В течение нескольких лет я проводил одно исследование, посвященное вопросам личности и здоровья. И в это время мне представилась возможность поучаствовать в практической конференции, проходившей в крупной психиатрической больнице. Ее основной темой была «остановка мыслей» как средство снижения враждебности. Кроме меня, в ней решило принять участие еще четырнадцать человек; все они пришли в разных костюмах, с разным опытом работы и уровнем враждебности. Демонстратор сначала попросил нас закрыть глаза и представить, примерно на три минуты, сцену, которая заставляла нас испытывать фрустрацию и даже некоторую враждебность. Я обратился к знакомой вам истории о тупых водителях, которых повсюду видит мой друг, относящийся к типу А, и с которыми я тоже порой пересекаюсь по дороге в университет. Я старался сконцентрироваться на их образе, и внутри меня образовался большой сгусток гнева, когда демонстратор вдруг прокричал в микрофон: «СТОП!!!» Мы все подпрыгнули от неожиданности. Затем инструктор спросил, продолжает ли кто-то из нас думать о неприятном событии. Оказалось, что все резко перестали об этом думать. В моем случае громкий крик «СТОП!!!» оказался достаточно сильным отвлекающим фактором.

Следующим этапом стала демонстрация того, как мы можем использовать ключевое слово «стоп» в ситуациях, когда нам захочется избавиться от мыслей, провоцирующих враждебность, тревогу и другие отрицательные эмоции. Конечно, было бы неплохо всегда иметь под рукой демонстратора, чтобы он кричал каждый раз, когда нас будут посещать неприятные мысли, но это вряд ли возможно. Поэтому нас научили прерывать самих себя и говорить себе «Стоп!» в ситуациях, усиливающих тревогу или враждебность. Сначала мы произносили это слово вслух, но вскоре обучились его интернализации, чтобы никто нас не слышал. В течение следующих недель мне представилось несколько возможностей противопоставить нежелательным мыслям резкое, но тихое «стоп». Я также обнаружил, что «заклинание» действует эффективнее, если при его произнесении быстро моргнуть глазами.

Удобный случай попрактиковаться выдался, когда декан попросил меня решить проблему оценки университетского обучения. Государство собиралось навязать собственную процедуру оценки работы университетов, поэтому нам следовало разработать свой стандарт раньше, чем это сделают чиновники. От меня требовалось посетить каждый факультет и рассказать его сотрудникам о нашей системе самостоятельной оценки. Я знал, что система высшего образования противится любым изменениям и попытки поменять основополагающие аспекты обучения заранее обречены на провал. Когда меня попросили это сделать, я сказал, что пусть лучше мне вскроют шов без обезболивающего, чем я буду этим заниматься. На что декан ответил: «Это тоже можно устроить, профессор Литтл».

Накануне встречи с представителями кафедр я получил электронное письмо, которое подтвердило, что ничего хорошего ожидать не стоит. Оно стало ответом на доклад, в котором я описал ряд процедур оценки, и один маститый преподаватель кафедры экономики открыто выразил мне свои опасения: «Я в шоке от вашего доклада. Увидимся завтра на собрании. Приготовьтесь к бою». Когда через несколько минут я лег спать, то понял, что неожиданное и не совсем дружественное письмо коллеги выбило меня из колеи. Жена спросила, не испытываю ли я напряжения (возможно, потому, что я стоял на кровати). Я рассказал ей о происшедшем, и она предложила мне поупражняться в своем новом навыке. Мы решили, что необходимо выбрать слово, чтобы стряхнуть стресс, которому меня подверг разгневанный макроэкономист типа А. Жена посоветовала попробовать крякающий звук, напоминающий о воде, которая стекает по спине утки. Мне ее мысль показалась превосходной, и на следующее утро я ехал в университет, вооружившись новым, необычным звуком.

Когда я начал было излагать свою позицию участникам собрания, мой противник встал вместе со мной, и мы уставились друг на друга. Я беззвучно крякнул, и волнение исчезло без следа. Это позволило мне спокойно и услужливо заявить, что профессор Х хочет сказать что-то важное. Экономист, слегка ошарашенный, тихо произнес свою речь и сел на место. В итоге благодаря своему беззвучному кряканью мне удалось неплохо отстоять довольно спорную университетскую политику. В конце заседания, когда психолог и политолог обсуждали наиболее противоречивые вопросы, я захотел прояснить пару двусмысленных замечаний политолога. Но стоило мне открыть рот, как он повернулся ко мне, гневно сверкнул глазами и прокричал: «Профессор Литтл, если бы я хотел прояснить свою позицию, ТО СДЕЛАЛ БЫ ЭТО САМ!» Его ответ на мгновение сбил меня с толку, но я решил снова прибегнуть к помощи необычного звука. Однако то, что мне показалось беззвучным кряканьем, оказалось очень громким «КРЯ!». Да, так вышло, что я крякнул на весь зал. Политолог озадаченно на меня посмотрел и спросил: «Брайан, вы только что крякнули?» В ответ я попытался сделать вид, что всего-навсего прокашлялся, и для пущей убедительности кашлянул еще четыре раза с ярко выраженной крякающей интонацией. Но, должен признаться, вышло не очень убедительно.

Мораль истории такова: вы можете бороться с враждебностью, тревогой и другими реакциями стресса в течение короткого промежутка времени с помощью методов когнитивно-бихевиоральной терапии, таких как остановка мыслей или стратегическая релаксация. Но иногда это поведение может возыметь обратный эффект. Вспомните исследование иронических процессов Дэна Вегнера и свои попытки не думать о белом медведе (или зеленом коте). Подавляемые мысли становятся еще более назойливыми. Если не верите, попробуйте еще раз: на протяжении трех минут постарайтесь не думать об утке. Я серьезно.

В последних двух главах мы рассматривали связь между чувством контроля над обстоятельствами жизни и различными формами благополучия, включая успех в работе и учебе, а также физическое здоровье. Мы пришли к заключению, что чувство контроля приносит очевидную пользу, но оно должно быть основано на правильных предпосылках. Мы видели, что жизнестойкость помогает бороться со стрессом, если, конечно, ее элементы не принимают крайние формы, как в случае с личностями типа А, имеющими высокий риск развития сердечно-сосудистых заболеваний. Есть еще одна интересная точка зрения, которая помогает оценить не только вклад личностных особенностей в нашу жизнь и благополучие, но и влияние среды.

Теория Аарона Антоновски, медицинского социолога, проводила различие между патологическим взглядом на болезнь, который ищет ее источник, и тем, что он называл салютогенным процессом, который изучает источник и развитие здоровья. В центре салютогенеза находилось чувство связности (ЧС), которое определялось как «глубокое и продолжительное, но вместе с тем динамичное чувство уверенности в том, что среда обитания является предсказуемой и все сложится настолько хорошо, насколько разумно этого ожидать». ЧС основано на трех элементах: вразумительности, управляемости и осмысленности. Вразумительность – это логичность, упорядоченность и предсказуемость повседневной жизни. Управляемость подразумевает способность справляться с требованиями среды. Осмысленность определяет нашу готовность вкладывать время и силы в ежедневные проекты и начинания, которые того стоят. Люди с высокими значениями ЧС имеют больше «общих ресурсов сопротивляемости», благодаря которым они остаются умственно и физически здоровыми, несмотря на испытываемые трудности.

В определении ЧС мне особенно нравится фраза «насколько разумно этого ожидать». Здесь говорится примерно о том же, о чем писал я, когда призывал вас проверить работоспособность своих кнопок, прежде чем делать допуски о контроле, а также когда мы обсуждали, как жизнестойкие люди, в отличие от личностей типа А, борются с трудностями. Но чувство связности проясняет еще один аспект связи здоровья и благополучия: оно проливает свет на среду нашего обитания как критически важный элемент связности. Это прекрасно проиллюстрировало исследование, проведенное в трех населенных пунктах Израиля: один представлял собой традиционную деревушку, второй был современным городом, третий – чем-то средним. Ученые предположили, что чувство связности и состояние здоровья жителей этих мест будут отличаться. Взять, к примеру, понятие управляемости. В деревне жизнь традиционно носит спокойный и размеренный характер. Там не столько люди контролируют свою жизнь, сколько «сами вещи находятся под контролем». Это повышает чувство связности. В крупных городах, напротив, чувство связности возникает тогда, когда человек сам контролирует свою жизнь. Люди, живущие в промежуточных условиях, не имеют стабильности, которую обеспечивает традиция, и не обладают возможностями, которые дает жизнь в мегаполисе. Ожидалось, что чувство связности у них будет менее выраженным. Результаты исследования подтвердили это предсказание. Жители деревень и крупных городов действительно получили достаточно высокие баллы по шкале ЧС (примерно одинаковые), тогда как жители промежуточных населенных пунктов не могли даже близко похвастаться такими показателями. В соответствии с предполагаемым влиянием ЧС на здоровье жители небольших городков чаще жаловались на недомогания.

Мы можем рассуждать о том, что ослабление чувства связности и, как следствие, ухудшение здоровья имеют место в переходные периоды нашей жизни. Уход из дома, смена места работы, влюбленность и расставание, рождение ребенка и выход на пенсию – события, которые происходят со многими из нас, – могут временно менять чувство связности. В переходные периоды экстраверты бывают еще более экстравертированными, добросовестные люди становятся еще более организованными и аккуратными, а неприятные производят еще более отталкивающее впечатление. Исследование чувства связности поднимает и другие интересные вопросы, такие как создание условий для жизни, обеспечивающих вразумительность, управляемость и осмысленность для широких слоев населения. Это требует знаний о том, как взаимодействуют личность и среда. Благодаря им мы можем повысить качество своей жизни настолько, «насколько разумно этого ожидать». А может, и больше.