~~~
Вечером Джеймс принял ванну, побрился, почистил зубы, переоделся и отправился в студенческий бар. Ему хотелось отпраздновать свое открытие. Он брел не спеша, безошибочно находя дорогу в темноте. Чем ближе он подходил к бару, тем сильнее сжималось в груди. Сердце билось словно птаха. Должно быть, в юности я сотни раз ходил этой дорогой, думал Джеймс.
Вечером кампус неуловимо менялся: в прохладном воздухе звучал смех, массивные здания таинственно маячили во тьме, больше похожие на черные дыры, чем на объекты в пространстве. У входа в бар Джеймс вытащил старое удостоверение личности студенческих времен, и его беспрепятственно впустили внутрь. Он толкнул дверь. В темном помещении пульсировала танцевальная музыка.
В воздухе пахло сыростью и кислятиной, пол был заляпан какой-то черной грязью. В очереди у бара девица наступила ему на ногу высоким каблуком, а какой-то малый плеснул пиво на рубашку. Джеймс заказал две пинты и осушил их прямо у танцпола, разглядывая дергающиеся в стробоскопическом свете тела. Все вокруг было чуждо ему: кожа казалась слишком гладкой, глаза слишком яркими, голоса громкими, а движения резкими. Все вокруг были так возмутительно молоды! Неужели и он когда-то так же двигался и орал?
Джеймс повторил заказ, но легкость не приходила. Он по-прежнему ощущал себя чужим. Джеймс уже решил отправиться домой, когда заметил у стены копию себя самого. Этот парень был старше прочих и тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Подойдя к нему, Джеймс с удивлением узнал Грэма — соседа по дому на Ньюленд-роуд.
— Привет, Грэм! Помнишь меня? — поздоровался он.
Грэм всмотрелся в Джеймса, затем отвел глаза.
— Чего тебе надо?
Грубость бывшего соседа застала Джеймса врасплох.
— Просто хотел поболтать.
— О чем? — угрюмо поинтересовался Грэм.
— Чего ты взъелся? Не злись, я угощаю.
Грэм не ответил. Тем не менее Джеймс купил Грэму пиво и поставил бокал перед ним на стойку. Грэм молча поднял бокал и пригубил.
— А кстати, что ты здесь делаешь? Кругом же одни малолетки!
— Дежурю. Приглядываю за первокурсниками.
Только сейчас Джеймс заметил его значок. «Грэм Оливер, Ньюленд-роуд, 14». Имя показалось смутно знакомым. Джеймс честно пытался завязать разговор, но Грэм продолжал его игнорировать. Внезапно в затуманенном пивом мозгу наступила ясность: Грэм Оливер! Имя из статьи о самоубийстве Иена Дейтона! Грэм Оливер делил комнату с Иеном! Не давая себе времени опомниться, Джеймс выпалил:
— Так ты жил на Лаф-стрит?
— И что с того?
— В доме номер двадцать один?
— Чего пристал?
Как ни странно, но грубость Грэма еще больше завела Джеймса. Он снова почувствовал себя частным детективом. Грэм был свидетелем той давней трагедии. И пусть пока он держится враждебно, кто, если не Грэм, поможет ему вывести Малькольма Трюви на чистую воду!
— Я хочу поговорить о том, что случилось десять лет назад.
Казалось, Грэм нисколько не удивился, но Джеймс понял, что коснулся больного места.
— Зачем это тебе?
— Я — частный детектив. Давай найдем местечко, где нет твоих первокурсников, и поговорим.
Джеймс помнил, что они с Грэмом заперлись в туалетной кабинке. Грэм хранил молчание, прислонившись к двери и недобро поглядывая на Джеймса, который мучительно подыскивал первую фразу. Неожиданно Джеймс покачнулся, чуть не выпал из кабинки и рассмеялся пьяным смехом. А ведь я здорово надрался, подумал он, но отступать было поздно. Он не имеет права упустить эту нить.
На Грэме был светлый свитер с пятнами пота под мышками и мятые коричневые брюки. Чтобы разрядить атмосферу, Джеймс решил пошутить.
— Наверняка те в зале решили, что мы наркоманы, — бодро заявил он.
— Задавай свои чертовы вопросы, — прошипел Грэм.
Внезапно Джеймс осознал, что не на шутку влип — оказаться запертым в туалетной кабинке с таким здоровяком, который испытывает к тебе необъяснимую, но оттого не менее сильную неприязнь, — вот уж не позавидуешь! Нужно быть осторожным.
— Ладно, — вздохнул он. — Твое полное имя.
— Что?
— Полное имя. Ты просто Грэм Оливер или…
— Просто.
— …Эдвард Грэм Оливер? — Грэм непонимающе смотрел на него. — Или, может быть, Эверет Грэм Оливер?
— Ты что, нажрался? — прорычал Грэм. — Что за чушь ты несешь!
Так, с таинственными инициалами ЭГО не получилось, сообразил Джеймс, попробую зайти с другого бока.
— Тебе нравилось жить на Лаф-стрит? Знаешь, теперь я там живу. Чудесный дом, красивый сад.
— Какого дьявола ты ко мне привязался?
— Мне нужна правда, — отвечал Джеймс. — Правда о Иене Дейтоне. Он был приятным соседом?
— А может быть, у тебя спрятан магнитофон? А ты, часом, не журналист?
Джеймс начал думать, что имеет дело с психопатом. Так заводиться из-за ерунды! Или для Грэма все это не было ерундой? Возможно, Грэм не безумец, а просто чувствует себя виноватым? Или ему есть что скрывать? Что-то, о чем Джеймс и не подозревает.
— Никакого магнитофона у меня нет. — В доказательство Джеймс распахнул полу пиджака. — И никакой я не журналист, я — частный детектив.
— Если я отвечу на твои вопросы, обещай, что отстанешь.
— Ладно. Отстану. Итак, ты ладил с Иеном Дейтоном?
Повисла долгая пауза. Теперь Грэм отвернулся и разглядывал дверь кабинки. Джеймс видел густую поросль темных волос под воротом свитера на спине и ощущал едкий запах пота.
— Ладил, — наконец ответил Грэм.
— Почему он покончил с собой?
Короткий горький смешок.
— Понятия не имею.
— Хорошо. Какие отношения связывали его с Анной Вэлери?
— Господи Иисусе…
— Отвечай, и я больше не стану приставать с расспросами.
— Ну, она ему нравилась.
— А тебе? Тебе она нравилась?
Долгое молчание.
— Какое отношение все это…
— Ладно. Тогда расскажи мне об остальных. Ты испытывал неприязнь к кому-нибудь из тех, кто жил в доме?
— Черт! — пробормотал Грэм.
Его плечи затряслись, но Джеймс не понимал, плачет он или смеется. Джеймс размышлял, стоит ли упомянуть имя Малькольма Трюви, но решил не торопиться. Пусть Грэм расколется сам.
— Ты считаешь кого-нибудь из них виновным в смерти Иена Дейтона?
Молчание. Яростное сопение.
— Да или нет?
— Да.
По неведомой причине тон Грэма все время оставался издевательски-саркастичным, но Джеймс хотя бы не сомневался, что тот не врет.
— Человек, которого ты обвиняешь в смерти Иена… тебе известно, где он сейчас?
Грэм резко повернулся. В глазах застыло бешенство.
— А тебе?
— Мне нет. — Джеймс изо всех сил старался, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Поэтому я и спрашиваю у тебя.
С противным смешком Грэм снова отвернулся.
— Ну, еще бы…
От волнения у Джеймса перехватило дыхание. Он был как никогда близок к разгадке!
— Этот человек живет в городе?
— Тебе виднее.
Джеймс был так потрясен, что не сразу нашелся с ответом. Откуда Грэму известно, что он видел Малькольма Трюви? Внезапно собственное неведение и неспособность вспомнить заставили Джеймса ощутить себя ущербным. Даже этот неприветливый Грэм знал о его прошлом больше, чем он сам! Последовало долгое молчание. Наконец Грэм повернулся к нему и презрительно процедил:
— Разве не так?
Джеймс смотрел ему в лицо — рот, словно алая рана посреди пышных зарослей, крупный нос, жалобный взгляд — и понимал, что знал Грэма раньше. Но прежде чем Джеймс успел вспомнить, с его губ сорвался вопрос:
— За что ты меня ненавидишь?
Лицо Грэма покраснело. Красными стали даже белки — их словно заволокло дымкой. Кожа на лице приобрела пурпурный цвет, а губы побелели и затряслись. Искаженное, словно из фильма ужасов, лицо Грэма маячило перед глазами Джеймса всего пару мгновений, но забыть его он не мог и несколько недель спустя.
Джеймс запомнил тень кулака и то, как падал на пол. Холодок раковины, вкус крови во рту. Следующим образом, который сохранился в памяти, стало отражение собственного окровавленного лица в зеркале и дорога домой в темноте. Джеймса трясло, и он без конца кутался в пальто.
Дома Джеймс смыл кровь с лица и лег в постель, но ему не спалось. За что Грэм Оливер так его ненавидит? Неужели он чем-то оскорбил его во время совместного проживания на Ньюленд-роуд? Вряд ли. Грэм так давно жил в этом доме, что, должно быть, просто не заметил вторжения временного пришельца. Как бы то ни было, Джеймсу было больно даже вспоминать о разговоре с Грэмом. Неужели я вел себя высокомерно? Да нет, это Грэм с самого начала разговора держался заносчиво и недружелюбно! Или Грэм ненормальный, или ему есть что скрывать.
Промучившись полночи, Джеймс встал, принял обезболивающее и заварил чай. Как неприятно все складывалось! Нужно на время забыть об этих загадках, уликах и потерянных воспоминаниях и заняться работой по дому. Приняв решение, Джеймс почувствовал облегчение. Словно гора свалилась с плеч. Он лег в постель и тут же провалился в сон.
