Книга: Француженки не верят джентльменам
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Невероятно, какой мощный прилив энергии и удовольствия испытывал Габриэль, пока возвращался ночью домой. Он держал курс в направлении квартиры Джоли. Он помнил, что если сделает небольшой крюк и окажется у ее двери вместо своей, то, вероятно, получит удар по голове.
Вечером она не пришла в ресторан, и настроение Габриэля было мерзким. Да ладно, ведь тебе это нравится, и ты здесь только три с половиной дня в неделю. Не трать время впустую.
Он чуть не окликнул ее, чуть не начал умолять ее зайти к нему, когда она проходила мимо кухни его ресторана, что тоже привело его в дурное настроение. Он продолжал надеяться, что она простит его за то, что он оказался таким connard и пришел без приглашения. Но он не позвал ее и провел дрянной, весь на нервах, вечер, все время проверяя черный ход в надежде увидеть, что она идет по переулку. И каждый раз отворачивался от двери, сокрушенный, рычащий от разочарования.
Много, слишком много места в его жизни занимают эмоции. Иногда ему хотелось стать уравновешенным, хладнокровным и сдержанным, как Даниэль, merde, – но потом он бросал эти попытки. Ему было ужасно трудно представить себя таким. Он боялся стать скучным, двумерным. Кому бы хотелось жить так, будто он – жестяной лист?
Но… merde. Габриэль постоял с минуту у своего дома, глядя на балкон Джоли. Какое искушение! Какой соблазн бросить камешек, спеть соблазнительную серенаду. Посвистеть ей, чтобы она вышла. Он усмехнулся. Они отдавали его на ее милость, все эти чувства. Она прикасалась к нему пальцем, и он был в раю. Убирала палец – и он оказывался в аду. И при этом сама она осмотрительно не спешила.
Ну, иногда не так уж и осмотрительно, но она хотела не спешить, соблюдать осторожность. Никто другой не может двигаться с такой же скоростью, что и ты. Тебе следует помнить о тех, кто действует медленнее тебя.
И если ты добьешься того, чего хочешь, – меня, – то ценой твоего собственного сердца, потому что мне нравится бросать мужчин.
И он снова станет жертвой.
Он сжал кулаки и заставил себя подняться по лестнице, ведущей к его квартире. Всегда есть возможность перепрыгнуть на ее балкон, если он окончательно спятит, решил он, испытав прилив тестостерона.
Приняв душ, Габриэль прошел в кухню, чтобы немного поесть. Посередине кухонного стола лежал пакет картофельных чипсов, и это озадачило его. В кухне он всегда клал все точно на свои места. И все всегда лежало там, где он хотел.
Однако Джоли приводила его в замешательство. Возможно, он действительно забыл прибраться.
Он потянулся к пакету и увидел на нем записку, написанную на большом листе белой бумаги. Mange quelque chose de plus équilibré – было на бумаге. Съешь кое-что более полезное. И стрелка в сторону холодильника.
Габриэль почувствовал стеснение в груди и с трудом вздохнул.
К холодильнику он подходил с опаской. Будто кто-то мог сыграть с ним злую шутку, и лишь дверца откроется, то что-нибудь взорвется, или выпрыгнет змея, или произойдет еще что-то в этом роде.
Нет. Два простых стеклянных контейнера. Один с рисом и – его сердце сильно забилось, когда он отогнул крышку другого – что-то с красной чечевицей. Он опустил голову и вдохнул чистый аромат кинзы и другие, более богатые, землистые ароматы, подчеркнутые кинзой. Дхал.
Хорошее, сытное и здоровое, чего он никогда в жизни не поел бы в собственном ресторане, где не подавали индийской еды.
О боже! У него, кажется, глаза на мокром месте? Она сделала это после того, как он разозлился и удрал от нее, как ублюдок?

 

Джоли не ложилась допоздна, потом долго бранила себя за это и отправилась в кровать примерно в полдвенадцатого. Она крутилась и вертелась под тонким убежищем простыни, глядя в открытые окна, выходящие на балкон. Тихий стук в дверь раздался немного после полуночи. Она почувствовала, что это он, опасный монстр, стоит в темноте и хочет войти.
На сей раз она надела джинсы и рубашку поверх пижамы. Она просто не могла быть столь бесстыжей, чтобы во второй раз открыть дверь почти голой, особенно зная, кто там. Большая тень наклонилась в дверном проеме.
– Чего тебе?
Она забыла включить свет. И стоящий в дверном проеме Габриэль был темнее, чем окружавший его полумрак, будто ночные тени сгустились в неясное и огромное пятно. Он был воплощенной опасностью.
Он бросил взгляд на ее растрепанные волосы.
– Ты спала? – спросил он, глубоко дыша, но вовсе не из-за подъема по лестнице. Он же привык на работе к огромным физическим нагрузкам.
– Только что заснула.
– Жаль, – сказал он. В его голосе прозвучало неподдельное сожаление. Но он не уходил. Предплечьями он уперся в дверной косяк и не отводил глаз от Джоли. У нее появилось подозрение, что он пытается сдержать себя, чтобы не прорваться внутрь.
– Как ты попала ко мне домой? – пробормотал он.
О, значит, нашел подарок. Ее сердце сжалось с радостным трепетом. Было так приятно заботиться о нем. Но очень-очень глупо.
– Взяла ключ у Рафаэля.
– Ах, так вот почему он казался таким довольным. – Габриэль перенес больше веса на руки. – Почему ты не пришла в ресторан?
На ее лице замерцала улыбка, которой не удалось разгореться из-за напряжения, нараставшего в комнате.
– Ты избалуешь меня, позволяя заходить каждый раз во время еды, будто я бездомная кошка.
– Ты не бездомная, – сказал он. – И мне хочется баловать тебя.
Она скользнула ближе к нему, не в силах сопротивляться. Его предплечья были прижаты к дверному косяку, и он будто предлагал ей свое тело. Ей хотелось почувствовать как можно больше его тепла и силы. Ей хотелось испытать и опасность, исходящую от него, и райское чувство защищенности, возникающее при поцелуях, – как было в том переулочке.
– Если я тебя поцелую, ты ведь не бросишь меня на кровать, потому что уверен, что я хочу этого? – Ее брови резко опустились, и на долю секунды решительность на ее лице сменилась страхом и болью.
– Я никогда бы так не сделал. Putain, ты ведь и в самом деле считаешь меня чудовищем.
Он перестал опираться на руки и отстранился от нее.
– Я не имела в виду… – она покачала головой и положила руку на его напряженное плечо. Он замер. Потом снова медленно оперся на предплечья. – Я не это имела в виду. Я не открыла бы тебе дверь, если бы думала, что ты причинишь мне боль. Но я сама не понимаю, что делаю. Ты больше любого, кого я когда-либо встречала в своей жизни. Ты заполняешь каждый дюйм пространства. И ты прав, думая, что я хочу тебя. Но это не означает, что я буду делать это с тобой.
Он покачал растрепанной головой.
– Это похоже на диету, а я их ненавижу.
Ее пальцы сами собой распрямились на его плече, стремясь ощутить его тело. Его плечо напряглось под ее рукой, а предплечья, держащие Габриэля на расстоянии от Джоли, испытали еще больше давления. Ее пальцы прошлись по его напрягшимся мускулам, отыскивая другие мышцы. Спина, мышцы живота, бицепс, предплечья…
– Они от дьявола, – выдохнул он. – Диеты. Садомазохистские.
– Но иногда нужно следить за тем, что кладешь в рот, – сказала она, обняла его за шею, приподнялась и поцеловала.
Он всем телом прижался к дверному косяку и овладел ее ртом, долго и жадно. Он не опустил рук. И не пытался прикоснуться к ней. Просто его голова и шея напряженно согнулись, а ее руки скользнули с его затылка и обхватили подбородок, пока она целовала и целовала его. Он был для нее всем. И ей все было мало.
Он тихо застонал, когда она наконец отступила. А затем раздалось низкое и опасное рычание, и она почувствовала, будто ее всю облизали горячим языком.
Она заставила себя отступить на шаг и отвела от него руки, пытаясь обрести равновесие.
Жилы на его руках вздулись и стали как натянутые веревки, а кулаки сжались над дверным проемом. Он не убирал их оттуда.
– Это биология, ведь так? Женщины запрограммированы на то, чтобы сделать правильный выбор, убедиться, что мужчина окажется хорошим… партнером. – Его губы скривились. – А ты думаешь, что я не могу быть именно таким. Вот и появляется невидимая ограда. Ведь так?
– Я просто не понимаю, что делаю, – повторила она тихо. – Ты такой большой.
Он вздрогнул, все еще опираясь о косяк.
– Ты убиваешь меня.
– Ты так и будешь держать руки на двери? – прошептала она.
– О, putain, ты просто потрясающая, – выдохнул он и нагнулся, чтобы она смогла овладеть его губами.
Она провела руками по его волосам и плечам, прижимаясь к нему, пока целовала и целовала его, изо всех сил пытаясь оказаться как можно ближе к нему, прижаться к нему всем своим телом без его помощи.
Но у нее не получалось, и это сводило ее с ума. Она продолжала все крепче и крепче целовать его, будто открываясь ему. Она проводила руками по тугим мышцам его спины, потом ее пальцы опять заскользили по его груди и впились в плечи. И так несколько раз. Она пыталась и пыталась, но никак не могла получить достаточно его тепла.
А Габриэль так и не дотронулся до нее. Он упирался руками в косяк, и ей показалось, что он может проломить его. И в самом отчаянном желании отдавал всего себя ее поцелуям.
Все, что захочешь.
Он обещал. И сейчас позволил ей делать с ним все, что только она могла, не давая ей взять верх над ним. Невозможность сделать что-то большее губила ее еще сильнее, чем просто ощущение его тела.
После многолетних занятий йогой Джоли не была слабой, ни в коем случае. Она могла подтянуться к нему. Она могла обхватить его бедрами и долго-долго висеть на нем. Она могла прижаться к нему, пока не начинало казаться, что разделяющая их одежда сгорает от жара их тел и должна исчезнуть.
Но она все еще не могла оказаться так близко к нему, как ей хотелось.
Она извернулась на нем, сильно сжимая бедрами его бедра, и без конца целовала его, а он так и стоял, опираясь о дверной косяк. Она целовала его безумно. Необузданно.
– Джоли. Джоли.
Он умолял, и ее имя звучало как просьба. Его тело было так напряжено, что, казалось, мускулы могут разорвать, разбросать его. Он боролся за ее губы, заставляя ее потерять рассудок.
Нет, эту битву он уже выиграл. Почему бы ей не заставить его убрать руки от двери?
Ей хотелось почувствовать их на своей спине. Ей хотелось, чтобы они сжали ее бедра, ее ягодицы. Ей хотелось, чтобы их тела дико переплелись в ее постели. Ей хотелось свести его с ума так, чтобы он овладел ею.
Но, черт возьми, все это не вело к установлению долгих, счастливых, плодотворных рабочих отношений. То, что он возбужден и умирает от желания, было очевидно. Но кроме ее имени, он больше ничего не произнес, ничего не попросил. Он сжался в ее безумных объятиях, выгнулся к ней и целовал ее, потеряв рассудок.
Но так и не убрал рук от двери.
Она наконец соскользнула с его тела, будто грязевой оползень, беспомощно сошедший со склона горы. Именно настолько разрушенной она чувствовала себя теперь. Всю ее трясло.
Она качнулась вперед и буквально упала ему на грудь, не в силах удержаться из-за горячего желания, от которого дрожало все ее тело.
– Джоли. – Его голос был хриплым и таким тихим, что она едва смогла услышать его. Она ласкала его грудь, и ее руки дрожали, будто безумство обуяло ее. – Пожалуйста, скажи, что я могу снять руки с этой putain de porte.
Она подвигала головой по его груди вверх и вниз в знак согласия, дрожа всем телом, не в силах взглянуть на него и отчаянно желая, чтобы он сдался.
Он поднял ее за бедра, просто подхватив прямо с пола, и захлопнул за собой дверь. Затем быстро пересек комнату, подошел к кровати и замер с ней на руках, удерживая ее над кроватью в вертикальном положении.
– И бросить тебя прямо на нее? Поскольку я уверен, что ты очень сильно этого хочешь.
– Да. – Стон прозвучал, будто мольба, пока она извивалась в его руках. – Да, пожалуйста.
И он бросил ее. Бросил на матрац и оказался над ней, стремительный, как лавина, и начал срывать с нее рубашку через голову.
И засмеялся, хрипло и отчаянно, когда увидел, что под рубашкой у нее маленькая белая ночная пижамка и ничего больше. Ему захотелось проверить, есть ли на ней мальчишечьи шорты с кружевными краями, и он рывком расстегнул ее джинсы
– Bébé, я не ожидал такой провокации, когда говорил, что буду обращаться с тобой, будто я хороший человек, а не чудовище. Хочешь, чтобы я был чудовищем?
– Хочу. – Изогнувшись, она изо всех сил прижалась к нему бедрами. – Хочу.
– Bordel. – Он сдернул с нее джинсы и куда-то бросил. – Ну, тебе это удалось.
Ее руки скользнули по его рукам и задержались, чтобы погладить темно-красные вмятины, оставшиеся от дверного косяка.
– Прости, я не хотела…
Он провел шероховатыми ладонями по всему ее телу, схватил за плечи и прижал к матрацу.
– Если скажешь, что не хотела зайти так далеко, я потеряю остатки моего чертова рассудка.
– Ну… не хотела, – прошептала она и провела руками вниз, пока не нашла застежку джинсов. – Но не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.
Он дрожал, копаясь в кармане джинсов. Потом она, возможно, будет злиться на него за то, что он появился в ее квартире в полночь с презервативом в кармане. Сейчас же она просто старалась помочь надеть его.
Он отбросил ее руку, будто она могла причинить ему боль.
– Все это будет довольно плохо и без того.
– Плохо?
Обида колола ее, даже когда он оттянул в сторону мальчишечьи шорты и трусики, которые были под ними.
– Безумно. – Он расположился против нее, пальцами отодвигая шорты и трусики, чтобы не мешали, пока резинка не впилась в кожу ее бедра. – Грубо. – Она непреднамеренно выгнула бедра вверх и обхватила его ногами. Он вошел в нее одним диким толчком, и она застонала от чистого удовольствия, которое принесло ей это первое сильное движение. – Быстро. – Секунду он сверху вниз глядел на нее, пытаясь не шевелиться, чтобы ее тело приспособилось к нему. Но вместо этого оно беспомощно извивалось, желая движения. – Putain. Я почти уверен, что ты сочтешь мои манеры чудовищными.
– Никаких приглашений типа «Сначала дамы»?
Она прижалась к нему бедрами, и ей удалось сделать это движение дразнящим.
– О, minette, мне этого так хотелось. Но ты и понятия не имеешь, что только что сделала со мной.
Он снова с силой вошел в нее, заставив ее охнуть. Ее тело, ведомое наслаждением, целиком принадлежало ему.
– Мне казалось, ты уверен, что можешь делать невозможное.
Она передвинула его руку с бедра на низ живота, на свою эротическую зону.
Его звериный оскал сверкнул даже в темноте.
– Все хорошо, chaton. Почему бы нам не узнать, сколько еще невозможного мы успеем сделать до завтрака?

 

Никогда в жизни ее тело не двигалось так, как он заставлял его двигаться. Он сделал так, что она испытала оргазм вместе с ним. Он действовал с какой-то безжалостной решимостью, и его большой палец действовал, будто волшебная палочка, творящая чудеса. Джоли наполнялась желанием, пока его толчки становились все сильнее и сильнее.
Она укусила себя за собственный большой палец, чтобы удержаться и не закричать, когда волны наслаждения обрушились на нее, а потом будто разорвали на части. И она потерялась в них, когда он, удерживая ее ягодицы своими сильными руками, последний раз проник в нее.
После этого он нависал над нею еще некоторое время. Когда же она открыла глаза, он просто смотрел на нее, и в темноте она не могла понять выражения его лица. Он убрал волосы с ее лица, а затем ускользнул в ванную. Она услышала недолгое журчание душа. Он возвратился обнаженный, насухо вытертый полотенцем, и свет из душа падал на его великолепное тело.
У нее пересохло во рту, несмотря на полное насыщение им. Это было все равно что увидеть божество, сошедшее с небес к смертным.
Дикое божество. Древнее божество. Из глубоких, темных, первобытных времен.
У него и на самом деле было прекрасное тело. Худое, с очерченными мышцами тело столь физически активного человека, что его самой большой проблемой было съедать достаточно много, чтобы сохранять свой вес. Плечи, развитые тренировками в спортзале. Тугие ягодицы. Его мужское достоинство, торчащее из темных завитков.
Неужели опять возбужден? Так скоро?
Он скользнул в кровать, оказавшись у нее за спиной, и крепко прижал ее к своему телу. И прежде чем она смогла расслабиться после секса в его крепких объятиях, он обхватил рукой ее грудную клетку и сжал, будто в тисках. Другая его рука скользнула между ее бедер. Она тихо застонала. Ее последний оргазм был так недавно, что для следующего потребовалось бы совсем немного времени. Его рука чуть-чуть отступила, как раз достаточно, чтобы вызвать у нее разочарование. Тихое рычание заставило всю ее кожу затрепетать от сладостного предчувствия.
– Не торопись, minette. Это тебе в наказание. Я хочу, чтобы ты хорошенько поняла, что делала со мной, пока я стоял в дверном проеме.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18