Глава девятая
КРАЖА

Сначала они вернулись в кафе, чтобы немного восстановить силы и переодеться. Было ясно, что Уилл не может никуда идти, заляпанный кровью, а бесплатно брать вещи из магазинов больше не казалось преступлением, поэтому он нашел для себя полный комплект одежды с обувью, а Лира, по-прежнему озирающаяся в поисках других детей, настояла на том, чтобы донести все это до кафе.

Там она вскипятила воды; Уилл взял кастрюлю в ванную и разделся, чтобы вымыться как следует. Тупая боль не отпускала, но, по крайней мере, рана была чистой; Уилл видел, на что способен его нож, и понимал, что чище ран не бывает. Однако обрубки пальцев сильно кровоточили. Пока он глядел на них, его замутило и сердце у него забилось быстрее, а от этого кровь потекла еще обильней. Он присел на уголок ванны, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Вскоре он почувствовал себя лучше и принялся за мытье. Кое-как справившись с этим, он вытерся — на полотенцах остались пятна крови — и оделся, стараясь не запачкать кровью новые вещи.

— Придется тебе еще раз перевязать мне руку, — сказал он Лире. — Пусть будет туго: мне все равно, лишь бы остановить кровь.

Она разорвала простыню и тщательно забинтовала ему кисть, натягивая ткань изо всех сил. Уилл терпел, стиснув зубы, но на глазах у него все-таки выступили слезы. Он смахнул их без единого слова, и она сделала вид, что ничего не заметила.

Когда она закончила, он сказал:

— Спасибо. — Потом добавил: — Слушай, ты не могла бы кое-что положить к себе в рюкзак на случай, если мы не сможем сюда вернуться? Это только письма. Если хочешь, можешь их прочесть.

Он вынул зеленый кожаный несессер и протянул ей несколько сложенных листков бумаги.

— Я не буду читать, если…

— Я не возражаю. Иначе я бы не предложил.

Она взяла письма, а он лег на кровать, отодвинул кошку и сразу заснул.

В тот же день, поздним вечером, Уилл с Лирой притаились в тени деревьев на маленькой улочке, идущей вдоль живой изгороди, которая окаймляла сад сэра Чарльза. Со стороны Читтагацце они находились в парке неподалеку от классической виллы, белеющей в лунном свете. Они долго искали дом сэра Чарльза, перемещаясь в основном по Читтагацце, часто останавливаясь, чтобы сделать разрез и проверить свое положение в мире Уилла, и после этого сразу закрывая очередное окно.

За ними увязалась и полосатая кошка — сейчас она сидела неподалеку. Проспав чуть ли не сутки после того, как они спасли ее от детей с камнями, она наконец проснулась и, по-видимому, решила не расставаться со своими избавителями, словно рядом с ними ей было спокойней. Уилл отнюдь не был уверен, что в их обществе ей ничто не грозит, но у него хватало забот и без кошки, и он попросту не обращал на нее внимания. Пока они бродили по Читтагацце, он успел привыкнуть к чудесному ножу и теперь действовал им гораздо увереннее, но полученная в башне рана беспокоила его сильнее, чем прежде: в ней пульсировала глухая навязчивая боль, а ткань, которой Лира заново перебинтовала ему руку, когда он проснулся, уже опять пропиталась кровью.

Он прорезал окно в воздухе поблизости от белеющей в сумраке виллы, и они выбрались через него на тихую улочку в Хедингтоне: им нужно было точно рассчитать, как проникнуть в кабинет сэра Чарльза, где лежал алетиометр. Сад освещали два прожектора; в окнах по фасаду тоже горел свет, но в кабинете было темно. Эта сторона дома была залита только лунным светом.

У дальнего конца дома улица, на которой они стояли, пересекалась с шоссе, и фонарей на ней не было. Обычному взломщику нетрудно было бы пробраться сквозь живую изгородь незамеченным, но ему помешала бы попасть в сад крепкая ограда из острых железных прутьев — она была вдвое выше Уилла и тянулась по всему периметру владений сэра Чарльза. Однако для чудесного ножа это было пустяковым препятствием.

— Держи прут, пока я его режу, — прошептал Уилл. — Не дай ему упасть.

Лира послушалась, и с ее помощью он вырезал из ограды куски четырех прутьев. Теперь дети могли легко пролезть в получившееся отверстие. Лира положила прутья рядышком на траву; потом они залезли в сад и осторожно пробрались между кустами.

Отыскав место, откуда дом был хорошо виден — прямо напротив них, по другую сторону зеленой лужайки, темнело увитое ползучими растениями окно кабинета, — Уилл тихо сказал:

— Сейчас я прорежу дыру в Чи-гацце и оставлю ее открытой, потом пройду в Чи-гацце к тому месту, где, по моим расчетам, должен находиться кабинет, и снова прорежу дыру в этот мир. Потом возьму из шкафчика алетиометр, закрою то окно и вернусь к этому. Ты будь здесь, в этом мире, и следи на всякий случай. Как только я тебя позову, лезь через это окно в Чи-гацце, и я его закрою. Все ясно?

— Да, — шепнула она. — Мы с Паном будем следить вдвоем.

Ее деймон был маленькой неясытью, почти невидимой в кружевной тени деревьев. Его широко раскрытые светлые глаза ловили любое движение поблизости.

Уилл отступил назад, вытянул перед собой нож и, едва заметно шевеля его кончиком, принялся прощупывать воздух перед собой; примерно через минуту он нашел точку, в которой можно было сделать надрез. Быстро открыв окно в залитый лунным светом парк Чи-гацце, он отступил еще немного, чтобы оценить, сколько шагов отделяют его от кабинета, и запомнить нужное направление.

Потом без лишних слов нырнул в окно и исчез.

Лира притаилась в саду под ближайшим деревом. Пантелеймон молча сидел на ветке у нее над головой, поглядывая то в одну сторону, то в другую. Она слышала позади шум машин, проезжающих по Хедингтону, чьи-то негромкие шаги на шоссе, куда выходила улица за ее спиной, и даже то, как копошатся почти невесомые жучки среди прутиков и листьев у нее под ногами.

Прошла минута, потом другая. Где сейчас Уилл? Она попыталась разглядеть что-нибудь в окне кабинета, но видела только темный прямоугольник, обрамленный вьющейся зеленью. Не далее как сегодня утром сэр Чарльз, поддернув брюки, чтобы не помять складки, уселся там внутри и небрежно закинул ногу на ногу. Как расположен кабинет по отношению к окну? Удастся ли Уиллу пробраться туда, не потревожив никого из домашних? Теперь Лира слышала еще и стук собственного сердца.

Потом Пантелеймон издал тихий предупреждающий писк, и в тот же момент со стороны парадного крыльца — оно находилось слева от Лиры — донеслись другие звуки. Из своего укрытия Лире не было видно фасада, но она увидела свет, мелькающий между деревьями, и услышала отчетливый хруст гравия под шинами автомобиля. Похоже, мотор его работал совершенно бесшумно.

Она взглянула на Пантелеймона; он уже скользнул на крыльях вперед, отдалившись от нее настолько, насколько это было возможно. Затем вернулся в темноте и, спланировав вниз, сел на ее кулак.

— Сэр Чарльз приехал домой, — прошептал он. — И с ним еще кто-то.

Он снялся с ее руки и полетел обратно, и на этот раз Лира последовала за ним, с величайшей осторожностью ступая на цыпочках по мягкой земле. Она перебегала от одного куста к другому, а потом опустилась на четвереньки за лавровым деревцем и стала подглядывать сквозь его листву.

«Роллс-Ройс» стоял перед парадным входом, и шофер огибал его, чтобы открыть дверцу для пассажира. Сэр Чарльз ждал поблизости; он улыбнулся и подал руку женщине, которая выбиралась из автомобиля. Когда свет упал на ее лицо, Лиру будто ударили в грудь — это был самый страшный удар со времени ее побега из Больвангара, потому что гостьей сэра Чарльза оказалась ее мать, миссис Колтер.

Уилл осторожно двинулся по освещенной луной траве в Читтагацце, считая шаги и стараясь как можно точнее представить себе, где именно должен находиться кабинет сэра Чарльза и как он расположен по отношению к вилле, которая белела поблизости в окружении статуй и фонтана. Ему было не по себе в этом парке, залитом ярким лунным светом, — он был здесь как на ладони, открытый со всех сторон.

Решив, что достиг нужного места, он остановился и, снова подняв нож, начал водить им по воздуху. Маленькие невидимые дырочки, которые он искал, могли попасться где угодно, однако их надо было сначала нащупать, иначе любой взмах ножа открывал бы окно в соседний мир.

Сделав небольшой надрез сантиметров в десять длиной, он заглянул в него. С той стороны был сплошной мрак; Уилл не мог понять, куда он попал. Закрыв эту щель, он повернулся на девяносто градусов и открыл другую. Теперь перед ним оказалась материя, тяжелые складки зеленого бархата — из него были сшиты портьеры в кабинете. Но где сама комната по отношению к ним? Пришлось закрыть и эту щель, повернуться опять и совершить новую попытку. Время убегало.

На сей раз получилось лучше: он обнаружил, что видит весь кабинет в слабом свете, падающем из коридора через приоткрытую дверь. Вот стол, диван, а вот и шкафчик! Он видел тускло поблескивающий бок латунного микроскопа. В комнате никого не было, и в доме царила тишина. Пока все складывалось очень удачно.

Он прикинул на глаз расстояние, закрыл последнее окно, сделал четыре шага вперед и снова поднял нож. Если он не ошибся, прямо перед ним окажется стеклянная дверца шкафчика; он разрежет ее, вынет алетиометр и закроет за собой окно.

Уилл прорезал щель на нужной высоте. Перед ним, всего в нескольких сантиметрах от окна между мирами, была стеклянная дверца. Он приблизил лицо вплотную к окну и внимательно осмотрел все полки шкафчика сверху донизу.

Алетиометра там не было.

Сначала Уилл подумал, что он выбрал не тот шкафчик. Всего их было в комнате четыре — он сосчитал их утром и запомнил, где находится каждая из этих высоких прямоугольных штуковин темного дерева с застекленными боками и передом, с обитыми бархатом полками, предназначенных для хранения ценных предметов из фарфора, слоновой кости и золота. Может быть, он просто перепутал и открыл окно рядом с другим шкафчиком? Но на верхней полке стоял массивный прибор с латунными кольцами — он специально приметил его заранее. А на средней полке, куда сэр Чарльз утром положил алетиометр, теперь было пустое место. Нет, он не ошибся; но алетиометр куда-то исчез.

Уилл отступил на шаг назад и сделал глубокий вдох.

Что ж, придется проникнуть в тот мир и как следует осмотреться в кабинете: ведь можно всю ночь открывать окна наугад, но так ничего и не найти. Он закрыл окно перед шкафчиком, открыл другое, чтобы сориентироваться в комнате, а потом, закрыв и его, проделал окно побольше за диваном: при необходимости через него можно было легко сбежать обратно.

К этому времени бинты на его руке почти совсем распустились, а тупая ноющая боль в обрубках пальцев стала еще сильнее. Он кое-как перевязал рану заново, подоткнув свисающие концы, а потом залез целиком в кабинет сэра Чарльза, скрючился за кожаным диваном и, сжимая нож в правой руке, стал внимательно прислушиваться.

Ничего не услышав, он медленно распрямился и обвел комнату взглядом. Дверь в коридор была приоткрыта, и проникающего через нее света вполне хватало, чтобы рассмотреть обстановку. Шкафчики, картины, книжные полки — все было в точности на тех же местах, что и утром.

Он бесшумно ступил на ковер и заглянул в каждый шкафчик по очереди. Алетиометра там не было. Не было его и на столе, среди аккуратно сложенных стопками книг и бумаг, и на каминной полке, среди карточек с приглашениями на званые вечера и торжественные приемы, и на мягком пуфике у окна, и на восьмиугольном столике около двери.

Уилл снова подошел к письменному столу, чтобы обыскать ящики, хотя его угнетало тяжелое предчувствие неудачи, но тут снаружи послышался слабый хруст гравия под колесами. Звук был очень тихий, и сначала мальчик решил, что ему померещилось. Несмотря на это, он замер как вкопанный и навострил уши. Хруст прекратился.

И вдруг он услышал, как открылась парадная дверь.

Он мгновенно прыгнул к дивану и притаился за ним, рядом с окном, сквозь которое виднелась посеребренная лунным светом лужайка в Читтагацце. И, едва вернувшись в свое укрытие, он услышал в том, другом мире чьи-то быстрые шаги, выглянул туда и увидел бегущую к нему Лиру. Он как раз успел махнуть ей и приложить палец к губам, и она замедлила шаг, поняв, что он уже знает о возвращении сэра Чарльза.

— Не нашел, — шепнул он ей, когда она приблизилась. — Его там нет. Наверное, взял с собой. Надо подождать и посмотреть, не вернет ли он его на место. Оставайся здесь.

— Нет! Все гораздо хуже! — сказала Лира, и он заметил, что она вне себя от страха. — С ним она — миссис Колтер… моя мать, — не пойму, как она сюда попала, но если она меня увидит, я пропала, Уилл, я погибла… и я знаю теперь, кто он! Я вспомнила, где видела его раньше! Уилл, его зовут лорд Бореал! Я видела его на вечеринке у миссис Колтер, перед тем как сбежать оттуда! И он, наверное, с самого начала знал, кто я такая…

— Тсс! Если собираешься шуметь, лучше уходи отсюда.

Она взяла себя в руки, с трудом сглотнула и кивнула ему.

— Прости. Я хочу остаться с тобой, — прошептала она. — Хочу услышать, о чем они будут говорить.

— Тогда тихо…

В коридоре уже раздавались голоса. Уилл с Лирой были совсем близко друг от друга — он в своем мире, она в Читтагацце, — и, увидев его размотавшуюся повязку, она тронула его за локоть и жестом предложила перевязать ее. Он кивнул и протянул ей руку, по-прежнему сидя на корточках, склонив голову к плечу и настороженно прислушиваясь.

В комнате зажегся свет. Уилл услышал, как сэр Чарльз обратился к слуге, отпуская его, потом вошел в кабинет и закрыл дверь.

— Как насчет бокала токая? — спросил он.

Ему ответил женский голос, низкий и мелодичный:

— Ты очень любезен, Карло. Я не пробовала токая уже много лет.

— Прошу тебя, садись у камина.

Булькнуло вино, тихо звякнул графин, задевший о край бокала, прозвучали невнятные слова благодарности, и сэр Чарльз уселся на диван всего в каком-нибудь полуметре от Уилла.

— Твое здоровье, Мариса, — сказал он, пригубливая напиток. — А теперь не угодно ли объяснить, что тебе нужно?

— Я хочу знать, где ты взял алетиометр.

— Зачем?

— Затем, что он был у Лиры, а мне нужно разыскать ее.

— Не понимаю, для чего она тебе понадобилась. Мерзкая девчонка.

— Позволь напомнить, что она моя дочь.

— В таком случае она еще более мерзкая, потому что намеренно противится твоему очаровательному влиянию. Это можно делать только сознательно.

— Где она?

— Я скажу тебе, обещаю. Но сначала ты должна кое-что сказать мне.

— Если смогу, — произнесла она другим тоном, в котором Уиллу почудилось предостережение. Ее голос завораживал: он был нежным, музыкальным, умиротворяющим и очень молодым. Уиллу страстно захотелось увидеть, как она выглядит, потому что Лира никогда об этом не говорила, а обладательница такого голоса должна была обладать незаурядной внешностью. — Что ты хочешь знать?

— Что задумал лорд Азриэл?

Наступило молчание, словно женщина обдумывала, как ей ответить на этот вопрос. Уилл глянул через окно на Лиру и увидел ее залитое лунным светом лицо с широко раскрытыми от страха глазами: закусив губу, чтобы не выдать себя случайным восклицанием, она, как и он, вся обратилась в слух.

Наконец миссис Колтер промолвила:

— Что ж, хорошо. Я скажу тебе. Лорд Азриэл собирает армию, чтобы закончить войну, начавшуюся на небе много тысячелетий тому назад.

— Звучит прямо как в Средние века. Однако он, похоже, располагает кое-какими вполне современными средствами. Что он натворил с магнитным полюсом?

— Он нашел способ взорвать барьер между нашим миром и другими. Это вызвало серьезные возмущения в магнитном поле Земли, что, должно быть, отразилось и на здешнем мире… Но откуда ты об этом знаешь? Думаю, Карло, тебе пора ответить на несколько моих вопросов. Что это за мир? И как ты меня сюда доставил?

— Этот мир — один из миллионов. Между ними есть отверстия, но их не так уж легко найти… Мне известно около десятка, но места, куда они ведут, изменились, и в этом, наверное, виноват лорд Азриэл со своими экспериментами. По-видимому, теперь мы можем переходить непосредственно из этого мира в наш, а кроме того, вероятно, и во многие другие. Раньше был один мир, который служил чем-то вроде перекрестка, и все проходы открывались только в него. Так что можешь себе представить, как я сегодня удивился, когда пересек границу между мирами и встретил тебя, и как обрадовался, что могу привести тебя сюда прямиком, минуя Читтагацце с его опасностями.

— Читтагацце? Что это?

— Тот самый перекресток. Мир, с которым связаны мои интересы, дорогая Мариса. Но в настоящее время он слишком опасен для посещений.

— Почему?

— Взрослым туда путь заказан. Однако детям там ничто не грозит.

— Что-что? Объясни подробнее, Карло, — сказала женщина, и Уилл услышал в ее голосе пылкое нетерпение. — Ведь это и есть корень всего — эта разница между детьми и взрослыми! Именно в ней заключается вся тайна Пыли! Вот почему я должна найти свою дочь. Кстати, у ведьм есть для нее имя — я почти выпытала его у одной ведьмы, но она умерла слишком быстро. Мне необходимо найти девочку. Ответ, который мне нужен, каким-то образом оказался у нее, и я должна его получить…

— Ты его получишь. Этот прибор приведет ее ко мне, можешь не сомневаться. Когда она принесет то, что мне нужно, я отдам ее тебе. А пока расскажи мне о своем странном телохранителе, Мариса. Я никогда еще не видал таких солдат. Кто они?

— Обычные люди, только и всего. Но… они перенесли сепарацию. У них нет деймонов, а потому они не ведают страха, лишены воображения и свободы воли и будут драться, пока их не разнесут в клочья.

— Нет деймонов… Что ж, очень любопытно. А не могла бы ты пожертвовать мне один экземпляр для маленького опыта? Хотелось бы посмотреть, заинтересуются ли ими Призраки. Если нет, тогда мы, пожалуй, все-таки сможем путешествовать по Читтагацце.

— Призраки? Кто это?

— Потом объясню, дорогая. Именно из-за них взрослые не могут проникнуть в тот мир. Пыль — дети — Призраки — деймоны — сепарация… Да, это и впрямь может сработать. Пожалуйста, добавь себе еще вина.

— Я хочу знать всё, — произнесла она, и вино снова полилось в бокал. — Ты от меня не отвертишься. Теперь скажи: что ты делаешь в этом мире? Значит, это здесь ты бывал, когда мы думали, что ты в Бразилии или Вест-Индии?

— Я нашел сюда дорогу давным-давно. Это был слишком полезный секрет, чтобы открывать его даже тебе, Мариса. Как видишь, я очень неплохо здесь устроился. В нашем мире я не зря состою членом Государственного Совета: это помогло мне понять, кто верховодит в этом мире. Честно признаться, я стал здесь шпионом, хотя никогда не говорил своим хозяевам всего, что знаю. Главной заботой служб безопасности этого мира уже много лет остается Советский Союз — мы знаем эту страну под именем Московия. И хотя сейчас угроза отступила, посты подслушивания и прочие системы по-прежнему работают в этом направлении, и я до сих пор поддерживаю связь с теми, кто стоит во главе шпионской сети. И вот недавно я услышал о сильных возмущениях в магнитном поле Земли. Органы безопасности встревожены. Все страны, ведущие исследования в области теоретической физики — у нас она называется экспериментальной теологией, — обратились к своим ученым с настоятельной просьбой объяснить, что происходит. Ведь что-то определенно происходит, и они это чувствуют. И подозревают, что это имеет отношение к другим мирам. Надо признать, что кое-какие ключики у них уже есть. Некоторые исследователи изучают природу Пыли. Да-да, здешние жители тоже знают о ней. Одна из таких исследовательских групп работает прямо в этом городе. И еще: лет десять или двенадцать тому назад на Севере исчез один человек, и службы безопасности считают, что он обладал крайне важной для них информацией — а именно, знал, где находится окно в другой мир, такое же, как то, через которое ты сегодня сюда проникла. Окно, найденное этим человеком, — единственное, о котором знают в здешнем мире; разумеется, ты понимаешь, что своих секретов я им не выдавал. Когда начались теперешние возмущения, они взялись за поиски пропавшего. Конечно, я и сам заинтригован, Мариса. Мне тоже хочется пополнить свои знания.

Уилл сидел в своем укрытии не шевелясь, но его сердце колотилось так сильно, что он боялся, как бы взрослые не услышали этот стук. Сэр Чарльз говорил о его отце! Так вот откуда были те люди и вот что они искали!

Но в продолжение всего разговора между сэром Чарльзом и женщиной он чувствовал, что в комнате есть еще кто-то. По полу — вернее, по той его части, которую он мог видеть за краем дивана, между ножками восьмиугольного столика, — все время скользила чья-то тень. Однако ни сэр Чарльз, ни его гостья не вставали с места. Тень двигалась быстро и неравномерно, словно крадучись, и это очень беспокоило Уилла. Единственным источником света в кабинете был торшер у камина, поэтому мальчик видел тень достаточно отчетливо, но она перемещалась слишком быстро, и он не мог понять, что это такое.

Потом случились сразу две вещи. Во-первых, сэр Чарльз упомянул об алетиометре.

— Например, — сказал он, продолжая свой предыдущий монолог, — меня очень интересует, как устроен этот прибор. Может быть, ты мне объяснишь?

И он положил алетиометр на восьмиугольный столик у края дивана. Уилл ясно видел его; наверное, он смог бы даже до него дотянуться.

Во-вторых — это случилось практически в тот же момент, — тень наконец замерла. Должно быть, существо, которое ее отбрасывало, уселось на спинке кресла миссис Колтер, потому что теперь лучи торшера четко обрисовали на стене его силуэт. Только тут Уилл понял, что это деймон женщины — съежившаяся обезьяна, которая поворачивала голову туда-сюда, как будто ища что-то.

Он услышал, как Лира сзади него коротко вдохнула, тоже увидев ее. Он тихо обернулся и прошептал:

— Иди обратно к тому окну и пролезь через него в сад. Найди какие-нибудь камешки и кидай ими в стекло, чтобы они на секунду выглянули; тогда я схвачу алетиометр. Потом беги опять к тому окну и жди меня.

Она кивнула, повернулась и бесшумно побежала по траве прочь. Уилл снова стал слушать, что происходит в комнате. Говорила женщина:

— …Магистр Иордан-колледжа — старый дурак. Зачем он ей его отдал, я не могу понять: чтобы научиться извлекать из него хоть какую-то пользу, необходимы несколько лет усердных занятий. А теперь твоя очередь делиться информацией, Карло. Как ты его нашел? И где сама девочка?

— Я увидел его у нее в руках, в музее. Конечно, я узнал ее — мы ведь виделись когда-то давно у тебя на вечеринке — и понял, что она тоже отыскала проход. А потом сообразил, что могу воспользоваться прибором в своих целях. Поэтому, встретившись с ней во второй раз, я его украл.

— Ты очень откровенен.

— А к чему мне юлить? Мы оба взрослые люди.

— И где же она теперь? Что она сделала, когда заметила пропажу?

— Явилась ко мне. Надо признать, что это должно было потребовать известной смелости.

— Смелости ей не занимать. И что ты собираешься с ним делать? Какова твоя цель?

— Я сказал ей, что она получит его обратно, если достанет для меня одну вещь — сам я не в силах ее раздобыть.

— И что это за вещь?

— Не знаю, слыхала ли ты…

В этот самый миг в окно кабинета угодил первый камень.

Раздался ласкающий слух треск стекла, и тень обезьяны тут же соскочила с кресла, а взрослые вскрикнули от изумления. Звон бьющегося стекла повторился еще раз, потом еще, и Уилл почувствовал, как сэр Чарльз встает с дивана.

Наклонившись вперед, он схватил со столика алетиометр, сунул его в карман и опрометью кинулся в мир Читтагацце. Едва очутившись на той лужайке, он стал нащупывать в воздухе ускользающие кромки окна: он старался дышать медленно, чтобы успокоиться, но все время сознавал, что его отделяют от ужасной опасности лишь несколько шагов.

Потом раздался визг — не человеческий, не звериный, но хуже их обоих, — и Уилл понял, что его издает та отвратительная обезьяна. К этому моменту он уже закрыл большую часть окна, но на уровне его груди еще оставалась маленькая щелочка, — и тут он отскочил назад, потому что в эту щелочку просунулась маленькая, поросшая золотой шерстью лапа с черными коготками, а за ней показалось лицо, какое можно увидеть только в кошмаре. Зубы золотой обезьяны были оскалены, глаза сверкали, а все лицо излучало такую концентрированную злобу, что Уилл ощутил ее почти как удар копьем.

Еще секунда, и обезьяна проскочила бы сквозь окно, и это был бы конец; но Уилл по-прежнему держал в руке нож и, мгновенно вскинув его, полоснул раз, другой, третий по лицу обезьяны — или по тому месту, где оно находилось бы, если бы она не убрала его как раз вовремя. Это позволило Уиллу снова схватить края окна и крепко прижать их друг к другу.

Его собственный мир исчез, и он остался один под луной в парке Читтагацце, задыхающийся, дрожащий и страшно напуганный.

Но нужно было спасать Лиру. Уилл подбежал к первому окну, которое проделал под кустами, и выглянул в него. Темная листва лавра и падуба закрывала обзор, но он раздвинул ветки руками; теперь ему была хорошо видна освещенная луной сторона дома с разбитым окном кабинета.

У него на глазах из-за угла дома вынырнула золотая обезьяна — она неслась по траве скачками, как кошка, — а следом за ней выбежали сэр Чарльз и его гостья. В руке у сэра Чарльза был пистолет. Красота женщины потрясла Уилла — ее темные глаза искрились в сиянии луны, их взгляд гипнотизировал, стройная фигура была легка и изящна; но тут она щелкнула пальцами, обезьяна мгновенно остановилась и вспрыгнула к ней на руки, и он увидел, что эта очаровательная женщина и злобная обезьяна — одно существо.

Но где же Лира?

Взрослые озирались по сторонам; затем женщина опустила обезьяну наземь, и та принялась кружить по траве, словно вынюхивая следы. Все вокруг было объято тишиной. Если Лира успела добежать до кустов, она не могла шевельнуться, поскольку даже тихий шорох сразу выдал бы ее преследователям.

Послышался легкий щелчок: это сэр Чарльз снял пистолет с предохранителя. Он вгляделся в кусты — казалось, он смотрит прямо на Уилла, — но потом его взгляд скользнул дальше.

Затем оба взрослых повернулись налево, потому что обезьяна что-то услышала. Она молнией метнулась туда, где, должно быть, пряталась Лира, — вот-вот она ее найдет…

И тут на траву из кустов выпрыгнула полосатая кошка — и зашипела.

Обезьяна извернулась в воздухе на середине прыжка, словно от изумления, но и Уилл был изумлен не меньше ее. Обезьяна упала на все четыре лапы лицом к кошке, а та выгнула спину, подняв хвост трубой, и повернулась к противнику чуть боком, вызывающе шипя и фыркая.

И обезьяна прыгнула на нее. Кошка стала на дыбы, так быстро нанося удары лапами с острыми когтями, что за ней невозможно было уследить; и вдруг Лира очутилась рядом с Уиллом, вывалившись в окно между мирами вместе с Пантелеймоном. Кошка испускала громкие вопли. Завизжала и обезьяна, когда кошачьи когти разодрали ей лицо; повернувшись, она прыгнула на руки к миссис Колтер, а кошка стрелой кинулась в кусты и пропала.

Уилл и Лира уже были в Читтагацце, и Уилл снова нащупал в воздухе эти едва заметные кромки и быстро прижал их друг к другу, закрывая окно по всей длине, в то время как сквозь все уменьшающуюся щель до них доносился шорох веток и треск прутиков, ломающихся под ногами…

А потом осталась лишь дырочка величиной с ладонь Уилла, а потом закрылась и она, и весь мир погрузился в тишину. Уилл рухнул на колени в мокрой от росы траве и полез в карман за алетиометром.

— Держи, — сказал он Лире.

Она взяла его. Руки его ходили ходуном, и он еле запихнул нож обратно в ножны. Потом лег, дрожа всем телом, и закрыл глаза, купаясь в серебристых лунных лучах и чувствуя, как Лира распускает повязку и накладывает бинты заново мягкими, бережными движениями.

— Ах, Уилл, — слышал он ее слова, — спасибо тебе за то, что ты сделал, за все…

— Надеюсь, с кошкой все в порядке, — пробормотал он. — Она похожа на мою Мокси. Наверное, убежала домой. Снова вернулась в свой мир, и теперь с ней все будет хорошо.

— Знаешь, что я подумала? На секунду мне показалось, что это твой деймон. В любом случае, она вела себя так, как положено хорошему деймону. Мы спасли ее, а она спасла нас. Вставай, Уилл, не лежи на траве, она сырая. Тебе надо пойти и лечь в нормальную постель, а то схватишь простуду. Пошли вон в тот большой дом! Там наверняка найдутся кровати, еда и все такое. Давай я сделаю новую перевязку, сварю кофе, приготовлю омлет или что захочешь, а потом ляжем спать… Теперь, когда мы вернули алетиометр, нам нечего опасаться. Я помогу тебе найти отца, вот увидишь, и ничего больше не натворю, обещаю…

Она помогла ему подняться, и они медленно пошли по саду к огромному, белеющему под луной зданию.