«Чужие сны» (1976)
От автора

Вот еще один рассказ, несколько лет пролежавший в недрах моего письменного стола. Время от времени (оно исчислялось месяцами) я вытаскивал рукопись, что-то правил в ней и снова отправлял вылеживаться. После шести лет такого издевательства то, что осталось от рассказа, вошло в сборник с длинным названием «Ночные незнакомцы: интрижка на одну ночь и другие судороги современной жизни», изданный Пэт Роттер («Эй энд Даблъю пабли, шерс», Нью-Йорк, 1982). «Чужие сны» оказались в хорошей компании: в сборник вошли рассказы Рэймонда Карвера, Хильмы Уолитцер, Ричарда Форда, Гейл Голдвин, Ричарда Зельцера, Дона Хендри-младшего, Джона Леро, Дэвида Хаддла, Джойс Кэрол Оутс и Роберта Кувера. Но этот маленький рассказик выжал из меня все соки.

Я придумал несколько вариантов начальной фразы, и все они стали завершающими фразами в абзацах этого рассказа. Все эти «фальстарты» отличались декларативностью. «Спать одному — совсем не то, что спать вместе с кем-то» — так выглядел самый первый вариант начальной фразы. Потом я заменил его на «Очень часто, когда мы спим с незнакомыми людьми, крохи удовольствия тонут в сомнениях и ощущении ненадежности». (Эти утверждения были настолько самоочевидными, что их требовалось переместить куда-нибудь в середину рассказа, где они будут восприниматься терпимее.) Вот еще: «Но мы не способны досконально исследовать то, что незаслуженно нам открылось». (Одно время рассказ так и назывался — «Незаслуженные открытия».) Последний вариант начальной фразы через шесть лет стал завершением рассказа: «Есть множество непредумышленно жестоких способностей, которыми мир с беспечной неразборчивостью наделяет нас. И его ничуть не волнует, сможем ли мы воспользоваться этими внезапно свалившимися на нас подарками». (Ранее я вырезал эти фразы из «Пансиона “Грильпарцер”», где они сопровождали фразу о гибели калеки, вынужденного ходить на руках. Ту фразу я сохранил: «В мире хватает механизмов, которые при всей их полезности вдруг оказываются непредумышленно жестокими к тем, кто ходит на руках».)

Про прошествии лет я вижу: в рассказе «Чужие сны» повторяется тема обреченности, пронизывающая все главы романа «Мир глазами Гарпа». «Теперь это был человек, увидевший в себе смертельно опасную, незаживающую рану». Забавно, что нынче эта фраза буквально набрасывается на меня; прежде я этого не ощущал. К обреченным пациентам, неизлечимым болезням со смертельным исходом и даже обреченным деревьям… добавляется еще и несчастный, брошенный женой человек, который тоже обречен. (Даже не знаю, откуда я черпаю весь этот пессимизм.)