пойдут. Медицина, брат, штука сложная. Нечто вроде прогноза погоды. Ни за что не отвечают. Все равно как шаманы.
– Факт.
– И все же, если вам повезет с этой краской, а Светловидов нащупает что-нибудь на месте, Свиньин от нас не уйдет… И его сообщник тоже!
– Конечно, тут не без сообщника! Такую работу проделать! И еще это убийство… Парень явно что-то знал.
– Безусловно! Иначе не было смысла идти на такой риск.
– А если это от отчаяния? Почувствовал, что его накрывают, заметался.
– Не думаю. Он заранее знал, на что идет… Конечно, возможно, что-то у него неожиданно сорвалось, не получилось… Тут, понимаете, вот что озадачивает: какая-то странная смесь приемов… Рядом с изощренной, почти сумасшедшей выдумкой топорная работа рядового громилы. Странно, не правда ли?
– Точно. Я это тоже заметил! Ведь огненный змей этот все-таки оригинальная затея. С психологией… И тут же мокрое дело… Медик считает, что Михайлова молотком пристукнули.
– М-да… Я вот хочу в субботу на Птичий рынок съездить.
– Зачем? Попугая купить? Я анекдот знаю про попугая…
– С водопроводчиком?
– Точно.
– Я тоже знаю. Это целая серия, попугайная… Шансы, конечно, почти нулевые, но вдруг он туда за кроликами ездил?
– Удава кормить?
– Да… Правда, если он был на представлении, то это отпадает. Укротитель объяснил товарищам, что Володька жареными цыплятами питается…
– Табака.
– Да. Пожалуй, что нет смысла ехать на Птичий…
– Точно. И вообще, змеи могут по году не есть.
– Да… Только он-то ведь мог и не читать Брема… Ну ладно, двигайте в ВТО. Там, говорят, ресторан хороший.
Шуляк дождался, когда магазин закрыли в 14 часов на перерыв. Он постучался, показал удостоверение, и его впустили. Девушки только готовились разлететься по закусочным и продуктовым магазинам…
– Извините, что беспокою вас в перерыв. – Шуляк развел руками. – Но ничего не поделаешь, у вас всегда полно народу…
Продавщицы и кассирша были заинтригованы. Директор же, хотя и не знал за собой никакой вины, явно нервничал.
– Какие могут быть извинения, товарищ?.. – Он озабоченно нахмурился, всем своим видом выражая готовность помочь чем только можно. – Дело есть дело! Всегда рады.
– Дело у меня, собственно, пустяковое… Нужна маленькая справочка…
– Пожалуйста, пожалуйста! – Директор широким жестом обвел тесные свои владения.
На застекленных полках темного дерева стояли разноцветные парики, баночки с гримом, куклы, книжки по искусству, всевозможные краски и мази.
– У вас есть светящаяся краска «Огни св. Эльма»?
– К сожалению, вся продана. – Директор улыбнулся скорее радостно, чем сочувственно; у него явно отлегло от сердца. – Но, если вам очень нужно, я бы мог…
– Нет, нет! – замахал руками Шуляк. – Не беспокойтесь… Когда продана последняя банка?
– Когда, Верочка? – Директор повернулся к рыженькой девчушке в синем халатике.
– Еще позавчера, – тихо ответила Верочка и почему-то покраснела.
– Интересно, кто и зачем ее покупал? Всех вы, ясное дело, не помните, но…
– Разве всех упомнишь? – подала голос другая продавщица.
– Ответите, когда вас спросят, Тамара! – строго одернул ее директор.
– А все-таки, милые девушки, как вы думаете: кому может понадобиться такая краска? Театральным работникам?
– Какое там! – усмехнулась бойкая Тамара. – Они к нам и не ходят. Что надо, они по безналичному получают…
– Очень интересно, Тамарочка. Вас ведь Тамарой зовут? – Шуляк понял, что эта полная румяная брюнетка играет здесь первую скрипку. – Кому же она тогда нужна, если не работникам сцены?
– А кому угодно! Всем…
– Ну, вы явно преувеличиваете! Наверное, все же не всем… Вы сколько банок продали?
– Семьдесят! – мгновенно ответил директор.
– Семьдесят банок – семьдесят человек, – кивком поблагодарил за справку Шуляк. – Это немало, но и не так уж много. Верно?
Директор кивнул.
– Некоторые по две банки брали, – уточнила Тамара.
– В самом деле? – удивился Шуляк. – Это же пять килограммов краски. Зачем столько?
– Мало ли зачем! – махнула рукой Тамара. – Рыболовы каждый день заходят, спрашивают.
– Рыболовы?
– Ага. Поплавки красить, чтобы в темноте видно было… Крючки опять же.
– А крючки зачем?
– Для ночного лова. Говорят, рыба лучше на свет идет.
– Век живи, век учись, – покачал головой Шуляк, не пропускавший обычно ни одной рыбалки. – И откуда у вас такие познания?
– У нее муж рыбак! – пискнула рыженькая и засмеялась.
– Значит, вы тоже краску купили? – улыбнулся Шуляк.
– Ага. Две банки.
– Превосходно! – одобрил Шуляк. – Выходит, что число посторонних покупателей резко сокращается.
– Всего на два! – уточнила Тамара.
– Уже легче… Кроме рыболовов кто еще интересовался?
– Многие. – Тамара вынула пудреницу и посмотрелась в зеркальце. – Один покупатель говорил, что хочет выключатели в квартире выкрасить… Для клуба еще брали шесть банок.
– Какого клуба?
– «Красный пролетарий»… Мальчишки еще купили в складчину! – Она вдруг прыснула. – Пакость какую-то в школе написать собирались. Я слышала, как они совещались.
– И все-таки продали?
– Отчего же не продать?.. Но я их выругала!.. А почему вас эта краска так волнует?
– Это я потом вам объясню, а пока…
– «…выпьем кружечку пивка!» – смеясь, передразнила его Тамара.
Верочка всплеснула руками и, давясь от смеха, грудью легла на прилавок.
– Девушки! – прикрикнул директор.
– Пороть вас надо! – вздохнула кассирша. – У человека серьезная забота, а вам все хаханьки. Небось кража опять?
– Почему опять? – повернулся к ней Шуляк.
– Больно кражи теперь участились! Мою соседку вот недавно ограбили. Все подчистую из квартиры вынесли. Одни голые стены остались. И мало этого, еще саму по голове пристукнули, так что она речи лишилась… Не поглядели, что старуха!
– Вы, случайно, не о гражданке Чарской? – Шуляк подошел к застекленной кабинке кассы.
Кассирша выглядела довольно молодо, несмотря на усталые тени под глазами. Розовое закрытое платьице шло к ее несколько полной фигуре и скромной прическе: длинная русая коса была обвита вокруг головы.
– Значит, вы в курсе? – Она удивленно раскрыла глаза.
– Точно, – подтвердил Шуляк. – Даже знаю, что вас зовут Эльвирой Васильевной.
– Подумаешь, секрет! – фыркнула Тамара.
– Между прочим, Эльвира Васильевна, краска имеет прямое отношение и к ограблению вашей соседки! – Шуляк быстро сообразил, что кассирша вряд ли подробно осведомлена о бурных событиях, происшедших в ее квартире. – Так что прошу мне помочь.
– Так я что?.. Я – пожалуйста…
– Вот и припомните-ка вместе с девушками всех, кому продали банки… Постарайтесь припомнить… Внешность, какие-нибудь особенности, разговоры, может быть… Школьников же вы, Тамара, припомнили? – Он отошел от кассы назад к прилавку.
– А художник-то твой, Тома! – вспомнила вдруг Эльвира Васильевна.
– Такой же мой, как и твой! – огрызнулась Тамара. – Он-то здесь при чем?
– Что значит «при чем»? Краску-то он купил!
– Ну, купил! А дальше что? Стукнул банкой твою полоумную старуху по голове? Так, что ли?
– Стоп! Стоп! – Шуляк постучал костяшками пальцев по прилавку. – Так не пойдет!.. Это дело серьезное. Разрешите, товарищ директор, воспользоваться вашим кабинетом.
– Конечно, конечно, пожалуйста. – Директор погладил седоватый ежик и, подняв доску прилавка, указал на дверь.
– Попрошу вас, Тамара, пройти в кабинет… Побеседуем, так сказать, с глазу на глаз. А то я ничего тут не пойму.
Толкнув дверь, Шуляк пропустил Тамару вперед и, обернувшись к остальным, попросил:
– Я у вас еще чуточку побуду, но вы не обращайте на меня внимания и делайте свои дела. Только вас, Эльвира Васильевна, попрошу задержаться. Хорошо?
– Хорошо, – кивнула кассирша.
Он закрыл дверь и, указав Тамаре на директорское кресло за письменным столиком, устроился на табурете.
– Расскажите мне про этого художника, Тамара.
– А чего рассказывать-то? Вечно они все выдумывают! – Она зло кивнула на дверь. – Ну, зашел ко мне знакомый на работу… Что с того?
– Ничего, разумеется, – успокоил ее Шуляк. – Вы не волнуйтесь. Лучше подробно расскажите еще обо всех ваших знакомых, которым вы продали краску. Среди них были, наверное, и товарищи вашего мужа по рыбалке? Так ведь? И этот художник… Понимаете, Тамарочка, все эти люди, очевидно, непричастны к преступлению! Мы сразу же, так сказать, скинем их со счетов. Вы мужу две банки взяли, художник этот еще сколько-то купил, другие знакомые… На долю-то незнакомых, подозрительных людей остается все меньше! Так?
– Ну, так. Дальше-то что? – настороженно спросила она.
– Но тогда, Тамарочка, получается, что незнакомых было не так-то много! Значит, вам вместе с девушками легче будет их вспомнить! Понятно?
– Ах, вы об этом…
– Ну конечно! Так что давайте побыстрее отсеем знакомых. – Он взял с директорского стола счеты и отложил семь костяшек. – Всего банок было семьдесят. Две вы взяли себе… – Он произвел на счетах нехитрую манипуляцию. – Эти банки у вас дома?
– Где же еще?
– Вот и прекрасно! В двух банках я уже полностью уверен. Остается шестьдесят восемь… Сколько купил художник?
– Четыре.
– Ого! Зачем ему столько?
– Художник ведь!
– Значит, ими и рисовать можно?
– А то нет!
– Лады. Выходит, еще четыре банки долой… Правда, нужно еще убедиться, что все они по-прежнему находятся у художника. Ведь одно дело вы, другое – он. Ваши банки находятся на месте, а за чужие вы поручиться не можете. Вдруг он потерял одну или, может, кому-нибудь подарил… Так?
– Ну, так…
– Вот и получается, что мне придется побеседовать с самим художником. Все-таки четыре банки не шутка! Это как-никак четыре подозрительных незнакомца.
– Веселая у вас работа…
– Да уж, не даром хлеб едим. Кто он, этот художник?
– Один знакомый.
– Это я уже понял. Фамилия-то его как?
– Михайлов… Витей зовут. Виктором.
– Вы его давно знаете?
– Давно. Я у них в Строгановке одно время натурщицей подрабатывала.
– Понятно…. У вас с ним… хорошие отношения?
– Да так… Заходит иногда, ухаживает вроде… Цветочки на Восьмое марта приносит, мимозу.
– Когда вы его видели и последний раз?
– А вам-то что до этого? Вас ведь краска интересует? Так вы про нее и спрашивайте!
– Вот что, Тамара, давайте-ка сразу же договоримся! Я спрашиваю, а вы отвечаете.
– По какому такому праву?
– Дело в том, милая Тамарочка, что Михайлов Виктор Михайлович – его так по отчеству?.. Ну, вот видите, я вас не из любопытства расспрашиваю, потому что Михайлов Виктор Михайлович недавно был убит в Парке культуры и отдыха.
– Ой! – Она прижала руки к щекам и вдруг заплакала, но быстро успокоилась и, вынув пудреницу, притукала пуховкой следы слез.
Шуляк дал ей привести себя в порядок.
– Так когда вы видели его в последний раз? – спросил он, когда она закончила туалет.
– На прошлой неделе… Во вторник, кажется, или в среду…
«Так! – отметил Шуляк. – Возможно, в тот самый день, когда пропал иностранец… Накануне он побывал у Михайлова… Сам же Михайлов принимал у себя на другой день попа, потом пошел его провожать и возвратился, очевидно, поздно… Впоследствии он утверждал, что встретил на улице свою первую жену… Ну и хват же парень! Ну и хват! Чего только они в нем нашли?»
– В котором часу?
– Вечером. Перед самым закрытием.
– Расскажите поподробней, как это было.
– Как было?.. Очень просто. Он зашел в магазин за этой краской…
– Откуда он знал, что она к вам поступила? Разве она часто у вас бывает?
– Нет, конечно… Просто утром он позвонил мне и спросил, нет ли у нас какой-нибудь светящейся краски. А она как раз случайно недавно к нам поступила. Ну я, конечно, сказала, чтобы он приезжал, краска есть.
– Ах вот как!
– Да… Он, значит, зашел вечером и взял четыре банки.
– Что он при этом говорил?
– Ничего особенного… Был очень доволен, благодарил… Пригласил в ресторан.
– И вы согласились?
– А что?
– Ничего. На какой день он вас пригласил?
– Мы не успели условиться. Понимаете, в тот самый момент вошла эта мымра…
– Кого вы имеете в виду?
– Да жену его бывшую, Машку!
– Бывшую жену?
– Да! Они прожили несколько лет и разошлись. Он говорит, что она ему надоела, – она и вправду противная, – и он ее бросил… А ребята говорят, что, наоборот, она его бросила… Не знаешь, кому верить…
– Какие ребята?
– Знакомые, бывшие строгановцы… Они Машку хорошо знают. Она на вечера в училище приходила. Я ее тоже там видела.
– После того как Михайлов женился, вы продолжали с ним встречаться?
– Так… Иногда.
– Значит, его бывшая жена вошла в магазин в тот момент, когда вы должны были условиться о времени и месте свидания? Что же было дальше?
– Ничего особенного. Они очень удивились этой встрече, поздоровались, но не за руку, а так, просто друг другу кивнули… Виктор взял авоську с банками и, подмигнув мне, сказал, что еще зайдет, и они вышли.
– Без слов?
– Нет, что-то такое, по-моему, он сказал… Спросил ее, как она живет, вроде… Она сказала, что ничего живет, и пошла к выходу, а он пошел за ней.
– Вам это не показалось странным?
– Ничуть! Что тут такого?
– Это была действительно случайная встреча или все же можно подозревать, что они условились о ней?
– Конечно, случайная! Кто же станет назначать свидание в магазине? Да и вели они себя так, словно… Оба удивились.
– Зачем же он пошел за ней?
– Мало ли?.. Может, просто поговорить за жизнь хотел, может, на старое вдруг потянуло… Всяко бывает.
– С тех пор вы его больше не видели?
– Не-а, не видела.
– И он не звонил вам?
– Ни разу.
– Это не показалось вам странным? Он же пригласил вас в ресторан?
– А он всегда так… Появится вдруг, потом пропадет на полгода…
– Но он же пригласил…
– Сначала пригласил, потом раздумал, с другой пошел. Ему натрепаться – раз плюнуть.
– И, несмотря на это, вы все же встречались с ним?
– А что? Мне от него ничего не надо, а парень он славный, добрый такой, не жадный… Жаль, что его убили… Как думаете – за что?
– За краску, – хмуро ответил Шуляк и, кивнув Тамаре, пошел за Эльвирой Васильевной.
– Вы ей не очень-то верьте, Эльке! – сказала ему вдогонку Тамара. – Она известная сплетница. Я про нее тоже многое порассказать могу! Только я не такая…
Но Эльвира Васильевна и не думала сплетничать. В общих чертах она только подтвердила рассказ Тамары.
– Он часто у нас появляется… Может, и не так часто, но только к Томке он давно ходит. Цветы ей дарит на праздники, духи, безделушки всякие. Недавно флакон арабских духов принес. Кажется, перед самым Маем это было. Не знаю только, что она в нем нашла. Потасканный он какой-то, глазки так и бегают… Да, в тот день, на прошлой неделе это было – то ли в понедельник, то ли во вторник, – он зашел к нам перед самым закрытием. Вбежал, запыхавшись, – и сразу к Томке кинулся, будто не за краской, а за дармовым золотом прилетел. О чем-то они пошушукались – я в такие дела не суюсь, – она ему тут же сверток и достала, видно, заранее припасла. Он обрадовался, в щечку ее поцеловал и опять «шу-шу-шу» да «шу-шу-шу». Тут открывается дверь, и входит с улицы дама. Красивая такая, стройная, волосы золотые так и светятся и одета хорошо. Он как увидел ее, так и рот раскрыл. Она тоже вроде бы удивилась. Он чуть не на шею к ней кинулся, но она холодно так, высокомерно даже, на него глянула и назад отступила. А он хоть бы что, увивается вокруг, прямо по полу расстилается. Как я рад, мол, как счастлив, как ты живешь и куда сейчас, дескать, направляешься? Она только нетерпеливо плечиком дернула, кивнула ему и к выходу, а он – куда там! – вперед ее забежал дверь открыть и сразу же за ней на улицу. На Томку даже не оглянулся. Да и то верно: куда нашей Томке до той! Только он, я так поняла, и даром ей не нужен. Напрасны все его усилия, ничего ему не обломится… Что он ей? Такая из любого мужика веревки вить сможет. У нее, наверное, получше кавалеры найдутся. Томка после говорила, что это его первая жена. Но я думаю, что она врет, потому как неприятно ей такое его поведение, по самолюбию бьет. Но не может такого быть. Никогда такая женщина за этого мозгляка замуж не пошла бы! Никогда! На нее небось на улице оглядываются. На что я, женщина, и то ею залюбовалась…
