Лорен

Сначала я вижу этого мудилу на почте, где он выбрасывает письма, не глядя. Затем подходит ко мне, когда я сижу с Роксанн за ланчем. Сижу в темных очках, читаю «Арт-форум». У нас на двоих бутылка пива, которую нам оставил некто, называющий себя Весельчак Свинтус. Возможно, Роксанн спала с ним. На Роксанн футболка и жемчуг, волосы сильно загелены. Я пью чай и стакан воды, чтоб запить таблетку, есть не хочется. Когда он присаживается, Роксанн смотрит на него с подозрением. Он снимает солнечные очки. Окидываю его взглядом. И с этим человеком я занималась сексом?

– Привет, Роксанн,- говорит он.

– Привет, Шон.- Она поднимается.- Увидимся,- говорит она, берет книгу и уходит, но возвращается за пивом.

Киваю, переворачиваю страницу. Он отхлебывает из моего стакана. Закуриваю.

– Я пытался покончить с собой утром,- безучастно произносит он.

– Покончить с собой? Неужели? – спрашиваю я, глубоко и жадно затягиваясь.

– Да,- говорит он.

Он нервничает, постоянно смотрит по сторонам.

– Ага. Конечно,- скептически бормочу я.

– Правда. Я пытался повеситься.

– Страсти какие.- Зеваю. Переворачиваю страницу.- Неужто?

Он смотрит на меня так, будто хочет, чтобы я сняла солнечные очки, но я и подумать не могу, чтобы взглянуть на него без голубоватых теней. В конце концов он говорит:

– Нет.

– Если ты действительно хотел повеситься,- спрашиваю,- что вдруг? Вина заела?

– Думаю, мы должны поговорить.

– Нам не о чем разговаривать,- предупреждаю я его, и, что самое удивительное,- действительно не о чем.

Он по-прежнему нервно оглядывает большую столовую, вероятно, в поисках Джуди, которая, после того как сорвалась и все рассказала, уехала в Нью-Йорк с Франклином на празднование Хеллоуина в «Ареа». Он выглядит грустным, словно у него что-то на уме. И я не понимаю, почему до него не доходит, что я хочу, чтобы он оставил меня в покое, что мне на него наплевать. Неужели он до сих пор думает, что в самом деле мне нравится? Что он вообще мне когда-нибудь нравился?

– Мы должны поговорить,- говорит он.

– Но я повторяю – нам не о чем разговаривать,- улыбаюсь я и отхлебываю чая.- О чем ты хочешь поговорить?

– Что происходит? – спрашивает он.

– Послушай. Ты выебал Джуди. Вот что. Он молчит.

– Было или нет? – спрашиваю я; как глупо, как скучно.

– Не помню,- произносит он через какое-то время.

– Не помнишь?

– Слушай, ну что ты делаешь, это, из мухи слона. Я понимаю, тебе больно и ты расстроена, но ты должна знать, что это ничего не значило. Хочешь, чтобы я согласился, что чувствую себя дерьмом, потому что это сделал?

– Нет,- говорю я,- не хочу.

– Отлично. Согласен. Я – дерьмо.

– Я чувствую, что меня унизили,- говорю я с намеком на сарказм, но он слишком туп, чтобы это уловить.

– Унизили? Почему же? – спрашивает он.

– Ты переспал с моей лучшей подругой,- говорю я, пытаясь сделать вид, что злюсь, сжимаю чашку, слегка проливаю, пытаясь изобразить хоть какое-то чувство.

В конце концов он произносит:

– Она тебе не лучшая подруга.

– Нет, лучшая, Шон.

– Ну,- говорит он,- я этого не знал.

– Это неважно,- громко говорю я.

– Что неважно? – спрашивает он.

– Ничего.- Я поднимаюсь.

Он хватает меня за запястье, когда я тянусь за журналом.

– Почему же ты спала со мной, если тебе было известно? – спрашивает он.

– Потому что мне было все равно,- говорю я.

– Я знаю, что тебе не все равно, Лорен,- говорит

он.

– Ты жалок и запутался,- говорю я ему.

– Погоди минутку,- говорит он,- да кого вообще ебет, скольких я выебал? Или кого выебал? С каких, это самое, пор ебаться с кем-то еще означает, что я, это самое, тебе не верен?

Я раздумываю над его вопросом, пока он не отпускает мое запястье, и начинаю смеяться. Ищу глазами столик, чтобы пересесть. Может, пойти на занятия? Какой сегодня день?

– Ты прав, наверно,- говорю я, пытаясь организовать себе выход.

Прежде чем отхожу от него, по-прежнему гадая о Викторе (не думаю ни о чем особенном, просто смутные никчемные мысли), он спрашивает:

– Почему же ты меня не любишь, Лорен?

– Убирайся-ка ты отсюда,- говорю.