12
Когда она вошла в лабораторию, смуглый молодой психотерапевт Хасимото, однокашник Осаная и Цумуры, подсев к Нобуэ Какимото, что-то нашептывал ей на ухо. Судя по тому, что при виде Ацуко он слегка растерялся, их разговор касался ее. Однако Хасимото тут же поднялся как ни в чем не бывало.
– Я помешал?
– Как обычно, но можешь не стесняться.
– Да нет, мне пора на обход.- Глянув на часы, Хасимото удалился.
Нобуэ Какимото смотрела, как Ацуко надевает халат, и в ее взгляде сквозил укор. Такое бывало редко.
– Сэнсэй, это правда, что господин Цумура не только наблюдал пациентов через рефлектор, но и использовал для лечения коллектор?
– Наверное, правда.
– Почему в других лабораториях все лечат коллекторами и только мне одной нельзя?
– Наслушалась Хасимото? Вон Цумура применял его без должных навыков, и что с ним стало? Интересно, что вас всех так тянет к этому коллектору?
– Вы мне не доверяете?
– Дело не в доверии.
Помолчав, Нобуэ Какимото решила сменить тему:
– Я прочитала в газетах о прошлой пресс-конференции и решила переодеться в Паприку и выйти в город.
Ацуко внимательно посмотрела на ассистентку, а та о чем-то задумалась.
– Зачем?
– Чтобы отвести от вас подозрения. Чтобы пресса больше не считала, будто настоящая Паприка – вы.
"Вот оно что… Девчушка хочет стать Паприкой«,- подумала Ацуко, чуть не подавившись смехом.
– Так это ты гуляла по улицам, переодевшись в Паприку? Думаешь, поверят?
– Но с тех пор за мной постоянно следят. Значит, не сбрасывают со счетов. Или вы хотите сказать, что я не гожусь на эту роль? – возразила Нобуэ Какимото и глянула на Ацуко с вызовом.
Та пристально посмотрела в глаза Нобуэ. Вряд ли за ней следил кто-то из газетчиков. Похоже, у нее мания преследования – Нобуэ Какимото говорила не то и не так, как обычно. Ацуко испугалась: «Неужели злоумышленники покопались и в рефлекторе этой девочки?» Тучи сгущались. Нужно немедля проверить оперативную память и флоппи собственных приборов – рефлектора и коллектора.
Ацуко понимала: нельзя, чтобы Нобуэ сейчас догадалась о сомнениях на свой счет,- а потому дала ей задание немедленно откопировать и переплести первый попавшийся доклад. Что угодно, лишь бы не подпускать ее к психотерапевтической аппаратуре. Работа заняла бы ее часа на три-четыре.
Ацуко купила в киоске сэндвичи и кофе и направилась в директорат. Косаку Токида уже пообедал и с недовольной миной пил чай.
– Здешний чай такая гадость,- бросил он вместо приветствия.
– Нобуэ какая-то странная,- ответила ему Ацуко. . Она переживала и не могла не поделиться с Токидой.
– И она тоже? – изумился обычно невозмутимый Токида.- Кто-то подверг Цумуру подсознательной проекции, вызвав травму очень искусно и почти незаметно: его мозг подвергался воздействию лишь пять сотых доли секунды каждые три минуты реального времени. Это называется «бессознательное диктатора».
– Кто программировал? Химуро?
– Я обнаружил эти данные в его разделе сервера. Получается, что он. Правда, ему самому программа никак не пригодится. Значит, кто-то его попросил. Стоит лишь надавить, и он тут же признается.
– Пока не стоит. Кто знает, как на это среагируют враги.
– Ты только скажи, и я ему враз шею намылю.- Видимо, Косаку Токида был не прочь дать нагоняй толстяку, так сильно похожему на него самого.- Сразу расколется.
– Не нужно.
– Хорошо. Да, кстати, о МКД… Доделал вчера вечером.
Токида произнес это непринужденно, словно речь шла о какой-то безделушке. Ацуко уже знала, что так он сокращенно называл мини-коллектор «Дедал». Токида достал из кармана конический предмет и выложил на стол перед Ацуко. Высотой около сантиметра, диаметр в основании – миллиметров шесть-семь.
– Это и есть модуль? А где к нему провода?
– Провода не нужны. Как у «Дедала».
– Ухты,- восторженно протянула Ацуко.- Значит, наконец удалось.
– Ага. Содержание снов взаимно передается друг другу, а волокнистые пучки для этого не годятся. Раз уж мы используем биочипы, лучше применить метод пропускания в форме синаптической передачи, задействовав «естественную ширину» уровня энергии живого организма.
– Извини за дилетантский вопрос: выходит, этот модуль питается биотоками?
– Да, применяются нелинейные волны, вызванные высоким напряжением индуктивности биотоков. Потому что биотоки могут воспроизводить метод коммуникации новой формы синаптической передачи за счет регулирования выходной мощности БТЕ.
– И на сколько метров действует? Без кабеля-то?
– Ну этого я пока не знаю. Даже с учетом экранирования, думаю, метров на сто, но при частом использовании, возможно, возникает анафилаксия.
– Говоришь, анафилаксия? Гиперчувствительность организма. Выходит, по мере пользования сфера эффективности модуля расширяется? И как эту штуку крепить к голове?
– Прямо так.
– Что значит «прямо так»?
– Цепляя кончиком за кожу. Нет, специально крепить не нужно. Достаточно вставить в волосы.
– А лысым как быть?
– Приклеивать лентой.
– Говоришь, МКД? И собираешься сделать отчет на совете директоров?
На час дня намечалось заседание совета.
– Да. А что, нельзя? – Токида недовольно скривился.
– Думаю, лучше не торопиться.
Ацуко только собралась разъяснить Токиде свою мысль, но тут в директорат вошел член совета директоров Овада, который также был председателем Японского общества терапевтов и владел частной больницей. В директорате у него стоял стол, за которым он никогда не . сидел. Овада подошел прямо к Ацуко и спросил:
– Как директор Сима собирается поступить с Паприкой?
– Разумеется, говорит, что будет скрывать от газетчиков.
– Ну это да. В противном случае нам несдобровать.- Шесть лет назад Овада обращался к Паприке с просьбой вылечить невроз у тогдашнего министра сельского, рыбного и лесного хозяйства. В совете директоров считался сторонником директора института.- Однако замдиректора Инуи полагает, что если директор Сима будет ее прикрывать, то Тиба-сэнсэй придется оставить должность члена попечительского совета.
– Это почему же? – слегка возмутился Косаку Токида.- Или не сами члены совета один за другим просили Паприку вылечить своих знакомых, когда такое лечение было под запретом?
– Я считаю, Тиба-сэнсэй так и должна заявить: «Уберете меня из совета – официально заявлю, что была Паприкой». Правда, единственный при этом не пострадает от огласки Инуи – он у Паприки ничего не просил.
Ацуко покачала головой:
– Этого я… делать не хочу.
– Будет большой скандал,- сказал Токида и по-детски ухмыльнулся, распустив нижнюю губу.
В директорат вошел Осанай – правая рука заместителя директора.
– А, господин Овада, вы уже здесь? Господин Инуи просил вас зайти к нему.
– Сейчас приду.
– Не поддавайтесь на уговоры,- крикнула Ацуко вслед Оваде.
Выйдя в коридор, Осанай обернулся, язвительно прищурился и ухмыльнулся.
Ближе к часу дня пришли еще два директора, и все члены попечительского совета перебрались в комнату для совещаний. Во главе стола расположился директор Торатаро Сима, рядом – начальник канцелярии Кацураги, остальные расселись, кто куда хотел. Но так получилось, что сторонники директора и его заместителя сидели по разные стороны стола: Овада, Косаку Токида и Ацуко Тиба разместились с одной стороны, а еще трое – с противоположной. Напротив Токиды оказался заместитель директора института Сэйдзиро Инуи, который также возглавлял Японское общество психопатологии. Это был худощавый человек с проседью в бороде. В его внешности угадывалась чистоплотность и праведный гнев по поводу всего на свете. Как у Линкольна.
– Так получилось, что в рассылке вопросы повестки не указали…
Едва заведующий канцелярией Кацураги заговорил, как его перебил строгий голос Инуи:
– Или не могли указать?
Сидевший справа от Инуи директор банка Айва Хотта льстиво улыбнулся ему.
– Да, это так,- сказал Торатаро Сима. Он тоже улыбался.- Но, думаю, все присутствующие прекрасно понимают, почему не могли. К тому же почти все вы настаивали на проведении этого собрания и знали, о чем пойдет разговор.
– Вот только позже, когда придется сообщать в Министерство культуры о результатах собрания – какую мы составим резолюцию? – печально произнес Кацураги и зачем-то хихикнул.
– Предвижу, занятие будет не из приятных,- не меняясь в лице, произнес Инуи.- Вообще должно быть стыдно вести разговор на такие темы: кого-то покрывать, что-то утаивать.
– Тогда почему никто не стыдился, обращаясь к Паприке за помощью? – спросил Овада.- Или не вы сами сгорали от нетерпения, желая узнать, насколько эффективно лечение психотерапевтической установкой?
– К чему ворошить прошлое? – холодно возразил Исинака. Его компания по торговле недвижимостью в свое время внесла крупный взнос в фонд института, безвозмездно предоставив просторный участок земли под строительство и квартиры для руководства в элитном доме.- Итак, пресса раздувает скандал вокруг незаконных действий Паприки именно сейчас, когда наша Ацуко Тиба стала главным соискателем на Нобелевскую премию.
– Выходит, вы, господин Исинака, тоже за то, чтобы приподнять завесу над истинным обликом Паприки? – обеспокоенно спросил директор Сима.- Не забывайте, это подмочит репутацию госпожи Тибы – кстати, члена попечительского совета. Ну и бросит тень на сам институт.
– В том-то и дело,- смущенно сказал Исинака.- И мне это ни к чему.
– Господин директор…- Инуи повернулся к Торатаро Симе.- Подобная келейность может аукнуться и в другом, вынуждая нас скрывать все новые факты. Вот и инцидент с Цумурой. Если психотерапевтическая установка опасна и мы сейчас не скажем об этом открыто, рано или поздно вам придется за это ответить.
– Психотерапевтическая установка не опасна,- опережая Токиду, сказала Ацуко.- А почему заболел Цумура, так или иначе прояснится.
– Что касается Паприки,- вкрадчиво начал Хотта,- положим, в то время Тиба-сэнсэй в попечительском совете еще не состояла. Иными словами, ее неправомерные действия можно расценивать как превышение полномочий рядовым сотрудником…
Хотта умолк, словно намекая: «Дальше думайте сами».
– Хотите, чтобы я вышла из совета? – спросила Ацуко, уставившись на Хотту. Она будто хотела удостовериться, с какой миной на лице он это подтвердит.
– Ну-ну, пока не утихнет суета с Паприкой…- Хотта несколько смутился.- На время. Ведь если Тиба-сэнсэй не будет членом совета, разоблачение Паприки никак не скажется на репутации института. К тому же срок ее полномочий подходит к концу.
– Позвольте, тогда в чем, по-вашему, заключается благодарность Паприке? – Токида вклинился в разговор, не в силах больше молчать.- Или вы забыли, какие суммы жертвовали институту ее бывшие пациенты – политики и финансисты? И как, скажите мне, можно добиться прогресса науки без риска и научных опытов, которые никогда не находили отклика в народных массах?
– Ты опять за свое? – Сэйдзиро Инуи негодующе окинул взглядом Токиду.- Вечно ты об одном и том же. Взять твою тираду или слова Тибы о ее безусловной вере в безопасность психотерапевтической установки – как специалисты, вы совсем не хотите признать, что разработка научных технологий пущена на самотек. Вам, лидерам технического прогресса, должно быть стыдно за подобную самонадеянность.
