7
Момент истины
Мари просит меня зайти в дом на чашку кофе. Я пытаюсь отказаться, но она настойчива:
— Ну Эд, ну пойдем.
Как тут не пойти? И вот мы сидим, пьем кофе и разговариваем.
Все идет хорошо, но вдруг беседа останавливается, слова Мари повисают в воздухе между нами, а она только размешивает кофе ложечкой и молчит. А потом говорит:
— Я очень тебе признательна, Эд. — Морщинки собираются в уголках глаз, улыбка становится хитрой. — Большое тебе спасибо.
— Да за что?
Она качает головой — мол, меня ты не проведешь.
— Ну же, Эд. Ты сам прекрасно знаешь. И мы знаем. Это ведь ты все сделал. Джесси — он же секреты хранить совсем не умеет. Хоть рот ему заклеивай! Так что мы знаем, это ты.
Я со вздохом сдаюсь:
— Вы это заслужили.
— Чем? — явно не удовлетворена она ответом. — И почему именно мы?
— Почему именно вы? — Я решаю сказать правду: — Понятия не имею.
И прихлебываю кофе.
— Это длинная история. Которую к тому же не так-то легко рассказать. В общем, я просто стоял перед вашим домом, — и все случилось как-то само собой.
Тут подходит Луа, расталкивает повисшие между нами слова и пихает их в мою сторону. А потом говорит:
— Эд, мы тут уже больше года живем. И никто — ни одна живая душа — не подошел и не спросил, нужна ли нам помощь. Даже слова доброго никто не сказал. — Он пьет кофе. — Но мы ничего другого и не ждали. У всех свои проблемы, кому еще чужие нужны. — Мы встречаемся с ним глазами — всего на мгновение. — И тут — бац! — появляешься ты. Вот что нам непонятно.
И вот я оказываюсь внутри мгновения абсолютной ясности. И говорю:
— Я сам не понимаю, если честно. Мне кажется, лучше принять все таким, какое оно есть, и не искать объяснений.
Мари соглашается. Но хочет кое-что добавить:
— Ну что ж, не искать так не искать. Но все равно мы бы хотели тебя поблагодарить.
— Да, — поддерживает ее Луа.
Мари кивает, он встает и идет к холодильнику. К дверце магнитом прилеплен конверт. На нем написано: «Эд Кеннеди». Луа возвращается и протягивает мне его.
— Мы люди небогатые, — говорит он, — но мы старались. Для тебя.
Конверт ложится мне в ладони.
— Тебе должно понравиться. Ну, просто мне так кажется.
Внутри — нарисованная от руки рождественская открытка. Похоже, в ее изготовлении поучаствовали все дети. На рисунке — елки, увешанные гирляндами. И играющие дети. Понятно, что рисунки — большей частью детское каля-маля, но по мне, они замечательные. Внутри написано поздравление — тоже детской рукой:
Я расплываюсь в улыбке, встаю и иду в гостиную. Дети лежат на ковре и смотрят телевизор.
— Спасибо за открытку! — говорю я.
Они отвечают хором, но голосок Джесси слышен лучше всех:
— Мы старались, Эд!
И они снова утыкаются в экран. Идет кино — о приключениях животных и все такое. Вниз по реке плывет картонная коробка с котом, и его судьба интересует детей гораздо больше, чем беседы со мной.
— Тогда пока!
Но они меня, конечно, не слышат.
Посмотрев еще раз на рисунки, я иду обратно на кухню.
Оказывается, это еще не все.
Луа протягивает мне маленький темный камень с узором в виде креста.
— Мне это подарил друг. На счастье. Возьми, Эд, — говорит он. И протягивает камешек. — Я хочу, чтобы теперь он был у тебя.
Мы, все трое, смотрим на него. Молча.
А потом я — неожиданно для самого себя — говорю:
— Прости, Луа, но я не могу это принять.
Голос хозяина дома спокоен и мягок, но очень настойчив. И глаза раскрыты широко-широко, в них плещется желание убедить меня.
— Эд! Ты должен это взять! Ты нам столько дал! Даже не представляешь, как много!
И Луа снова протягивает мне камень. А потом берет и кладет мне в ладонь и смыкает над ним пальцы — держи, мол, крепче. Моя рука лежит в его ладонях.
— Теперь он твой.
— Он не только на счастье, — поясняет Мари. — Это чтобы ты нас не забывал.
Теперь уж точно нельзя отказываться. Я смотрю на камень.
— Спасибо, — говорю я супругам Татупу. — Я буду его беречь.
Луа кладет руку мне на плечо:
— Я знаю.
И мы втроем стоим на кухне. Вместе. Как одна семья.
На прощание Мари целует меня в щеку.
— Помни, — говорит он. — Мы всегда тебе рады. Заходи почаще.
— Спасибо, — благодарю я и иду к двери.
Луа говорит, что довезет меня до дома, но я отказываюсь. В основном, потому что мне действительно хочется прогуляться сегодня вечером. Мы пожимаем друг другу руки, и Луа опять пытается переломать мне кости своей лапищей.
Он провожает меня к дороге. А потом задает последний на сегодня вопрос:
— Эд, я могу у тебя кое-что спросить?
Мы стоим в нескольких шагах друг от друга.
— Да, Луа.
Он отступает еще на шаг, и мы оказываемся в полной темноте. За нашими спинами переливаются огнями разноцветные лампочки. Наступает мгновение истины.
— Ты ведь никогда не жил в этом доме, правда? — говорит Луа.
Врать нельзя. Пути к отступлению отрезаны.
— Нет, — честно говорю я. — Не жил.
Мы смотрим друг на друга, и по лицу Луа видно: он хотел бы о многом спросить. Даже раскрыл рот, чтобы задать вопрос, и вдруг передумал. Видимо, понял: не надо портить такое прекрасное мгновение лишними словами.
Пусть все идет как идет.
— Пока, Эд.
— Пока, Луа.
Мы обмениваемой рукопожатиями и расходимся в разные стороны.
Дойдя до перекрестка, прежде чем повернуть за угол, я оглядываюсь. Мне хочется еще раз посмотреть на огни гирлянды.
Назад: 6 Прекрасное мгновенье
Дальше: 8 Клоун-стрит. Чипсы. Швейцар. И я
