9
Покушение на Мурада Танзиля и его чудесное исцеление стали главной новостью арабоязычной прессы. И многих телепередач тоже.
Тем не менее редакционная статья «Таймс оф Карачи» открыто задавала вопросы, волновавшие публику:
ИСЦЕЛИТ ЛИ НАБИ ВСЕ ЖЕРТВЫ ПРОТИВНИКОВ ДУХА МИРА?
Мы уже увидели благие последствия мирной политики, принятой правительством под влиянием наби из Карачи. Наш главный сосед пересмотрел свою воинственную позицию, которой придерживался на протяжении полувека.
Тем не менее многие из наших братьев мусульман в других странах возмущаются нашим миролюбием. Некоторые из них, привыкшие к борьбе и даже к терроризму, не понимают, почему мы отказываемся принять их сторону. Они остаются глухи к осуждающим агрессию словам Корана, которые напомнил наби. Они считают нас малодушными, чуждыми нашим традициям, а когда кто-то из наших торговцев отказывается продать им оружие, учиняют над ним расправу. Такого рода террористические акты вполне могут повториться и даже принять больший размах.
Нам не стоит забывать, что операции «Аль-Каеды» и прочих террористов, провозгласивших себя защитниками ислама, вызывают симпатии в широких народных массах. Не пора ли разъяснить этим массам, почему они ошибаются? Не требуется ли нам более пространное, но при этом более четкое богословское определение политики мусульманской страны в отношении войны и терроризма?
Президент и совет министров сочли вопрос здравым.
Кое-кто рассудил так же. На следующий день после выздоровления Мурада Танзиля в дом к министру внутренних дел, у которого проживал Эманалла, явился некий человек и попросил о встрече с наби. Его положение в обществе быстро преодолело сдержанность министра: это оказался подполковник Фарух Эзмалла из ISI. Даже министр внутренних дел подумал бы дважды, прежде чем отказать в услуге этому учреждению. Ведь общеизвестно было, что даже президент не обладал абсолютной властью над этим своего рода государством в государстве.
Подполковнику сказали, что наби пьет чай в саду. Он был проведен к нему самим министром и почтительнейше поздоровался, как то и подобало в отношении гостя министра внутренних дел. Его тучное тело (восемьдесят восемь кило при метре семидесяти шести) облекали штатские одежды.
— Оставляю вас, — сказал министр.
— Наби, — сказал Эзмалла, — для меня большая честь познакомиться с тобой. Огромная честь.
Наби покачал головой, еле скрывая удивление, которое вызвал у него этот визит.
— Я бы хотел задать тебе несколько вопросов о положении дел в Пакистане и о перспективах, которые открываются для этой страны под защитой божественного всемогущества.
— Слушаю тебя, — сказал наби.
— Я был бы счастлив, если бы беседа, которой ты меня удостоишь, прошла в присутствии моих сотрудников, чтобы ты просветил их своей мудростью так же, как и меня.
— Где же ты хочешь беседовать?
— В моем учреждении, если ты не против. Машина ждет у дверей.
Эманалла внимательно смотрел на него какое-то время, оценивая ситуацию.
— Хорошо, — сказал он. — Едем.
На самом деле не одна, а целых две машины ждали у ворот: военные джипы, во втором из которых сидели четыре офицера. Эманалла бросил на них взгляд и занял указанное подполковником место.
Они проехали около часа, не обмолвившись ни словом. Потом невдалеке показалась тяжеловесная громада казармы. Через несколько минут они миновали укрепленный контрольно-пропускной пункт, въехали во двор и остановились. Водитель открыл дверцу. Подполковник вышел первым, следом за ним — Эманалла. Он огляделся. Дюжина бронемашин стояла в глубине. На вышке, видневшейся из-за построек, крутилась вогнутая тарелка радара. На крышах тут и там торчали антенны. Над всем этим невысоко кружил вертолет, потом повернул к востоку и исчез в туманном небе.
Странное место, чтобы говорить о путях Всевышнего.
— Следуй за мной, — сказал подполковник Эзмалла своему гостю.
Его тон утратил недавнюю любезность; приглашение походило скорее на приказ. Наверняка под влиянием самого этого места.
Они подошли к какой-то двери, которую тоже охранял военный при оружии. Унтер-офицер показал на узкую рамку металлоискателя.
— Сюда, пожалуйста.
Наби направился в указанном направлении. Часовой на посту напрягся. Другой военный, сидящий в глубине помещения, проследил каждую секунду его прохода. Потом подполковник и трое его людей, окружив своего гостя, пересекли небольшой двор, вошли в здание, проследовали по коридору и оказались у бронированной двери. Подполковник отпер ее и сделал знак Эманалле войти. Наби повернулся к нему, спросив сперва взглядом, потом вслух:
— Ты уверен, что мы будем говорить о путях Всевышнего?
Тот не ответил. Войдя вслед за Эманаллой вместе со всеми своими людьми, он запер дверь.
Это была маленькая комната с узким зарешеченным окном; там была и другая дверь. Письменный стол с тремя телефонами и компьютером, три стула. Подполковник Эзмалла сел за стол и приказал одному из своих людей:
— Сделайте с него фото.
— Что это значит? — спросил Эманалла.
Подполковник не ответил и даже не посмотрел на него. Эманалла последовал за одним из военных в какой-то закуток.
— Стой тут. Смотри прямо перед собой.
Прислонившись к стене, Эманалла поднял голову.
Череда ярких вспышек и щелчков. Военный показал ему пальцем на дверь. Больше никаких сомнений: гость стал узником.
Когда они вернулись в кабинет Эзмаллы, тот бросил пленнику, указав на стул перед собой:
— Сядь.
Эманалла сел. Трое военных вышли. Подполковник Эзмалла был ознакомлен с донесением своего коллеги из Карачи, Абу-Бакра; что ж, байками про ракеты, превратившиеся в крыс, его не пронять. Правда, он своими глазами видел, как волна мистического безумия захлестнула ISI, правительство, страну; но сам-то он не слабодушен, нет. И он уже мечтал о возможности заработать повышение благодаря разброду, царившему среди сослуживцев.
— Как твое имя? — спросил он грубо.
Эманалла спокойно провел рукой по лицу.
— Оно тебе известно. Я полагал, ты хочешь поговорить о путях Всевышнего.
— Хватит болтовни. Как твое настоящее имя?
— Это то, которое ты знаешь.
— Имя твоего отца?
— Юсуф.
— Ты христианин? Еврей?
— Не в том смысле, какой ты придаешь этим словам.
— Что это значит?
— Тебе не понять.
Подполковник встал, обогнул стол и отвесил Эманалле увесистую оплеуху.
— Нечего тут валять дурака. Понял? Ты не выйдешь отсюда, пока не выложишь мне все, что я хочу знать. Ты шпион и смутьян. Я хочу знать, на кого ты работаешь, мразь еврейско-американская.
Эманалла провел рукой по щеке и бесстрастно посмотрел на подполковника.
— Кто тебя послал?
— Всевышний.
Эзмалла влепил пленнику еще одну оплеуху. Тот из военных, что водил Эманаллу в антропометрический отсек, вернулся в комнату с озабоченным лицом, держа в руке чистый лист фотобумаги.
— Господин подполковник…
— В чем дело, Фахд?
Лейтенант предъявил фотобумагу.
— Фотографии засвечены.
— Что? — проворчал Эзмалла, беря еще влажный лист белой бумаги из рук подчиненного. — Переделать немедленно.
— Слушаюсь, господин подполковник.
Фахд вышел. Эзмалла повернулся к пленнику.
— Так кто тебя послал?
— Я уже сказал тебе — Всевышний.
Подполковник крикнул:
— Фахд!
В коридоре послышались шаги.
— Со мной такое уже было, — тихо сказал Эманалла. — Но на сей раз речь уже не обо мне… И моя миссия еще не закончена.
— Что? — рявкнул Эзмалла. — Ты еще ничего не видел!
Эманалла вытянул палец в сторону подполковника Фаруха Эзмаллы. И за долю секунды до того, как командир отделения Фахд вошел в комнату, его начальник исчез. Точнее, превратился в крысу, копошившуюся теперь в груде его одежды.
— Господин подполковник? — сказал Фахд, войдя в комнату и бросив на Эманаллу недоброжелательный взгляд.
Потом поискал своего начальника взглядом и заметил на полу кучку одежды. Наклонившись над ней, узнал гражданский костюм, что был сегодня на подполковнике. Оторопело спросил Эманаллу:
— Откуда это здесь? И где подполковник?
— Там, — сказал Эманалла, показав на брюки, пиджак, рубашку, нижнее белье, ботинки.
— Клянусь пророком! Что же это…
Крыса высунула голову из рубашки и посмотрела на лейтенанта Фахда. Тот завопил от ужаса и выхватил пистолет. Потом склонился над крысой, тяжело дыша. По подбородку текла слюна. Он закричал. Прибежал другой офицер.
— Это ты, шайтан проклятый, — прорычал лейтенант Фахд, — превратил моего начальника в крысу! Я… я…
Он навел пистолет на Эманаллу, который по-прежнему сидел на своем месте, и его палец судорожно дернулся на спусковом крючке. Второй офицер успел отвести его руку. Пуля попала в дверь. Оба стали бороться за оружие.
— Хочешь, чтобы он и нас превратил в крыс? Неужели не понимаешь? — кричал второй офицер. — Его и фото не берет! Это же колдун!
Они застыли и ошеломленно уставились на Эманаллу. Наконец оба были вынуждены отвести глаза.
— Неужели вы и в самом деле думаете, что можете противиться божественной воле? — холодно спросил Эманалла. — А теперь отвезите меня в Исламабад, пожалуйста.
Они посмотрели на крысу, все еще копошившуюся в одежде.
— Но… как же подполковник? — спросил Фахд, которого била дрожь.
— Он останется тут, пока я не вернусь в Исламабад. Худшее с ним случится потом. Он снова примет человеческий облик.
Они растерянно обмозговывали услышанное. Потом Фахд кивнул. А может, просто содрогнулся.
— Ты обещаешь? Он опять станет человеком?
Крыса посмотрела на них и пискнула.
— От этого его участь не сделается более завидной, — ответил Эманалла.
У другого военного, не сводившего с крысы глаз, вырвался сдавленный стон.
Фахд направился к двери и открыл ее.
— Иди за мной, — сказал он Эманалле чуть слышно.
Он отвел его к машине и сел за руль. Обратный путь был тягостным. Оба офицера исподтишка бросали испуганные взгляды на пассажира, потом проводили рукой по лицу и обменивались обрывками фраз. В какой-то миг один из них гортанно вскрикнул.
Через час они высадили своего пассажира перед воротами министерской резиденции.
