В начале девяностых Пелевин редактировал пятитомник Кастанеды в переводе Василия Максимова (см. «Что может лампочка» и «Деньги»). Книга готовилась к публикации в издательстве «Миф». По результатам работы над комментариями возникла идея составить антологию русской и советской андеграундной эзотерической литературы. Как вспоминает Сергей Москалев, для этого Пелевин решил объехать всех людей, которые что-то значили в этом движении.

Он поехал в Киев к Владимиру Данченко, автору «№ 20. Блеск и нищета магов, или Инструкция по технике безопасности при работе с Витей А.». В Петербург, где познакомился с Сергеем Рокамболем – автором концептуальной акции «Ситуация с флейтами». И под Выборг – к самому автору перевода Василию Максимову, трудившемуся там лесником (см. «Уринотерапия»).

Вернувшись, Пелевин, однако, так и не написал антологию эзотерической литературы. Набранный материал стал романом «Чапаев и Пустота».

«Чапаев – это Василий Павлович Максимов, Котовский – Сергей Рокамболь, Анка – жена Рокамболя Аня Николаева, Володин – интеллигент с лицом басмача – это я, – считает Москалев. – А Петр Пустота – это он сам, Витя, который с этими людьми общается… Разговоры там как в бане. Всякие объяснения мироздания при помощи луковицы… А так ведь все и было, дядя Вася так и объяснял, как Василий Иваныч Петьке на картошке. Для нас была важна идея, что всю эзотерику можно “показать на картошке”».

Сопоставим эти слова со «Словарем эзотерического сленга» Москалева:

«Часто Писателя заносило, и ему говорили: “Не можешь показать на картошке – вопрос снимается”. Он даже написал роман на эту тему, чтобы разобраться с путаницей в голове. Роман получился местами гениальный и смешной, но в книге он очень многое напутал еще сильнее, чем было запутано до него».

Излишне говорить, что Писатель для эзотерического круга – это, конечно, Пелевин, как Командором для Катаева был Маяковский. В интервью Москалев формулирует картофельную аналогию еще проще: «Как только он начинал гнать “Мы есть, нас нету, нам кажется…”, ему говорили “Витя, кончай нести пургу, объясни на картошке”».

Впрочем, образы, вероятнее всего, собирательные и прямые аналогии не совсем точны. Тем более что на право называться прототипами героев пелевинского «Чапаева» претендовали и другие люди, свидетельство о чем содержится, например, в «Хрониках российской Саньясы» удивительного человека Владислава Лебедько, академика странных академий, психолога, мага, эзотерика.

Эта книга была издана в 1999 году издательством «Тема», имела подзаголовок «Из жизни российских мистиков 1960-х – 1990-х» и описывала людей, «прошедших по лезвию бритвы между КГБ и психбольницами, между фанатизмом и отчаянным разгильдяйством», как сообщала аннотация. В ней утверждается, что Котовский был списан с мистика Григория Попандопуло. Там же на роль «настоящего» Володина претендует активный член эзотерического сообщества Владимир Третьяков. Вот что написано у Лебедько:

«В: – Вот эта ситуация, когда Володин с бандитами едят у костра грибочки, – из “Чапаева…”, – это из реальных событий? Володин с вас написан?

Т: – Как-то П-н давал мне эти странички, когда еще их не публиковал; я их почитал – ну да, хорошо; но там ведь всякое было, – чего там только не было на этой базе, когда мы грибы жрали!

Один раз мы с П-ным нажрались грибов так, что П-н вышел из Васиного дома на четвереньках, укусил грозную собаку овчарку так, что она забилась в будку, потом пошел в другой домик, лег спать и всю ночь толкал кого-то. Потом утром проснулся – он, оказывается, с другой грозной овчаркой спал».

Позволим читателю самому сделать вывод, кто подразумевался под обозначением П-н.