3
— Тоже здесь! Вот история… — при виде Юрия Николаевича монтажник заметно ободрился. На нем были ондатровая шапка и куртка, возраст его Денисов сразу не определил, понял только — молод, независим, сам себя обеспечивает. — А как же такси?
Юрий Николаевич махнул рукой:
— Там, Алексей, тоже скоро не уедешь! — И все-таки москвичи уже дома, монтажник вздохнул.
— Вы едете дальше? — спросил Денисов.
— Родная Архангельская область, станция Ерцево…
— Работаете там?
— Точно:
Учебный класс был небольшой. Напротив двери — стулья, покрытый сукном стол, в простенках между окнами — плакаты, учебные пособия. Здесь проводили инструктажи постовых.
Денисов сел за стол, пригласил:
— Все места наши. Садитесь.
— Спасибо, — Юрий Николаевич устроился наискосок от стола, против лампы. — Так вот… Артур из Подмосковья. Он что-то говорил про Академгородок, Биоград…
«Разговор о жучках», — Денисов вспомнил проводницу.
— …Не из Пущина ли на Оке? Не помните, Алексей?
Не в курсе, — монтажник снял перчатки, положил на теплый подоконник, сел в угол. — Меня к вам в купе определили вечером. Вы до меня перезнакомились. Я и про Академгородок впервые слышу.
— О плавунцах, выходит, он до вас рассказывал?
— Выходит, так.
— Что я могу сказать? Общительный, образованный.
Чуточку не от мира сего… — Юрий Николаевич достал пачку «Столичных». — Позволите? Или выйти в коридор?
— Курите, — Денисов кивнул…
— Эрудит. В шахматы играет в силу хорошего второго разряда. В основном закрытые партии… Что еще?
Заикается.
— Кто он по профессии? Говорил?
— Энтомолог. Был в Конго, в Центральной Африке.
Не ошибусь, если предположу, что он специализируется по чешуекрылым.
— Чешуекрылым?
— Попросту, занимается бабочками. Бабочками, водомерками, клопами… Не удивляйтесь! — Юрий Николаевич незаметно разговорился. — Я, знаете, тоже лет двадцать не замечал ни одного майского жука, ни одной бабочки… Прошлым летом увидел — ахнул: бог мой, где вы прятались все это время? Между прочим, — он посерьезнел, — Артур даже вез бонбоньерку с жучками…
— Он ехал один? — Денисов предпочел не спешить. — Я слышал, за постельное белье платила соседка…
— Одолжила: у него были крупные.
Денисов вспомнил мучно-белое лицо на операционном столе, пиджак, распоротый от плеча к поясу.
«Значит, были! И деньги, и бонбоньерка… Может, и документы!»
— Вспомнил! — монтажник снял шапку. Под ней оказались прямые волосы. Аспирант он. Ездил в командировку. Надо запросить институты, — в голосе звучала безапелляционность несведущего человека. — Вам сообщат, кто от них выезжал…
Денисов согласно кивнул: про командировку говорила и проводница.
— С вами ехал еще пассажир…
— Вот с кем вам следовало встретиться! Но он, наверное, уехал с вокзала… — Юрий Николаевич стряхнул пепел в слюдяной чехол от «Столичных». — Очень приятный тоже, солидный товарищ. Близко сошелся с Артуром.
— Что он говорил о себе?
— Работает и живет где-то в Средней Азии, в горах.
Хорошо знает местный колорит, условия…
— Дельцы у них, говорил… — Алексей поднялся, разминая ноги. — Отары с места на место перегоняют. Приедет фининспектор — овцы в горах! Уедет отара снова на старом месте!
— А я запомнил: жара там страшная, и в магазинах растворимый кофе в банках всегда!
— Хорошо… — в вопросе о растворимом кофе недавние попутчики полностью солидаризировались.
— Вы давно работаете? — спросил Денисов у Алексея.
— Три года, — монтажник достал паспорт, передал Денисову.
— Надо и мне представиться… — Юрий Николаевич поискал по карманам.
— Не из газеты? — поинтересовался монтажник.
В квадрате, свободном от волос, черты лица казались юношески нежными.
— Работал в Академии коммунального хозяйства, — Юрий Николаевич поднялся, с достоинством положил на стол перед Денисовым потертую визитную карточку. — Не корреспондент. Готовил специалистов по защите от коррозии подземных сооружений…
— А тот человек, что ехал с вами… — спросил Денисов. — Кем он может быть у себя в горах?
— Начальство, — живо откликнулся монтажник.
Юрий Николаевич поправил:
— Хозяйственник. Со стажем.
Разговаривая, Денисов видел в черном, словно залитом чернилами, окне себя и обоих своих собеседников.
Огни вокзала видны не были. Снаружи окно загораживал невидимый вагон, под утро в нем должен был раздаться оглушительный стук компрессоров. По схеме состава они всегда оказывались под окнами учебного класса.
— Извините… — Дверь неожиданно открылась. Помощник Антона — высокий, под стать ему, невозмутимый сибиряк — без стука вошел в комнату. — Капитан Сабодаш срочно просит в дежурную часть, к следователю. Я подожду здесь.
— Осмотрены ближайшие подходы к вокзалу со стороны строительства прирельсового железнодорожного почтамта… — Когда Денисов вошел в дежурку, там отчитывался старший группы, занимавшейся поиском преступников в районе, прилегавшем к платформе. — Пока все безрезультатно. Поставлены в известность соседние отделения милиции…
Денисов не услышал ничего нового для себя.
— Предложения? — спросил следователь.
— Надо все повторить засветло. Достаточно рано, чтоб не успели затоптать следы…
— Что нового о потерпевшем? — следователь обернулся к Денисову.
— Ничего определенного.
— Ты не считаешь, что Артура могли встречать? Кто-то мог знать о его приезде.
— Надо проверить…
— Я и говорю, — вмешался Антон. — Главное, установить очевидцев. Осмотр пути возможного отступления преступников и опрос…
Круг замкнулся.
После доклада старшему оперативной группы Денисов попал в учебный класс не сразу: у коллег, занимавшихся проверкой версий, работа шла живее: опросы, осмотры ночных электричек, поиск мельчайших капель крови в снегу. Кроме того, он был один, а они работали группами.
Когда он шел по коридору, дверь помещения для дежурного наряда оказалась открытой. Пожилой старшина, увидев Денисова, махнул рукой:
— Такой чай! Никогда не пробовал… — Он убрал газету вместе с очками в шкафчик. — Садись. Не прояснилось пока?
— Нет еще, — Денисов потонул в старом, вытертом кресле.
— Прояснится — старшина налил чаю в стакан, подал Денисову. — В нашем деле главное — чтобы внимательно и не спешить — Он готовился на пенсию и не уставал повторять молодым сотрудникам первейшую, по его мнению, заповедь милицейской службы: «Внимательно и не спешить!»
Оперативная обстановка не располагала к беседе.
Чай пили молча.
— Спасибо.
Из бытовки Денисов прошел к себе в кабинет, перелистал дело с ориентировками, дал по телефону несколько поручений младшему инспектору. Только потом подался в учебный класс.
— Как Артур? — встрепенулся Юрий Николаевич, увидев Денисова в дверях.
— Нового нет.
— Все еще в реанимации? — он закурил.
— Состояние по-прежнему внушает тревогу…
Монтажник дремал, опустив голову на подоконник.
— Могли Артура встречать? — спросил Денисов. — Как по-вашему?
— Кто знает? — Юрий Николаевич курил, стряхивая пепел в снятый с пачки слюдяной чехол, заменявший ему пепельницу. — Он не говорил об этом в поезде.
— Мне интересно ваше мнение.
— Не думаю. Женщины в такой час дома. А мужчины? Другое дело, когда человек везет что-то громоздкое…
— Или ценное.
— Именно. Со мной, например, только три рубля на такси да две копейки на автомат. Меня не встречают, — он полез в карман за платком. Под пальто виднелись коричневый пиджак, бежевая кофточка — неброские, со вкусом подобранные цвета. — Альтернатива, конечно, есть всему. Артур вчера пошутил: есть люди, сказал, считающие, что коньяк пахнет клопами, а другие утверждают: клоп пахнет коньяком…
Денисов усмехнулся:
— Какие же, он считал, правы?
— Энтомолог! Для него полужесткокрылые, сиречь — клопы, — совершеннейший продукт природы. Клопы, бластомы, водомерки… Безобиднейший человек! Может, его с кем-то спутали? Но с кем?
— Чудак он, — поднял голову монтажник.
Юрий Николаевич обернулся, проверяя неожиданную мысль:
— Алексей, ведь при вас большая сумма! Я не настаиваю. Если хотите, можете не отвечать.
Монтажник завозился:
— Я не скрываю, что везу деньги.
— Много? — спросил Денисов.
— Юрий Николаевич прекрасно знает: хотел машину купить. И меня не собирались встречать!
Юрий Николаевич многозначительно посмотрел на инспектора.
— Машину? Так далеко? — спросил Денисов.
— У них «Жигули» свободно… — монтажник предпочитал короткие, четкие формулировки. — Если насчет денег, могу точно сказать, сколько со мной.
— Важно, что купить не удалось, — подытожил Денисов.
— Все без пользы. Взял билет и назад.
— С билетами было трудно?
— Особенно на скорый. Чуть не остался.
— А деньги? На аккредитиве?
— С собой… Но никто не знал, только наше купе!.. — он не договорил.
В класс вошел носильщик, поставил у входа чемодан.
Следом шли сержант и полный загорелый человек. При виде его недавние попутчики оживились.
— Московская милиция работает, — крякнул Юрий Николаевич. — Сказали б не поверил! Всех разыскали…
— Третий пассажир. Транзитный, — доложил сержант, — дежурный послал.
Мужчина тем временем рассчитался с носильщиком.
Тот остался доволен, прощаясь, приложил руку к шапке.
— Дрога, — представился вошедший.
— Денисов, — Он представлял себе хозяйственника крупнее и старше. Едете в Ош?
— В Ошский район.
Транзитный осмотрелся. На стене висела таблица — милицейский строй в движении без оружия. Сбоку, за окном, темнел вагон электропоезда.
— Садитесь. Ваш попутчик по купе… — начал Денисов.
— Артур. Я знаю… Какой вандализм! — Дрога придвинул стул. — Неужели не найдете?
— Работаем… Вы вместе с ним вышли из поезда?
— Да.
— Вместе шли к вокзалу?
— Мы быстро расстались.
— Он от вас отошел? Или вы?
— Я… — Хозяйственник бросил взгляд на чемодан, обвел глазами попутчиков — оба молчали. — Дело в том, что Артура встречали…
Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.
— Встречали? — переспросил Денисов.
— Он извинился, пошел вперед.
— Вы видели встречавших?
— Не видел.
— Почему вы думаете, что его встретили?
— Он сказал: «За мной пришли, извините!» — Дрога как-то неловко достал пачку папирос, раздумал, снова сунул в карман.
— Прощаясь, больше ничего не сказал?
— По-моему: «Надвигается шторм…» Что-то в этом роде.
— Вы говорили о море?
— Ни полслова. Вообще этой темы не касались.
— «Надвигается шторм»?
— Я сам удивился.
Подождав, Денисов начал заход, на этот раз менее стремительный.
— Вы сошлись с Артуром ближе других. Что он рассказал о себе?
— Почти ничего. — Дрога подумал. — Занимается насекомыми. С детства. Шахматист… Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться — электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.
«Непонятно», — подумал Денисов.
— Он брился после посадки? Или под Москвой.
— Под Москвой.
— Пожалуйста, вспомните все.
— Был за границей… Да! Тетка у него умерла, осталось наследство…
— Любопытно.
— Несколько тысяч.
— Вы видели деньги?
Дрога пожал плечами:
— Не только я! Тогда стали платить за белье — у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичен. — Транзитный вздохнул. — У меня тоже была сторублевая купюра — навязали в сберкассе, но я ее сразу разменял.
Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.
— Разрешите ваш паспорт.
— Видите ли… Мы переезжаем из Оша, — Дрога замялся. — Документы на прописке. — Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.
— Запишите данные.
Дрога неловко стащил перчатку.
Денисов подал блокнот:
— Вы служили на флоте?
— А что?
— У вас якорь на руке, как у меня. Отсюда совсемсовсем немного до разговоров о море… «Надвигается шторм»!
— Память детства. Во флоте я не служил. Пехота…
— Вот у Алексея интересная татуировка! — неожиданно вступил в разговор Юрий Николаевич.
Монтажник в углу нахмурился:
— Глупости, — в свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.
— А что именно? — заинтересовался Денисов.
— «Не всякому прощай!» — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение… Если б не узнал вас ближе, Алеша, наверное, сто раз подумал бы, прежде чем с вами ссориться… голос его стал вкрадчивым. — Наверное, болезненно было?
Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, как принято, а собрал всех вместе в маленьком классе.
— Не очень, — монтажник усмехнулся.
— Мода! — Юрий Николаевич — словно заботился о том, чтобы приличные люди, даже попав под пристальные очи закона, беседовали и вели себя подобающим образом. — В свое время, помню, меха носили у подбородка, потом на полах. Скоро, наверное, снова поднимут к шее…
Денисов встал, прошел от окна к двери: похоже было — с появлением Дроги все еще больше запуталось.
— Не помню, кто заметил: особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите! Радиус нашего шарика шесть тысяч километров, — Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, — высота величайших гор и глубина впадин не превышает девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса…
Раздался звонок — звонил Сабодаш.
— Только что сообщили… Слышишь меня? Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского, следователь там.
