Глава 7
«ДАЮ ТРЕТИЙ РАЗВОД!»

Утром Сергей встал невыспавшийся и с трудом подавил в себе неизвестно откуда вдруг взявшееся раздражение. Чего это он в самом деле? Казалось бы, все идет нормально, даже успешно. События последних двух дней — обнаружение Дины, а главное, вчерашнее задержание Юсуфа — значительно продвигали расследование всего дела. Этот Юсуф, бесспорно, главная фигура. И Рожков, и неизвестный пока Карим, и тем более Трофимов являются простыми исполнителями, «возчиками». А вот Юсуф где-то достает наркотик. Это самое опасное. И Юсуф задержан. Так чем же Сергей недоволен? Чего ему надо? Дойти до конца преступной цепочки? Так ведь он и идет к нему! Сейчас в его руках новое, важнейшее ее звено. Казалось бы, радуйся, черт возьми! Просто он вымотался за эти дни, вот и все. Сначала Борек, потом Ташкент.

Сергей потянулся и подошел к окну.

До чего же тут хорошо, в Ташкенте, тепло, солнечно, все цветет кругом, воздух просто напоен ароматом роз.

Он нагнулся над широкой вазой, где плавали розы. Ну и запах! И одновременно увидел стоявшую у подъезда гостиницы машину из управления. Так и есть, он, конечно, опаздывал.

Когда Сергей приехал в управление, ему почти сразу позвонил Нуриманов:

— Заходи. Ждем.

В его кабинете Сергей застал и Валькова. Тот, хмурясь, потирал свой широкий, с залысинами лоб, потное лицо его, на котором резко обозначились синеватые мешочки под глазами, выглядело озабоченным. Увидев Сергея, он улыбнулся и сказал, тяжело поднимаясь и пожимая Сергею руку:

— Ну и отличился ты сегодня ночью. Еще одна свадьба — и ты всю шайку переловишь.

— Было дело. Ибадов уже пришел?

— Пришел. Он ту газету чуть не до утра сторожил. Никто ее не взял.

— Гм… — закуривая, покачал головой Сергей. — Странное дело. Чья она может быть? Юсуфа на свадьбе я не видел. Неужели я его проморгал?

— Ничего удивительного. Там же человек сто было.

— Если не больше.

— Ну вот видишь.

— И все-таки странно…

— Что думаете делать дальше? — спросил Нуриманов, взглянув на Сергея. — Людей у вас хватает?

— Пока хватает. А делать… — Сергей помедлил.

— У нас сейчас обозначились четыре линии работы, — неторопливо произнес Вальков. — Леров ищет владельцагазеты. Теперь круг сузился. Это кто-то из вчерашних гостей.

— Юсуфа не исключаете? — спросил Нуриманов.

— Нет, конечно, — с сомнением в голосе ответил Вальков. — Это как раз уже легкопроверить. Теперь вторая линия. Установка Николая Борисова. Этим занимается Ибадов. Письмо до востребования из Борска могло быть получено только по его паспорту. Поэтому в любом случае его надо установить.

— У Ибадова осталось, кажется, двести таких Борисовых?

Сергей посмотрел на Валькова. Тот кивнул.

— Ему дали двух человек в помощь.

— Я просил трех, даже четырех, — недовольно возразил Сергей. — Эту работу надо форсировать.

— Дадим, — коротко произнес Нуриманов.

Узкое лицо его оставалось невозмутимым. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно слушал.

— Дальше, — попросил он.

— Теперь третья линия, — продолжал Вальков. — Дина Сокольская. Ее связь с Гусевым, ее друг, которому она написала письмо, что она сама из себя представляет. Словом, очень важная линия работы. Вчера только этим и занимался.

— Беседовал? — спросил Нуриманов.

— Нет еще. С пустыми руками к ней идти бесполезно. Надо сперва все, что можно, узнать о ней.

— Ну вот, — заключил Сергей. — А четвертая линия — Юсуф. Этим я сам займусь. Ведь такие деньги мне совал, подлец, вы только подумайте!

— Прокурор даст санкцию на его арест? — спросил Нуриманов.

— Надеюсь. Для начала его опознают Трофимов и его хозяйка. Надо за ними послать. — Нуриманов молча кивнул в ответ. — И еще, думаю, — продолжал Сергей, — кое-что даст и обыск. Тщательный, квалифицированный обыск. — Он обернулся к Валькову: — Тебе это надо возглавить, Алексей Макарович.

Вальков досадливо вздохнул:

— Плохо. Без подготовки придется проводить. Так что большого успеха не ждите.

— Зато внезапно, — утешил его Сергей.

…Очная ставка не дала результата, которого ждал Сергей. Правда, и Трофимов, и его квартирная хозяйка уверенно опознали человека, ночевавшего однажды в комнате у ребят.

И Юсуф каждый раз хмуро подтверждал:

— Знаю его, зовут Борис… Знаю, зовут Зара Хамидовна. Ночевал там. Это точно…

Однако на вопрос, какое дал поручение Трофимову, отправляя его в Борек, злобно сверкнул глазами:

— Никакого не давал. Врет он, собачий сын.

Больше в том доме Юсуф не показывался. Судя по приметам, сообщенным хозяйкой, чемодан для Трофимова принес туда Рожков.

А к концу дня вернулась бригада сотрудников во главе с Вальковым, проводившая обыск в доме Юсуфа. В качестве понятых и добровольных помощников с ними ездила группа студентов юридического факультета.

Несмотря на скептический прогноз Валькова, обыск все же кое-что дал. В подвале в двух из многочисленных кастрюль были обнаружены залитые топленым салом целлофановые мешочки с наркотиком.

Теперь имелись уже все основания просить у прокурора санкцию на арест Юсуфа Якубова.

Попытку дать взятку Коршунову доказать было невозможно; одних показаний Коршунова тут было мало, свидетели, естественно, отсутствовали, а Юсуф категорически отрицал этот факт. К тому же он проявил немалую осмотрительность: записки, j которые Юсуф подбросил Сергею, оказались написанными не его рукой. Юсуф решительно от них отказывался.

Ничем пока не удалось подкрепить и показания Трофимова.

Но обнаружение в доме Якубова наркотика резко меняло дело.

На следующий день прокурор дал санкцию на его арест.

После этого Сергей снова совещался с Нуримановым.

— Странно, — сказал тот, — мы совсем не знаем Якубова. Он не проходил ни по одному делу, он даже близко не стоял к ним, его никто никогда не называл. А для спекуляции…

— Тем более наркотиком, — вставил Сергей.

— Да, — согласился Нуриманов. — Для этого нужны связи. И кто-то должен был его назвать. Значит, очень ловкий человек, очень хитрый.

— Интересно… — задумчиво произнес Сергей. — Очень ловкий, говоришь… Гм… А «Правду Востока» он, между прочим, не выписывает… Ловкий…

В этот момент, кажется, впервые у Сергея закралось неясное подозрение. Не очень уж ловким показался ему Якубов. Во всяком случае, с ним, Сергеем, он поступил не так уж осторожно. Но по началу все было организовано неплохо. Сергей так и не смог установить, откуда брались записки. Он не заметил Якубова и на свадьбе. Там был кто-то другой из шайки, оставивший газету. Этот же человек, возможно, находился и в «Москвиче». Великолепный водитель, кстати, и Юсуф, конечно, не случайно взял его с собой. Выбор момента и места встречи с Сергеем был сделан тоже удачно. Но потом… Как Якубов решился сам пойти на эту встречу? Это был явный риск и просчет. Потом с Трофимовым. Опять Якубов сам появился в том доме. Все сам! И разговор с Гусевым около аэропорта. Почему Якубов все время подставляет себя под удар? Если бы он всегда так действовал, он бы давно попал в поле зрения милиции. А он не попал. В чем же дело? Странно. Действительно, очень странно…

— Где он работает? — отрывисто спросил Нуриманов.

Очевидно, мысли его тоже сейчас кружились вокруг Якубова. Но он не разбирался в поведении, в поступках Якубова, да и не мог в них разбираться, потому что не знал тех деталей, которые знал Сергей. Нуриманов пока стремился выяснить то первичное и самое необходимое, по чему можно хотя бы в какой-то мере судить о человеке.

— И как живет? — добавил он.

— Живет дай бог, — ответил Сергей. — Свой дом не далеко от города. Машина. Много ценностей. Вопрос только, откуда это все. Ведь работает сторожем магазина. Через двое суток на третьи. А впрочем… — он задумался, — дело не в этом. Но вот все сам, все сам…

Сергей снова вернулся к занимавшей его мысли.

Но Нуриманов думал о другом. Он по-своему уже видел будущий допрос Якубова и оценивал возможные его результаты.

— Пока ничего не даст, — мрачно заключил он. — Допрашивать его сейчас нельзя. Надо поработать.

— Нет, — покачал головой Сергей. — Допрос надо провести сегодня же. Немедленно. Пока он не остыл, не разобрался до конца в случившемся. У нас есть о чем с ним поговорить. И кое-что допрос может дать. Надо только постараться.

У Сергея уже сложилась схема такого допроса, он как будто нащупал его главный нерв. Схема эта была рассчитана именно на то психологическое состояние, в котором должен находиться сейчас Якубов, должен, если верна догадка Сергея, которая пришла к нему только то, во время разговора с Нуримановым.

Он понимал, что нельзя терять времени, нельзя упустить тот единственный момент, когда этой догадкой, если она окажется верна, можно воспользоваться с наибольшим успехом.

Когда Якубова ввели к нему в кабинет, Сергей сразу заметил, как изменился тот за двое суток. Худые, небритые щеки еще больше ввалились, вокруг усталых, покрасневших глаз легли темные круги, руки безвольно болтались вдоль туловища. Руки! Вот что в первый же момент привлекло внимание Сергея.

— Здравствуйте, Якубов, — сказал он спокойно, даже как будто доброжелательно. — Садитесь. Вы плохо спали?

— А у вас разве можно спать хорошо? — раздраженно ответил Якубов.

— Вам, — Сергей сделал ударение на этом слове, — хорошо спать действительно у нас трудно.

— Почему именно мне?

— По многим причинам, — уклончиво ответил Сергей. — Я их вам назову. Не сразу, правда. Начнем мы с другого. Прежде всего познакомьтесь с санкцией прокурора на ваш арест.

Сергей подвинул ему через стол бумагу.

— Ах, есть уже и санкция, — иронически произнес Якубов.

Тем не менее он внимательно прочитал весь текст документа.

«Для сторожа ты, однако, слишком умен и развит, — подумал Сергей. — И в одном, по крайней мере, я, кажется, не ошибся».

— Крупного преступника вы, оказывается, поймали, — сказал Якубов, закончив чтение и откладывая бумагу.

Несмотря на насмешливый тон, было видно, что санкция прокурора произвела на него впечатление.

— Не очень крупного, — покачал головой Сергей. — Ловим и покрупнее. Но вот что я вам должен сказать. Преступление, в котором вы замешаны, наш закон считает особо опасным.

Сергей отметил про себя, что лицо Якубова оставалось бесстрастным, вот только руки… руки задрожали, и он поспешно сцепил их на коленях.

— Я хочу, чтобы вы поняли и учли это, — продолжал Сергей. — А теперь пойдем дальше. Дело ваше групповое. Мы докажем вашу связь с Рожковым, с Трофимовым, с неким Каримом и с другими. А участие в групповом деле всегда отягощает вину, Якубов. Но мало того. В групповом деле всегда имеется главарь.

Сергей заметил, что Якубов насторожился, темные глаза его сузились.

— Да, главарь, — повторил Сергей, — который несет главную ответственность за преступление. Этим главарем наши работники считают вас. Не скрою, так думал и я.

— Вот как… — насмешливо проговорил Якубов.

— Думал, — с ударением повторил Сергей. — Но сейчас я так не думаю. И вот почему. Судите сами. Ну кто, например, по своей воле будет все время лезть на рожон, все время рисковать собой? А вы все время выполняли очень опасные, очень рискованные и в общем совсем не сложные дела, которые, будь вы главарь, вы поручили бы другому. И одно из этих дел, вполне естественно, кончилось вашим провалом.

— Никаких таких дел я и не выполнял, — хмурясь, сказал Якубов.

Но в голосе его не было убежденности, не было решительности, было лишь упрямство и еще растерянность. Якубов, видно, не мог решить для себя, что же выгодней: отрицать, что является главарем, и тем ставить себя в положение, когда надо будет такого главаря назвать, или утверждать, что главарем является он, и тем брать на себя всю тяжесть новой, дополнительной ответственности. И он старался оттянуть момент, когда придется такой выбор сделать.

— Ну как не выполняли? — возразил Сергей. — Мы ведь уже достаточно много знаем, Якубов. Вот хотя бы вербовка Трофимова. Примитивное, но рискованное дело. Или наша с вами встреча. Тоже, согласитесь, не безопасное дело. Вас кто-то послал на эту встречу.

— Никто меня не посылал! — запальчиво воскликнул Якубов.

Сергей покачал головой:

— Вас ведь не было на свадьбе. Там за мной следил другой человек. Но он не рискнул встретиться со мной. Вместо себя он послал вас. Он вас и в тюрьму пошлет вместо себя.

— Я не собираюсь за другого… — Якубов вдруг осекся, словно захлебнулся последними, не произнесенными еще словами.

— Надеюсь, что не собираетесь, — спокойно согласился Сергей. — Что, хотите еще примеры? Пожалуйста. Кто ездил в кишлак? Опять вы.

— Не я ездил!..

— И вы тоже. А в день убийства Гусева? И тут именно вы оказались на его пути. Это вам он объявил, что «завязывает», что больше…

— Нет!.. — яростно воскликнул Якубов. — Я случайно там оказался! Случайно!.. Рожков все равно бы его убил!..

Видно было, что он ошеломлен и издерган, что у него нет больше сил сдерживаться.

— У Рожкова не было с Гусевым никаких счетов, — резко ответил Сергей. — Никаких. Ему велели это сделать.

— Все равно! Я не велел! Я даже не знал!

— Знали. Вот уж знать вы знали.

— Ну и что?! Но я не велел!

— Это верно. Велел другой человек. Тот самый, который прислал вас вербовать Трофимова, дать мне взятку, поехать в кишлак за… Кстати, вы как туда ехали — поездом, самолетом или на машине?

— Как ехал?… — растерянно переспросил Якубов. — Не помню я, как ехал! И вообще я никуда не ехал!

— Вспомните. Мне тоже придется скоро туда поехать. Так вот. Нам нужен тот человек, — резко переменил тему разговора Сергей. — И вы…

— Не знаю я никого!..

— Бросьте, Якубов. Зачем же так глупо? Если хотите, я могу вам его даже описать. Вот слушайте. Он не высокий, плотный, ему лет за сорок, круглое лицо, тонкие усы вроде ваших, толстые губы, носит тюбетейку, коричневый пиджак…

Сергей почти слово в слово повторил приметы человека, звонившего три дня назад в Борек, которые сообщила ему и Валькову жена убитого Гусева.

Якубов пристально смотрел на Сергея, потом проглотил набежавшую слюну.

— Вот кто нам нужен, — закончил Сергей. — И, мне кажется, вам нет смысла отвечать за него. Подумайте, И все взвесьте. Завтра мы снова с вами встретимся. А на сегодня хватит.

Он встал, обошел сидевшего у стола Якубова и, открыв дверь, вызвал из коридора конвой.

Якубова увели.

Оставшись один, Сергей некоторое время курил, устало откинувшись на спинку кресла. Ну вот, догадка его подтвердилась. И он вовремя провел этот трудный допрос.

Сергей позвонил Валькову, но того, на месте не оказалось. Тогда он позвонил Ибадову.

— Сергей Павлович, я вам вечером что-то доложу, пожалуйста! — азартно прокричал в трубку Мурат. — А сейчас я поеду, если разрешите. Очень надо спешить, Сергей Павлович!

— Ну, давайте, давайте, — улыбнулся Сергей. — А где Леров? Пусть зайдет.

— Здесь. Сейчас к вам зайдет, пожалуйста!

Леров ввалился в кабинет Сергея, возбужденный, кажется, не меньше Ибадова. Стул жалобно скрипнул под его тяжестью. Откинув падавшие на лоб светлые волосы, он радостно прогудел:

— Значит, Юсуфа взяли ночью, Сергей Павлович?

— Именно. Видал, как полезно на свадьбы ходить?

— Ну, значит, все тогда? — удовлетворенно спросил Леров.

— Как так все? А владелец газеты?

Леров вздохнул:

— А я-то надеялся, что это Юсуф.

— Его фамилия, между прочим, Якубов. Он не был на свадьбе. И он не получает газет, — уже серьезно ответил Сергей. — А тот человек нам сейчас нужен еще больше, чем раньше. Давайте-ка разберемся, что у вас там творится с подписчиками. Сайыпова видели?

— Так точно. И еще кое-кого. Припомнили всех, кто был на свадьбе. Сто тридцать шесть человек, не считая ребятишек.

Леров был уже спокоен и сосредоточен, от прежнего возбуждения не осталось и следа.

— Из этого числа можно исключить женщин, — продолжал он. — Они не придут на свадьбу с газетой.

— Правильно.

Вдвоем они внимательно перечитали составленный Леровым список. И Гоша аккуратно вычеркивал женские имена.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес он под конец. — Наполовину убавилось.

— Много таксистов, — заметил Сергей.

— Друзья Сайыпова. Да и жених там одно время работал. Сайыпов его устроил. Кстати, его тоже можно вычеркнуть, сказал Леров. — И всех членов его махали. Там нет дома четырнадцать. Я выяснил.

— Пожалуй. Прежде всего ищите жильцов дома четырнадцать, по любой улице конечно. И среди них подписчика газеты.

— Все ясно, Сергей Павлович. — Леров сдержанно улыбнулся. — Теперь будет порядок. Точно вам говорю.

Сергей хотел было предупредить, что розыск по этой линии вступает в последнюю, решающую фазу, что сейчас требуется особое внимание и осторожность, ибо именно сейчас можно одним неверным, опрометчивым шагом спугнуть преступника, но, взглянув на Лерова, передумал. Сергей видел, как тот спокоен, как напряжен, собран, и понял, что Леров все понимает и все сделает как надо. Он только крепче обычного пожал ему на прощание руку и коротко сказал:

— Желаю успеха, Гоша. Ты сейчас ближе всех нас к цели.

А вечером примчался Ибадов, ликующий, с блестящими глазами.

— Вот! Пожалуйста! — воскликнул он, едва успев прикрыть за собой дверь кабинета. — Нашел Борисова Николая! Честное слово, нашел!

— Постой, постой, — остановил его сидевший тут же Вальков. — Ты нашел Борисова? Того самого Борисова?

— Ну конечно, пожалуйста! Нашел, пожалуйста! Не того самого. А того, чей паспорт! А он у того самого. А тот самый… Тьфу!

От волнения Ибадов совершенно запутался и растерянно умолк.

Сергей засмеялся:

— Садись, Мурат. И успокойся. Я уже все понял. Вы нашли владельца паспорта. Кто же он такой?

Ибадов устало повалился на стул и с благодарностью посмотрел на Сергея.

— Кто такой? — повторил он, вытирая скомканным платком пот со лба. — Замечательный человек, вот кто он такой. Работает на такси.

— Что? — удивился Сергей. — И он тоже? Ну и ну. Это становится интересно. Когда же он потерял свой паспорт?

— Точно узнал, пожалуйста, — выставил вперед руку Ибадов. — Все точно. За месяц до того, как Семенов в Борске получил первое письмо из Ташкента. Вот когда, пожалуйста. Я по делу проверил. И нашел заявление Борисова в милицию. Он пишет там, что паспорт потерял у себя в парке.

— Да-а, — задумчиво протянул Сергей. — Удивительное дело. Все тянется к таксомоторному парку. Что бы это значило?

* * *

Следующий день принес с собой открытия, которые заставили Коршунова серьезно усомниться в добытых им сведениях по делу, причем усомниться в главном пункте: кто же такой Якубов — исполнитель или главарь? И когда эти сомнения возникли, все, относящееся к Якубову, приобрело иную окраску, получило новое объяснение.

В то утро первым в кабинет к Сергею зашел озабоченный Вальков.

— Такое дело, понимаешь, — сказал он, тяжело опускаясь на стул и по привычке потирая лоб. — Девчонка та мне в общем уже ясна. Вот слушай.

Он вытащил очки, утвердил их на своем бугристом носу, затем открыл записную книжку и, время от времени поглядывая в нее, продолжал:

— Зовут ее Дина Сокольская, это ты знаешь. Двадцать один год. Живет одна. Мать с отчимом и младшей сестренкой живут отдельно. С матерью она поссорилась из-за отчима. И вообще, — Вальков усмехнулся, — считает отставшей от жизни мещанкой и деспотом. Насчет жизни это нам, между прочим, моя Нинка тоже говорит, что отстали.

Сергей пожал плечами.

— Мой Витька мне это тоже скоро скажет. Однако из дому не уйдет. Как и твоя Нина.

— Само собой, — вздохнул Вальков. — Но и мы с тобой пока разводиться не думаем. Хотя отчим там вполне хороший человек. И мать тоже. Очень они переживают, что Дина ушла.

— Где она работает?

— В архитектурной мастерской. Чертежница. И отзывы по работе, представь себе, неплохие.

— Представляю. Ну а насчет ее любви что известно?

— Любви? Да вот хвасталась подружкам, что из-за нее один семью бросил. Вообще за ней многие приударяли. Любит она голову парням кружить. Еще намекала, что будто бы замуж собирается. Но девчонки не знают за кого. По работе у нее ни с кем серьезных отношений нет.

— Так. Сплетнями это все попахивает. По письму у меня другое впечатление о ней сложилось. Ну ладно. За что она арестована?

— А, чепуха, — махнул рукой Вальков. — Смотрел я дело. Продавала на толкучке кофточки. Скорей всего, свои. Ну, дерзила, когда задержали. Выпускать ее надо.

— Это недопустимо в принципе, — резко сказал Сергей. — Недопустимо злоупотреблять арестом. Пора бы уже понять. Где ее дело?

— В райотделе, конечно.

— Хорошо. — Сергей хлопнул руками по столу. — Я еду туда. Предупреди, пожалуйста. Пусть приготовят дело. Допрошу сам эту Дину.

— Давай, — сказал Вальков, поднимаясь. — Сейчас я им позвоню.

Не успел он выйти, как на столе у Сергея зазвонил телефон.

— Салям, Сергей Павлович. Сарыев говорит.

— А-а, здравствуйте.

— Еще раз спасибо за раскрытие убийства. Очень вы нам помогли. Это наше общее, большое дело. И школу, так сказать, оперативного мастерства наши товарищи прошли. Это тоже большое дело. У нас много молодежи. Ее учить надо непрестанно, вдумчиво, серьезно. И за это вам тоже спасибо. Министр передает привет. Все занят. Громадная работа. Хочу спросить. Как идут дела по той группе?

— Кое-что есть. Группа вырисовывается.

— И главарь?

— И главарь тоже.

Сергея еще не посетили сомнения. Открытия и сомнения ждали его впереди.

— Хочу войти в курс, — продолжал Сарыев. — К нам не заедете?

— Сейчас не могу. Давайте ближе к вечеру.

На том они и договорились.

Сергей в общем-то симпатизировал вспыльчивому, любившему красиво поговорить Сарыеву, с первого дня знакомства подметив в нем безусловную честность, искреннее расположение к людям и большой опыт. Поэтому еще раз проверить вместе с Сарыевым свои выводы, расчеты и догадки было полезно.

А пока что Сергей отправился в знакомый ему райотдел милиции.

Следователь, ведший дело Сокольской, оказался молодым, щеголеватым лейтенантом с университетским значком на новеньком, тщательно пригнанном милицейском кителе. Розовое, с пушистыми бачками и чуть выпуклыми голубыми глазами лицо его выражало самоуверенность и подчеркнутую значительность.

— Я смотрю глубже, товарищ полковник, — сказал он Сергею. — Что кофточки! Это, знаете, только повод. А я имею…

— Для чего это повод?

— Для ареста, конечно.

— Так, так. Ну а что вы имеете?

— Я имею веские основания полагать, что эта девчонка связана с крупным преступлением.

— С каким именно?

— Это я еще не установил. Но установлю. Будьте уверены.

— Какие же у вас есть основания полагать, что она связана с таким преступлением?

— Видите ли, в мои руки попало ее письмо. Там она прямо говорит об этом. Сейчас я вам его покажу.

— Не надо. Я его читал.

— Читали?…

— Да. Это письмо попало к вам после ее ареста, кажется?

— На следующий день. И она там, если помните, надолго прощается со своим драгоценным.

— Значит, вы ее арестовали только за продажу кофточек? Более веских оснований у вас тогда не было? Но кофточки, по вашим словам, были только поводом. Что же было причиной ареста?

Сергей сознательно обострял разговор. Арест Сокольской был произведен явно неосновательно. Надо было заставить этого самоуверенного человека признать не только свою ошибку, но и справедливость наказания, которое за ним последует.

— Ну, сначала ее арестовали за спекуляцию, конечно, — сердито ответил молодой следователь.

— Почему же спекуляция? Ведь она продавала свои собственные кофточки. Сколько их у нее было?

— Две…

— Новые, только что купленные?

— Не совсем новые…

— Это вы называете спекуляцией?

— Но у нее не было разрешения. И она себя хамски вела.

— Допустим. Что же, кроме ареста, вы не знаете других мер воздействия? Ведь у нее есть прописка, она работает и раньше никогда не привлекалась к ответственности.

— Но вы же видите, какие у нее связи! И она тоже понимает, что ее арестовали не за кофточки.

— Не понимает, а подозревает, опасается. И может быть, опасается напрасно. Вы же пока ничего не знаете. И что значит «тоже»? Вы-то ее арестовали именно за кофточки.

— Я сразу почувствовал, что за этим стоит кое-что поважнее.

— Ах вот как. Значит, истинная^: причина ареста — ваши предчувствия?

— Ну, знаете, товарищ полковник. Так можно смазать любое дело.

— Так можно дойти до серьезных нарушений законности. Сколько дней прошло с момента ареста?

— Шесть дней.

— Ну и что вы добыли за это время, какие улики?

— Пока в общем… Ничего нового. Но…

— Скажите, — медленно произнес Сергей. — На вас лично не произвело впечатления это письмо? Просто так, по-человечески?

— При чем здесь «по-человечески»? — нервно усмехнулся следователь. — Это же серьезный уличающий документ.

— М-да. — Сергей потер подбородок и неожиданно спросил: — Вы читали Кони?

— Анатолия Федоровича? Еще бы! Выдающийся судебный деятель.

— Так вот, еще Кони писал, что дневник или письмо молодого человека «очень опасное в смысле постижения правды доказательство». Вы допрашивали Сокольскую по поводу этого письма?

— Конечно.

— Что она говорит?

— Она, видите ли, оскорблена и вообще не желает говорить.

— Понятно. Ну так вот, — закончил этот тягостный разговор Сергей. — Дело немедленно прекратить. Получите, взыскание за необоснованный арест. С прокурором я поговорю сам. А на будущее советую помнить: перед вами всегда человек с нелегкой, как правило, судьбой, человек со своими мечтами, планами, любовью. И первая ваша мысль должна быть: «А если он не виноват?» И потом уже попробуйте ее опровергнуть фактами, уликами, а не ощущениями. Вот когда вам это удастся, тогда возбуждайте дело против него. Только так. Вам ясно?

— Ясно, товарищ полковник, — хмуро ответил молодой следователь.

— А теперь вызовите Сокольскую. Я сам ее допрошу. Без вас.

— Слушаюсь.

Оставшись один, Сергей задумался. Допрос девушки теперь значительно осложнялся. Этот следователь все испортил. Как теперь заговорить с ней о письме?

Сергей раскрыл папку с делом. Поверх всех бумаг там лежал знакомый конверт. Вынув письмо, Сергей еще раз пробежал его. И, как ни странно, именно это письмо, вернее, сам тон его, подсказало Сергею единственно, пожалуй, возможное направление предстоящего разговора.

Черт возьми, девчонка, видимо, немало пережила. Она по-настоящему любила этого человека. Мало того, она продолжает его любить, несмотря ни на что. А как же Гусев? Что произошло между ними? И эта ее решимость за все ответить и дальше жить честно. И намерение отомстить. А потом это прощание, поцелуи. Да, плохо ей сейчас, трудно. Вот она и мечется, и не знает, на что решиться.

Сергей курил, задумчиво глядя в окно.

За стеклом, касаясь его бесчисленными глянцевато зелеными лепестками, протянулась ветка какого-то незнакомого дерева. Самого дерева видно не было. Только эта тонкая, дрожащая на ветру ветка. Она казалась совсем слабой, но удивительно упругой.

В дверь постучали.

Милиционер ввел невысокую светловолосую девушку в синей кофточке и серой коротенькой юбке. Красивое лицо ее выражало враждебность, глаза чуть покраснели, бледные, видимо привыкшие к помаде, губы были плотно сжаты.

— Садитесь, пожалуйста, — сдержанно сказал Сергей и, обращаясь к милиционеру, добавил: — Вы свободны.

Тот молча козырнул и вышел.

Девушка опустилась на стул возле стола. Она сидела очень прямо, в напряженной позе, сложив на коленях руки, и выжидающе смотрела на Сергея.

— Давайте познакомимся, Дина, — сказал Сергей. — Моя фамилия Коршунов, я…

— У меня тоже есть фамилия, товарищ Коршунов, — резко отчеканила девушка.

— Извините. Просто вы мне годитесь в дочери, поэтому я назвал вас по имени.

— И еще в любовницы, — усмехнулась Дина. — Так тоже бывает.

Сергей внимательно посмотрел на девушку.

— Вы выбрали неверный тон для разговора, — сказал он. — А нам все-таки придется познакомиться и поговорить.

Дина сердито сузила глаза:

— Сперва верните мне письмо. Иначе я…

— Пожалуйста.

Сергей достал из папки конверт и протянул ей.

Девушка, очевидно, не ждала с его стороны такого поступка и настороженно взглянула на Сергея. Нет, она не поверила в его порядочность или доброе отношение. Она решила, что тут кроется какая-то уловка, желание задобрить ее, обмануть, и насмешливо спросила:

— Вы уже выучили его наизусть, конечно?

Сергей пожал плечами:

— Видите ли, то, что я хочу вам сказать и о чем спросить, может быть, и имеет отношение к этому письму. Но я бы все это сделал, и не прочтя его.

— Ну что ж, — небрежно ответила Дина, — теперь можете говорить что угодно и спрашивать тоже.

Она сделала движение, чтобы разорвать письмо.

— Напрасно, — остановил ее Сергей. — Вы же хотели его послать. Вот и пошлите.

— Да? Интересно, каким образом?

От враждебного тона она перешла к ироническому. Сергей улыбнулся:

— По дороге домой. Это самое удобное.

— Что… вы говорите?…

Девушка была так изумлена и растеряна, что даже не смогла обрадоваться, не смогла сообразить, что произошло.

— Я вам сейчас все объясню, Дина. То есть, простите…

— Ах, все равно! — нетерпеливо прервала она. — Дина так Дина.

— Ну так вот. Вас арестовали неправильно. Выражаясь юридическим языком, в ваших действиях нет признаков спекуляции. И следователь получит за это взыскание.

— Но он сказал, что это письмо…

— Письмо не улика, — покачал головой Сергей. — Из него я только понял, что вы хотите жить честно, не бояться и не прятаться, как раньше. Ну и еще, что, по вашему мнению, вы должны быть за что-то наказаны. За что, я пока не знаю. И должны ли, это еще тоже вопрос. Ну, а что касается ваших отношений с тем человеком…

— Это мое дело! — запальчиво воскликнула девушка.

— Вот именно.

— Знаете. — Она пристально посмотрела на Сергея. — Я не ждала от милиции такой скромности и: такой… самокритики.

— Ошибки надо признавать, — сказал Сергей, — исправлять их и стараться не повторять. Больше ничего не остается делать. Ну, пожалуй, еще наказать виновников. Это тоже необходимо в профилактических целях.

— А я… А мне что остается, по-вашему?

— Вероятно, то же самое, — улыбнулся Сергей.

— Да, вам легко говорить…

Девушка сидела все так же прямо, на самом кончике стула, обхватив руками колени, и, хмурясь, смотрела в окно.

Сергей видел, какая борьба происходит с ней: говорить или не говорить о том, что она знает, что мучает ее, не дает покоя, не позволяет жить открыто и честно. Но если она заговорит, то неминуемо подведет того человека. А она его любит. Любит, вот в чем дело.

— Скажите, Дина, — неожиданно спросил он. — За чем вы продавали эти кофточки?

— Что? — девушка оторвала взгляд от окна и посмотрела на Сергея. — Что вы сказали?

Сергей повторил.

— Нужны были деньги. — Она пожала плечами.

— Мне кажется, вы впервые продавали свои вещи, да?

— Да. Ну и что?

— Значит, раньше вы не нуждались в деньгах?

— То было раньше. И потом…

Она запнулась.

— Вы не хотите больше тех денег?

— Допустим…

— Или просто у вас больше их нет?

— Вы намекаете на мое письмо? — Она покраснела.

— Да.

— Ну так знайте: они мне не нужны. Понимаете? Они мне отвратительны! И я… И он меня не бросил. Его заставили. Вот и все. И больше я вам ничего не скажу.

— Зато я вам могу сказать, когда и почему это случилось.

— Вот как? — Она приподняла одну бровь. — Интересно.

— Вы это, конечно, и сами знаете, — продолжал Сергей, — но я все-таки скажу. И скажу, почему я это знаю.

При последних его словах в глазах девушки мелькнул испуг.

— Почему же? — еле слышно прошептала она.

— Он больше не пришел к вам после одного события и из-за него. Этим событием, Дина, было убийство Толи Гусева.

Она так побледнела, что лицо ее стало как будто мраморным и под кожей проступили синие жилки.

— Нет!.. — с отчаянием воскликнула она, подняв тонкую руку и словно защищаясь ею от кого-то. — Нет! Он тут ни при чем!

— Возможно. Но почему убили Толю, вы догадываетесь?

— Откуда я могу знать…

— Ну что ж. Тогда я вам скажу. — Сергей сделал паузу, потом медленно добавил: — Это убийство легко объяснить ревностью.

— Что вы, — слабо улыбнулась Дина. — Он знал, что я люблю только его. Он просто нас познакомил. Ведь они были друзьями. А Толя…

— Влюбился?

— Да…

Она произнесла это так тихо, что Сергей скорее догадался, чем услышал.

«Были друзьями»… Но у Гусева был только один друг, который мог это сделать, — Карим! И какой-то Карим связан с Рожковым, убийцей Гусева. Так неужели?… Да, да, это не совпадение, это один и тот же человек! Конечно, один и тот же!

Открытие пришло внезапно, как всякое открытие, как озарение. Будто проскочила искра — и разрозненные элементы вдруг соединились в цепь. И она куда-то ведет, эта цепь.

— Влюбился… — повторил Сергей. — Это повод для ссоры. И они поссорились?

— Нет, они не поссорились…

— Но ведь Толя ушел от семьи. Значит, у него появилась надежда?

Закусив губу, Дина напряженно смотрела в окно.

— Вы подарили ему свою карточку, — продолжал Сергей. — На добрую память. Об этом тоже знал… Карим?

Она повернулась так стремительно, словно ощутила ожог.

— Знал! Он все знал! Я ничего от него не скрывала.

— Но тогда…

— Что «тогда»? Что?… — Она вся подалась вперед и теперь смотрела на Сергея с отчаянной решимостью. — Я же вам сказала, он не виноват! Он… никого не убивал!

— Я знаю. Толю убил другой человек!

— Вот, видите!..

— Это не все, — покачал головой Сергей. — Я вам сказал, что убийство можно объяснить ревностью. Но его можно объяснить и по-другому. Гусев тоже не хотел больше брать те деньги, как и вы.

— Ну да! Он не хотел! Будь они прокляты! — с внезапно вспыхнувшей ненавистью воскликнула Дина. — И… Карим тоже не хотел!

Она впервые произнесла это имя, произнесла неуверенно, через силу.

— Нет, — резко возразил Сергей. — Карим брал и берет. Он и вас втянул в это дело, и Толю тоже. Он…

— Если на то пошло, то его тоже втянули! — страстно перебила его девушка. — Втянули, втянули, я знаю!

— Погодите. — Сергей поднял руку. — Давайте говорить начистоту. Согласны?

— Согласна!

Он видел, девушка сейчас готова была на все, чтобы защитить своего возлюбленного, чтобы отвести от него подозрение.

— Так слушайте.

Сергей закурил.

— Можно? — спросила Дина, потянувшись к сигаретам.

— Да, конечно.

В ее тонких пальцах сигарета выглядела неуместно, хотя курила Дина привычно и жадно.

— Так вот, — повторил Сергей. — Дело это серьезное и опасное. Опаснее, чем вы думаете. Тот человек…

— Это он втянул Карима!

— Возможно.

— Не возможно, а точно! Он его родственник. И все время посылал Карима к другому родственнику. Куда-то далеко, на машине. Карим мне говорил.

Она теперь произнесла это имя свободно, не задумываясь. Какой-то барьер уже рухнул между ней и Сергеем.

— И Толю он посылал?

— Да, и Толю… один раз.

«Вот зачем ему нужны были шоферы, — подумал Сергей. — И вот почему убили Гусева: он знал дорогу».

— Знаете, Дина, — сказал он. — Мне надо увидеть Карима. Может быть, вы и правы. И его затянул в преступление тот человек. Как его зовут, кстати?

— Его?…

Она вдруг заколебалась.

— Мы условились говорить начистоту, — напомнил Сергей. — Главарь должен отвечать как главарь. За него не должны отвечать другие.

Дина, опустив голову, молчала. Сигарета чуть дымила в ее дрожащих пальцах.

— Он отравляет людей, он продает им наркотик. — Голос Сергея сорвался от злости, он кашлянул. — Убийца убивает одного человека. Этот медленно убивает многих. И еще многим калечит жизнь деньгами, от которых вы отказались.

— Я его ненавижу, — чуть не плача, произнесла Дина. — Я его проклинаю! Он всех… всех топчет! Всех вокруг! Вы понимаете?

— Понимаю.

— И все его боятся. И я…

— Как же его зовут?

— Его… Юсуф!

Если бы Дина назвала кого угодно, даже самого постороннего, самого, казалось бы, далекого от этого дела человека, Сергей не был бы, вероятно, так ошеломлен, как сейчас.

Юсуф! Но ведь он… Неужели этот человек сумел так притвориться? Кто же тот, другой, который звонил в Борек? И почему… Но Дина сейчас не обманывает, не хитрит. Она сейчас не способна хитрить, она говорит правду! Значит, Юсуф… Вот это да!.. А пока… Как же найти Карима? Дина не приведет к нему, это исключено. Если только не обещать… Но Карим преступник. Он втянул в это дело Гусева, он возил наркотик в Борек, он привозил его откуда-то в Ташкент. И он, если останется на свободе, может скрыться. Впрочем, он уже, наверное, скрылся. Ведь арестован Юсуф, арестован Рожков, была арестована Дина — он же не знает за что! Наконец, убит Гусев, провалился Трофимов. Карим обо всем этом, конечно, знает. Все дымится, все горит вокруг него. Да, он скорей всего уже скрылся. Вопрос только куда. Этого, наверное, и Дина не знает.

Сергей посмотрел на девушку. Она перехватила его взгляд и нервно спросила, гася сигарету:

— Что же теперь будет?

— С кем?

— Со мной… с Каримом?

— Вы пойдете домой. А Карим… к сожалению, его уже, наверное, нет дома.

— Как так нет?

Она испуганно посмотрела на Сергея.

— Боюсь, что он сделал самое худшее, что только мог: скрылся.

— Но почему… самое худшее?

— Потому что, мы рано или поздно все равно его найдем. Но этим он покажет, что ни от чего не отказался и ни в чем не раскаивается, покажет, как он опасен.

— Он не скрылся, — резко сказала Дина. — И он вовсе не опасный. Он глупый. Хотите… — Она оглянулась на часы, висевшие над дверью. — Он сейчас на работе. Можно позвонить.

— Мы привыкли больше верить глазам, — ответил Сергей. — Если хотите, можно подъехать туда вместе.

— Хочу, — с вызовом ответила она.

Сергей взглянул на девушку.

— А я не хочу вас обманывать, Дина. Мы вынуждены будем его задержать.

— Я понимаю. Меня тоже задержали.

— Но тут не будет ошибки. Он действительно виноват.

— Все равно. Ему так нельзя больше жить, — тихо сказала девушка и, помедлив, добавила: — Я вам верю.

Почему-то эти последние слова вдруг больно резанули Сергея. Почему? Ведь он же не обманывал ее. Просто очень трудно, неимоверно трудно решать чужую участь, особенно когда тебе верят.

…В диспетчерской большой ташкентской автобазы им сообщили, что Карим Сафаров сегодня на работу не вышел. Дома его тоже не оказалось.

— Что же он наделал, — глотая слезы, сказала Дина. — Что он наделал, глупый!

— Мы его найдем, — ответил Сергей. — И он еще сможет кое-что поправить, если захочет.

Он отвез девушку домой.

В конце дня Сергей приехал в министерство, к Сарыеву.

Что ж, кажется, все идет как надо. Опасная шайка, по существу, обезврежена. Арестован главарь. Это Якубов. Раз он посылал Карима к другому своему родственнику в кишлак, а Рожкова в Борек сначала с тем же Каримом, потом с Трофимовым, то цепочка смыкается. В ней нет места другому главарю, это ясно. «Родственная» цепочка добывания наркотика самая надежная и самая очевидная. Родственники не допустят «чужака» в этой цепочке, они его используют по другой, по сбыту например, как Рожкова или Трофимова, они могут «поставить» его в переговорах с Семеновым, как того, круглолицего, который выступает под именем Борисова. Но до «святая святых», до источника получения наркотика, они не допустят постороннего. И цепочка тут четкая: Якубов — Карим — родственник в кишлаке. Итак, главарь арестован и Рожков тоже. Исчез Карим, в общем-то второстепенный член шайки, не установлен пока мнимый Борисов. Но Сергея сейчас больше всего тревожили не они, эти двое, а третий, тот, в кишлаке… Кто он? Где этот кишлак?… Якубов, конечно, ничего не скажет. Рожков ничего об этом не знает. Карим скрылся. Гусев убит…

Пройдя вестибюль, Сергей начал было подниматься по лестнице, как вдруг остановился. На хмуром его лице неожиданно появилось выражение пытливой сосредоточенности, словно он стремился поймать какую-то возникшую, но еще неясную, все время ускользающую от него мысль.

Постояв секунду в нерешительности, Сергей повернулся, торопливо, почти бегом пересек в обратном направлении вестибюль и выбежал на улицу.

Машина его еще не успела отъехать.

Сергей, запыхавшись, уселся возле шофера и назвал адрес.

— Жми как можешь, — нетерпеливо добавил он.

В машине Сергей немного успокоился. Всегда легче, когда примешь какое-то решение и начинаешь действовать.

Сергей закурил и принялся заново обдумывать сложившееся положение куда спокойнее, чем десять минут назад.

В общем-то все понятно. Так убедительно, логично выстроенная им версия о Якубове провалилась. Якубов не исполнитель, а главарь. И все остроумные, тонкие наблюдения и выводы Сергея оказались ложными. Нельзя свою логику приписывать другому, нельзя механически ставить себя на место другого. Якубов действовал по иной, собственной логике. Да и в самом деле, кому, например, он мог поручить вербовку Трофимова? Рожкову? Этот бандит может убить, но не завербовать. Кариму? Тот мог и не справиться с этим. Тому человеку, который звонил в Борек? Но, возможно, Якубов использует его только на второстепенных заданиях и не подпускает к главному — к своей цепочке. Поручил, например, позвонить в Борек и узнать, на месте ли Семенов. Поручил быть на свадьбе и дать знать, когда оттуда уйдет Сергей. Наконец, продиктовал тому текст всех записок. Это очень ловко, тем более что написаны они человеком, далеким от главного дела, на которого меньше всего может пасть подозрение.

А главное дело — это цепочка, по которой идет этот проклятый гашиш, или анаша — это одно и то же. Цепочка начинается где-то далеко, в кишлаке, где тайком сеют запрещенный сорт конопли, из которого потом и добывается гашиш. И сеет ее родственник Якубова. А другой родственник, Карим, привозит в Ташкент. Отсюда ее везут уже другие. Вот почему Якубов решил заменить Карима на этом этапе другим человеком и нашел Трофимова. Нельзя подвергать Карима двойному риску, и никому больше нельзя доверить поездку в кишлак — это самая секретная часть цепочки. Один раз доверил Гусеву — и пришлось идти на убийство. И больше Якубов никого не подпускал к этой части цепочки. Здесь действовали только его родственники. Что ж, с одной стороны, это осложняет дело, но с другой…

— Приехали, — сказал водитель, останавливая машину у подъезда знакомого дома.

Сергей стремительно поднялся на третий этаж и позвонил. За дверью послышались легкие шаги. Сергей с облегчением вздохнул. Дина была дома, она никуда не успела уйти.

В маленькой душной комнате на столе висела запылившаяся гитара с красным бантом на грифе, под ней веером расположились пожелтевшие фотографии киноактеров. В углу на шатком столике стояло зеркало, и перед ним разноцветные флаконы, баночки, гребешки и щеточки. У стены, под гитарой, старая тахта, напротив — узкий, потрескавшийся платяной шкаф, на нем старые коробки, и круглый стол посредине, накрытый линялой клеенкой.

Какой-то горькой, тоскливой заброшенностью веяло от всего здесь.

— Садитесь, — вздохнув, сказала Дина, подвигая стул и как будто даже не удивившись его неожиданному приезду.

Она была все в той же синей кофточке и серой короткой юбке, только поверх был повязан старенький фартук, и в руке она держала тряпку, «Убирается», — подумал Сергей.

— Я к вам, Дина, вот зачем, — сказал он, опускаясь на стул. — Во-первых, дайте мне телефон и фамилию вашего начальника. Я сам ему позвоню, чтобы не было лишних разговоров.

— Чуткость проявляете, — с горечью усмехнулась она.

— Исправляю все ту же ошибку, — возразил Сергей.

Дина назвала телефон и фамилию.

— Теперь второе, — продолжал Сергей. — Вы не знаете, где живет тот родственник, к которому ездил Карим?

— Нет, — девушка покачала головой. — Не знаю.

«Вот поэтому тебя и не тронули», — подумал Сергей.

— Вспомните, — сказал он. — Ведь Карим хоть что-нибудь рассказывал вам о своих поездках.

— Кое-что, конечно, рассказывал… — неуверенно произнесла Дина. — Что тот живет в кишлаке… Дом его стоит возле маленького пруда… просто лужа, но там уйма рыбы… И еще… там был пожар… недалеко… Это когда Карим был там последний раз… — Она вспоминала медленно, с усилием. — Да, еще… у него что-то сломалось, когда он приехал в Самарканд… Он так измучился… Сказал: «Еле дотянул последние сорок километров…» Там очень плохая дорога, ее всю изрыли… Еще… — Она приложила ладони к вискам. — Больше ничего не помню.

— А имени этого человека он не называл?

— Нет… Хотя!.. Нет, не помню.

— Молодой он, старый?

— Нет… кажется, не говорил… — Она посмотрела на Сергея. — Мало, да?

— Маловато, — ответил Сергей. — Но и на том спасибо.

Она проводила его до двери.

Спускаясь по лестнице, Сергей подумал: «Все-таки кое-что есть. Надо попробовать».

* * *

На коротком совещании у Нуриманова все было решено почти мгновенно. Нуриманов знал цену минутам. Затем он сам позвонил в аэропорт. Им повезло: в Самарканд вылетал внеочередной самолет. Следующий звонок был в областное управление Самарканда. В это время Сергей и Ибадов уже мчались на аэродром.

Спустя полчаса небольшой самолет взмыл в потемневшее небо.

И сразу исчезли внизу краски земли, утонули в серой пелене дома, свежая зелень садов, еще черные хлопковые поля, желтые холмы, путаница серых дорог, голубые ленты каналов. И чем больше погружались в темноту земли, тем ярче разгоралось багровым закатным заревом небо вокруг.

Гул моторов наполнял короткий и зыбкий самолетный салон. Под самым иллюминатором серебристое, с языками черной копоти крыло, дрожа от напряжения, плыло в прозрачном воздухе.

Сергей откинулся на высокую спинку кресла, следя за световым табло над дверью пилотской кабины, и, как только там погасла предупреждающая надпись, достал сигареты.

Рядом, полузакрыв глаза, сидел усталый Ибадов.

— Когда прилетим, а, Мурат? — наклоняясь к нему, громко спросил Сергей.

— Через час должны. Ну чуть больше, если встречный ветер.

Сергей невольно взглянул в иллюминатор.

Тьма внизу стала уже непроницаемой. В ней лишь изредка возникали желтые россыпи огоньков далеких поселков.

Докурив сигарету, Сергей удобней устроился в кресле и незаметно задремал.

Когда он открыл глаза, на табло снова горела предупреждающая надпись. Самолет шел на посадку. Под ним, чуть в стороне, тьма взрывалась заревом бесчислениых огней. «Вот он, древний Самарканд», — с неожиданным волнением подумал Сергей.

Наконец самолет, слегка стукнувшись колесами, покатился, подпрыгивая на неровностях. Вдоль посадочной полосы замелькала цепочка красных фонариков. Самолет свернул с нее и стал медленно подруливать к небольшому зданию аэровокзала.

Вместе с другими пассажирами Сергей и Ибадов спустились по шаткому трапу. На земле было жарко и душно.

Около широкого прохода за длинной металлической оградой стояла группа встречающих.

Ибадов указал на высокого, чуть сутулого человека в белой рубашке:

— Вон товарищ Веретенников, пожалуйста. Вон другие товарищи.

Уже в машине Веретенников сказал:

— Кое-что удалось нащупать, Сергей Павлович.

— Да ну! — устало обрадовался Сергей. — Что именно?

— Нуриманов нам передал: радиус приблизительно сорок километров, дорога, где ведутся работы, ну и пожар. А там недалеко хлопкоочистительная фабрика, где недавно был пожар. Так что район ясен. А вот дальше…

— Маленький пруд с рыбками, — подсказал Сергей.

Веретенников досадливо махнул рукой:

— Таких прудиков сколько хотите. В каждом кишлаке.

— И все-таки этого человека надо найти во что бы то ни стало, — сказал Сергей. — Иначе получится, что мы оборвем только стебель, а корень останется. Очень опасный корень.

— Все понятно, Сергей Павлович. Вас там будет ждать участковый инспектор Мукумов. Отличный, кстати, инспектор. Он поможет. Моих людей вам дать?

— Не надо.

— Как угодно. Завтра утром можете выехать. А сейчас едем в гостиницу. Ужинать и спать.

Машина уже шла по городу тенистыми, зелеными улицами.

Внезапно раскрылась просторная площадь, красивое, современное здание театра, аллеи цветов перед ним, в стороне светились зеркальные окна большого кафе. Затем потянулся бульвар с огромными, ветвистыми деревьями, в густой их зелени таинственно светились фонари.

— Бульвар Горького, — пояснил Веретенников и сказал шоферу: — проедем к Регистану. Хоть бы денек у нас пробыли, — обратился он к Сергею. — Показали бы вам обсерваторию Улугбека, мавзолеи Шахи-Зинда, Гур-Эмир, усыпальницу Тимура и Тцмуридов. Это же величайшие творения древних зодчих. А? Когда еще к нам попадете.

— Надо спешить, — вздохнув, сказал Сергей.

Он чувствовал, что засыпает. Глаза неудержимо слипались, дремота, наваливаясь, обволакивала сознание.

— Хоть и темно, но все-таки взгляните, — произнес над его ухом Веретенников. — В мире ничего подобного не увидите. Это Регистан.

Сергей с усилием открыл глаза.

Машина остановилась перед тремя необыкновенными, словно из древней восточной сказки вышедшими, огромными сооружениями. Их величественные порталы образовывали обширную квадратную площадь. Высокие стройные минареты по сторонам каждого из порталов, мощные стены, ограждавшие внутренние дворики, и причудливые купола — все было покрыто сплошным ковром разноцветной майолики, поражавшей своим великолепием даже сейчас, в полумраке ночи. А бархатно-черное небо над головой, расшитое непривычно яркими, огромными Звездами, усиливало впечатление нереальной сказочности этого фантастического ансамбля.

— Что же это такое? — ошеломленно спросил Сергей.

— Это три древних медресе, — пояснил Веретенников. — Высшие духовные учебные заведения Востока. Вон то, левое, построено еще при Улугбеке, пять с половиной веков назад. А два других — уже позже. Это древний центр Самарканда. Его надо смотреть днем. Роспись тут, я вам скажу, просто чудо какая.

Сергей вышел из машины и долго стоял как зачарованный, не в силах оторвать взгляда от этих древних сказочных гигантов, воздушно-стройных, причудливо-гармоничных, как застывшая в камне музыка.

— Да-а, — выдохнул он наконец. — Словами не передашь. Теперь сниться будет.

…Рано утром в гостинице появился Веретенников.

— Пойдемте перекусим. Машина уже ждет, — сказал он, снимая темные очки. — Здесь недалеко чайхана.

Втроем они вышли из гостиницы. Было очень жарко, ослепительно палило солнце, но духоты почему-то не чувствовалось.

Накануне, поздно вечером, когда они только приехали, Сергей не успел разглядеть ни эту чистую, всю в зелени и цветах улицу, ни красивый бульвар напротив, густо заросший могучими деревьями.

Они миновали старые здания университета. И сразу за легкой оградой появились среди деревьев небольшие пруды. На их берегу и даже на плотах, к которым тянулись по воде короткие мостики, в тени могучих чинар разместились столики и небольшие квадратные терраски, где посетители полулежа курили, неторопливо беседуя.

— Нам сюда, — сказал Веретенников и подвел их к накрытому столику возле самой воды.

А спустя час серая «Волга» вырвалась из города и запетляла, запрыгала по разбитому, с выбоинами шоссе мимо гор свежевырытой земли, строительных материалов и глубоких траншей.

Потом потянулись хлопковые поля с чуть пробивающимися зелеными всходами. За обочиной дороги стояли лохматые пыльные акации и торчали, словно гигантские волосатые гусеницы, толстые, причудливо изогнутые стволы тутовника с коротко обрубленными ветвями.

Шофер-узбек, кивнув на тутовник, сказал:

— Еда для шелковичных червей. Все до листика обрубаем. По всей республике. И в городах даже. Они день и ночь жрут, пока в кокон не превратятся. А это богатство. У нас про тутовник стихи пишут. — Он белозубо улыбнулся, — «Я хотел бы быть тутовником, чтобы всего себя отдать людям».

Вдали за хлопковыми полями в зеленых рощах виднелись желтые глиняные дувалы кишлаков. Вглядываясь в них, Сергей думал: «А ведь где-то здесь и живет родственник Юсуфа Якубова. Где-то здесь…»

По дороге часто попадались чайханы. Возле них в тени деревьев стояли запыленные грузовые машины и понуро, неподвижно, как нарисованные, застыли под горой поклажи маленькие серые ослики.

Навстречу то и дело с грохотом проползали, неимоверно чадя, огромные машины с хлопком, темные его клочья лезли из всех щелей длинного решетчатого кузова.

Потом за высоким белым забором проплыли корпуса хлопкоочистительной фабрики. Сергей заметил, что в этом месте тянувшиеся вдоль дороги телеграфные провода были сплошь облеплены волокнами хлопка. «Не здесь ли был пожар?» — снова подумал Сергей.

Промелькнули яркие, в кумачовых полотнах ворота пионерского лагеря.

Оживленная, пыльная, шумная, добела раскаленная солнцем дорога тянулась и тянулась мимо полей и кишлаков.

В машине было душно, глаза слепили яркие солнечные лучи. Но Сергей продолжал с жадным любопытством оглядываться по сторонам. Удивительная, совершенно незнакомая жизнь разворачивалась перед ним.

Возле какой-то чайханы машина неожиданно остановилась. К ней приблизился молодой, стройный узбек в милицейской форме с лейтенантскими погонами и кожаным планшетом в руке. На узком бронзовом лице его весело блестели черные глаза. Он представился:

— Участковый инспектор Мукумов.

Сергей, а за ним Ибадов и шофер выбрались из машины. Мукумов провел их через чайхану в маленький внутренний дворик, посреди которого мутно переливался узкий арык. Возле густой ивы был накрыт стол.

— Прошу, — сказал Мукумов. — Устали с дороги, конечно. Жарко тоже. — Он разлил в пиалы зеленый чай из пузатого цветастого чайника, — Если разрешите, товарищ подполковник, я пока доложу по существу.

Сергей, улыбнувшись, кивнул, с наслаждением отхлебывая из пиалы чай. Затем все принялись за еду, а Мукумов приступил к докладу.

— Вчера руководство звонило. Говорило, есть у тебя, конечно, такой человек где-то, коноплю индийскую сеет, гашиш получает, продает, закон нарушает. Найди его. К нему родственник из Ташкента за ней приезжает. Я говорю: «Всех тут знаю. Знакомые, конечно, приезжают. По разным делам, знаю. Родственники не приезжали, конечно».

— А есть у вас данные, кто коноплю эту сеет? — спросил Сергей.

— Сигналы, товарищ полковник. У меня актив — комсомольцы. Хороший народ, конечно…

— «Сигналы»… — усмехнулся Сергей. — А задержания есть? Приезжим продают?

— Был случай. Был приезжий, конечно. Суд был.

— Кого же судили?

— Из этого кишлака. — Мукумов указал рукой в сторону шоссе. — Султанов Наби. Старый человек, конечно. Очень деньги любит. Просто дрожит, когда видит.

— Кто к нему приезжал?

— Человек из Ташкента. Давно это было. Три года, конечно.

— Родственник?

— Нет. Родственник у него там хороший человек, большой человек. Стыдили мы его, конечно.

— Теперь не приезжает?

— Нет. Обещание дал. Стыдно было. Бороду рвал. Раскаивался, конечно. Кричал: «Все! Даю третий развод! Все!» Люди слышали.

— Это еще что значит? — удивился Сергей.

— Третий развод? Это по шариату, конечно. Последний, значит, окончательный.

Сергей засмеялся.

— В этом случае такой развод мне нравится, как, Мурат, а? — обратился он к Ибадову.

— Мне тоже, — улыбнулся Ибадов, блеснув зубами, и в свою очередь спросил: — А здесь у этого Султанова тоже есть родственники?

— Есть. Брат. Тураб зовут. Тихий человек. Тоже его стыдил.

— Давайте, Мукумов, с комсомольцами вашими поговорим, — предложил Сергей.

— Очень хорошо, конечно, — согласился тот. — Очень интересно им будет.

— И мне интересно.

— А я бы, Сергей Павлович, погулял. Разрешите? — неожиданно произнес Ибадов. — Гоша мне всегда говорит: «Если ищешь, погуляй, потолкайся среди людей». Меня ведь тут не знают.

— Что ж, Гоша вам дело говорит, — улыбнулся Сергей.

— Я еще и «куклу» припасу, — лукаво добавил Ибадов.

— Ну, ну, осторожнее только. — Сергей погрозил ему пальцем. — Это дело не простое. И вас уже с нами видели. — Он кивнул на чайхану.

— Кто видел, а кто и нет. За час все не узнают.

— Попробуйте, — с сомнением ответил Сергей и спросил у Мукумова: — Вы как думаете?

Тот пожал плечами:

— Не было у нас таких, конечно, приезжих. Пусть попробует. Старика Акбарова поищи. Тоже очень деньги любит. Тоже дрожит.

Ибадов вытащил из кармана газету и, отвернувшись, аккуратно сложил ее несколько раз, затем свернул в толстую короткую трубочку. После этого он достал из бумажника две десятирублевые купюры, попросил столько же у Сергея и тщательно обернул ими газетный комок. Впечатление получилось такое, что весь сверток состоит из денег. После этого Ибадов завернул его в новый кусок газеты и слегка надорвал его, чтобы видны были деньги.

— Готово, пожалуйста, — объявил он. — «Кукла» что надо. Кто хотите задрожит.

— Неплохо, — улыбнулся Сергей, следя за его манипуляциями, и добавил: — А мы будем… — Он взглянул на Мукумова.

— У меня ребят соберем, — торопливо ответил тот. — Дома. Гостем будете, конечно. — Мукумов радостно заулыбался. — Дорогим гостем, товарищ полковник. И ты, товарищ Ибадов. Я пригласить сам не осмелился, конечно.

На этом и порешили.

Первым ушел Ибадов, сунув в карман свою «куклу» и лихо сдвинув кепку на затылок. Предварительно он снял галстук, расстегнул ворот рубахи. Черные глаза его блестели хитро и настороженно. Весь его новый облик как бы свидетельствовал, что это человек ловкий, бывалый, с которым можно вести любые, даже самые рискованные, дела.

Спустя некоторое время поднялись из-за стола Сергей, Мукумов и шофер. Они прошли через пустую в этот час чайхану и вышли к шоссе. Шофер направился к стоявшей поодаль машине. А Сергей и Мукумов пересекли шоссе и двинулись напрямик по узкой тропке мимо посевов хлопчатника, где в черной земле только еще пробивалась зеленая россыпь побегов, мимо мохнатых тутовников и густых пыльных акаций к видневшимся невдалеке глиняным дувалам кишлака.

Толкнув деревянные ворота, Мукумов провел гостя через длинный темноватый проход во внутренний дворик, опоясанный низенькими строениями. На середине дворика раскинулась, заполняя чуть не весь его, могучая чинара, В одном из строений, за решетчатой оградой, теснились овцы, где-то рядом коротко промычала корова.

Под ноги хозяину кинулись две огромные желтые овчарки, широкомордые, с могучей грудью и свалявшейся длинной шерстью. «Среднеазиатская порода, — подумал Сергей. — Силища страшная». За собаками показался карапуз на трехколесном велосипеде в короткой клетчатой рубашонке, с красной пластмассовой саблей на боку. В окне одного из строений мелькнуло женское лицо и тут же скрылось.

Мукумов с усилием оттолкнул собак, погладил стриженую голову сына и представил его гостю:

— Младший, Мумин.

Мальчик поднял на Сергея черные, как сливы, глаза, посмотрел строго и внимательно.

— Серьезный мужчина, — улыбнулся Сергей.

— Прошу сюда, — добавил Мукумов.

Сергей прошел через застекленную веранду в прихожую, по примеру хозяина снял там обувь и очутился в просторной комнате. Потолок ее, разделенный тонкими дранками, был раскрашен в самые разные цвета, на стенах висели яркие, пестрые сюзане, пол был устлан паласами, посередине вокруг низенького столика лежали подушки, а у стены стоял полированный чешский сервант с посудой.

— Прошу, конечно, садитесь, — радушно предложил Мукумов, снимая форменную милицейскую фуражку.

Потом он ненадолго вышел и появился-уже с подростком лет четырнадцати, тоже строгим и молчаливым, в аккуратном костюмчике и белой рубашке. У обоих в руках были тарелки с кищмишем, соленым миндалем, лепешками, зеленым луком, миски с холодным мясом и белыми хлопьями свернувшегося молока.

— Пока до обеда, конечно, — объяснил Мукумов, расставляя на столе тарелки, и не без гордости указал на мальчика: — Мой старший, Аскад. Сейчас он соберет молодежь, конечно.

Пока шли все эти приготовления, Сергей сидел, неудобно скрестив ноги на подушке, положив под локоть другую, и, разглядывая необычную обстановку, думал о том, что даст эта встреча с комсомольцами кишлака.

Было странно, что Мукумов так уверенно заявил: ни к кому здесь не приезжали родственники из Ташкента. А ведь каждый приезжий здесь на виду, тем более приехавший на машине.

Красивый парень, кстати, этот Карим. Сергей вспомнил фотографию, которую рассматривал в милиции, маленькую фотографию для паспорта. Она и сейчас лежала у него в кармане. Тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, большие глаза, тоже строгие и задумчивые, как у сыновей Мукумова, родинка на щеке, густые, насупленные брови. С характером, видно, парень, горячий, неглупый. В такого легко влюбиться и нелегко разлюбить, и покоя с ним тоже нет. Да, Дину можно, понять…

Так к кому же приезжал сюда этот Карим, к какому родственнику? Ведь Дина твердо сказала — к родственнику. И Кариму не было смысла ее обманывать. Этого родственника надо во что бы то ни стало найти… Как же это сделать? Возможно, он уже знает об аресте Якубова, о бегстве Карима и затаился, спрятался, а то и вовсе уехал…

Мукумов снова неслышно вышел. А Сергей продолжал размышлять, вытянув затекшие ноги и время от времени машинально кидая в рот то миндаль, то изюминку, то отламывая лепешку.

Но вот в комнату вошли, оживленно переговариваясь, трое смуглых, черноволосых парней в тюбетейках, в белых рубашках с закатанными рукавами, стройные, гибкие, мускулистые. Увидев Сергея, они умолкли и, конфузясь, приблизились к нему. Сергей поднялся и по очереди пожал им руки. Парни представились, а появившийся вслед за ними Мукумов усадил их вокруг стола. Гости привычно и удобно расположились на подушках. Тут же появились еще несколько человек, тоже молодые, улыбчивые, говорливые, и также уселись вокруг.

Мукумов, обведя строгим взглядом собравшихся, опустился на одну из подушек и сказал:

— Вот приехал товарищ полковник из Москвы. Большое дело его к нам привело, конечно. Надо узнать, кто в наших кишлаках коноплю сеет, кто анашу продает приезжему из Ташкента, конечно. Родственнику, конечно. На машине приезжал. Вспомнить надо. Обязательно.

Парни молча, внимательно слушали, а когда Мукумов кончил, один что-то спросил по-узбекски, и тут же все заспорили, заговорили между собой, оживившись и словно забыв о госте.

Сергей прислушивался к незнакомой, быстрой речи.

Наконец Мукумов обратился к нему:

— Говорят, разные люди приезжали. Родственники не приезжали, конечно. Анашу еще курят некоторые старики. Им все равно помирать. Тайком курят. Старик Акбаров курит, старик Султанов Наби курит.

— А его брат? — спросил Сергей.

— Тураб? Тихий человек, правильный.

— И Тураб курит, — вмешался один из парней. — Тихо курит…

— Нет, нет, — перебил его другой. — Тураб не курит.

— Нет… нет… — поддержали его вокруг.

— Вы говорите, разные люди приезжали, — сказал Сергей. — А вот этого человека кто-нибудь видел?

Он вытащил фотографию Карима и передал ближайшему из парней. Фотография пошла по рукам. Ее внимательно рассматривали, переговариваясь, пересмеиваясь между собой, видимо отпуская шутки. Веселый, живой, энергичный народ собрался у Мукумова.

Сергей следил за выражением их лиц. Нет, кажется, никто не узнавал Карима. Или он приезжал не сюда? Но район определен точно, в этом не было сомнения. А впрочем…

— Не видели такого, — сказал последний из парней, к которому попала фотография, возвращая ее Сергею. — Никто не видел.

— Разрешите, — попросил неожиданно Мукумов и, повертев фотографию в руках, задумчиво произнес: — Видел такого. Видел, конечно. В чайхане сидел. Кушал, конечно.

— Вы не ошибаетесь? — настораживаясь, переспросил Сергей.

— Да, видел, — уже уверенно повторил Мукумов. — Давно было. Месяц назад, наверное.

Итак, Карим появлялся здесь. Это было очень важным открытием. Но почему никто из ребят не видел его? Скорей всего, они просто не запомнили ту случайную встречу. А у Мукумова профессиональная память. Да, скорей всего, это так.

— К кому же он все-таки приезжал?… — досадливо произнес Сергей. — Вот ведь что главное сейчас.

Он снова переменил позу. С непривычки ему было неудобно сидеть на подушках.

— Давай еще посмотрим, — предложил один из парней.

И снова пошла по рукам маленькая фотография.

«Теперь уж они его запомнят, — подумал Сергей. — Поздно только».

— Кто же еще в ваших кишлаках может торговать гашишем? — спросил он.

Начали перебирать одного за другим жителей окрестных кишлаков. Парни заспорили, загорячились, невольно снова переходя на родной узбекский язык.

— Есть, конечно, один человек, — с сомнением в голосе произнес наконец Мукумов. — Пустой человек. Телля Рахимов зовут. Жену бросает, конечно. Детей бросает. Пьянствует. В Самарканде на базаре день живет, еще день живет. Приезжают к нему… Надо проверить, конечно.

— А сейчас он здесь? — спросил Сергей.

— Надо проверить, — решительно повторил Мукумов и обратился к одному из парней: — Давай, Назир, к нему зайди. Сейчас зайди. Сосед ваш этот Рахимов. Утром его в чайхане видел. Много ел. Очень много. Гляди: дома он, гости есть?

Парень пружинисто вскочил и, кивнув, исчез за дверью.

— А ты, Асаль, — обратился Мукумов к другому парню, — в чайхану сбегай. Смотри туда, смотри сюда, кто сидит? Шофер там с машиной из Самарканда, конечно. Пусть смотрит, если машина с ташкентским номером пройдет. Пусть задерживает, документы проверяет. Сержант в форме имеет право, конечно, — повернулся он к Сергею. — Утром я сам смотрел.

Сергей утвердительно кивнул.

Потом Мукумов вышел и через некоторое время вернулся со старшим сыном. В руках у них были дымящиеся миски с мясом.

— Кушайте, конечно. Свежий барашек, молоденький, — сказал, улыбаясь, Мукумов. — В честь дорогих гостей.

Он снова вышел и вер-нулся с двумя кувшинами.

— Водка нет, коньяк нет, — все так же улыбаясь, объявил он. — Наше узбекское вино. Очень хорошее вино, конечно.

Все охотно придвинулись к столу.

— Ну это уж вы зря… — смущенно сказал Сергей.

— Как так зря? Что значит зря? — удивился Мукумов. — Кушайте. Довольны будете. Еще раз к нам приедете. — Он снова заулыбался. — В Ташкенте такого барашка нет, конечно. И в. Москве нет. Я там был. Наш ресторан там есть. Хороший ресторан, конечно, «Узбекистан» называется. Нет такого барашка там, конечно. И вина такого нет. Вот, пожалуйста.

Сергей засмеялся и уже подставил было свой стакан, чтобы ему налили вина, как дверь с шумом распахнулась.

На пороге появился раскрасневшийся, взволнованный Ибадов. Отыскав глазами Сергея, он торопливо доложил:

— Вот, Сергей Павлович. Задержали мы его. — И повернувшись к Мукумову, добавил: — Ваш комсомолец помог. Замечательный парень, честное слово.

— Погодите, Мурат. Рассказывайте все по порядку, — нахмурился Сергей, опуская на стол пустой стакан.

— Садись, товарищ, — торопливо сказал Мукумов, бросив подушку возле себя. — Не надо стоять. Садись.

Ибадов, еще не отдышавшись, опустился на подушку, поджав под себя ноги. Обувь он по привычке оставил в прихожей.

— Значит, так, — начал он. — Разыскал я сначала старика Акбарова. Увидел он у меня «куклу»…

…Увидев «куклу», старик Акбаров действительно «задрожал», как и предсказывал Мукумов. Долго они с Ибадовым осторожно прощупывали друг друга и плели хитрые словесные кружева, пока Акбаров наконец не объявил, что может помочь приезжему человеку. И повел его к Рахимову. Тот в дом их, однако, не пригласил, и они вели разговор во дворе около овчарни. Рахимов оказался пьян, и старик Акбаров очень ругал его за это. А Ибадов осторожно намекнул, что если его опередили люди из Ташкента, то он не обидится и придет в другой раз. Тут Рахимов, почему-то испугался, это Ибадов точно заметил. И всякие подозрения закрались ему в голову, даже такое, что Рахимов и есть тот родственник. Об этом Ибадов сразу подумал. Пока они беседовали, пришел какой-то парень. Ворота ему открыл уже не сам Рахимов, а его сын. Пришедший вел себя очень строго и, видно что-то узнав от сына Рахимова, спросил: «Где твой гость, Телля? Говорить с ним хочу». Ибадов сразу насторожился, а Рахимов сказал, что никакого гостя у него нет. «Неправда, Телля, — сказал пришедший. — Мне уже Ташпулат сказал про него». Тогда Рахимов испугался и сказал, что никакой это не гость. Он к кому-то другому приехал, но дома его не застал и ночевать попросился. Что он, Рахимов, знать не знает этого человека и к кому он приехал тоже и, пожалуйста, может его показать. И Ташпулат сразу подтвердил, что и он не знает этого человека. А старик Акбаров рассердился и сказал, что пришедший совсем еще молодой и мешает беседе почтенных людей. А тот заявил, что его послал товарищ Мукумов. И тогда все пошли в дом. А там оказался… Карим!

— Карим? — недоверчиво переспросил Сергей.

— Он самый, Сергей Павлович, — с торжеством подтвердил Ибадов. — Точно Карим, вылитый.

— Где он сейчас?

— Здесь, во дворе. Назир его стережет. Мы его тут же задержали. Для проверки документов как будто. Не хотел идти. Кусался даже. Нож хватал. Пришлось мне удостоверение показать. — Ибадов ослепительно улыбнулся: — Старика Акбарова чуть удар не хватил.

— Та-ак… Повезло нам, ничего не скажешь. Крупно повезло.

Сергей задумчиво потер подбородок. Он еще не знал, какое открытие ждет его впереди.

Комсомольцы сидели строгие, настороженные, молчаливые, понимая, что случилось что-то важное, может быть, то самое, ради чего и приехал к ним этот человек из Москвы.

Мукумов, хмурясь, взял лежавшую рядом фуражку.

Сергей повернулся к нему:

— Мог бы я где-нибудь поговорить с задержанным?

Мукумов поспешно поднялся:

— Можете, конечно, товарищ полковник. Комната есть, конечно.

Они вдвоем вышли в прихожую, и Мукумов отворил какую-то дверь. За ней оказалась точно такая же комната, только поменьше, с раскрашенным в разные цвета потолком, с пестрыми шелковыми сюзане на стенах и паласами, устилавшими пол, у стены стоял полированный платяной шкаф и стол, видимо из того же чешского гарнитура.

— Хорошо бы пару стульев, если возможно, — не уверенно произнес Сергей, боясь обидеть хозяина своей просьбой.

— Можно, конечно, — понимающе откликнулся Мукумов. — Сейчас Аскад принесет. А я, — он надел фуражку, — приведу задержанного, конечно.

— Погодите. Пусть сначала зайдет Ибадов.

— Слушаюсь.

Ибадову Сергей торопливо сказал:

— Немедленно свяжитесь с Ташкентом. Из райотдела, он тут недалеко. На машине подскочите. Пусть побыстрее узнают у матери или сестры Карима, какой их родственник живет здесь, в кишлаке. Мы совсем это упустили. А они должны знать. Дождитесь ответа и сразу сюда, назад.

— Рахимова им называть?

— Нет. Пусть сами его назовут.

— Понятно, Сергей Павлович.

Мурат стремительно повернулся и исчез за дверью.

А через несколько минут Мукумов ввел в комнату высокого, худого парня в синей перепачканной нейлоновой рубашке с короткими рукавами и узких модных серых брюках. Сергей узнал его. Такое же, как на фотографии, тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, густые брови, большие хмурые глаза, родинка на левой щеке. И только расплывшийся под глазом синяк делал это лицо почти неузнаваемо разбойничьим.

— Здравствуйте, Сафаров, — сказал Сергей. — Моя фамилия Коршунов. Садитесь, поговорим.

Парень бросил на него быстрый враждебный взгляд из-под насупленных бровей и, продолжая стоять, отрывисто спросил:

— Почему меня задержали, на каком основании?

— Сейчас узнаете. Садитесь же.

— Не желаю садиться!

— Как угодно. К кому вы приехали сюда в кишлак?

— Ни к кому. Слыхал об этом месте, вот и приехал.

— Зачем?

— Просто так. Никого это не касается. Что, ездить нельзя, да?

— Здесь живет ваш родственник?

— Никакой родственник здесь не живет.

— А раньше зачем вы сюда приезжали?

— Не приезжал я сюда раньше.

— Неправда, — покачал головой Сергей. — Приезжали. Вас тут видели. Рахимов утверждает, что вы приехали к какому-то человеку, но не застали его дома. Это верно?

— Придумал я этого человека, — хмуро ответил Карим, глядя в сторону. — Чтоб ночевать пустил.

— Придумали? И Дине придумали, что у вас тут родственник живет?

— Дине?…

Карим, вздрогнув, пристально посмотрел на Сергея.

— Да, Дине. Ну вот что. Не будем играть в прятки. Садитесь и слушайте. Я, как и вы, приехал сюда не случайно. Садитесь.

Карим послушно опустился на стул. Он был подавлен и сбит с толку.

Сергей продолжал:

— Впервые я познакомился с вами, Карим, правда заочно, еще зимой, когда вы с Рожковым приезжали в Борск, к Семенову. Вы помните ту поездку?

— Не… помню…

— Придется вспомнить. Рожков арестован. И Семенов тоже. И ваш ташкентский родственник, Якубов. Все вы это знаете, Каримов. У них конфискован гашиш. А его привозили вы. Отсюда. И вы не задержаны, Карим. Вы арестованы. Мы доставим вас в Ташкент. Но прежде я должен знать, кто ваш родственник здесь, у которого вы покупали гашиш. Вас посылал Якубов.

Что-то дрогнуло в лице у Карима, нервно скривились губы, еще больше прищурился чуть заплывший от синяка глаз, в уголке его задергалась жилка.

— Э-э… ничего… не знаю, — процедил он.

— Надо подумать, — спокойно возразил Сергей. — Надо все взвесить, Карим. Между прочим, Дина вам написала письмо…

— Она тоже… арестована?

— Была. Сейчас она дома.

— Э-э, врете, — махнул рукой Карим.

— Ну, увидите сами. Так вот, Дина написала вам письмо. Когда еще была арестована. Поэтому письмо попало ко мне. Она написала вам вот что.

Сергей почти слово в слово передал содержание письма.

Карим слушал, не поднимая головы, безвольно опустив плечи.

— А вам не хочется жить спокойно? — спросил Сергей. — Жить честно? Дина больше не хочет этих денег. И с вами она простилась. Первая. Хотя… Впрочем, вы сами увидите это письмо. Она вам его пришлет, наверное. Там она с вами прощается. Но она еще и благодарит вас за любовь к ней. А ведь эта любовь принесла ей столько горя, столько разочарований.

— Я тоже… благодарю… — стиснув зубы, произнес вдруг Карим, не отрывая глаз от пола. — Не думайте…

— Ну, ну. Тем более, значит, надо все взвесить в своей жизни, Карим. И решить, что будет дальше. Сейчас именно такой момент, Карим. Может быть, самый ответственный момент. И, я думаю, еще не поздно кое-что исправить. Да, я так думаю. Ведь посмотрите, с кем вы связались. Рожков убил вашего друга Толю Гусева. Осталась Галя, остался сын. Толя не хотел тех денег. И он решил вернуться к Гале, вы знаете. И вот его нет. Рожкову велел это сделать Якубов. Он искалечил и вам жизнь, и Дине тоже. Он тоже убивал людей. Вот с кем вы оказались рядом. Подумайте, Карим. Подумайте. Ведь вы не такой, как они. И вам еще долго жить.

Сергей с трудом сдерживался. Злость и сострадание переполняли его. Такой парень… Гибнет такой парень! Разве можно это допустить? Из-за проклятых денег, из-за собственной глупости, упрямства, слабости. Из-за чего еще, черт возьми? Как добраться до того благородного, чистого, что еще осталось у него в душе? Как разбудить в нем эти уснувшие чувства? И есть ли они вообще? Впрочем, они есть, есть — это точно. Но удастся ли добраться до них, вот вопрос. Беда в том, что нет времени разобраться в этом парне. Как он жил, кто окружал его. Пока нет времени. Надо спешить.

Сергей вздохнул.

— Подумайте, Карим. Я вас сейчас оставлю. Скоро мы поедем. Перед этим мы еще раз поговорим. Если захотите, то начистоту.

Карим продолжал угрюмо молчать.

Сергей вышел из комнаты.

А спустя час возвратился Ибадов.

Комсомольцы уже разошлись. В большой комнате находились только Сергей и Мукумов. В мисках стыла баранина. В кувшинах не убавилось вина.

— Все верно, Сергей Павлович, — устало сказал. Ибадов, опускаясь на подушку. — Товарищ Нуриманов сам выяснил. У Сафарова нет здесь родственника.

— Та-ак, — медленно произнес Сергей. — Выходит, и у Якубова тоже?

— Выходит, так, Сергей Павлович.

Сергей посмотрел на Мукумова:

— К кому же он тогда приехал, этот парень? Неужели к Рахимову все-таки?

Мукумов покачал головой:

— Пустой человек. Несерьезный человек, конечно. Пьяница. Семью бросает. По базарам живет. Дела с ним вести никто не будет, конечно.

— Кто же тогда остается? — спросил Сергей. — Ведь к кому-то этот парень приехал.

— А ночевать попросился к Рахимову, — добавил Ибадов.

Мукумов потер лоб:

— Я так полагаю. Верно он говорит, конечно. Не застал он того человека. Я велел ребятам обойти весь кишлак, конечно. Узнать, кого дома нет. Кто уехал. Того человека дома нет. Все узнал, мог убежать, конечно. — А что? — загорелся Ибадов. — Очень верно. Молодец Мукумов. Аи, молодец!

Вскоре стало известно, что из кишлака исчез тихий, правильный, стыдливый человек Тураб Султанов, тот самый, который так стыдил своего брата Наби, когда того судили три года назад. Наби тогда рвал на себе бороду и кричал, что «дает третий развод». Тихий, стыдливый его брат, оказывается, последний «развод» этому черному делу давать не собирался.

Карим при новом разговоре с Сергеем, когда тот назвал ему имя исчезнувшего старика, мрачно и коротко сказал:

— К нему приезжал. Да.

— Вас Якубов к нему посылал?

Карим как-то странно посмотрел на Сергея и, поколебавшись, ответил:

— Не знаю…

И Сергей почувствовал, что парень не врет, что он действительно не знает, кто его посылал, хотя приказы он получал, конечно же, от Якубова.

И в этот момент у Сергея впервые вдруг закралось подозрение, страшное подозрение, которое ставило под вопрос всю проделанную до сих пор работу. И как ни гнал его от себя Сергей, как ни убеждал себя, что все это только кажется ему, что это никак не укладывается в ту четкую схему, которая уже выявлена, которая доказана, но уже и эта схема начинала казаться ему порочной в каком-то неуловимом еще звене. Он почти зрительно видел, как она шатается, как грозит рухнуть, и тогда под ее обломками окажутся и Сергей, и его товарищи, и само дело, на которое они положили столько труда и сил.

Сергей, ступая по мягкой кошме, пересек прихожую и вошел в большую комнату. Там никого не оказалось. В царившей полутьме было видно, что миски с бараниной убраны. На столике стояли лишь кувшины и тарелки с миндалем и лепешками. Сергей опустился на одну из подушек.

Да, все так ясно было в Ташкенте, казалось, что он дошел до последнего звена в преступной цепочке и ядовитый паук из своего угла уже не протянет больше опасной нити. Да, казалось. И надо было приехать в этот далекий кишлак, чтобы все вдруг переменилось. Нет больше уверенности, нет убежденности. Карим сказал: «не знаю», И вот уже Сергей ясно чувствует, что и он чего-то не знает. Звено… выпало какое-то звено… какой-то человек. Кто он?… Неведомый, мелькнувший где-то на заднем плане Борисов?… Узбек по имени Николай Борисов, укравший паспорт у настоящего Борисова… а тот работает в таксомоторном парке… Снова этот парк… Нельзя повторять ошибки Валькова. Он тогда упустил второстепенные, как ему казалось, связи Гусева… И сейчас второстепенная фигура мнимого Борисова. И еще что-то, что-то еще…

Это был момент наивысшего напряжения, и Сергею казалось, что от того, найдет он сейчас то главное, за что следует ухватиться, или промахнется, зависит все.

И что-то было еще сегодня, что-то мелькнуло в стремительной череде событий. Какие-то слова… кто их сказал?… Они мелькнули, на миг остановили его внимание и растворились… Да, да, что-то мелькнуло… А исчез Тураб Султанов… исчез…

Сергей с усилием поднялся, прошелся в полутьме по шелковистым паласам, разминая затекшую ногу, затем почти ощупью вышел в прихожую, разыскал там свою обувь и спустился во дворик.

Уже почти совсем стемнело. Но Сергей все-таки заметил Мукумова и Ибадова. Они стояли возле чинары и, покуривая, оживленно беседовали по-узбекски.

Сергей подошел к ним, вынул и не спеша размял в пальцах тугую сигарету. Ибадов, чиркнув спичкой, поднес ему огонек. И Сергей, прикурив, задумчиво спросил:

— Скажите, Мукумов, вы знаете фамилию родственника Султановых в Ташкенте?

— Знаю, конечно.

Когда Мукумов назвал эту фамилию, Сергей чуть не поперхнулся дымком от сигареты.

— Как?… Как вы сказали?…

Мукумов повторил.

Сергей и Ибадов молча переглянулись. Такого открытия они не ждали.

И Сергей подумал, что в Ташкенте их ждет теперь самое трудное и ответственное из всего того, что есть в этом деле.

Дина, оказывается, ошиблась, и вместе с ней чуть не ошибся он сам, Сергей.

— Завтра утром вылетаем, первым самолетом, — отрывисто сказал он Ибадову. — Надо спешить.

В ту ночь Сергею и Ибадову уснуть так и не удалось.

Совсем поздно, в кромешной тьме, вернулись они в Самарканд.

Вместе с ними в машине находился и арестованный Карим Сафаров. Всю дорогу он угрюмо молчал, опустив голову, и только в Самарканде, когда подъехали к областному управлению, он поднял на Сергея грустные, совсем не разбойничьи глаза и спросил:

— Что вам Дина про меня еще сказала?

— Что ты глупый человек, — устало ответил Сергей. — Но она тебя почему-то любит.

Карим раздраженно махнул рукой:

— Э-э, врете.

Сутулясь, он вышел вслед за Сергеем из машины. Сзади шел Ибадов.

В управлении их поджидал Веретенников. Первый самолет на Ташкент вылетал через четыре часа. Веретенников уже звонил Нуриманову и передал номер рейса.

Еще раньше с Нуримановым говорил по спецсвязи из райотдела и Сергей. Они условились, что завершающую сложную операцию проведут по возвращении Сергея и он ее возглавит. Однако подготовку к ней следовало начать немедленно. И немедленно же должна быть проведена одна важная почерковедческая экспертиза. Нуриманов обещал все сделать. И Сергей в который уже раз подумал, что это просто счастье работать с человеком, на которого можно положиться, как на самого себя.

Веретенников повез Сергея и Ибадова к себе домой.

— Перекусим перед отлетом, — сказал он.

— Ты что? — возмутился Сергей. — Ведь два часа ночи.

— Не имеет значения, — усмехнулся в ответ Веретенников. — Валя моя привыкла. Ребята спят. А она все уже на стол собрала. Ждет.

— Да я лучше час посплю в гостинице, — не сдавался Сергей. — С ног же падаем. И тебе советую. И провожать нас не обязательно.

— У нас так не делается, — строго возразил Веретенников. — Мы по-быстрому. Еще часок и поспите.

Спорить с ним было бесполезно.

Часок действительно удалось поспать, в гостинице. Еще один подремали в самолете, как его ни кидало и ни бросало в утренних воздушных потоках, как ни ревели, ни гудели моторы. Сергей открыл глаза, только когда самолет замер возле Ташкентского аэропорта.

В своей, показавшейся ему родной гостинице Сергей с наслаждением принял душ, побрился, сменил рубашку, когда на столе зазвонил телефон.

Женский голос обрадованно воскликнул:

— Сергей Павлович? Это Мальцева говорит. Здравствуйте. Я просто отчаялась уже вас застать.

— Здравствуйте, Алла Георгиевна. Застать меня было действительно трудно. Только час назад прилетел из Самарканда.

— О, поздравляю. Видели, значит, нашу жемчужину?

Сергей досадливо вздохнул:

— Лучше не спрашивайте. По существу, даже не видел. Не успел прилететь, как уехал в район. Не успел вернуться, как улетел в Ташкент. Вот такая жизнь.

— Такая работа, — поправила Мальцева.

— Это точнее. А перед глазами, знаете, стоит Регистан, все три его медресе, в лунном свете, под звездами, как я их увидел. Просто сказка!

— Да, — подтвердила Мальцева. — Чудесная сказка. А знаете. — Она засмеялась. — Эта ваша поездка неплохая деталь к моему очерку.

— Он у вас готов?

— Еще бы! И, представьте, редактору понравилось. Хотели уже отсылать в набор, но я не дала, пока не покажу вам. Мы же условились, помните?

— Конечно.

— Когда же мы увидимся?

— Завтра. И тогда, я надеюсь, еще кое-что вам расскажу.

— А я вас опять не потеряю?

Оба рассмеялись.

— Нет. Теперь уже нет, — ответил Сергей.

Ровно через пятнадцать минут он был в управлении, в кабинете Нуриманова. Там собрались все участники предстоящей операции.

Первое, что бросилось Сергею в глаза, это загадочно-торжественное выражение на широком лице Лерова. Нуриманов был, как всегда, сух и сдержан. Вальков выглядел усталым и сосредоточенным. Но Леров… Черт возьми, не иначе, как что-то произошло за те две ночи и один день, которые Сергей потратил на свою стремительную поездку.

После первых приветствий и обычных расспросов, не занявших, впрочем, много времени, ибо собравшиеся по профессиональной своей привычке умели ценить каждую минуту, Нуриманов отрывисто сказал:

— Что мы имеем на сегодня. Давай, Макарыч.

Вальков устало потер лоб и, по привычке вертя в руках очки, неторопливо доложил:

— Объект взят под наблюдение. Дом его тоже. Составлен план всего квартала. Теперь. Данные почерковедческой экспертизы. — Он взглянул на Сергея: — Наша версия полностью подтверждается. Записку с адресом Семенова писал он. И он же пытался звонить в Борск. Гусева его опознала по фотографии. Юсуф назвать его отказался. Рожков его не знает. Трофимов и Сокольская тоже. Считаю нужным доложить, что объект был установлен и по другой линии, помимо Султанова. Это сделал товарищ Леров.

Вальков очками указал на своего помощника.

— Подписчик! — торжествующе объявил тот, повернувшись к Сергею. — Живет в доме четырнадцать. Был на свадьбе.

— Где он сейчас? — быстро спросил Сергей.

— На работе, — ответил Вальков. — Дома будет в двадцать три тридцать. Не раньше…

— Так…

Сергей побарабанил пальцами по столу, что-то соображая про себя, потом решительно сказал:

— Давайте план. Будем думать. Да! Вот еще что. Отправьте фотографию в Борск. Может быть, его опознает Семенов. Они же встречались в Самарканде. А возможно, и не только там.

Ему вдруг показалось, что Борск где-то немыслимо далеко и все события, в которых он участвовал там, произошли давным-давно. Сергей словно сквозь туман вспомнил на миг и Семенова, и задержание Рожкова на темном, пыльном чердаке, и Сашу Лобанова, и что-то связанное с ним, о чем Сергей уже не успел подумать.

Он тряхнул головой, закурил, прогоняя эти неуместные сейчас воспоминания, и деловито повторил:

— Давайте план.

Все сгрудились вокруг стола, на котором Вальков разложил большой лист бумаги с сеткой улиц, квадратиками различных строений, условными обозначениями оград, деревьев, кустарников.

— Нужен отдельный план вот этого участка, — сказал Сергей, обведя пальцем кружок на плане. — Со всеми деталями. Вы говорите, есть собака. А где ее конура? Где вторая, задняя калитка? Куда выходит? Как расположены окна в доме, где двери? Все это надо знать. — Он посмотрел на Валькова. — Операция, сам знаешь, не простая. И преступник не простой.

— Сделаем, — коротко ответил Вальков. — Я это уже имел в виду.

— Теперь дальше, — продолжал Сергей. — Список родственников. Кто где живет. Операцию надо проводить одновременно.

— Есть такой список.

Вальков надел очки, открыл папку и, порывшись в бумагах, протянул одну из них Сергею.

— Так… — Сергей пробежал глазами. — Брат, сестра и сестра жены — в Ташкенте. Первая жена, вторая сестра — во Фрунзе. Третий брат… в армии?

Он взглянул на Валькова. Тот кивнул.

— Вчера связались с командованием части. Отличный солдат, говорят. В комсомол недавно приняли. Радистом первого класса стал. А вначале трудно с ним было, дисциплину нарушал, самоволки и все такое.

— Армия, — с гордостью произнес Леров. — Послужишь — человеком станешь. К нам тоже такие попадали. Я комсоргом роты был. Знаю.

— С братом переписку ведет?

— Поссорились они. С девушкой переписывается.

— Из-за чего же поссорились? Брат-то вон на каком счету.

— Это я тоже спросил, — кивнул Вальков. — Говорят, когда в комсомол принимали, сказал про брата: «Совсем отсталый. Для одного себя живет».

— Так… — Сергей снова взялся за список. — Еще один родственник в Пржевальске, другой — в Фергане. — Он обернулся к Нуриманову.

— Все будет сделано, — кивнул в ответ тот. — Сегодня же.

— Что ж, займемся тогда самым главным, — сказал Сергей.

Он совсем не чувствовал усталости. Как будто и не было бессонной ночи, утомительной поездки в кишлак, самолетной болтанки. Слишком велико было сейчас нервное напряжение перед последним, завершающим рывком. Подходил к концу долгий, трудный, полный всяких неожиданностей путь, который начался в далеком Борске, прошел через Москву, Самарканд и кончался здесь, в Ташкенте, сегодня ночью.

— Как ведет себя объект? — спросил Сергей.

— Спокойно, — ответил Вальков. — По-моему, даже слишком спокойно. Все кругом него…

В этот момент странно запищал один из аппаратов на маленьком столике возле Нуриманова. Тот снял трубку.

— «Сокол»… Я — «Сокол», — с ударением произнес он. — Прием. — И щелкнул переключателем.

Выслушав сообщение, Нуриманов снова щелкнул переключателем и сказал:

— Вас понял. Продолжайте наблюдение.

Он положил трубку и сообщил собравшимся:

— Хозяйка дома с большим свертком прошла в гараж. Вышла оттуда без свертка. Потом вместе с сыном отправились на рынок. Купить собираются немало: у обоих по две сумки.

— Кто же остался дома?

— Никого. Собака одна…

— Та-ак… — задумчиво произнес Сергей. — Придется и мне взглянуть на все.

— Объект надо брать на подходе к дому, — волнуясь, произнес Ибадов. — Честное слово, так лучше. Сергей улыбнулся:

— Не спеши, Мурат. Это мы еще успеем решить Ситуация может в любой момент измениться.

Он поднялся:

— Поеду. Вернусь через час. Со мной… Леров Ты знаешь расположение постов наблюдения?

— Так точно.

Ехать пришлось долго знакомыми, шумными улицами. И Сергею на минуту даже показалось, что он никуда не уезжал, что не было Самарканда, и самолетного гула в ушах, и того далекого кишлака, и умницы Мукумова, и что все это ему приснилось, наверное.

— Значит, сегодня задержим, а завтра уедете, Сергей Павлович? — неожиданно спросил Леров.

— Ну не завтра, так послезавтра, — рассеянно ответил Сергей.

— Привыкли, между прочим, к вам.

Сергей улыбнулся:

— Что делать, Гоша. Друзьями ведь мы останемся. И живы будем — встретимся. Писать-то мне будешь?

— То писать… Я вот думал… — Леров смущенно потер руки. — Как полагаете, Сергей Павлович… жениться на дочери непосредственного начальника… ну этично, что ли?

Сергей внимательно посмотрел на Лерова:

— И ты это серьезно спрашиваешь?

— Ну, я понимаю… Глупо, конечно. Нина смеется. Говорит: «Карьеру решил сделать». Но… всякие люди есть.

— Что ж теперь, не жениться? — иронически спросил Сергей.

— Что вы! Просто я подумал, не перейти ли в другой отдел. Неудобно все же получается, как вы думаете?

— Пустяки, Гоша. С Алексеем Макаровичем все потом решите.

— Это конечно. Решим, — задумчиво подтвердил Леров, сгребая со лба светлые волосы, и неуверенно добавил: — Я только подумал… вы бы с Алексеем Макаровичем поговорили. Может, он не очень… ну, доволен будет… — И, словно оправдываясь, тихо прибавил: — Отца у меня нет…

«А ведь я ему действительно в отцы гожусь, — неожиданно подумал Сергей. — Ничего себе, добрый сынок…»

— А я и не знал, что ты такой, — засмеялся Сергей и, посерьезнев, добавил: — Поговорю. Обещаю тебе.

— Где ж теперь, — грустно возразил Леров. — Если сразу уедете.

— Все равно поговорю.

Спустя несколько минут машина, не останавливаясь, проехала по тенистой, поросшей травой пустынной улице мимо небольших домиков и высоких глиняных оград.

— Вот его дом, — сказал Леров.

Сергей внимательно оглядел крепкую стену, пышные кроны фруктовых деревьев за ней, добротные глухие ворота гаража и рядом еще одни, для въезда во двор, наконец, небольшую дощатую калитку с черной кнопкой звонка, металлической прорезью почтового ящика и белой табличкой с мордой собаки на ней.

Машина выехала на площадь и остановилась невдалеке от каких-то палаток.

Дальше Сергей и Леров пошли пешком.

Вернулись они не скоро, и Сергей, усаживаясь, на свое место возле водителя, озабоченно сказал:

— И все-таки в доме кто-то есть. Причем чужой. Собака ведет себя беспокойно.

— Почему же он ни разу не вышел во двор? — усомнился Леров.

— Это другой вопрос. Тоже, кстати, немаловажный.

Водитель уже собрался тронуть машину, но Сергей остановил его.

— Погоди. — И обернулся к Лерову: — Ты должен остаться. Обрати внимание на следующее. Первое — калитка. Я тебе уже говорил про нее. Второе, ворота гаража. Там есть интересная деталь, изучи ее. Третье, ограда в глубине двора, за деревьями. Ее плохо видно. Наконец, четвертое, это соседи слева. Ты знаешь почему. Ждем твоих сообщений.

— Слушаюсь, Сергей Павлович. Все будет сделано.

Сергей дружески хлопнул его по плечу. Этот человек с каждым днем нравился ему все больше. С ним можно было спокойно работать и крепко дружить.

Леров сконфуженно улыбнулся, вылез из машины и, не оглядываясь, двинулся через площадь, беспечно помахивая свернутой в трубку газетой. Вскоре высокая его фигура исчезла за палатками.

Сергей вернулся в управление.

А еще через час Мурат Ибадов присоединился к группе наблюдения за самим объектом, предварительно перехватив ее по радио на одной из улиц. Мурат был в приподнятом настроении: его план был лринят, объект не должен после окончания работы попасть к себе домой, его предстояло задержать на ближних подступах к дому по сигналу руководителя операции.

Вслед за Ибадовым уехал и Вальков.

Медленно надвигался вечер: Спадала жара. Белесое, словно выгоревшее за день небо наливалось темной, прохладной синевой. Длинные, расплывчатые тени расползались по улицам. Огни еще не зажигались. Солнце зашло за крыши высоких новых зданий, но узкая кромка неба в той стороне янтарно горела, словно подожженная невидимыми лучами его.

И так же неощутимо для постороннего глаза росло напряжение в сложной, все время как бы пульсирующей сети, которой сейчас руководили Сергей и Нуриманов.

Люди кончали работу, спешили домой. Их ждал отдых, ждали дети, домашние дела и заботы, покупки в магазинах и кресла у телевизоров, театры и танцплощадки, недочитанные книги и недостиранное белье, свидания и кроссворды в вечерних газетах…

Сергею казалось, что он почти физически ощущает этот мирный, ровный пульс большого города. Вот уже столько лет главным для Сергея было, чтобы этот пульс где-то не дал перебоя, не застучал бы лихорадочно и тревожно, чтобы не пришла беда в чей-то дом, чтобы кто-то не крикнул в испуге, не упал от удара. А сейчас его больше всего волнует, чтобы кто-нибудь по неведению или слабости не сжег себя в коварном, злом белом дымке самодельной сигареты, чтобы никто не посмел подсунуть людям этот страшный яд, чтобы из темного угла на белой, чистой стене не тянулась ядовитая нить…

Хмурясь, Сергей посмотрел из окна на город.

За его спиной на столике вновь запищал один из аппаратов.

— Я — «Сокол»… — спокойно произнес Нуриманов. — Прием…

Очередное сообщение Валькова гласило: к дому подошел какой-то человек, он не нажал кнопку звонка в калитке, но из дому тут же выбежал сын хозяина и открыл ее. Очевидно, имеется скрытая сигнализация. И сразу поступило другое сообщение: в глубине двора за кустами обнаружена ещё одна калитка. Она ведет в соседний сад и через него на параллельную улицу. Калитка взята под наблюдение и та улица тоже.

И опять сообщение: во дворе наблюдается непонятная суета. Хозяйка и гость заносят что-то в гараж.

Сергей взял у Нуриманова трубку.

— Я — «Звезда», — отчетливо произнес он. — Переходите на ночное видение. Немедленно осуществите мероприятие с гаражом.

После его команды на далекой, окутанной тьмой улице возникла тень. Человек осторожно приблизился к запертым изнутри воротам гаража, рукой нащупал старые, поржавевшие петли, давно уже, видимо, не использовавшиеся, и неслышно продел в них стальную дужку узкого, еле видимого в темноте замка. Раздался чуть слышный щелчок. Теперь гараж оказался запертым и снаружи. Его ворота уже никто из хозяев открыть не мог.

Во дворе к гаражу метнулась с глухим рычанием собака. Но человек уже исчез на улице. Собака успокоилась и, виляя хвостом, подбежала к вышедшей из дома хозяйке. Та погладила ее по густой шерсти и, взяв за ошейник, повела в глубь двора. За кустами возле дальней калитки она остановилась, дважды повернула в ней ключ и рядом привязала собаку. В наступившей темноте женщина действовала спокойно и не торопясь, полагая, что никто не может ее заметить сейчас.

И так же спокойно вдруг впервые вышел из дому еще один мужчина. В руках у него были две сумки. Он что-то сказал встретившей его женщине и направился к калитке, которая вела на улицу.

…Вальков на секунду отвел глаза от странного, напоминавшего бинокль прибора, укрепленного на коротком прикладе рядом с небольшим закрытым темным фильтром прожектором, и отдал короткое распоряжение стоявшему рядом Лерову. Тот, кивнув, мгновенно растворился в темноте. А Вальков, поднеся ко рту маленький микрофон, негромко вызвал «Сокола».

…В то время как Нуриманов вел переговоры с Вальковым, на столике запищал аппарат. Сергей снял трубку. Сквозь шум атмосферных разрядов до него донесся взволнованный, торопливый голос Ибадова: объект кончил работу, вернулся на базу и, сдав машину, идет домой.

— Я — «Звезда». Вас понял, — подчеркнуто спокойно ответил Сергей. — Продолжайте наблюдение. Докладывайте об изменении обстановки и о движении объекта. Как поняли? Прием.

Ибадов попросил разрешения задержать объект на улице, вдалеке от дома.

— Ни в коем случае, — резко ответил Сергей. — Ждите приказа.

Положив трубку, он посмотрел на часы. Двадцать два сорок пять. Не позже чем через полчаса будет взят объект. Одновременно надо начать операцию вокруг дома. Во двор следует проникнуть в тот момент, когда там никого не будет, и сразу же отрезать путь к гаражу и к задней калитке. Но там привязана собака. Это надо учесть. Что ж, пора.

Он предупредил Нуриманова, накинул через голову тонкий шнурок с маленьким белым микрофоном, проверил на поясе пистолет и стремительно спустился к поджидавшей его машине.

Операция вступала в решающую фазу.

По пути Сергей принял новое сообщение Ибадова: объект встретился на улице с каким-то человеком, у того в руке две сумки. Зашли в магазин. Ибадов видит Лерова.

— Я — «Звезда». Продолжайте наблюдение совместно, — передал Сергей.

Вскоре его машина подъехала к погруженной в темноту пустынной улице. Сквозь густые кроны деревьев еле пробивался тусклый желтый свет редких фонарей. Городской шум замирал здесь. Улица словно притаилась.

Машина с погашенными фарами и выключенным мотором неслышно, как привидение, прокатилась по траве и остановилась. Сергей собрался открыть дверцу и выйти, но в этот момент негромко, настойчиво зазуммерил микрофон у него на груди. От Ибадова поступило новое сообщение: объект и его спутник вышли из магазина с полными сумками, сели в такси, видимо, направляются домой. Перед этим объект звонил куда-то по телефону-автомату, набрал номер, где последние цифры — три, семь и два.

«Домой звонил», — промелькнуло в голове у Сергея.

— Продолжайте наблюдение, — передал он. — По выходе из такси задерживайте. Учтите возможность наличия оружия. Будьте осторожны. — И с ударением повторил: — Будьте осторожны.

Его охватило внезапное беспокойство. Черт возьми, Как бы ребята не оплошали. Брать-то придется двоих, в темноте. И эти двое… кто их знает, на что они способны.

Через минуту Сергей был уже около Валькова. Не отрываясь от аппарата ночного видения тот доложил:

— Опять началась суета. Все время в гараж и обратно. Не иначе, как готовятся к отъезду. Сейчас будут открывать ворота. И тогда обнаружат замок.

Сергей не успел ответить. Его вызвал Ибадов. Сообщение гласило: такси сворачивает на параллельную улицу, едут к задней калитке. Готовьтесь!

— Стягивай окружение, — торопливо приказал Валькову Сергей. — Того, кто выйдет на улицу и попытается открыть гараж, берите сразу. И во двор. Не дайте ему закрыть калитку. Там сигнализация. Если никто не выйдет, жди моего сигнала. А я — на ту улицу, к задней калитке.

И, не дожидаясь ответа Валькова, Сергей кинулся в темноту. Какое счастье, что он уже был тут днем и все запомнил. Сейчас Сергей уверенно бежал по узким проходам, огибая дома и глухие высокие заборы. Наконец он выскочил на соседнюю улицу и увидел вдали двигавшиеся прямо на него желтые фары машины, услышал глухой и неторопливый рокот мотора.

Сергей, прячась за деревьями, устремился ей навстречу. Он знал, что за этой машиной двигается другая, с погашенными фарами. Там ребята. Но кто-то должен быть и здесь. Вот он, сад, куда выходит та калитка, вот он…

Такси остановилось совсем недалеко от Сергея. Под ветровым стеклом вспыхнул зеленый фонарик. В темноте щелкнула дверца. Один за другим из машины вылезли два человека, у каждого в руке тяжёлая продуктовая сумка. Сергей ясно различал их силуэты.

Взревев мотором, машина медленно тронулась с места. Приехавшие молча провожали ее глазами, словно не решаясь при ней углубиться в сад. Сергей, стоя за деревом, наблюдал. Сейчас появится кто-нибудь из ребят. Их надо будет подстраховать.

Мимо него тяжело проехала машина с зажженными фарами и зеленым огоньком. Звук мотора постепенно смолк. При слабом свете далекого уличного фонаря видны были две застывшие человеческие фигуры. Люди словно прислушивались к чему-то. Наконец один из них что-то тихо сказал другому, и они собрались уже было идти, когда из глубины сада, где проходила ограда дома с потайной калиткой, вдруг донеслись шум, яростный лай собаки и чьи-то возгласы.

Приехавшие насторожились, поставили сумки на землю, в руке одного из них появился какой-то темный предмет.

В этот момент перед ними возник человек, сбоку появился другой, сзади хрустнули ветки под ногами третьего, четвертого.

Сергей, сжимая тяжелую, нагретую рукоятку пистолета, неслышно передвинулся ближе, к соседнему дереву. «Что у него в руке?» — подумал он, чувствуя, как тяжело забилось сердце.

— Стоять! — раздался в это время повелительный окрик.

И сразу же в ответ неожиданно грохнул выстрел, за ним другой. Раздался глухой, протяжный стон, шум падающего тела, чей-то отчаянный возглас, звуки борьбы, и человек, ломая кусты, пригнувшись, кинулся в сторону от возникшей свалки.

Сергей устремился ему наперерез, уже ни о чем не думая, полный страшного предчувствия, и, догнав, почти автоматически, давно заученным косым ударом, вкладывая в него всю тяжесть своего разгоряченного тела, опрокинул его правую руку, он выбил из судорожно сжатых пальцев пистолет.

— Гоша! — кричал за его спиной чей-то неузнаваемый, прерывающийся, отчаянный голос. — Ответь мне, пожалуйста!.. Гоша!

И Сергея охватило желание бить, бить, бить это чужое, дергающееся под ним тело, бить, пока оно дергается, пока живет. Он до крови закусил губу, дрожа от еле сдерживаемого бешенства и чувствуя, как к горлу подступает комок и текут по щекам слезы.

К нему подбежали, попытались оторвать от лежавшего на земле человека, но Сергей не сразу уступил их усилиям. Наконец он встал и увидел, как, шатаясь, к нему подходит маленький Ибадов. Неожиданно обняв Сергея за шею, он припал к его груди и разрыдался.

Кто-то негромко сказал:

— Убит Лееров. Две пули. Наповал.

Одна за другой, включив фары, подошли машины.

— Сначала Гошу, — негромко приказал Сергей.

Ибадов резко выпрямился:

— Я сам понесу!..

— Вместе понесем, Мурат.

Сергей подозвал одного из сотрудников:

— Вы остаетесь за старшего, Усманов. Я буду там.

Он направился через сад к калитке.

Идти в темноте было очень трудно. Ноги не слушались, больно ломило в висках, странная вялость разливалась по телу.

В доме уже шел обыск.

…Утром Сергею на работу позвонила Мальцева.

— Сергей Павлович, мне сказали, что вы не приходили ночевать, — виновато произнесла она. — Но я все-таки…

— Да, да. Мы же условились, — ответил Сергей. — Приезжайте. Вы нам очень нужны.

Он едва успел положить трубку, как в кабинет вошел Нуриманов.

— Почему не едешь отдыхать? — строго спросил он.

Сергей покачал головой:

— Сперва мы его вместе допросим.

Нуриманов внимательно посмотрел на него и вздохнул, поняв, что спорить бесполезно. Он подсел к столу и вынул пачку сигарет:

— Кури. Твои давно кончились. Значит, так. Прежде всего, что дал обыск…

Спустя некоторое время в кабинет ввели невысокого, плотного человека лет сорока, с круглым лицом, на котором острый нос, щелочки глаз под тонкими бровями и ниточка усов казались нанесенными тушью. Только пухлые, сочные губы, сейчас плотно сжатые, нарушали это впечатление.

Нуриманов жестом указал ему на стул перед собой. В стороне на диване сидел Сергей. Человек скользнул по нему острым как бритва взглядом и, узнав, поспешно отвел глаза. При этом он невольно пошевелил пальцами правой руки. Ему, видно, казалось, что они до сих пор еще не отошли с того момента, когда сидящий сейчас на диване усталый темноволосый человек с голубыми глазами и шрамом на щеке выбил у него из руки пистолет.

— Итак, Кадыров, у вас в доме обнаружен наркотик, в большом количестве, — сухо сказал Нуриманов. — В подвале установлены приспособления для его обработки. Там же и в коридоре дома особая сигнализация от калитки. Дальше. — Он раскрыл лежавшую перед ним папку с бумагами. — Вот показания вашего родственника Султанова. Он задержан вместе с вами. Скрыться на машине вы не успели. Нам знакома ваша синяя «Волга». Дальше, — все тем же ровным, ледяным тоном продолжал Нуриманов. — Вот показания Карима Сафарова. Он во всем признался, Кадыров. Опознает вас и Семенов из Борска. Он, собственно, уже это сделал, пока, правда, по фотографии. Нами арестованы и другие члены вашей шайки. Это вы знаете. Так что ваших показаний нам даже не требуется. Их вы будете давать на суде. Вы там расскажете, как ловко замаскировались в парке, как вы там перевыполняли план. И еще вы расскажете, как стали убийцей…

Нуриманов на минуту умолк.

Сергей чувствовал, как сейчас тяжело этому сдержанному, немногословному человеку. Худое лицо Нуриманова казалось окаменевшим. Только из-под лохматых бровей недобро светились глаза…

— Да, стали убийцей.

Сергей жестко поправил его:

— И были убийцей.

Он встал, прошелся по кабинету и остановился перед Кадыровым.

Тот, опустив бритую голову, не отрываясь, смотрел на свои пальцы, которыми машинально шевелил все это время.

— Вы торговали смертью, — медленно произнес Сергей. — Вы несли ее людям. С этим теперь покончено, Кадыров. Навсегда. Люди останутся в живых. И они будут здоровыми. Запомните это.

— Совсем не хотел… Совсем не думал… — пробормотал Кадыров.

— Конечно, не думали. А хотели вы одного: заработать. На чем угодно, только заработать.

Кадыров яростно скрипнул зубами.

— Все врут, собаки. Язык вырву.

— Поздно, Кадыров. Все уже доказано, — холодно возразил Нуриманов. — И никто не врет. Только спасают свою шкуру. Но и это поздно. — Он перебрал на столе бумаги и тем же тоном продолжал: — А теперь уточним некоторые детали…

Допрос продолжался.

А потом Сергей вышел в коридор, где его ждала Мальцева.

— Здравствуйте, Алла Георгиевна, — сказал он, подходя. — Извините, что не могу долго разговаривать.

— Ну что вы, Сергей Павлович, я же понимаю. — Она с тревогой всматривалась в его осунувшееся лицо. — Вот очерк. Прочтите. Я потом позвоню.

Сергей отрицательно покачал головой:

— Очерка этого не будет. Нужен другой. Очень нужен. Сегодня ночью погиб наш товарищ…

1969–1970 гг.

Назад: Глава 6 ЗАГАДОЧНЫЙ ЮСУФ

На главную: Предисловие

Глава 7 «ДАЮ ТРЕТИЙ РАЗВОД!»

* * *

* * *

Глава 7
«ДАЮ ТРЕТИЙ РАЗВОД!»