Глава XVIII
Друг ли ты?
1
— А тебе, сынок, какой-то Хлопунов раза три звонил. Говорил, «пусть обязательно поинтересуется Троицким и мне позвонит». О чем он? — сказала Ольга Петровна сыну, который вернулся из школы и сел ужинать.
— Да это о брате Лики…
Не допив чай, Анатолий поспешил к телефону. Он быстро набрал пять цифр, а на последней задержался. Он даже довел девятку до предельной скобы, но, вместо того чтобы отпустить диск, удержал его и задумался. Вдруг Лика откажется разговаривать с ним?
Палец отпустил диск. Раздался продолжительный гудок, потом донесся голос Агнии Львовны. Первым порывом было положить трубку. Пересилив это желание, Анатолий назвался и попросил к телефону Лику. Тут же поспешно добавил:
— Надо посоветоваться по школьным делам.
— Так ведь она с вами!
— Со мной? — удивился Анатолий.
— Конечно! Или Боб чудит? Ведь он сейчас тоже с вами?
— Нет ни его, ни Лики.
— А где же они?
— Не знаю.
— Как не знаете? Я спрашиваю серьезно.
— А я серьезно отвечаю. Ни Лики, ни Боба со мной нет. Я Боба несколько дней не видел.
— Значит, вы не возле кино?
— Я только что вернулся с занятий и звоню из дому.
— Не понимаю… — В голосе Троицкой послышалась тревога.
— А что случилось?
— Боже мой! Я так волнуюсь, голова пошла кругом… Значит, вы ничего не знаете? И Лика вам не звонила?
— Нет, Агния Львовна.
— Что же это? Я ведь просила ее позвонить. Вот характер! Я так поняла, что она поехала к вам, а вместе с вами за Бобом. Зачем понадобилась эта мистификация? Почему Боб чудит? Вы что-нибудь понимаете?
— Но в чем же дело? — Анатолию передалось волнение Троицкой.
Из ее стремительного и сбивчивого рассказа он понял, что у Агнии Львовны произошло с сыном бурное объяснение. Она даже ударила его зонтиком и теперь страшно об этом сожалеет. Но Боб стал просто невыносимым. Последние дни он был взвинчен, груб, вел себя отвратительно… Ссора произошла позавчера утром. Боб ужасно выругался, убежал в чем был и первый раз в жизни неизвестно где провел ночь.
— Первый раз в жизни? — резко спросил Анатолий. — Вы уверены?
Его злила эта недоговоренность. Злила потому, что он чувствовал недоверие к себе.
— Ну, знаете! — возмущенно воскликнула Троицкая, но вдруг тихо спросила: — Значит, няня уже успела наябедничать, что он без нас иногда не ночевал дома?
— Ничего она мне не говорила. Но если вы хотите, чтобы я помог, то говорите все. Начистоту!
— Это наше семейное дело… Я не настолько знаю вас…
— Так как же я смогу помочь?
Троицкая продолжала сбивчивый рассказ.
Оказывается, после ссоры Боб неизвестно где провел ночь. Он не пришел и утром. Сегодня третий день, как его нет. Она обзвонила всех друзей Боба, побывала на даче, даже звонила в больницы. И вот сегодня Павел Авксентьевич вынужден был обратиться в милицию… Конечно, у Боба много недостатков, но он же честен! Да, у него дурные друзья — Пашка и компания. Поэтому приходится считаться с возможными недоразумениями, тем более что Пашка однажды напоил Боба водкой… Агния Львовна запнулась, а затем с необыкновенной горячностью принялась убеждать Анатолия никому не рассказывать об этом. В милиции о Бобе тоже ничего не известно. Обещали принять меры к розыску.
— И вдруг, как рассказывает няня, нас не было дома, минут двадцать назад раздается телефонный звонок. Трубку взяла Лика и страшно разволновалась. Няня спрашивает, в чем дело, а она даже рассказывать не хочет, а потом сказала: «Маму незачем волновать. Только что Эля встретила Боба возле кино, в плохой компании. Объявился! Я поеду с Анатолием». Няня так и поняла, что Лика отправилась к вам, чтобы вместе поехать за Бобом. А та, уже выбегая за дверь, крикнула няне: «Пусть мама ждет у телефона!»
— О каком кино шла речь? — взволнованно спросил Анатолий.
— Минуточку, спрошу у няни.
Анатолий старался сообразить, что же произошло. Мальчишку, пожалуй, успели «втянуть». Из трусов воры веревки вьют… Но почему же Лика не позвонила, не зашла? Все еще сердится?
— Мама, — крикнул Анатолий, — Лика звонила?
— Соседка сказала, приходила девушка и спрашивала тебя.
Троицкая долго не отвечала. Анатолий волновался и даже нетерпеливо дул в трубку. Наконец послышался голос Троицкой:
— Я Полю лекарство капала. У него с сердцем неладно… Кино на Пятницкой улице.
— Какое?
— Не знаю, на Пятницкой…
— Я немедленно поеду туда на вашей машине. Ключи и документы у вас или у шофера?
— У меня. Я вызову шофера.
— Не надо.
— Но уже слишком поздно, я нигде не смогу заверить на ваше имя доверенность на управление машиной, поэтому поеду с вами.
— Напишите доверенность на Русакова Анатолия Владимировича, укажите свой телефон. Если меня задержат, то вам позвонят по телефону. Какой номер машины?
— Восемьдесят три сорок три. Но почему вы не хотите, чтобы я поехала?
— А вдруг Лика позвонит по телефону, а вас не будет дома?
— Муж дома.
— Вы же сами сказали, что ему нездоровится.
— Хорошо, — согласилась Агния Львовна, — я буду дежурить у телефона. Но, ради бога, позвоните мне с Пятницкой, я так волнуюсь.
2
Через десять минут Анатолий, получив у Троицкой ключи от машины, выбежал в Ржевский переулок. У светлой «Победы» МИ 83–43 стоял Милич. Второй, чем-то знакомый Анатолию франтоватый молодой человек вылез из машины при его приближении, захлопнул дверцу и быстро пошел прочь.
— Ты что здесь делаешь, Милич? — спросил Анатолий.
— Сено кошу, — зло ответил Милич.
— Ну коси, коси… — Анатолий дернул переднюю дверцу. Она открылась. — А косу в машине не забыл?
— Понимаешь, я шел мимо, вижу — дверца у машины открыта и никого нет рядом.
Анатолий сел к рулю.
— Ты чего в чужую машину залез? — удивился Милич.
— Тебя не спросил, — ответил Анатолий и, отперев секретный замок, сковывавший руль, сунул ключ в замок зажигания. Но там уже торчал другой. Анатолий понял все. Он не стал расспрашивать, включил зажигание и нажал стартер.
— Куда ты? — растерянно крикнул Милич.
Анатолий резко захлопнул дверцу, чуть не прищемив пальцы Милича, и покатил по улице. «Откуда у них может быть ключ? — подумал он. — И не поздно ли я еду? Ведь со времени звонка Ликиной подруги прошло не менее получаса. Компания могла разойтись…»
Анатолий гнал машину. Теперь все зависело от быстроты. Повезет ли ему со светофорами? Лика, по-видимому, поехала на такси. Хорошо бы опередить ее, встретить или хотя бы застать на улице. Черт его знает, какая шайка заманила Боба… Если Лика потащит Боба домой, его «дружки» могут вступиться. Лике грозит опасность… Эта публика на все способна. Скорей, скорей!
Светофор у Никитских ворот зажегся желтым светом, а затем красным. Анатолий остановил машину. Он вынул чужой ключ из замка зажигания и сравнил с тем, что дала Троицкая. Точная копия! Где же Милич с приятелем взяли ключ-дубликат? Анатолий догадался, что отсюда-то и тянется ниточка к Бобу.
Зеленый свет. Анатолий дал газ. Машину рвануло. Часы на Спасской башне показывали половину двенадцатого. Светофор при выезде с Красной площади на мост Анатолий проскочил при желтом свете и на очень большой скорости выехал на Пятницкую улицу. На такой скорости опасно глазеть по сторонам, и все же Анатолий издалека старался увидеть среди прохожих знакомую фигурку Лики. Только ли знакомую? Нет, он любит ее, любит! Вот когда он вдруг осознал, что она для него дороже всего на свете.
Ему даже хотелось, чтобы ей грозила опасность… Пусть грозит, и он явится в самую последнюю минуту и подставит себя под удар, а Лику спасет!
Возле кино кто-то стоит. Лика или Боб? Анатолий убрал ногу с педали газа и, поравнявшись с кино, резко нажал на тормоз. Машина будто ударилась о препятствие, его швырнуло на руль. Да, у входа маячил кто-то, но не Лика, не Боб. Черт! Опоздал или есть другое кино? Что делать? Он машинально снял ногу с тормоза, и машина едва-едва потащилась вперед на малом газу. Она дергалась, будто захлебывалась. Чтобы мотор не заглох, Анатолий чуть «дал газу». «Победа» медленно двинулась вперед. Куда ехать? Анатолий оглянулся на кинотеатр.
Рекламные огни были уже потушены. Зрители еще не выходили с последнего сеанса. У двери кинотеатра торчал здоровый парень в кепчонке, надвинутой на глаза.
3
«Победа» отъехала метров на пятнадцать, когда раздался резкий свист. Анатолий снова оглянулся. Парень возле кино призывно махал ему рукой. Видно, захотел прокатиться. Может быть, спросить у него, не видел ли он здесь девушку с мальчишкой, не заметил ли, куда они пошли? Анатолий остановил машину. Дверца справа распахнулась, и парень, шумно дыша, обдавая его запахом водки, плюхнулся рядом.
— Ну и газовал! Вот, думаю, дает жизни!
— А ты долго стоял возле кинотеатра?
— Порядочно… Вдруг слышу, тормоза, как поросята, завизжали. Я, конечно, без внимания, потому что в машине ты один. Мне говорили, что машину пригонят двое. Потом гляжу на номер машины — тот самый! Ну, тогда я и свистнул.
— Какой номер? — осторожно спросил Анатолий.
— Да этот самый, МИ восемьдесят три сорок три. Ты что? — Парень внимательно смотрел на Анатолия.
— Проверочка, — уклончиво ответил тот и вспомнил Милича и его приятеля. «Неужели парень поджидал их на этой машине? Похоже…» — Напарник сильно выпивши, с копыт свалился, — сказал Анатолий, — так что я один приехал… А ты как?..
Этот неопределенный вопрос был задан, чтобы вызвать подвыпившего парня на разговор. Детина был мускулистый, его лицо лоснилось, будто смазанное маслом.
Парень осклабился — водитель не возбуждал в нем больше подозрений — и стал объяснять. Возле кино он стоял «на стреме», на перехвате. Накладочка получилась: придется в переулочек заехать, потому что здесь двое сыщиков крутились. Один невысокий без кепки, в старом синем костюме, второй на армянина похожий, черный, в сером костюме и серой кепке. Ох, и будет Цыгану от Чумы!
— Лени Чумы? — воскликнул Анатолий.
— А ты его знаешь?
— Авторитетный! Кореш. Сидел с ним.
— Вот так штука! А мне сказали, что двое «полуцветных» прикатят. А как твое прозвище?
— Лиса, — сказал Анатолий первое, что пришло в голову.
— Лиса, Лиса? — повторял парень. — Не слыхал.
— Я недавно залетел. А тебя как?
— Огурец.
— А что случилось?
— А то, что из-за парнишки-подсказчика, который должен был нас навести на квартиру, чуть не завалилось все дело. Хозяева квартиры, как сказал этот Вундербоб, должны были прийти в это кино на какой-то там просмотр, а потом идти в гости. А дома на хозяйстве должны были оставить только одну старуху. Ну, захватили мы паренька и бегом к кинотеатру: пусть собственными глазенапами засечет, что они зашли в кино. Стоим мы, тарыбары-растабары. И вдруг к этому Вундербобу подходит подходящая деваха и говорит: «Бобик, ты здесь? Позвони же скорей домой. Мама твоя с ног сбилась. Разве можно так?» Вундербоб начал молоть чепуху разную, ну и мы ее шуганули. И вовремя. «Спрячемся, говорит, паренек, вот они идут… эти самые…» Ну, потом мы ждем, значит, эту «Победу», а тут подкатывает на такси другая видная такая деваха, его, Вундербоба, сестра… И давай крыть: «Подлец, кричит, негодяй! У папы из-за тебя сердечный припадок! Мама все телефоны оборвала, а ты, бессердечный мальчишка, болтаешься возле кино! Сейчас же марш домой!» Цыган не растерялся и повел Вундербоба прочь. А сестренка оказалась бедовой, ухватилась за брательника и не пускает. Милицию зовет. Народ останавливается. Что тут делать? Того и гляди, засыплешься. Или надо пацана бросать и тогда квартиру не возьмем, или деваху увезти отсюда и запереть, пока мы работаем. Вот Цыган и придумал: «И что вам, граждане, — говорит он тем, кто останавливался, — надо? Это моя припадочная сестра, и к тому же выпивши. Семейное дело, не вмешивайтесь. Она обругает вас, мне же отвечать». А наши кричат: «Правильно, Сеня, давай уводи ее, припадочную. Как выпьет рюмку, так и шалеет, дура». Смехота! Давай жми в переулок направо. Слышишь шум? Они там. Поспешать надо. Все уедем. Того и гляди, милиция заявится…
Анатолий уже не слушал болтовни, он быстро погнал в переулок. Встретившийся им мужчина два раза оглядывался на машину. Вдали виднелась группа уходивших по переулку людей.
Через две минуты он будет рядом. А дальше? Куда они хотят увезти Лику? Что с ней сделают? Конечно, воры вооружены, а у него ничего нет. Даже ножа… Эх, встретить бы милиционера или тех двух оперативников. В глаза бросилась освещенная витрина магазина, за стеклом виднелись покупатели. Возле двери табличка: «Телефон-автомат». Вот удача! Можно вызвать милиционеров на мотоциклах.
Не доезжая до магазина, Анатолий резко затормозил.
— Вот черт, карбюратор… — Анатолий быстро выскочил из машины, открыл капот.
— Беги, — обратился он к вылезавшему парню, — тут делов на пять минут, скажи им — еду.
Когда вор ушел, Анатолий подбежал к магазину, толкнул дверь. Она оказалась запертой.
— Мне надо срочно позвонить. Откройте! — сказал он показавшейся за дверью продавщице в белом халате.
— Не хитрите, гражданин. Магазин закрыт.
Анатолий потряс дверь. Стекла задребезжали.
— Сейчас же откройте!
— Не хулиганьте, гражданин, иначе позову милицию.
— Зовите! — Анатолий застучал носком ботинка.
Дверь приоткрылась, выпуская покупательницу, и Анатолий попробовал протиснуться. Это не удалось. Продавщица вместе с подоспевшим завмагом заперли дверь.
Анатолий уговаривал, просил, угрожал, ничто не помогло. Толстый завмаг с глазами навыкате уговаривал покупателей не открывать дверей, пока он не вызовет по телефону милицию, чтобы забрали пьяного хулигана.
Отлично! Разбить стекло? Но придет милиционер, заранее настроенный против него. Он не поверит ни единому его слову, заставит следовать э милицию. А надо спешить, спешить…
Ну что ж, пусть воры садятся в машину. Конечно, они возьмут Боба и Лику. Главное — вырваться на людную улицу, а там… Эх, подкатить бы к отделению милиции…
4
Анатолий погнал машину и включил фары. В ярком свете он увидел четырех парней, Боба с окровавленной губой и Лику. Двое орали песню, стараясь заглушить голос Лики.
— Выключи фары, дура! — заорал тот, что уже побывал в машине.
Анатолий выключил свет, подъехал и остановился.
Гнев, ярость обуяли Анатолия. Он еле сдержался, чтобы не броситься на выручку Лике.
— Давай в машину, — скомандовал высокий смуглый парень.
Лика уцепилась за Боба. Тот отталкивал ее.
Распахнулась задняя дверца, зажглась лампочка в «Победе», и Анатолий отвернулся, чтобы его не узнали. Он пытался придумать наилучший способ спасти Лику и Боба, освободиться от воров. Можно было бы сделать вид, будто мотор не в порядке, поднять капот, копаться и ждать… Чего ждать? Пока не подойдет милиционер? Переулок пустой. Значит, надо выехать поскорее на людную улицу, выехать любой ценой.
Грязно ругаясь, двое с Бобом поспешно втиснулись на заднее сиденье и втащили Лику. Знакомый уже вор с лоснящейся физиономией плюхнулся рядом и скомандовал:
— Давай на Пятницкую, а там направо. Жми!
Анатолий посмотрел в зеркальце над ветровым стеклом и увидел настороженное, злое лицо и пристальный взгляд, устремленный на него. Этого цыганистого парня он недавно видел вместе с Хозяином… Анатолий, сильно газуя, развернул машину и погнал по переулку.
— Ты кто? — требовательно спросил смуглый.
— Я же тебе, Цыган, уже звякнул. Лиса он, кореш Чумы, — ответил за Анатолия встречавший машину вор.
Анатолий понял, что сейчас решают секунды.
— А почему не Рудя, в чем дело? — продолжал Цыган.
— И чего ты, Цыган, привязался к Лисе? Эй, Лиса, не выверни, потише на поворотах!
Анатолий с надеждой всматривался вдоль улицы. Ни одного милиционера! Вот идет парочка — юноша и девушка, — от них толку чуть. Вот идет компания нарядно одетых подвыпивших с дамочкой — тоже помощи не жди.
— Ты чего в молчанку играешь? — угрожающе спросил Цыган.
Идет компания пожилых… Нет, опять не то… Двое молодых парней, похоже студенты, вышли из-за угла. Анатолий быстро снял ногу с педали газа и нажал на педаль тормоза так, что даже приподнялся на сиденье. Тормоза завизжали. В то же мгновение он выхватил правой рукой ключ зажигания, левой открыл дверь и круто повернулся, чтобы выпрыгнуть из машины. Цыган уцепился за его пиджак. Анатолий ударил его наотмашь по лицу и так рванулся, что пуговицы отлетели, пиджак распахнулся, и Анатолий не выскочил, а вывалился боком из машины, оставив пиджак в руках Цыгана.
Студенты, будто только того и ждали, с готовностью ринулись к машине. Но еще быстрее распахнулась правая дверца, и Цыган выскочил из машины. Он метнулся в сторону, увернувшись от растопыренных рук студента, перебежал улицу и скрылся во дворе.
— В машине нарушители! Не выпускайте! — крикнул Анатолий первое, что пришло ему на ум. Надо было действовать быстро, не давая ворам опомниться. Анатолий распахнул дверцу, схватил вора, сидевшего ближе, и вытащил на асфальт. Вор сел и, не делая ни малейшей попытки к сопротивлению, сказал как можно спокойнее:
— Не верьте ему, граждане, парень напился и скандалит, вам голову морочит. Кричит «убивают», а убитых нет, одни пьяные. Он втягивает вас в грязное дело. Получите по десять суток за содействие хулигану.
С оглушительным треском рядом с машиной остановился патрульный милицейский мотоцикл с двумя сержантами. Оба вора пытались удрать, но их задержали.
В двух словах милиционерам было рассказано о том, что случилось. Сержанты обыскали задержанных, у обоих обнаружили финки.
Анатолий вытащил всхлипывающего, перепуганного Боба, вывел Лику. Она молча протянула ему руки: они были крепко связаны носовым платком…
Милиционеры остановили проходивший грузовик, посадили в него задержанных, прихватили, как свидетелей, студентов, и все отправились в отделение.
В милиции задержанные категорически отрицали, что они прятали Боба и хотели куда-то насильно увезти его сестру. Они ссылались на бежавшего, с которым якобы только в этот вечер познакомились в «забегаловке». Этот чумазый выдавал девушку за свою пьяную, не совсем нормальную сестру. Сказал, что надо отвезти ее домой, к мамаше. А чтобы не царапалась — связать ей руки. Пусть спросят тех, кто был возле кино на Пятницкой. Ну, как не помочь человеку, ежели он говорит, что его сестренка псих. А если он соврал, так с него и спрос…
Опросили Елену Троицкую. Она показала следующее:
— Моя подруга Элла Савицкая позвонила мне после десяти по телефону и сказала: «Встретила твоего исчезнувшего брата возле кино на Пятницкой, в компании хулиганов. Я хотела с ним поговорить, но мне не удалось. Приезжай скорей». Конечно, я поехала. Мы Боба разыскиваем третий день. Брат стоял возле кинотеатра в компании этих людей. Еще был третий, сбежавший. Я, не отходя от такси, позвала его в машину. Боб не шел. Я пыталась его увезти, тащила в машину. Сбежавший, смуглый такой, сказал: «Сматывайся, гражданочка, не твое дело. Парень большой, делает что хочет». Я обратилась за помощью к прохожим. И тогда хулиганы, видя, что многие мне сочувствуют, вдруг разыграли спектакль, будто я пьяная сестра того смуглого и скандалю. Затем они повели брата с собой по улице, свернули в переулок. Я расплатилась с шофером такси, и, когда нагнала их, у Боба была сильно разбита губа, видимо, его ударили, и он сказал: «Уйди, оставь меня!» Я обратилась к прохожим. Смуглый опять стал уверять, что я его ненормальная пьяная сестра. Прохожие останавливались, но приятели хулигана окружили нас и стали смеяться, кричать, петь. — От обиды и гнева у Лики навернулись слезы на глаза, но потом она овладела собой и продолжала: — Они повели Боба переулком. Он шел, не сопротивляясь. Я пошла следом за Бобом. Тогда они подхватили меня под руки и повели насильно, связали мне руки, а потом втащили в машину… Вы отправите их в тюрьму? Дежурный спросил:
— Значит, все дело в том, что поспорили из-за брата? Вам лично ущерб причинен?
— Но ведь они не отпускали и избили Боба… Меня в машину втащили…
Дежурный пожал плечами и начал допрашивать Бориса Троицкого.
Боб был бледен, не смотрел в глаза Анатолию, но то и дело испуганно поглядывал на одного из задержанных— парня среднего роста, со шрамом на левой щеке.
— Я после ссоры с мамой боялся наказания, мне не хотелось ехать домой… Три дня жил у знакомых… А когда сестра приехала и позвала, я тоже не захотел домой. Сестра начала драться со мной. Вмешался Цыган…
— Кто-кто? — быстро спросил дежурный. — Кто?
Боб смутился.
— Чья эта кличка? Отвечай! — потребовал дежурный. Подросток поймал предупреждающий взгляд парня со шрамом и, подумав, ответил:
— Не знаю… Слышал, что кого-то так в толпе назвали, а кого — не знаю, не помню.
Дежурный выразительно посмотрел на Анатолия: темнит парень.
Боб сказал, что смуглый парень, Сеня, фамилии он не знает, познакомился с ним у кино только в этот вечер и неожиданно вступился за него. А чтобы сестра не скандалила на улице и не позорила его, Боба, и себя, он увел Боба, а она сама пошла за ними, ругалась.
Лика крикнула:
— Ты подлец, ничтожество, врешь!
Боб обмяк, хотел что-то сказать.
И опять предупреждающий взгляд парня со шрамом на лице…
— Знает ли Борис Троицкий этих двух граждан? — спросил дежурный.
— Нет, не знает, — подсказал парень со шрамом. И Боб повторил:
— Не знаю.
Анатолий попросил удалить задержанных на время допроса Троицкого.
Уходя, парень со шрамом предупредил:
— Мы, паренек, тебя не знаем, и ты не наговаривай на нас, а то плохо тебе будет.
— Не запугивайте, гражданин, — предупредил дежурный.
Анатолий позвонил Троицкой. От радости она заплакала и, всхлипывая, сказала:
— Беру такси и мчусь. Ждите.
5
Анатолий показал дежурному свое бригадмильское удостоверение и попросил разрешения поговорить с Борисом Троицким.
— Слушай, Боб, внимательно! — Анатолий усадил мальчика на деревянный диван. — От того, скажешь ли ты правду, зависит твоя судьба. Они ведь собирались ехать на вашей машине обворовывать квартиру. Я хорошо знаю, что ты им дал ключ от машины, указал квартиру, они принудили тебя быть наводчиком. Но ты не бойся. Если откровенно все расскажешь, то тебе ничего не будет, тебе не придется больше подчиняться ворам, ты избавишься от битья, от страха. Сейчас они тебя запугивают, наверное, грозят рассказать о твоих делишках дома. А ты все расскажи сам. И этим лишишь их возможности шантажировать. Да и я тебя буду защищать.
Боб смотрел в пол и молчал.
Анатолий попытался поднять снизу его подбородок, но Боб упрямо боднул головой и еще ниже опустил голову.
— Значит, тебе безразлично, что они издевались над твоей сестрой? Значит, тебе все равно, ограбят ли они дом твоих друзей или нет?
— Это не мои друзья…
— Ага! Раз ты это сказал, значит, знаешь, на кого воры нацелились? Знаешь адрес? Ты должен был позвонить в дверной звонок, назваться Бобом Троицким и попросить открыть дверь, так? Все пошли в кино, и дома осталась одна бабушка, верно? Смотри мне в глаза!
Боб еще ниже, упрямее нагнул голову. Видимо, страх перед ворами сковал его.
Анатолий еле сдерживался, чтобы не ударить, не потрясти за шиворот трусливого мальчишку. Ох, как он был противен ему! Куда девались все увлечения Вундербоба астрономией, космическими полетами… Сейчас перед ним был подлый, трусливый, шкодливый мальчишка!
Лика кусала губы.
— Я ведь хочу спасти тебя, дурак! А то пропадешь! Будешь говорить? Если воры с тобой не церемонились, то знай — я также церемониться не намерен!
Боб испуганно прошептал:
— Я ничего не знаю.
— Врешь, ты уже признался. Ты сказал: «Это не мои друзья». Значит, ты знал, о ком идет речь! Не трусь, говори. Ну! — Анатолий сжал пальцы в кулак. — А еще собрался лететь в космос… Хвастун! Даже каких-то воришек боишься…
Боб начал несвязно рассказывать. Он не сводил глаз с кулака Анатолия. Выходило так, что грабить они не собирались. Это квартира одного паренька из кружка юных астрономов… Он, Боб, два раза там бывал…
— У старшего брата этого мальчика есть замечательный мотоцикл, четырехцилиндровый подвесной мотор для лодки и другое… Теперь брат уехал, он геолог. А когда я об этом рассказал… ну, своим знакомым… то они обрадовались. «Давай, говорят, пока человек в отъезде, подвесной мотор возьмем на недельку… Взаимообразно. Покатаемся. А к его приезду вернем».
Анатолий подошел к Бобу.
— Тебя не сказки сюда привели рассказывать! Ведь ты сообразительный парень! Говори все по порядку, что они тебе приказали и что ты им сообщил. Только не ври!
— Ну, сначала сказали, чтобы я туда в гости пошел, разузнал, кто дома остается, когда все на работе… Ну, я и побывал. Узнал — собираются через два дня, то есть сегодня, в кино на просмотр картины… А дома одна бабушка… Старший брат на практике.
— Дальше!
— Я отказался. А они: «Обещал — выполняй! Ты просто позвони в квартиру, бабушка спросит — кто, назовись. А когда она откроет дверь, мы зайдем, как будто тебя не знаем, возьмем мотор и пообещаем через пять дней вернуть».
— И ты согласился? — спросил Анатолий.
Боб промолчал и опустил голову.
— Да как же ты не понял, что имеешь дело с ворами и грабителями? Ведь тебе не пять лет. Ты согласился быть наводчиком. Ты, конечно, понимал, что бабушка потом расскажет домашним о вашем «визите». Тебя начала бы разыскивать милиция. Значит, ты и в дальнейшем думал прятаться, не возвращаться домой? А знаешь ли ты, что бабушку наверняка бы твои «дружки» задушили?
Боб мертвенно побледнел, ошалело взглянул на Анатолия, его разбитые губы мелко дрожали.
— А напали бы на след убийц, они бы тогда и тебя прикончили, чтобы убрать свидетеля. Вот теперь и расскажи, как ты с этими «дружками» познакомился? Кто они? Как фамилия тех, у кого вы хотели «одолжить» мотор, и где они живут, где ты жил эти дни. Расскажешь?
— Расскажу! Все началось с Пашки…
Дверь распахнулась, ворвалась Троицкая. Упав на колени, она обняла сына и принялась исступленно целовать его лицо, шею, плечи.
— Милый мой, хороший! Ну, я погорячилась. Прости свою мамочку. Больше этого не будет. И ты обещай. Ты ведь тоже погорячился. Я знаю, ты хороший!
Анатолий резко поднялся и отошел в сторонку.
— Ну и дура, ну и дура! — зло шептал он.
Потом Агния Львовна обняла Лику, расцеловала.
— Я приехала за детьми, не мучайте их, — обратилась она к дежурному.
Тот взглянул на Анатолия и чуть усмехнулся.
— Как только Боб скажет, из какой квартиры они собирались взять мотор, так и поедет домой, — предупредил Анатолий.
— Боб хотел у кого-то взять? Этого не может быть! — воскликнула Троицкая. — Вы не так его поняли.
— Продолжай, Боб, — сказал Анатолий, не глядя на Троицкую.
А я уже все сказал! — В голосе Боба снова появилась нагловатая уверенность.
Минут двадцать Анатолий, Лика и дежурный пробовали убедить его. Боб начал грубить Анатолию.
— Не ваше дело! Я знаю, почему вы явились! — Он скосил глаза на Лику.
— Ах, ты так? — Анатолий замахнулся; еще мгновение, и Боб получил бы увесистую затрещину.
— Все скажу! — взвизгнул Боб.
— Вы не смеете бить! — кричала Троицкая. — Вы нашли моих детей, я вам бесконечно благодарна, но наказывать вы не имеете права, мы сами разберемся. Ведь он еще дитя. — И, посмотрев с нежностью на сына, она добавила: — От него еще молочком пахнет…
— Водкой пахнет! — сердито сказал Анатолий. — Сам признался.
— Ну, кто не без греха, — отозвалась Агния Львовна. — Он не будет. Ты ведь больше не будешь, Бобик?
— Не буду, — буркнул Боб.
Анатолий безнадежно махнул рукой. Вскоре протокол был подписан.
Троицкая увела Боба. Лика тихо сказала Анатолию:
— Звоните мне. И… не сердитесь.
Анатолий покраснел, но радость омрачало сознание своего бессилия. Даже в таких благоприятных условиях не удалось переломить Боба. Пока поле битвы осталось за ворами. Видно, еще придется повозиться. А все Агния Львовна! Конечно, малолетних допрашивают при родителях, но надо, чтобы они помогали, а не мешали.
Оставшись с дежурным, Анатолий спросил:
— А как будет с ворами?
— Задержим для оперативной проверки. Мальчишка все напортил, настаивает, что не знает их. А за незаконное хранение оружия привлечем к уголовной ответственности. Эх, права наши насчет задержания подозрительных и хулиганов слабоваты! А нас ругают — милиция, мол, бездействует…
— Ну, а паренек?
— Вы о Троицком? Конечно, он наводчик. Ведь оба мы видели, что врет. А как вывести его на чистую воду?
Опять ворвалась Троицкая:
— Как я могла забыть, что вы на нашей машине!
— А я и сам забыл, — хмуро отозвался Анатолий.—
Вот ключ.
— Голубчик, у меня руки дрожат. Не удержу руль.
Последнюю услугу…
— Хорошо, поедемте, — вздохнув, согласился Анатолий.
— Гражданка Троицкая, за сыном получше присматривайте, — посоветовал дежурный.
— Да, да, — отозвалась Агния Львовна.
Вряд ли она слышала, о чем он ей говорит.
6
На обратном пути Анатолий вел машину молча. Лика, с переднего сиденья обернувшись назад, с лихорадочной поспешностью, гневно пересказывала Агнии Львовне события. Та забилась в угол кабины, прижав к себе Боба.
Когда подъехали к дому, Агния Львовна попросила Анатолия зайти: Павел Авксентьевич должен поблагодарить его, иначе он будет нервничать.
Вся семья собралась в столовой. Павел Авксентьевич заключил Анатолия в объятия и несколько раз горячо поцеловал. Анатолий сердито передал ключи, документы машины и стал прощаться. И все же ему пришлось выпить бокал шампанского, закусить пастилой.
Он начал было говорить о Бобе, но Павел Авксентьевич прервал его на первой же фразе:
— Ни слова! Все понятно. Поверите ли, минуты нет свободной, чтобы заняться воспитанием сына. Да и Агния где-то в чем-то недоглядела.
— Привод в милицию… — снова начал Анатолий. И опять Павел Авксентьевич перебил его:
— Все понятно! Сам займусь, пусть это вас больше не беспокоит.
— А может быть, все же стоит сейчас поговорить? — И Анатолий молча подал ключ от «Победы», сказав: — Дубликат.
— Что ж, какой мальчишка не мечтает прокатиться на отцовской машине? Не будем омрачать минуту радости мелочами.
Ясно было, что домашний суд над Бобом, когда этот блудный сын вернулся на радость маме и папе, не удастся. Анатолий тихо спросил, не считает ли Павел Авксентьевич, что безнаказанность и всепрощение развращают нестойкие характеры.
Тот мгновенно согласился, сделав гримасу, будто проглотил что-то горькое, и обещал, как только появится «окно» во времени, поговорить с Бобом. Судя по снисходительному тону, это был лишь жест вежливости. Надо же чем-то отблагодарить Анатолия…
«Разве Троицкий примет всерьез мои советы? — подумал Анатолий. — Пусть только он назначит встречу, и я приглашу Хлопунова. До чего противно смотреть, как расчувствовавшаяся мамаша заискивает перед самодовольным сынком».
Анатолий встал и, избегая смотреть на Боба, попрощался.
— Сиди, папа. Я провожу и запру дверь, — поспешно предупредила Лика.
В передней, задержав руку Анатолия в своей, она сказала:
— Вы ведь не любите громких слов?
— Терпеть не могу.
— Но все-таки…
— Не надо об этом. Думайте о Бобе. Парень свихнулся, а ваша мать или не видит, или не хочет видеть. А отцу некогда… Прежде всего, не позволяйте ему болтаться на улице и водиться с Пашкой.
Но Лика, казалось, не слышала его слов.
— Толя, — просто сказала она, — скажите откровенно, вы очень на меня сердитесь?
Она пытливо посмотрела ему в глаза, затем порывисто обняла за шею, поцеловала в губы и убежала.
Анатолий захлопнул дверь. Голова слегка кружилась. Что это? Поцелуй благодарности и только? Или?..
— …Что так долго? — спросила Анатолия мать, открывая дверь.
— Пришлось съездить за Бобом Троицким и Ликой. А потом даже пил шампанское у Троицких…
— Значит, повеселился? — Мать улыбнулась.
— Повеселился…
7
На следующее утро Агния Львовна стремительно вошла в комнату Боба. Он притворился спящим, надеясь, что мать пожалеет будить его и объяснение будет отсрочено.
Ее вчерашнее благодушие было, видимо, временным.
Все началось так… После ужасной ссоры с матерью, поймавшей его на мелкой краже, Боб прибежал к Руде. У него сидел неизвестный Бобу смуглый, видимо очень сильный молодой мужчина, с темными навыкате глазами, в которые Бобу трудно было смотреть.
Играла радиола. Звучала смешная песня «Гоп со смыком». Незнакомец тихонько мычал в тон ей. Рудя уже как-то объяснял Бобу, что эта песенка воровская, «блатная». Боб знал и другое. Такие мотивчики, записанные на рентгеновских пленках, Рудя через Пашку продает любителям. А этот, наверное, покупатель сам пришел.
Заметив любопытные взгляды Боба, незнакомец нахмурился, перестал мычать и спросил:
— Какого черта зенки на меня пялишь? Один пялил, пялил и ослеп!
— Спокойно! Это Вундербоб, — сказал Рудя, — мой друг, знаменитый астроном. В минуты жизни трудные забегает ко мне. Ты чего?
Боб покосился на незнакомца, но Рудя сделал театральный жест рукой и проговорил:
— Не смущайся, Бобик, можешь откровенничать. Дядя добрый, он поймет!
Черноволосый кивнул, блеснул золотым зубом.
Надо сказать, что Рудя боялся Цыгана. И чем дальше, тем сильнее его угнетало сознание собственной глупости, приведшей к этому знакомству.
А было так. Пашка из-под полы в переулке продавал музыкальную продукцию фирмы «Рудя и K°». Проходивший мимо Цыган заинтересовался блатными песнями, хорошо заплатил и обещал заплатить много, если найдется человек, который бы записал на пленку его любимые песни. Так Рудя познакомился с Цыганом. Рудя, никогда не знавший ни одного вора, вдруг бахвальства ради намекнул на свои якобы связи с ворами. А таким, как Цыган, только палец дай — век не отвяжешься.
Цыган с интересом выслушал рассказ о похождениях Вундербоба, несколько преувеличенный Рудей. Было рассказано и о «работе с книгами», о геройском поведении Боба в парке культуры, о лихой игре в карты.
Особенно заинтересовала Цыгана история с ключом от «Победы». Он даже приказал Руде угостить Боба портвейном. Через два часа Цыган попрощался с Рудей и увел изрядно захмелевшего Боба с собой.
— Не умеешь ты обращаться с предками, — учил он. — На измор их возьми. Побегают, поищут тебя — веревки вить из них будешь, Вундербоб.
Цыган скоро сообразил, что на Вундербобе можно хорошо заработать. Этого бесхарактерного паренька — а такие смотрят в рот тому, кого они в эту минуту боятся, — надо использовать. А там — пусть себе кается в колонии… Понравился ему и внешний вид Боба, «интеллигентного мальчика из хорошей семьи». Отличная маскировка, пригодится…
Вор с детских лет, Цыган несколько раз судился, но, попадая в лагеря, вскоре выходил. Помогала огульная система «зачетов». Один день засчитывался за три. Помогала и снисходительность лагерной администрации к осужденным уголовникам-рецидивистам, которые сплотились в местах заключения в привилегированную касту. Ведь происходило это в годы культа личности, когда допускались грубые извращения социалистической законности. Были у Цыгана сестры, мать, но он давно отрекся от семьи, относился к ней с нарочитой грубостью и жестокостью. Сейчас он «работал» на Чуму.
Цыгана удивляла и забавляла наивность мальца, верившего каждому его слову. Цыган напропалую врал Бобу, выдавая себя за сверхгероя. Боб тоже напропалую врал и бахвалился. Приведя Боба к себе, Цыган прежде всего напоил его, а потом начал дразнить:
— Нет, Вундербоб, не выйдет из тебя настоящего парня, деляги. Не из того теста сделан.
— Неправда! Я хоть на Луну могу!
— Просто ты заяц во хмелю. «На Луну, на Луну». На кой она ляд, Луна твоя! А ты вот гроши, деньги достань на хорошую закуску, на такси, чтобы прошвырнуться за город.
— Сколько угодно добуду! Я — как Пит, супермен.
— Кто, кто?
Боб рассказал о похождениях гангстера Пита.
Цыгана заинтересовали эти истории, особенно описанные в них новые способы грабежа и увода автомашин.
А Боба понесло. Ведь его слушают! И он со смаком рассказывал вычитанное им из книжки, которую одолжил ему Рудя.
— Так как же ты монету добудешь?
— Съезжу домой и привезу.
— Тоже мне супермен! Лучше покажи-ка, на что ты без маменькиной сумочки способен. — Цыган покачал головой. — Мы за мамину юбку не держимся, а житуха у нас — во! Смекаешь? Домой только желторотые птенчики торопятся. Говорю же тебе — возьми домашних на испуг. Пусть поищут тебя, помучаются — добрее станут… А небось у тебя да и у папаши твоего куча знакомых? Квартиры, наверное, мировецкие, богатые…
Так зашел разговор о квартирах и фотоаппаратах, костюмах и машинах.
— Да что там машины! — разошелся Боб. — Вот у Ленькиного брата есть лодочный мотор, трофейный, мощностью почти в тысячу сил, — соврал он. — Вот бы его нам на Московское море… Жаль, что Ленькин брат на практику уехал, он геолог, а то бы попросили мотор на недельку.
Так зашел разговор о квартире в Замоскворечье.
Цыган выспросил все: и о хозяевах, и о квартире, и об обстановке.
— Правильно ты задумал, Вундербоб. Осуществим. Не будем дожидаться, пока вернется Ленькин брательник. Возьмем взаимообразно.
— Не дадут.
— А если они такие гордые и презирают тебя, проучим! Возьмем потихоньку, так что и не узнают, а через неделю положим на то же место. Правильно, супермен?
— Правильно!
— Тогда сделай так… — И Цыган поручил Бобу наведаться к Леньке, разузнать, когда хозяева уйдут в гости или поедут на дачу, остается ли кто-нибудь в таких случаях в квартире. — Все! Если обманешь — пожалеешь!
Боб струхнул. Он не был уж так наивен, чтобы не понять, кто такой Цыган. Боб всегда был готов фантазировать, строить планы, которые ни к чему не обязывают. Именно поэтому он размечтался о поездке на чужом моторе. А тут вдруг план превращается в действие! Это его никак не устраивало. Он отлично понял, что мотор только предлог… Ведь Цыган спрашивал и о коврах, фотоаппаратах, даже о том, где стоит гардероб.
Боб начал отнекиваться. Ведь он пошутил, разве бывают подвесные моторы тысячесильными? Да и с Ленькой он в ссоре, поэтому не может идти в гости.
Цыган слушал с улыбкой. Боб тоже улыбался. Вдруг сильный удар бросил его на пол: Цыган ударил, сидя на стуле. Боб вскочил, закричал:
— Как вы смеете!
Цыган медленно поднялся и шагнул к подростку. Боб с ужасом уставился на него, страшного теперь человека, и начал отступать, пока не уперся спиной в стену.
— Не бейте, не надо, я все сделаю!
— Заткнись, дура! Это для закалки, чтобы суперменом был, чтобы никакой боли не боялся. А ты визжишь, как поросенок. Замолчи! Давай пять, будешь меня слушать — другом будешь.
Боб взял дрожащей, взмокшей от страха ладонью протянутую руку Цыгана.
— Домой сейчас не пойдешь. Уговор дороже денег. Утром отправишься на ту квартиру. И смотри мне, не филонь! В провожатые дам Огурца. Если только продашь, он из тебя скелет сделает. А вообще ты парень башковитый и должен понимать, с кем веселее. Мы еще на юг с тобой махнем. Был в Баку?
— Нет…
— А в Сухуми, Сочи?
— Тоже нет.
— Со мной поедешь…
8
Дверь отворилась. Вошел долговязый детина с землистого цвета лицом и острой головой.
— Наше вам, Огурец! Дельце наклюнулось. — Цыган показал глазами на Боба. — Потом! А сейчас закатимся куда-нибудь, выпьем, поучим Вундербоба. — Цыган нахлобучил на голову кепку и сказал: — А ну, Вундербоб, звездочет-супермен, потопали.
Ох, как не хотелось Бобу идти с ними! Он боялся Цыгана, боялся, как бы не встретить знакомых, боялся бежать домой, боялся завтрашнего утра.
Вот когда он с надеждой вспомнил об Анатолии. Но тут же опять испугался.
Пройдя несколько улиц, они зашли в пивную. Там было людно. Цыган стал в очередь, взял пива, водки на всех и начал внимательно осматривать посетителей. Вскоре он кивнул головой на двух выпивавших. Первый, маленький и плюгавенький, в рваном костюме, судя по разговору с окружающими — завсегдатай пивной, уговаривал второго, рослого человека в простом, но опрятном костюме, «взять еще по сто».
— Ни-ни, — твердил высокий. — Жена заругает. Итак перебрали с получки. У меня хозяйка строгая. — Он вынул бумажник и, стараясь аккуратно раскладывать деньги на мокром столе, бубнил — Это на жизнь… Вовке на штанишки… Это за квартиру… Бабке послать… Видишь, все в аккурате, так что отцепись.
Огурец подмигнул Цыгану и выругался. Боба передернуло. До чего же не нравился ему Огурец! Лицо землистое, не хватает зубов, потный. Улыбнется — толстые губы кривятся в одну сторону, вниз.
Рабочий двинулся к двери, отталкивая уцепившегося за него плюгавенького.
— Эй, пьянчуга, отлепись от порядочного человека! — сказал Цыган и толкнул плюгавого.
Тот взмахнул руками, не удержался и опрокинулся на пол. Боб рванулся было, чтобы помочь упавшему. Огурец подставил ногу, Боб ударился плечом и головой о стол.
— За нами, звездочет! — прошипел Цыган.
Рабочего они увидели в сквере. Цыган быстро зашагал, нагнал его, пошел рядом, потом опередил. Огурец плелся следом за рабочим, увлекая за собой очень неохотно идущего Боба.
За поворотом на боковую дорожку Огурец вдруг показал кулак Бобу и издалека крикнул рабочему:
— Эй, гражданин, пиджак-то у вас, пиджак!
Тот остановился в нерешительности. Боб увидел, что вся спина у него белая, будто в известке или зубном порошке. Удивительно! Только что пиджак был совсем чистый. Цыган тоже остановился и почему-то стал снимать свой пиджак.
— Не у вас, гражданин, у другого! — крикнул Огурец.
Рабочий снял свой пиджак, ругнулся.
— Вот черт, в пивной, наверное… Спасибо, братцы! Хозяйка у меня строгая, а тут — будто под забором валялся.
Цыган, сочувственно приговаривая, помог чистить пиджак.
Огурец с Бобом прошли мимо, вышли из сквера к трамвайной остановке. Скоро к ним присоединился Цыган.
Все сели в трамвай, потом сошли, купили водки.
Боб все еще не понимал, зачем нужна была эта комедия. Но все объяснилось на квартире Цыгана, когда тот вытащил пачку денег. Огурец передразнил рабочего, как тот распределял свою получку: «Гришке коврижки, Мишке штанишки…» Цыган хохотал и предложил выпить за «Мишкины штанишки». Тут же он дал Бобу сто рублей — его «пай». Боб отказался взять деньги.
— Почему не берешь? — грозно спросил Цыган.
— Да я ведь случайно с вами, — робко объяснил Боб.
— Я тебе покажу — случайно! Ты вор, уркан, и ты участвовал в деле. Обязан взять.
— Я не вор, — запротестовал Боб.
— Что-о-о? Ты сам рассказывал про работу с книгами, с Пашкой. Ты уже пропащий! Теперь ты наш, господин супермен. Амба!
— Нет, я не вор…
Цыган, зло улыбаясь, больно ударил Боба. Боб заплакал. Затем его заставили выпить. Он размяк и снова стал бахвалиться.
Утром Боб проснулся потный от страха. Он попытался незаметно уйти, но его не оставляли одного. Цыган с дружками караулили. Один из них был послан к Чуме предупредить о предстоящем деле. В час дня Боб вернулся с Огурцом из Замоскворечья и сообщил, что завтра вечером все из квартиры пойдут в кино, останется одна бабушка. Цыган отправился к Руде «организовать» машину. На следующий день, в десять вечера, Цыган и Огурец повели Боба к кино на Пятницкой. Там его нашла Лика. Все хорошо обошлось. Цыган сбежал, и теперь он, Боб, будет подальше от этой ужасной компании.
9
На этот раз Агния Львовна не пожалела Боба. Она трясла его за плечо все настойчивее. Он вынужден был открыть глаза и, чтобы не смотреть на мать, уставился в одну точку.
— Ты заболел? Боб не ответил.
— Сейчас с тобой будет говорить отец. Он вне себя. Не вздумай сердить его, возражать. Я понимаю, ты травмирован, но все же…
Вошел отец. Сердитый, насупленный, он резко подвинул стул, сел и строго уставился на сына.
— Ну? — крикнул отец, ожидая покаяния.
— Я травмирован… — поспешно прошептал Боб.
До этого он жалел себя, нервничал, а сейчас, в страхе перед расплатой, заплакал. «Ну что у меня за жизнь? — думал он. — Пашке подчиняйся. Руде, Цыгану, Огурцу подчиняйся, папе и маме подчиняйся… Анатолий и тот напустился. Почему я такой несчастный?»
— Ну, миленький, ради бога успокойся, — бросилась к нему мать.
Боб, трясясь, зарыдал еще громче. Агния Львовна многозначительно кивнула на сына и шепнула мужу:
— Придется прощать сейчас же.
Павел Авксентьевич огорченно вздохнул, присел на край кровати и положил руку на голову Боба.
— Да будь же ты мужчиной, не реви! — сердито сказал отец и попытался повернуть голову Боба к себе, но тот упрямо зарывался лицом в подушку. — Ты поступил ужасно, Борис, ужасно! Откуда у тебя такие задатки?
Когда отец сердился, он всегда называл сына полным именем. Рыдания усилились.
— Да не мучь ты ребенка, — шепнула мать.
— Я вижу, ты даже не осознаешь, — продолжал отец, — и не представляешь всей глубины возможного падения. Дурные привычки приобрести легко, избавиться от них крайне трудно.
Рыдания Боба переходили в истерику.
— Да скажи же ему, скажи! — громко шептала мать.
— Мы обсудили и осудили твое позорное поведение, — продолжал отец, — и решили так: мы простим тебя, если ты обещаешь, что это никогда больше не повторится, что ты исправишься, будешь учиться и вести себя должным образом.
— Ну, маленький, ну скажи — обещаю. Ну что тебе стоит! Ну успокой же папочку и мамочку.
Боб был слишком потрясен вчерашними событиями, чтобы капризничать. Мальчик ждал разноса, строгого наказания, серьезного предупреждения. Услышав о том, что его прощают, он сразу перестал плакать.
— Обещаю, — поспешно пробормотал он, все еще не веря, что все сошло так просто и легко.
— Ну вот и хорошо. — Агния Львовна облегченно вздохнула и, тронув мужа за плечи, шепнула: — Он слишком травмирован, чтобы оценить по достоинству твои назидания. Пусть успокоится.
Родители ушли. Из-за двери донесся раздраженный голос отца:
— У меня нет времени воспитывать, но ты, кого растишь ты? Лентяя? Лгуна? Растленное существо?
— Поль, что ты!
— Да, растленное существо! Нет, так больше нельзя! Его надо было выпороть, да, выпороть! Не будь я так интеллигентен, я бы шкуру ему спустил!..
10
Боб вскочил с кровати и радостно запрыгал на месте. Заметив укоризненный взгляд вошедшей няни, он смутился и сделал вид, что занимается гимнастикой. Няня не стала стелить постель, а передала требование родителей, чтобы отныне он сам прибирал за собой.
— А обед для себя я тоже должен готовить? — обиженно спросил Боб.
— Готовить обед — мое дело, — ответила няня. — Где же это видано, чтобы убирать за таким большим! Водку жрать горазд… Не дите, прости господи! После такого скандалу и покаяться не грех!
— Ну, ну, — крикнул Боб, — не твое дело, дура!
За завтраком, поглощая бутерброды с ветчиной, отец прочувственно говорил о чести и бесчестии, о благородстве и подлости, о героизме, о дружбе.
— А Васька слушает да ест, — не вытерпела Лика, зло поглядывая на брата.
— Он уже обещал, и мы простили, — поспешила предупредить мать.
— А я не могу простить, не могу! Выдрать его надо!
— У своего Анатолия научилась, — буркнул Боб.
— Почему это у моего? — возмутилась Лика.
— Ас кем целовалась в подъезде?
— Подлец! — крикнула Лика, побледнела и выбежала из комнаты.
— Борис, ты сейчас же пойдешь и попросишь извинения у сестры, — решительно заявил отец.
— А мне Пашка говорил…
— Ты должен попросить прощения за все. Мало ли что болтают.
Боб после препирательства пошел в комнату сестры. Мать с трудом заставила дочь вернуться к столу.
После чая отец поручил сыну сходить в аптеку за лекарством. Боб не двигался с места. Он боялся улицы, боялся встреч. Отец повторил, но раздраженно. Если бы Боб в эту минуту сказал, почему он боялся показаться на улице, если бы он признался в том, что там ждут его мучители… Но он ни в чем не признался. У него не хватило смелости сказать правду. Он лгал, он отговаривался тем, что надо готовить уроки, готовиться к конференции юных астрономов.
— Кто же был прав? — закричал отец. — Мы его простили, а он не считается с нами даже в мелочах!
И отец шлепнул Боба по затылку.
— Ну что ты, Поль! Это непедагогично. Бобик пойдет. Ты пойдешь, да?
— Сбегаю, — буркнул он, не глядя в глаза отцу.
