14
Перекинув поясной ремень по-бурлацки, через грудь, Малинка уже с полчаса тащил за собой волокушу с лежавшим на ней Лазаревым. Тот был без сознания.
Инспектор нашел Трофима километрах в пяти от дороги, на просеке ЛЭП. Обессилевший Лазарев приткнулся к корявой березке.
«Силен, однако, — подумал Пионер Георгиевич, оглядев раны Лазарева. — Другой мог и не выдержать. А этот дышит».
Вид у Лазарева был хуже некуда. Лубянки давно истрепались. Ошметки от них Малинка видел по дороге. И теперь руки и колени Трофима были изодраны в кровь.
«Чего же ждать, тащить его надо», — решил Малинка и смастерил волокушу.
Позади инспектора послышался стон, шевеление. Опустив осторожно волокушу, Малинка подошел к Лазареву.
— Ну, молодец, как дела?
Трофим глядел на инспектора тупыми, затуманенными глазами, потом взгляд его как бы очистился.
— Откуда вы? — спросил он.
— С неба, бедолага, с неба. Дай дух переведу. — И Пионер Георгиевич, сняв мотоциклетный шлем, вытер потный лоб. — Водички хочешь?
— Если есть…
— Фляжечку имеем, поделимся. Пей. Давай, давай, не стесняйся. Вот так. И сами приложимся.
Малинка был чрезвычайно доволен, что Трофим наконец пришел в себя. Инспектор опасался, что перенапряжение сильно скажется на состоянии Лазарева и он не успеет доставить его в больницу. Сам Пионер Георгиевич тоже приустал малость, и ему хотелось чуточку отдохнуть.
— Откуда вы узнали про меня? Сашка рассказал?
— Рассказал, рассказал…
— Вот алмаз. Никуда я его не бросал. — Трофим полез за пазуху и достал видавший виды носовой платок. — В уголке завязан. Как Саша?
— В райцентре твой Саша уже.
— Что с ним?
— Сидит, отдыхает… Лазарев встрепенулся:
— Он не хотел… Оставил он меня — знаю. Только я тоже виноват. Зачем мне понадобилось…
— Я, Трофим, не прокурор, не суд, — строго сказал инспектор. — Взял не свое — отвечай по закону.
После этих слов сознание Лазарева как бы прояснилось окончательно. Он увидел, как Пионер Георгиевич по-простецки — зубами — развязывает узел на платке. Потом взял алмаз двумя пальцами. При косом свете солнца кристалл то вспыхивал, то мерк глазом страшного хищного зверя.
— Вы знаете, товарищ инспектор, — проговорил Трофим, — для нас, работяг, цена одного карата… несравнима с рыночной стоимостью. Для меня алмаз — свой брат, трудяга: бурит, режет, шлифует…
— Ты свои силы побереги, — сказал инспектор, поднимаясь и берясь за волокушу. — Я уже не говорю о том, что и тебя Сашка бросил в беде. Не оставил, а попросту бросил. Предал. А это тоже нарушение, и немалое.
И старший лейтенант потащил волокушу дальше, обходя кочки, — к дороге, до которой еще было далековато.
