I
Опираясь на палку, Андрей с трудом взошел на пригорок и остановился перевести дух. Сказывалось месячное лежание на койке.
Теперь осталось спуститься к берегу — и он дома.
Поселок Красная Речка двумя прямыми улицами протянулся по крутояру. Кривые рыжие дорожки в снегу бежали от избы к избе. Андрей отыскал взглядом дом Прокопьева, что стоял у самого обрыва. Он увидел, как от крыльца к сараю прошла Анна.
Андрей сдвинул на затылок ушанку и быстро пошел вниз.
Спуск был крут и накатан. Ноги скользили, заболела раненая стопа. Но Андрей продолжал идти, стиснув зубы.
Он был одиноким путником в этот ранний час и видел: досужие бабы, протопившие печи, прижались носами к потным оконным стеклам.
Андрей знал: его вряд ли жалели. Скорее, смеялись. Конечно! Охотник возвращался из тайги в разгар зимы, возвращался пустой. И он торопливо шел к дому Анны, твердя про себя: «Уж все сразу! Уж все сразу!» Однако где-то в глубине души он надеялся, что Анна поняла его.
Два шага — три визгливых скрипа — под ногами и под палкой. И слова, которые Андрей уже незаметно для себя говорил вслух:
— Уж все сразу.
Анна отгребала снег от двери хлева, потом в сердцах отбросила лопату, открыла дверь. И оглянулась.
Андрей был один на пустынной дороге. Она увидела его, долго смотрела, опустив руки, словно в бессилье.
И медленно, нерешительно или что-то решая, направилась к калитке.
Тогда он пошел еще быстрее, ругая себя, что мог подумать плохо об Анне, о своей Анне. Сердце билось так сильно, будто он пробежал километров десять.
У калитки Анна остановилась. Она не открыла ее, стояла молча, словно не по своей воле подошла сюда, а кто-то подталкивал ее в спину.
Подпрыгивая, стараясь не ступать на больную ногу, Андрей приблизился к плетню:
— Аннушка!
Глаза ее смотрели грустно. Они были большие, серые, как ее пуховый платок, и грустные. В них блеснули слезы. Они накопились у век и, когда ресницы дрогнули, скатились на щеки. Побежали и замерли у трепещущих крыльев тонкого носа.
Андрею стало больно, будто ударили под сердце:
— Аннушка…
Она молчала, не двигалась.
Андрей схватился рукой за жердь и потряс ее зло, безнадежно.
— Ты пойми!
Вздохнув, Анна подняла руку, вытерла слезу и сказала:
— Променял… Слов-то красивых наговорил… Засмеяли меня. — Взгляд ее был спокоен и ясен. Она снова вздохнула: — Дурак.
Потом повернулась и пошла к дому.
