— Ну, Родерик, — сказала леди Аллен, когда ей наконец удалось отделаться от Люси Лорример, — может, ты из этого и сумеешь что-либо извлечь, но, с моей точки зрения, именно Люси полностью невменяема. Можешь ли ты хоть на секунду предположить, чтобы бедный старик генерал Хэлкет-Хэккет был Любопытным Томом из Пекэма? Кстати, а кто этот Любопытный?

— Бывает, такие случаи в газетах помещаются на первой полосе. Нет, это, разумеется, просто невообразимо. И все-таки похоже на то, как если бы старый Хэлкет-Хэккет приплюснул свой нос к стеклу автомобиля Люси Лорример.

— Но Люси, так она говорит, оставалась до конца, а я знаю, что генерал увел эту несчастную девочку сразу после полуночи. Что мог делать этот бедный старик на Белгрэйв-Скуэр в половине четвертого утра?

— Он сказал мне, что гулял там для моциона, — пробормотал Аллен.

— Вздор! Никто не станет вглядываться в старых дам, сидящих в автомобиле, если он попросту гуляет ради моциона в половине четвертого утра. Все это полнейший абсурд.

— Настолько абсурдно, что, боюсь, придется все это включить в мою тоскливую программу действий. Мама, не хочешь ли ты отправиться со мной в ночной клуб?

— Нет, Рори, благодарю покорно.

— Я так и думал. Значит, я должен буду один пойти в «Матадор». Мне кажется, они открывают примерно в одиннадцать.

— После полуночи никто никуда ходить не должен, — сказала леди Аллен.

— Откуда ты это знаешь?

— Сара мне постоянно надоедает, прося разрешить ей «сходить в „Матадор“». Теперь она рассчитывает добиться этого от матроны, но, полагаю, едва ли это излюбленное место для матрон. И у меня нет никакого желания разрешать ей идти туда.

— Это одно из тех мест, где в качестве развлечения тебе предлагают крошечную танцплощадку, превосходный оркестр и такое количество народу, что весь вечер ты проводишь впритирку с чьим-нибудь партнером. Освещение там обыкновенно настолько тускло, что самый невинный посетитель становится похожим на заговорщика, а самый отпетый заговорщик имеет все шансы быть неузнанным.

— Тебе, однако, все эти прелести прекрасно знакомы, — сухо заметила леди Аллен.

— Мы уже некоторое время держим «Матадор» под наблюдением. Судьба его может решиться одним из трех способов. Либо он надоест аристократам и попытается удержать их, спаивая; либо он надоест аристократам и станет постепенно терять престиж, продолжая делать деньги за счет менее изысканной, но столь же богатой публики; либо он надоест аристократам и обанкротится. Мы дожидаемся первого варианта, и там это понимают. Со мной в «Матадоре» предельно любезны.

— Ты долго собираешься там быть?

— Нет. Хочу только взглянуть на швейцара и секретаря. Затем вернусь домой и лягу спать. Могу я воспользоваться твоим телефоном?

Аллен позвонил Фоксу и спросил его, не видел ли он констебля, дежурившего ночью на Белгрэйв-Скуэр.

— Да, — сказал Фокс. — Я разговаривал с ним. Он утверждает, что не сообщал в рапорте о том, что видел генерала — ну, вы знаете, о ком я говорю, с двумя «X», — потому что ему это просто не пришло в голову, ведь он хорошо его знает. Он говорит, что генерал, как ему показалось, был на балу и направлялся домой.

— Когда это было?

— Примерно в три двадцать, то есть большинство гостей уже разъехались из Марздон-Хаус. Констебль говорит, что раньше, вечером, не замечал, чтобы генерал провожал домой молодую даму. Он говорит, что следил за толпой перед подъездом и вполне мог пропустить его. Он говорит, что действительно этот старый джентльмен обыкновенно гуляет вечерами по площади, но так поздно он его никогда не видел. Я ему сообщил, чего мы ждем от него, и напомнил, почему сержанты, бывает, теряют свои нашивки, — добавил Фокс. — В сущности же, большую часть времени он провел у подъезда Марздон-Хаус. Теперь еще об одном деле, сэр. Один из фонарных лакеев сообщил, что заметил человека в черном пальто, кутавшего лицо в белый шарф, и в черной фетровой шляпе; долгое время он стоял в тени, сбоку от толпы. Лакей говорит, что он был высоким и казался с виду джентльменом. Под пальто на нем был вечерний костюм. Лакею показалось, что у него белые усы. Он говорит, что этот человек явно беспокоился о том, как бы его не заметили, и он даже поинтересовался, не надо ли ему чего. Лакей припомнил, что этот человек прятался в тени деревьев на другой стороне улицы, дожидаясь, пока уедут последние гости. Сейчас, сэр, мне кажется, что это важно.

— Да, Фокс. Вы полагаете, что этим прячущимся был генерал?

— Описание соответствует, сэр. Я подумал, может, мне устроить так, чтобы этот констебль — он все еще здесь, в Ярде, — взглянул на генерала, и тогда посмотрим, поклянется ли он, что узнал его.

— Сделайте это. И еще сводите на площадь вашего фонарного лакея — вдруг увидите генерала на его ежевечернем марше. И тогда лакей сумеет рассмотреть его при том же освещении и в тех же условиях, что и прошлой ночью.

— Хорошо.

— Я отправляюсь в «Матадор», а затем домой. Если что-нибудь выясните, позвоните.

— Очень хорошо, мистер Аллен. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, братец Фокс.

Аллен положил трубку на рычаг и поглядел на мать.

— Похоже, Люси Лорример не так уж и безумна, — сказал он. — По-видимому, старый Хэлкет-Хэккет вел себя прошлой ночью совершенно необычно. Если, конечно, это был именно он, а мне представляется, что так и было. Он так уклончиво упоминал о собственных перемещениях. Ты знакома с ним достаточно хорошо?

— Не слишком хорошо, дорогой. Он был однополчанином твоего отца. Подозреваю, он из тех крупных мужчин, которых полковые остряки прозывают «Малышкой». Что-то я никогда не слышала, чтобы он отличался буйным нравом, или принимал наркотики, или соблазнил жену полкового командира, или хоть что-то в том же духе. До пятидесяти он был холост, пока не женился на этой отвратительной женщине.

— Он был богат?

— Думаю, что богат и весьма. Правда, я сужу все-таки по тому дому. Есть еще и деревня, полагаю, где-то в Кенте.

— Тогда за каким чертом она еще оплачивает дебютанток?

— Ну, видишь ли, Рори, ей надо, чтобы ее повсюду принимали, и она делает все, чтобы казаться эффектнее, особенно по сравнению с молоденькими девочками возле себя. Чем эффектнее она покажется, тем больше приглашений получит.

— М-да. Мне кажется, что результат прямо противоположен. Доброй ночи, дорогая. Матерей лучше, чем ты, не бывает. Слава Богу, более строга, нежели нежна, что дает немалые преимущества.

— Благодарю тебя, дорогой. Захочется — приходи еще. Спокойной ночи.

Она с веселым удовольствием наблюдала за ним, но, вернувшись в гостиную, долго сидела, размышляя о прошлом, о сыне, о Трой и о своей твердой решимости ни во что не вмешиваться.

Аллен взял такси и направился в Сохо, где находился «Матадор». Швейцаром в «Матадоре» оказался разочарованный в жизни гигант в униформе сливового цвета. Руки его были в великолепных перчатках, на груди красовались медали в ряд, а на лице застыло выражение мировой скорби. Он стоял под красным неоновым изображением тореадора в прыжке и за умение справляться со своими обязанностями получал ежегодно двадцать фунтов. Поздоровавшись с ним, Аллен прошел прямо в вестибюль «Матадора». Воздух заполняли неистовствующие саксофоны и ударные, сотрясая пространство этой передней, увешанной драпировками сливового шелка, которые с помощью подсолнечников из посеребренного олова были собраны в классические складки. Ему навстречу вышел ленивый портье и указал на гардеробную.

— Меня интересует, знаете ли вы в лицо капитана Мориса Уитерса? — спросил Аллен. — Я намеревался присоединиться к его компании и не уверен, что пришел туда, куда надо. Он же здесь член клуба.

— Сожалею, сэр, но я сам только что устроился на эту работу и в лицо членов клуба не знаю. Справьтесь в конторе, сэр, они вам наверняка ответят.

Проклиная про себя собственное невезение, Аллен поблагодарил портье и огляделся в поисках кассы. Обнаружил он ее под большим подсолнечником в лучах целого букета шелковых складок. Аллен заглянул внутрь и увидел молодого человека в превосходном смокинге, мрачно ковырявшего в зубах.

— Добрый вечер, — сказал Аллен.

Жестом фокусника молодой человек тут же спрятал зубочистку.

— Добрый вечер, сэр, — бойко произнес он достаточно светским тоном.

— Могу я вас отвлечь на секунду, мистер…

Молодой человек мгновенно насторожился.

— Ну… я здесь менеджер. Моя фамилия Катберт.

Аллен просунул свою карточку в окошечко кассы, молодой человек посмотрел ее и, насторожившись еще больше, сказал:

— Не угодно ли вам будет пройти вон там, в боковую дверь, мистер… О! Инспектор… ээ… Аллен. Эй, Симмонс!

Появился гардеробщик. По дороге к боковой двери Аллен попытался воскресить свою историю, но ни гардеробщик, ни швейцар, о котором уже говорилось, в лицо Уитерса не знали. Окольными путями гардеробщик привел Аллена в маленькую, тускло освещенную комнату, которая оказалась позади кассы. Там сидел менеджер.

— Здесь нет ничего особенного, — успокоил его Аллен, — просто я хочу, чтобы вы рассказали мне, если это возможно, когда именно капитан Уитерс прибыл в этот клуб прошлой ночью, или, скорее, прошлым утром.

Он заметил, как мистер Катберт быстро скосил глаза на вечернюю газету, где была опубликована четвертьполосная фотография Роберта Госпела. Те секунды, что протянулись, пока мистер Катберт собрался отвечать, Аллен мог слышать все то же тяжелое, навязчивое исступление джаз-оркестра.

— Боюсь, что я совсем этого не знаю, — сказал наконец мистер Катберт.

— Жаль, — заметил Аллен. — Раз вы этого не знаете, мне, полагаю, придется заняться делом всерьез. Я должен буду опросить всех ваших гостей относительно того, видели ли они его, когда… Ну и тому подобное. Боюсь, буду вынужден попросить у вас книгу регистраций. Простите, что надоедаю вам!

Мистер Катберт посмотрел на него с выражением откровенной неприязни.

— Вы же понимаете, — начал он, — что в нашем положении мы обязаны быть предельно тактичными. Этого наши гости и ждут от нас.

— Пожалуй, — согласился Аллен. — Но ведь можно обойтись вообще без какого-либо беспокойства. Для этого вам только стоит спокойно сообщить мне нужную информацию — это же куда лучше, чем если бы я начал задавать массе людей массу всевозможных вопросов.

Мистер Катберт внимательно посмотрел на ноготь своего большого пальца, а затем с яростью принялся откусывать его.

— Но если я ничего не знаю, — раздраженно пробормотал он.

— Стало быть, нам не повезло. Попытаюсь справиться у вашего швейцара и этого… Как его? Симмонса? Если и они не знают, что ж, примемся за гостей.

— Проклятье! — воскликнул мистер Катберт. — Ну, пришел он поздно. Это я помню.

— Простите, а почему вы так решили?

— Потому что к нам явилась целая толпа тех, кто вышел из… из Марздон-Хаус, где был бал, и произошло это в половине четвертого или без четверти четыре. А затем все затихло.

— Так. И?

— Ну, и еще позже отметился капитан Уитерс. Он заказал бутылку джина.

— С ним пришла и миссис Хэлкет-Хэккет, не так ли?

— Фамилии его партнерши я не знаю.

— Ну, такая высокая, крупная блондинка лет сорока — сорока пяти, с американским акцентом. Может, вам и в голову не пришло называть…

— Да-да, все правильно, она и была.

— Было не половина пятою, когда они пришли?

— Я не… То есть я хочу сказать…

— Вполне возможно, что вы больше ничего и не знаете. Учтите только, что чем точнее ваша информация, тем меньше у вас беспокойства при дальнейшем расследовании.

— Понимаю, понимаю. Но у нас же моральный долг… Долг! Перед нашими гостями!

— А в самом деле, можете ли вы определить те, скажем, десять минут, когда прибыла эта пара? Думаю, можете. Если да, то я настойчиво рекомендовал бы вам сообщить мне это.

— О!.. Ладно. Фактически они пришли в четверть пятого. Образовался долгий интервал, когда вообще никто не приходил — у нас же обычно всегда переполнено, — потому я и заметил время.

— Это просто великолепно! Если вы теперь ко всему прочему подпишете показания, не думаю, чтобы я еще раз вас побеспокоил.

Мистер Катберт погрузился в глубокие размышления. Аллен закурил сигарету и выжидал с видом полного доверия.

— Будут ли меня вызывать еще в качестве свидетеля? — заговорил наконец мистер Катберт.

— Нечасто. Если сможем, то постараемся избавить вас от этого.

— Я мог бы отказаться.

— А я мог бы стать членом вашего клуба. Вы не смогли бы отказаться.

— Был бы счастлив, — сказал мистер Катберт с несчастным видом. — Ладно. Подпишу.

Аллен написал краткий текст показаний, мистер Катберт подписал его, после чего, став гораздо дружелюбнее, предложил Аллену выпить, а тот с предельной любезностью отказался. Мистер Катберт пустился тем временем в долгое повествование о выдающихся достоинствах «Матадора», о методах его деятельности и о глупости владельцев прочих ночных клубов, которые пытаются обойти законные ограничения, налагаемые на продажу алкогольных напитков.

— Это никогда не окупается, — восклицал мистер Катберт, — рано или поздно их поймают. Все это чертовски глупо.

В комнату зашел официант и, уловив что-то в глазах мистера Катберта, вышел прочь. Мистер Катберт радушно предложил Аллену проводить его в танцевальный зал. При этом он так настаивал, что Аллен дал возможность уговорить себя и направился туда через вестибюль и обитый сливовым шелком коридор. Нарастающая звучность оркестра, его пронизывающий ритм заполнили все пространство коридора. Аллена увлекли серебряные подсолнечники, близко поставленные столы, лица, слегка подсвеченные снизу, толпа в отдалении, завывающая и скользящая в такт музыке. Он остановился на пороге, стараясь свыкнуться с открывшимся зрелищем, пока мистер Катберт продолжал невинно лепетать насчет бесспорного очарования его клуба. Это напомнило Аллену о песне «Руддигор»: «Мы лишь невинно подурачимся». Он уже собирался уйти, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Повинуясь этому смутному зову, он оглядел зал, неторопливо перевел взгляд влево и увидел в углу столик, за которым сидели Бриджет О’Брайен и Доналд Поттер.

Они оба смотрели на него, причем так пристально, что он не мог отделаться от чувства, что им хотелось привлечь к себе его внимание. Он спокойно встретил их взгляд и ответил на него. Это взаимное разглядывание продолжалось какую-нибудь пару секунд, после чего Бриджет быстрым жестом пригласила его присоединиться к ним.

— Я тут вижу своих приятелей, — сказал он своему спутнику, — если вы не против, я бы некоторое время поговорил с ними.

Мистер Катберт был в восторге и, охваченный потоком любезностей, испарился. Аллен прошел к столику и поклонился.

— Добрый вечер.

— На минутку не присядете? — спросила Бриджет. — Нам хотелось поговорить с вами.

Один из официантов мистера Катберта тут же услужливо подставил стул.

— Что произошло? — спросил Аллен.

— Это идея Бриджи, — сказал Доналд. — Я этого больше не выдерживаю. Я сказал, что сделаю все, что хочет Бриджи. Наверное, я дурак, но я в этом и признаюсь. Во всяком случае — намерен.

— Ему нечего бояться, — заметила Бриджет, — я сказала ему…

— Послушайте, — сказал Аллен, — я очень сомневаюсь, что это место особенно подходит для подобного рода бесед.

— Знаю, — ответила Бриджет. — Если Донна или Барт догадаются, что я была здесь, будет скандал совершенно чудовищных размеров. Подумать только! «Матадор»! Без матрон! Да еще с Доналдом! Но что же нам делать? Мы должны видеть друг друга! Барта я терпеть не могу, он просто ужасен. Я решила позвонить Доналду из автомата, и мы договорились встретиться здесь. Тем более что Доналд член клуба. Мы обо всем переговорили и собирались идти к вам.

— Пока все правильно. Но здешний менеджер знает, что я из полиции, а потому вместе нам лучше не выходить. Вот мой адрес, приходите минут через пятнадцать. Договорились?

— Да, спасибо вам, — сказала Бриджет. — Доналд, ты не против?

— Нет-нет, — ответил он, — ты так решила, дорогая. Если это приведет меня в…

— Единственно, куда это вас может привести, так только ко мне на квартиру, — заметил Аллен. — Вы оба пришли к весьма разумному решению.

Он встал и посмотрел на них сверху вниз. «Слава Богу, — подумал он, — они еще молоды».

— Не сдавайтесь, — сказал он. — Au revoir.

После этого он ушел из «Матадора».

По дороге домой он задавал себе вопрос, не подведет ли его эта потеря лучших часов для сна вплотную к решению.