«П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана»
Уважаемые Пелевиным китайцы говорили и, видимо, продолжают утверждать, что для прочности здания один угол должен быть не достроен. Выбирая из корпуса пелевинских текстов угол, который можно было бы не достраивать, легче всего ни слова не написать про сборник «П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» (2008). Уверены, что на это и сам Пелевин не обиделся бы.
Во французском языке есть слово réchauffé, означающее:
1. Разогретое заново блюдо.
2. Старые идеи, которые выдаются за что-то новое.
«П5» – из таких продуктов переработки, собрание старых идей и приемов.
Книга по схеме напоминает «ДПП (NN)» – то же собрание пяти разных по размеру и структуре вещей. Самая крупная из них – «Зал поющих кариатид» – занимает почти половину объема.
Девушка устраивается в элитный бордель, где ее камуфлируют под опорную скульптуру (кариатиду) и отряжают часами петь для клиентов. Такая экспозиция дает Пелевину возможность заняться любимым: сатирой на современные нравы с юмором, языковыми играми на грани фола и прозрачными как слеза аллюзиями на медийные ситуации новейшей российской истории.
Вполуха слушая девчонок, она прочла главный материал – рейтинг «10 Самых Дорогих Б…дей Москвы с Телефоном и Адресом», а затем и комментарий к нему (комментатор вопрошал, по какой причине – внезапного нравственного преображения или временного упадка в делах – в списке отсутствует ведущий ток-шоу «Шапки Прочь!» Дроздовец)…
П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана (2008)
Очевидный выпад в сторону ведущего телешоу «К барьеру!» Владимира Соловьева. Соловьева не жалко, но как-то топорно, что ли.
Там же встречается «шансонье Шнурков», «автор песен «На…ри в П…ду» и «Х…й в Г…не», «продвинутый чегевара, знакомый многим состоятельным господам по искрометным песням на закрытых корпоративах». (Интересно, что и Марат Гельман – «политтехнолог Гетман», и Сергей Шнуров, ошельмованные на страницах пелевинских книг, относятся к автору с нежностью и уважением. Вот она, сила таланта.)
Для каламбурных домашних заготовок, заточенных под цитирование, используются майки «дяди Пети» (пародии на московского антрепренера «модельного продюсера» Петра Листермана).
Во сне проститутка Лена видит его в красной маечке DKNY с расшифровкой Divine Koran Nourishes You («Божественный Коран питает тебя»). Потом герой является в майке с новой расшифровкой: Definitely Ktulhu, Not Yahweh («Точно Ктулху, не Яхве»).
Потом дядя Петя демонстрирует маечку с надписью D&G – discourse and glamour, это ненавистные Пелевину дискурс и гламур (см. «Empire “V”»).
Фигурирует и водолазка с рисунком в виде изогнутого найковской загогулиной сперматозоида с подписью Just did it.
Для читателя, знакомого с корпусом пелевинских текстов, такие шутки будут не в новинку. Так же как следующий пассаж а-ля «Generation “П”», объясняющий механизмы зарождения и управления народным гневом:
Помните главное: в эпоху политических технологий наши самые естественные и спонтанные чувства рано или поздно оказываются мобилизованными в чужих корыстных целях – на это работают целые штабы профессиональных негодяев.
П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана (2008)
На тот же роман про политтехнолога Татарского наводит эпизод в «Некроманте» – другой вещи из «П5», про оккультиста-содомита в погонах. В нем «при повторной трансляции генерала полностью вырезали, в том числе со всех общих планов, сделав так называемую “цифровую зачистку”».
На этом автоповторы в «П5» не заканчиваются. Лена, под воздействием НЛП и препаратов вошедшая в ментальную связь с богомолом, уничтожает своего визави после акта соития, уподобляясь насекомому, как в «Жизни насекомых».
«Кормление крокодила Хуфу» и «Ассасин» вообще вполне могли бы оказаться в сборнике «Relics». Эти притчи-побасенки тематически и идеологически примыкают к ранним рассказам Пелевина.
Самая удачная вещь из этого неудачного пятикнижия – «Пространство Фридмана». Предположив, что «деньги к деньгам», ученые пристегивают к делу труды Стивена Хокинга по черным дырам и добиваются ощутимых успехов в опытах с гравитационными полями крупных денежных сумм. Но и это по большому счету длинный анекдот в духе «Имен олигархов на карте Родины», растянутый до формата рассказа.
В искусстве повтор сам по себе не означает ничего плохого. Американский писатель Уильям Фолкнер, найдя однажды свое, это свое не отпускал и продолжал множить эпизоды южной саги. Старого пса не научишь новым приемам. Если что-то хорошо работает, зачем чинить?
Однако, базируясь на старом, большие писатели всегда ставили перед собой какие-то новые художественные задачи, а если не ставили, получали законную долю критики.
Фолкнер же в свое время упрекнул в трусости Хемингуэя. Тот обиделся и попросил передать великому южанину, что вообще-то воевал на двух мировых и никогда не отказывал себе в удовольствии ввязаться в драку. Фолкнер вежливо объяснил, что имеет в виду нежелание коллеги экспериментировать, почивание на лаврах, страх потерять проверенную аудиторию.
Писатель должен развиваться. У некоторых, как у Джеймса Джойса, кривая роста круто загибается вверх. Другие менее изобретательны. Но все равно стараются (старались).
В «П5» Пелевин не старался.
В этой вещи, пожалуй, сильнее всего проявляется одно из универсальных качеств писателя-профессионала на контракте: писать и издаваться регулярно, вне зависимости от флуктуаций вдохновения.
