1
Небо вдруг заволокло тучами. Мир, видимый глазу, совершенно преобразился. Озерная гладь, на которой пританцовывали блестящие волны, зловеще замерла, на березках вдоль берега трепетала листва. Серая птица взмыла из кустарника, послышался плеск воды — где-то резвились рыбы.
— Неужели дождь будет?
Касуми принюхалась, как это делают маленькие зверьки. Дикие маленькие зверьки. Та особенная черта, которой он так восхищался каждый раз при встрече с ней. В этом она осталась прежней, с нежностью думал Исияма, глядя на ее профиль. Одета изысканно, и городом от нее пахнет сильнее, чем раньше. Возможно, из-за происшедшего с Юкой она теперь не так уверена в своей способности, почуяв опасность, спасаться бегством. Однажды сломленная, Касуми не сделалась более непреклонной, элегантность стала ее изящной обороной — Исияма был разочарован. Она стала как Норико — еще одной женщиной большого города. Он понимал, как тяжело Касуми, и разделял это ощущение сломленности. Исияма прекрасно осознавал, каким жестоким был его вывод, но правда была в том, что Касуми перестала быть ему интересна.
Исияма перевел взгляд на ротэнбуро. Голая Мана, видимо продолжая наблюдать за ними, облокотилась на изгородь и смотрела в их сторону. На просматриваемой насквозь лужайке никого, кроме Исиямы и Касуми, не было, так что Мана, видимо, решила, что подглядывать за ней некому. Глядя на беззащитную, голую Ману, Исияме хотелось не столько уберечь ее, сколько собственными глазами увидеть, как долго эта детская непосредственность продержится под ударами реальности.
— Я, похоже, в тебе ошибалась, — сказала Касуми, не оборачиваясь.
Фигура у нее была прежней, как четыре года назад. Там, где заканчивался позвоночник и начинались ягодицы, — глубокая впадина. Гибкая спина. Одета в просторные джинсы и черную обтягивающую футболку, прорисовывающую форму груди. Там, где лифчик на спине впивается в тело, — рельефная выпуклость, которую он так любил. Раньше он думал, что эти мягкие излишки от обтягивающего нижнего белья — что-то характерное только для нее. Ему казалось неправильным, если совсем ничего не выпирало или если выпирало слишком много. У Касуми было ровно столько, сколько надо, и на вид и на ощупь. Но сейчас ему было все равно. Женщины выпячивают разные части своего тела, а мужчины просто воспринимают каждую женщину как она есть. Исияма внимательно разглядывал спину Касуми. Неожиданно она обернулась.
— Возможно, ты не изменился, а просто изначально был свободным человеком. А я все это время думала, что ты другой.
— В каком смысле?
— Думала, ты человек, который хочет все вокруг себя упорядочить. Думала, что ты держишься с людьми на расстоянии, мечтаешь, чтобы работа была престижной, жена — красавицей, а дети — умницами. Я тебя недооценивала. Я всегда думала, что даже если рассказать тебе о моей родине, о том, с какими мыслями я оттуда бежала, ты не поймешь, вот и молчала. А надо было рассказать. Ты бы наверняка понял, и, может, наше расставание было бы другим.
Вероятно, ей было тогда очень тяжело, но подробностей она вспомнить не могла. Касуми казалось, что все это было давным-давно.
— Ты попросил меня подождать, пока все уляжется, а я сказала, что не могу ждать. Ты был очень нужен мне, но, как бы это сказать, это не могло решить самую важную на тот момент проблему. Вот я и дергалась.
— Ты сказала, что нет смысла ждать.
Касуми задумалась, выпятив губу.
— Неужели?
— Забыла? Я сказал: «Дождись меня», а ты сказала: «Для меня всегда есть только настоящее» — и отказалась.
— Глупость сказала. — Касуми, похоже, сожалела о своих словах. — А ты все-таки изменился.
Касуми насмешливо посмотрела на химию «под барашка» и мешковатые белые брюки.
— Думаешь? Я и есть я. Такой, как был.
Исияме всегда казалось, что мужчина просто понимает, чего от него хочет женщина. Изменился ли он из-за случая с Юкой и расставания с Касуми? Или же просто отчетливо проявилось то, что прежде было размыто?
— Нет. Теперь ты такой, какой ты есть на самом деле. Иначе ты не смог бы так сильно измениться, — будто вторя его мыслям, произнесла Касуми.
— Изменился ведь я только снаружи.
— Измениться снаружи тоже не так-то просто. — Касуми еле заметно улыбнулась.
Исияма вспоминал, как все началось четыре года назад на этой самой земле. Резко похолодевший ветер играл мелкими завитками его волос.
Норико узнала о Касуми еще до того, как он признался сам, по нелепой случайности.
Началось, несомненно, с фразы, брошенной Идзуми. Тот при всех, будто специально, обратился к Касуми как к супруге Исиямы. Норико чувствовала, что Исияма изменяет ей, и злилась оттого, что не могла определить, с кем. Едва ли она подозревала Касуми, на которую всегда смотрела немного свысока. Но одного слова Идзуми было достаточно, чтобы Норико догадалась. У человека, у которого постоянно напряжены нервы, интуиция срабатывает моментально. Стена, в которой есть трещинка подозрения, может разрушиться от малейшего удара, и человеку откроется скрытая от него правда. Это и случилось в тот день с Норико.
Исияма не раз увлекался женщинами. Женщин было несколько: девица из приемной, копирайтер, с которой он познакомился на работе и сильно сблизился. Отношения с последней длились несколько лет, пока не сошли на нет. Причем женщина сама ушла от него. Норико хранила молчание, но на этот раз она, похоже, осознала: что-то изменилось. И была права. Касуми была особенной. Прикосновение ее кожи, ее запах… Но пленила его ее душа, не поддающаяся прочтению. Он мог только кружиться вокруг, не в силах заглянуть внутрь, и ему казалось, что однажды Касуми, придись ей что-то не по нраву, просто исчезнет. Это страшило его, и он пытался любыми способами удержать ее душу. Стоило Исияме подумать, что ему это удалось, как душа Касуми заполнялась чем-то новым, неизвестным ему. Возможно, он просто не владел словами, которыми можно описать ее душу.
Души других знакомых ему женщин легко поддавались прочтению. Норико не была исключением. Одни боялись остаться в одиночестве, другие мечтали о карьерном росте, третьи — о беспечной жизни. В Касуми не было ничего этого и в помине. Не было ничего, кроме «я могу жить одна». Для нее Токио был опасным лесом, где есть чем поживиться. Высунувшись из норки, она проверяла направление ветра, нет ли поблизости врагов, и, если все было спокойно, начинала стремительно действовать. Если же чувствовала опасность, убегала прочь. Исияма был для нее безопасным убежищем: появись на горизонте враги, он был готов вступить с ними в бой, и желал он только одного — быть все время вместе с Касуми. Исияма и по сей день иногда думал о том, как бы сложились отношения между ними, не исчезни Юка. Возможно, он бы превратился в клетку, держащую Касуми взаперти.
Исияма про себя думал, что Идзуми перепутал Касуми с его женой из мести, вернее из шалости. Случайное совпадение с реальным положением дел. Казалось бы, незначительная мелочь, но если бы Идзуми не произнес этих слов, судьба сложилась бы иначе. Разве жизнь — это не попытка прорваться сквозь изгибы судьбы? Сквозь этот изгиб прорваться у них не вышло.
За три дня до приезда Касуми Исияма зашел в гости к Идзуми. Мрачные тучи висели низко над головой, день был каким-то гнетущим, и Исияма уже начал раскаиваться, что пригласил семейство Мориваки в гости. Норико была не в духе — дача в горах не имела необходимых ей удобств. Он клял себя за глупую идею встречаться с Касуми и при этом быть все время начеку, зажатым между Норико и рассудительным Митихиро. Но сейчас уже ничего не изменишь. Пребывая в таком душевном раздрае, он подумывал, не поехать ли ему на рыбалку с Идзуми, отвлечься. Перед домом Идзуми был припаркован старый «джимни» Мидзусимы. Исияма все собирался сходить нанести визит вежливости в офис дачной администрации, но так и не собрался — лень было идти так далеко. Поэтому он подумал, что пришел как раз вовремя. Он позвонил в домофон, но из дома никто не вышел. Заглянул в сад — никого. Когда Исияма уже направлялся обратно, решив, что зайдет в другой раз, раздался голос Цутаэ.
— Исияма-сан! Это вы?
Цутаэ, в ярко-синей блузке с коротким рукавом, выглядывала из окна гостиной. Они уже несколько раз встречались и беседовали. Исияме она с первого взгляда не понравилась. Старуха Цутаэ была красавицей, и от этой красоты Исияме было как-то не по себе. Ему не понравилась ее назойливость, ее тягучая манера говорить. Собравшись ретироваться, Исияма слегка кивнул в знак приветствия.
— Мы вам за все очень признательны, — медленно проговаривая слова, будто дама знатного происхождения, поприветствовала его Цутаэ.
В такую пасмурную погоду от ее голубой блузки резало глаза. Исияма ненавидел этот цвет.
Надолго собираетесь здесь задержаться?
— Примерно на неделю.
— А детишки?
— Моих двое, и еще двое приедут.
— Приятного времяпрепровождения.
— Что-то я заскучал, вот и подумал, не поехать ли с Идзуми-сан на рыбалку.
— Ой, жаль, вы его не застали. Идзуми-сан пошел прогуляться.
— Ну, тогда в другой раз.
Улыбка озарила лицо Цутаэ.
— Еще раз извините. Я передам Идзуми-сан, что вы заходили.
Исияма заметил странную вещь: пуговицы на блузке Цутаэ были неправильно застегнуты. На лице макияж, прическа аккуратная, и только на блузке одна злополучная пуговица застегнута неправильно. Исияма отвел взгляд. Неожиданно ему захотелось заглянуть через окно внутрь комнаты. Мысль о том, что делает Мидзусима в доме, не давала ему покоя. Но в оконном проеме, не двигаясь с места, с приклеенной к лицу улыбкой стояла Цутаэ. Стояла до тех пор, пока Исияма не повернулся и не направился к дороге. Неожиданно он услышал шелест, и из леса появился Идзуми. Исияма остолбенел, на мгновение решив, что это медведь. На волевом лице Идзуми было написано недовольство.
— О, Исияма-сан!
— Здравствуйте! Я сегодня приехал, решил зайти к вам.
— А, понятно. — Что-то явно терзало Идзуми. — Кто-нибудь был дома?
Исияма нерешительно замер, вспомнив пуговицу на блузке Цутаэ. Его смущение не осталось незамеченным Идзуми.
— Да, супруга ваша.
— Понятно, — холодно произнес Идзуми.
— Мои друзья приезжают в гости. Если что, заходите, не стесняйтесь.
— Хорошо, спасибо.
Идзуми лениво махнул ему на прощание рукой. Исияма, не найдя предлога, чтобы пригласить Идзуми на рыбалку, неловко поклонился. Увидев, что «джимни» еще стоит перед домом, Идзуми снова стал забираться в гору. Со спины он напоминал поникшего зверя.
Вот, собственно, и все, что произошло. Но Исияма был уверен: именно потому, что он стал свидетелем того, чего ему не следовало видеть, Идзуми обратился к Касуми как к его супруге. Непонятно, для чего. Умышленно, чтобы отомстить, или это была злая шутка — Исияма не знал. То, что Норико догадалась об их с Касуми отношениях, и то, что пропала Юка, — все это было лишь случайным нагромождением событий. Но даже теперь, по прошествии лет, Исияма помнил эти незначительные мелочи, с которых все началось и о которых он не мог рассказать даже полиции. Едва уловимая цепочка фактов, которые не знаешь, как могут повернуться. И все это привело к ужасной трагедии. Но правды никто не узнает, думал Исияма. Возможно, это опасение незаметно его меняло.
В тот вечер, когда заходил Идзуми, Исияма и Касуми украдкой от Митихиро и Норико осмелились заняться любовью в гостиной на диване. Уже на рассвете Исияма ушел в свою комнату и заснул. До следующего утра, пока его не разбудили, ему, дураку, и в голову не пришло, что Норико догадалась. Утром жена порывисто вошла в его комнату и ни с того ни с сего заявила:
— Похоже, ты вчера вечером вдвоем с Касуми-сан оставался.
Исияма открыл глаза и был удивлен, увидев разъяренную жену.
— Что такое? Не пугай меня.
— Ты ничтожество!
Норико пнула полусонного Исияму ногой в голову. Удар пришелся по виску, Исияма аж подскочил от боли. Тихим, гневным голосом он стал выговаривать жене:
— Эй, ты что творишь?
Норико терпеть не могла насилия. Даже когда они ругались, она никогда не позволяла себе грубых слов и поступков. И эта Норико ударила его ногой по голове? Исияма был изумлен.
— Подлец! — Она поддала ногой и подушку, так что та взлетела в воздух.
Исияма шарахнулся к окну, ошеломленно глядя, как подпрыгнула подушка.
— Подлец! — затопала ногами Норико.
— Эй, да что случилось? Объясни!
— Объяснить? — усмехнулась Норико. — Может, ты объяснишь?
— Ну что ты сердишься?
— Сержусь? Да я возмущена! Да разве могла я подумать!
— Да что такое?
Исияма уселся на футон. Взял сигарету, лежавшую у изголовья, и закурил. В глубине души он немного нервничал, но в то же время думал: «Будь что будет». Сейчас Касуми была ему важнее Норико. Исияму не столько беспокоили проблемы в собственной семье, сколько он боялся, что обо всем узнает ничего не подозревавший Митихиро.
— Идзуми-сан перепутал меня с Касуми. Тут-то я и догадалась! Уж больно она растерялась. Обычно люди в такой ситуации смеются и говорят: «Вы ошиблись», а у нее было такое лицо, будто она просила у меня прощения. Лицо у нее было такое, лицо. Я по лицу ее поняла. Все поняла. Ты с ней все это время встречаешься, так ведь? Я тебя спрашиваю! Я уже года два подозреваю, что у тебя есть другая женщина, но мне и в голову не приходило, что это может быть она. Разве могла я подумать на нее? Подумать, что это может быть Касуми-сан! Да у нее же никаких достоинств нет, так — пустышка. Ты гордость мою задел!
— Что ты себе позволяешь!
— Что? Это вы себе позволяли.
— Это не так. Прекрати! — отрубил Исияма.
Норико нахмурилась — между бровями пролегла глубокая складка. Такое выражение лица было у Будды. В голову лезли совершенно посторонние мысли, Исияма неожиданно спокойно воспринял гнев жены.
— Ты ошибаешься! Ничего не было, — покачал Исияма головой. — Я вообще не понимаю, на каком основании ты сделала такой вывод.
— Нет у меня никаких оснований. И доказательств нет. До меня все сразу дошло. Не знаю почему. Какие же вы чудовища! — Норико уткнулась лицом в ладони. — Просто чудовища. Держите меня за дурочку!
— Погоди, погоди. — Исияма потушил сигарету. — Да успокойся! Ты заблуждаешься! Если ты так уверена, почему ушла вчера спать? Могла бы последить за нами! Не иди на поводу у своего воображения, — будучи уверен, что Норико не следила за ними, холодно бросил Исияма.
Они не пытались скрываться, так что вздумай она проследить за ними, застала бы их на месте преступления и тогда могла бы потерять голову, поднять шум, так что и Митихиро, и дети узнали бы о случившемся. Тем не менее напор и упрямство Норико испугали Исияму.
— Я вчера вечером так устала, все думала, да не может этого быть. Хотела пораньше заснуть. Утром проснулась, а в доме никого.
— Как никого?
— Ну да, я проснулась, а в доме пусто. Детей нигде не было. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что в гостиной так все и осталось со вчерашнего вечера.
— Чему это ты так удивилась? — спросил Исияма, забеспокоившись, не оставили ли они с Касуми каких-нибудь следов.
— Так ведь ничего не убрали за собой. Все после вечеринки так и осталось. Ужасный беспорядок. Я решила, что вы все много выпили и заснули. Когда убирала, с прогулки вернулся Мориваки-сан с детьми. Сказали, что встретили сына Тоёкавы-сан. Касуми-сан уже ушла в комнату. Я спросила Мориваки-сан про вчерашний вечер. Он сказал, что ушел спать раньше, оставив вас с Касуми-сан вдвоем. И опять меня кольнуло. Воспользовавшись тем, что мы ушли раньше спать, вы чем-то занимались в гостиной. Поэтому-то у вас и не было времени убраться. Я уверена, что все так и было.
— Перестань гадать на пустом месте.
Исияма, пораженный интуицией Норико, почувствовал, что ненавидит ее. Он осознавал, что ведет себя как эгоист, но Норико стала его раздражать.
— В любом случае, пожалуйста, прекрати! Не позорься передо мной и детьми!
— Эй, сказал же, что ты ошибаешься! Так что это ты прекрати!
— Я и Касуми-сан это скажу.
— Не смей. Она ведь жена Мориваки-сан.
— Именно поэтому я и собираюсь сказать. Именно поэтому! А тебе самому-то не стыдно?
Под глазами у Норико залегли мешки, она выглядела ужасно постаревшей.
— Если ты так уверена в своей правоте, давай говори.
— Хорошо. — И Норико, негодуя, вышла из комнаты.
Несмотря на свои слова, он понимал, что если Норико поднимет шум, будут проблемы. Исияма поспешил следом. Войдя в гостиную, встретился взглядом с Касуми, сидящей на диване. На ней были футболка и джинсы, ни грамма косметики. Женщина как она есть, подумал Исияма. Всегда такая естественная, удивительная женщина, пленившая его, мужчину. Та самая Касуми, которую Норико поносила на чем свет стоит: «Да у нее же никаких достоинств нет, так — пустышка!» — была для него несравнимо более важным существом, чем жена. От нахлынувшей нежности у него даже закружилась голова. От Касуми сегодня исходила какая-то небывалая энергия. Она ответила ему страстным взглядом. Будто окутанная их энергией, Норико агрессивнее, чем обычно, нападала на него с придирками. Исияма, сам того не желая, огрызался в ответ. Митихиро, который больше всего на свете не любил конфликтов, ушел. Исияма вздохнул с облегчением. Касуми время от времени бросала на него тревожные взгляды. Поймав на себе ее трепещущий взгляд, Исияма без колебаний сделал выбор в пользу Касуми. Норико бесстрастно переводила взгляд с одного на другого, пытаясь найти подтверждение своему подозрению. Раз все зашло так далеко, то уже ничего с этим не поделаешь. Исияма твердо решил расстаться с Норико и заполучить Касуми. Он вышел в сад и подал Касуми знак: встречаемся в два часа в гардеробной.
Той ночью, сжимая в объятиях Касуми, Исияма услышал чьи-то крадущиеся шаги. Почудилось ли это ему, проверять он не стал. Если за дверью была Норико, то ему вдруг захотелось, чтобы она услышала их возбужденные, счастливые голоса. Исияма терзал тело Касуми. Пусть Норико услышит ее тяжелое дыхание, пусть услышит ее громкие стоны. «Эй, Норико, слышишь?» — кричал в глубине души Исияма. Он чувствовал себя садистом. Даже если бы в этой темноте за дверью стоял Митихиро, он был готов крикнуть то же самое и ему. «Слышишь, Норико? Слышишь, Мориваки? Вот как сильно я жажду Касуми. И она так же страстно жаждет меня». Желание обладать этим единственным человеком было настолько неистовым, что он сам не понимал, как такое возможно. Как две стороны одной медали, желание поглумиться над Норико и Митихиро было неотделимо от яростной страсти к Касуми.
Это вовсе не означило, что Исияма ненавидел Норико. Он по-своему любил ее. Любил как близкого еще со студенческих времен друга. Они были товарищами. Но на этой даче он ненавидел ее как препятствие, стоящее между ним и Касуми. Что за странное, извращенное чувство! В то мгновение, когда ему захотелось, чтобы их услышали Норико и Митихиро, он, несомненно, пересек черту. После этого чувство собственного достоинства можно было отбросить.
На рассвете, когда они расстались, Исияма, прежде чем вернуться в свою комнату, тихонько заглянул в детскую. Его былое возбуждение — раньше он и не предполагал, что способен на такое, — поостыло. На смену пришло беспокойство. Норико крепко спала, легонько посапывая. Исияма подумал, что за дверью гардеробной стояла его собственная иллюзия. Его страстное желание заполучить Касуми и отвязаться от Норико. Иллюзия, порожденная его возбуждением от этой мысли.
Ему никогда было не забыть страха, который он испытал, услышав, что исчезла Юка. Ему все казалось, что это его иллюзия, стоящая за дверью гардеробной, забрала девочку. Он отдавал себе отчет в том, насколько эта идея была нелепой, но отвязаться от нее не мог. Вернувшись к реальности, Исияма тут же бросился на поиски. Юка наверняка попала в беду: преступление или несчастный случай. А вдруг ее еще не поздно спасти? Он рыскал по лесу, воображая, как догоняет и обнимает сзади Юку, бредущую в одиночестве по лесной тропинке. Но было уже поздно. Кто-то уже увел Юку.
Юка была прелестным ребенком. В ней не было ничего от Митихиро, она как две капли воды походила на Касуми. Она напоминала о прошлом Касуми, о том времени, о котором сама Касуми ни за что не хотела рассказывать. Каждый раз, когда Исияма приходил в гости к Митихиро, он, прищурившись, любил наблюдать за девочкой: интересно, у Касуми были такие же манеры, такие же движения, когда она была ребенком; интересно, она тогда так же говорила или нет? Иногда он даже думал, что любит Юку больше, чем собственных детей, Рюхэя и Рурико. Короткая стрижка, черные блестящие волосы. Белая полупрозрачная кожа, изящная фигурка, при этом одета как мальчишка — футболка и джинсы. Ему и это нравилось — так любила одеваться Касуми. Юка тоже любила Исияму: завидев его, она как щенок бросалась к нему, тыкаясь в него носом. «Дядечка Исияма! От тебя так хорошо пахнет!» Как-то Исияма, заметив, что и у Касуми есть такая манера, поймал себя на странной мысли, что в Юке он чувствует женщину.
Когда Юка исчезла, стало казаться, что от Касуми откололся кусочек. Почему не пропала Риса? Почему не пропали Рюхэй или Рурико? Исчезни Риса, может быть, это не стало бы таким уж сильным потрясением для Касуми. Чертами лица Риса отличалась от Юки, она была похожа на Митихиро. Поэтому представить себе Касуми с отколовшимся кусочком в случае, если бы пропала Риса, он не мог. Даже если бы пропал один из его собственных детей, вряд ли он расстался бы с Касуми, думал Исияма. Его дети принадлежали больше Норико, чем ему. Отец есть отец, но ему казалось, что в семье отец всегда немного пришелец извне. Пробежав по горной тропе туда и обратно, он, утомленный тщетными поисками, вернулся на дачу. К этому времени уже прибыли вызванные Идзуми Мидзусима и участковый Вакита. Касуми подняла на Исияму тревожный взгляд. В ее глазах мелькнула крошечная надежда, которая тут же сменилась разочарованием. Исияма невольно подбежал к Касуми и прижал ее к себе. Это было мгновение, когда они открыто продемонстрировали свои отношения. Интересно, сколько человек успели это увидеть? Исияма обернулся. Вакита и Митихиро были заняты разговором, Мидзусима старательно отводил глаза, пытаясь не встретиться с ним взглядом, а вот Идзуми, напротив, приблизился к нему с обеспокоенным лицом, похлопал по плечу и поинтересовался: «С вами все в порядке?» Очевидно, для этих двоих его поступок не остался незамеченным. «Видишь, что случилось оттого, что ты сболтнул лишнее?» — захотелось огрызнуться Исияме. Со странным выражением лица старик посмотрел на Исияму, потом медленно перевел взгляд на дрожащую от волнения Касуми.
— Исияма-сан, что будем делать? Не знаю, как быть, — взмолился со слезами на глазах Митихиро. Он был не на шутку перепуган; не находя себе места, кружил по гостиной, не замечая никого вокруг.
— Все будет хорошо. Мы ее найдем.
— Но ведь уже везде искали!
— Мориваки-сан, прошу вас, не говорите так, Касуми-сан только еще больше нервничает.
— Да-да, я понимаю. Но что же делать, я не знаю, что делать!
Может статься, что Исияма, знавший Митихиро долгие годы и уважавший его как работника, не очень симпатизировал ему как человеку. Исияма трезвым взглядом смотрел на потерявшего голову Митихиро. Он, наверное, в душе упрекает себя за то, что по невнимательности упустил Юку. И еще Исияму за то, что тот пригласил их на Хоккайдо. Но вслух он этого ни за что не скажет. Таким уж человеком был Митихиро. Заботясь о своем добром имени, он не позволял себе откровенных высказываний, а старался рассматривать вещи «со всех сторон». Именно поэтому его нельзя было назвать откровенным человеком. Касуми была его полной противоположностью.
Влюбившийся в Касуми с самой первой встречи, Митихиро, заполучив ее, стал относиться к ней с высокомерием. Этот мужчина делал больно женщине, которой так дорожил Исияма. Этот мужчина стоял на его пути. Разве то, что он не мог простить Митихиро, не объяснялось ревностью? Дойдя в размышлениях до этой точки, Исияма остро почувствовал и свою вину.
— Мориваки-сан, я так виноват перед вами. Вздумал пригласить вас в эту глушь.
— Да ну что вы. Это же не по вашей вине случилось. Рано или поздно все равно она появится. Так что я не очень переживаю по этому поводу, — махнув рукой, с трудом заставил себя ответить Митихиро.
Но в его глазах Исияма увидел упрек. Интересно, как поступит Митихиро, если узнает об их с Касуми отношениях? Не иначе как помешается от гнева, поняв, что Исияма запланировал это путешествие, так как страстно желал встречаться с Касуми. Исияма подумал, что если не удастся сохранить их отношения в секрете, это может погубить всех. Глубоко-глубоко в душе он чувствовал свою вину, ему казалось, что Юку забрала его иллюзия, но об этом он не мог никому сказать.
Во второй половине дня прибыли кинологи с поисковыми собаками. Пожарная команда и полицейские начали прочесывать лес. В небе кружил вертолет. Мелко дрожали стекла в окнах, эхо с разных сторон доносило «Юка-тян! Юка-тян!». Горы будто ожили. Слушая гул вертолета, кружащего низко над землей, Исияма встретился глазами с Норико, разливающей на кухне чай. Будто почувствовав что-то в его взгляде, Норико неожиданно приблизилась к нему:
— Послушай, мне ничего не известно.
Чтобы он мог услышать ее слова сквозь гул вертолета, она приблизила губы к его уху. В глазах был испуг.
— Да знаю я.
Исияме стало жалко жену, и он попытался прижать ее к себе, чего уже давно не делал. Норико вывернулась из его объятий.
— Но ты смотришь так, будто мне что-то известно.
— Да нет же.
— Ты меня подозреваешь. Думаешь, я спрятала Юку, чтобы досадить Касуми-сан.
— Да не думаю я так.
Исияма устало опустился на стул. Митихиро ушел вместе со всеми прочесывать горы, Касуми с отсутствующим видом слонялась по дороге, должно быть, смотрела, как продвигается поиск. Детям дали полдник и загнали на второй этаж. Исияма остался на даче, чтобы отвечать на телефонные звонки. Так что они остались с Норико вдвоем. Разливая чай, Норико забормотала что-то себе под нос. На этот раз Исияма отчетливо разобрал ее слова — вертолет отлетел далеко от дома.
— Как бы я ее ни ненавидела, но воспользоваться ребенком как орудием?!
— Сказал же, что понимаю.
— Я хочу, чтобы ты действительно понял. — Норико неожиданно схватилась за рукав его футболки и дернула. Дернула с такой силой, что рукав растянулся до самого локтя. — Потому что я этого не делала!
— Я знаю. — Исияма резко кивнул головой. — Я знаю, что ты на такое не способна.
— У меня тоже есть гордость. И я не настолько ненавижу вас, чтобы прятать Юку-тян.
— Что ты имеешь в виду?
— Я вас презираю. Разве этого не достаточно? Даже не обязательно делать что-то жестокое, — тихо промолвила Норико.
— Но и простить ты не сможешь, так ведь?
— Ни за что.
Исияме не было все равно. Сколько бы она его ни презирала, презрение было лучше, чем то, что она не могла его простить. Хотя после того, как он принял решение расстаться с Норико, в сущности, это не имело значения — будет она его презирать или нет, сможет или не сможет простить. Его окутало безмолвное одиночество.
— Как ты думаешь, что могло случиться с Юкой-тян?
— Наверное, кто-то увел ее.
— Кто? Машина сюда не заезжала.
— Не знаю! — раздраженно вскрикнула Норико. — Откуда мне знать? Я все это время спала, ни о чем не подозревая.
— Во сколько ты проснулась?
— После восьми.
— А почему так поздно? Тебе что, было все равно? А вдруг мы тут с Касуми-сан с самого утра чем-нибудь занимаемся?
Норико молчала, скрестив руки на груди. Тон Исиямы, который вспомнил о шагах на лестнице, услышанных им на рассвете, непроизвольно стал резким.
— Ты во сколько легла спать? Если вместе с детьми, значит, еще десяти не было. Тогда почему проснулась так поздно? Ты же сама сказала, что дети встали, когда еще и семи не было, и начали шуметь. Ты что же, десять часов проспала?
— А почему ты со мной таким тоном разговариваешь? — Лицо Норико было каким-то пустым, ничего не выражало, будто ее самоуважение разбилось вдребезги.
— Да так, просто обратил внимание на эту странность.
— Я вечером приняла снотворное. Поэтому так крепко спала и проснулась после восьми. Я не знала, что дети уже встали. — Норико достала из кармана фартука упаковку лекарства и показала Исияме. — Одной таблетки обычно достаточно, но я две приняла. Мне не хотелось проснуться среди ночи. Из-за этого я до сих пор такая вялая.
— А почему тебе так не хотелось просыпаться среди ночи? — Исияма уставился на бледное лицо Норико, будто пытаясь разглядеть в нем осуждение, но Норико отвела взгляд.
— Потому что я ничего не хочу знать об этом. Хотела оставаться в неведении. Понятно? Тебе это понятно? Тебе, который превратил мою жизнь в ад?
Исияма молчал, прислушиваясь к тревожным звукам на улице. Норико продолжала:
— Когда утром проснулась, детей в спальне уже не было. Я хотела еще поспать, но потом встала, услышав какой-то шум внизу. Там я увидела всех троих, они сидели усталые перед телевизором. Я спросила: «Где Юка?», — и Рурико сказала, что Юка-тян пропала и что родители пошли ее искать. Я удивилась, стала расспрашивать. Дети сказали, что они вернулись с утренней прогулки, а Юка одна вышла из дома и пропала. Я ужасно испугалась.
— Почему?
— Сам подумай: ребенок пропадает в горах, где и взрослому-то не пройти. Плохой знак, да и жутко как-то. Мне с самого начала в этих горах было не по себе.
— Вот как. — От бессилия Исияма не смог больше ничего из себя выдавить.
— Я завтрак приготовила, накормила детей. Потом вернулась Касуми-сан — лицо белое как полотно. Сердце разрывалось видеть ее такой.
Исияма прикрыл глаза, пытаясь представить себе облик Касуми.
— Я ей сказала. Сказала, что я ни при чем. Как бы я ее ни ненавидела, я бы такое сделать не могла. Касуми-сан кивнула и сказала, что она это знает.
Исияма рассеянно подумал, что Норико имела в виду под «такое». Убить Юку? От неожиданно пришедшего в голову ответа его затрясло. Он снова повернулся к Норико.
— Я понимаю, почему ты не можешь меня простить. Но у меня к тебе просьба. Если мы Юку не найдем или если случилось самое плохое, мне неловко об этом просить, но пообещай, что ты никому не скажешь про нас с Касуми. Я прошу об этом не для того, чтобы защитить себя. Прошу для тебя самой.
Норико тяжело вздохнула.
— Не скажу. С чего бы мне об этом говорить?
— Скажешь — хлопот не оберешься. Сразу подозрение падет на тебя. Или на Митихиро-сан. Я понимаю, что поступил нехорошо по отношению к тебе. Непростительно плохо поступил. Мы не знаем, что скажут другие, узнав об этом. Это может разрушить наши семьи. Поэтому прошу тебя, никому ни слова. Сделай вид, что ничего не произошло. Я постараюсь, насколько это возможно, защитить вас. Сейчас я могу обещать только это.
— А что будет с Касуми-сан? — Норико с недоверием посмотрела на мужа.
— Я попрошу ее потерпеть. И попрошу подождать.
— То есть мы расстаемся? — Норико издала звук, похожий на смех. — Но сейчас ты будешь на моей стороне. Будешь искать Юку, будто между вами с Касуми ничего не было. Бедняжка Касуми-сан!
Исияма молчал. Слова жены задели его за живое. В прихожей хлопнула дверь, вошла Касуми. Лицо бледное, встревоженное. И хотя рядом была Норико, Исияма не удержался, бросился к ней и обнял за плечи.
— Новости есть?
— Пока ничего.
Касуми уставилась на пол. Руки у нее были ледяными. От волос слегка пахло бензином. Наверное, оттого, что лес кишел патрульными и полицейскими машинами.
— Она обязательно найдется.
— Кто-то ее увел.
Из глаз Касуми полились крупные слезы. Он почувствовал, как сзади подошла Норико. Исияма обнял Касуми.
— Все будет хорошо. Она обязательно появится.
Издалека за ними троими наблюдали участковый Вакита и следователь из Энивы — Асанума. Похоже, расследование уже началось. Касуми продолжала рыдать, но Исияма, заметив взгляды полицейских, отстранил ее от плеча. Видимо посчитав это бессердечным, Норико сама теперь обняла Касуми.
— Касуми-сан, не плачьте. Юка просто где-то заигралась. Все будет хорошо.
— Так ведь уже пять часов прошло, как она пропала. — Касуми уткнулась лицом в плечо Норико. — Разве это не подозрительно? Кто-то, должно быть, ее далеко увел.
Кто бы это ни был, его быстро поймают.
— Господи, быстрее бы. Быстрее поймайте! Бедная, бедная Юка!
— И правда, бедная девочка.
Норико заплакала вместе с Касуми, так они и стояли, обнявшись. Невозможно было заподозрить, что Норико притворяется. Исияма размышлял о сделке, которую они только что заключили с женой. Душа его по-прежнему была в смятении, он еще плохо понимал, что между ними произошло.
