Шон

Сегодня у меня в ящике очередная записка от Лорен Хайнд. В ней написано: «Мы встретимся вечером, когда зайдет солнце,- Ь-В-О-Б-Ю-Л не будет больше написано задом наперед…» Я не могу дождаться вечеринки, когда «зайдет солнце», так что пытаюсь поболтать с Лорен за ланчем. Она стоит в стороне от всех, курит сигареты с Джуди Холлеран (которую я чпокал в прошлом семестре и до сих пор пожариваю время от времени, она тоже реально ебанутая – всю жизнь в психологической консультации) возле десертов, и я медленно подхожу к ним сзади, и мне вдруг хочется прикоснуться к Лорен, и я уже собираюсь нежно дотронуться до ее шеи, но сосед Лягушатник, которого я уже давно не видел, извиняется и тянется за круасаном или вроде того и тормозит. Он замечает меня и говорит:

– Са va. Я отвечаю:

– Са va.

Лорен говорит ему «привет», краснеет и глядит на Джуди, а Джуди тоже улыбается. Он все смотрит на Лорен, а потом уходит. Лорен рассказывает Джуди, как посеяла свой пропуск.

– Что нового? – спрашиваю я Джуди, прихватывая тарелку с дыней.

– Привет, Шон, ничего.

Лорен рассматривает печенюшки, эдакая недотрога. Это настолько очевидно, что я в замешательстве.

– На вечеринку идете сегодня? – спрашиваю.- Когда зайдет солнце?

– Совсем крыша поехала,- говорит Джуди с редкостным сарказмом.

Лорен хохочет, будто соглашается. Да уж, думаю я.

Придурок из Эл-Эй хватает апельсин с подноса с фруктами, и Джуди смотрит вниз – куда? На его ноги? Ноги сильно загорелые, и я никогда не видел его без солнечных очков, так-то вот. Он приподнимает брови в знак приветствия. Я делаю то же самое. Оборачиваюсь к Лорен, и меня поражает, насколько сногсшибательно она выглядит. Стоит побыть рядом что-нибудь вроде миллисекунды, и меня переполняет восторг – такая потрясная девушка. Удивительно, как на меня действуют ее ноги, грудь без лифчика под футболкой с надписью «We Are the World»*, бедра. Она поднимает на меня глаза, словно в замедленной съемке. Я не могу ответить на ее пристальный голубоглазый взгляд. Она чересчур шикарна. Ее идеальной полноты губы замерли в сексапильной безжалостной улыбке. Она великолепно сложена. Она улыбается, когда замечает, что я на нее уставился, и я отвечаю улыбкой. Мне хочется узнать эту девушку, думаю я.

* «Мы – целый мир» (англ.).

– К тому же это вроде бы должна быть вечеринка в тогах,- говорю я.

– В тогах? Господи,- говорит она,- кем они тут себя воображают? Уильямс-колледжем?

– А где вечеринка? – спрашивает Джуди.

– В Були,- говорю.

Она даже посмотреть на меня не может.

– Мне казалось, у нас уже была такая,- говорит она, изучая печенюшку.

У нее длинные изящные пальцы. На ногтях бесцветный лак. Ее маленькая чистенькая ручка почесывает идеальный нос, в то время как другая проходит по белокурым коротким волосам, а затем назад к шее. Я стараюсь вдохнуть ее запах.

– Была,- говорю я.

– Вечеринка в тогах – говорит она.- Да ты шутишь. Кто там у нас в комитете по развлечениям?

– Я,- отвечаю, глядя прямо на нее.

Джуди сует овсяную печенюшку в карман и затягивается сигаретой Лорен.

– Ну, Гетч и Тони собираются стырить простыни. Бочка пива есть. Не знаю,- говорю я, слегка посмеиваясь.- На самом деле это не то чтобы прям вечеринка в тогах.

– Похоже, что-то будет,- говорит она. Внезапно она уходит, взяв печенюшку, по пути

спрашивая Джуди:

– Я еду в город с Бобоголовым, присоединишься?

– Курсовая. Не могу,- отвечает Джуди. Лорен уходит, не сказав мне ни слова. Очевидно,

растерялась, разволновалась от моего присутствия. Вечером, думаю я. И возвращаюсь обратно к столу.

– Сегодня открылась качалка,- говорит Тони.

– Рок-н-ролл,- говорю я.

– Ты идиот,- говорит он. Когда зайдет солнце, думаю я.