~~~
Джеймс отдернул занавески. За окном темнело низкое небо. Сегодня заканчивался срок аренды комнаты на Ньюленд-роуд. Конечно, он мог вернуться в университетский офис и попробовать снять другую комнату, но деньги заканчивались, а из «Аренды Харрисона» уже месяц не было вестей. Он нисколько не продвинулся в своем расследовании, а после встречи в библиотеке Джеймс больше не видел мужчину в черном пальто. Ему удалось вспомнить изрядную часть своего прошлого, но ради чего? Его тайна так и осталась тайной. К разгадке вели запертые двери, и Джеймс по-прежнему не знал, где искать ключи.
Джеймс сел на кровать и задумался. Что дальше? Выбор невелик. Задержаться в Г., пытаясь свести концы с концами в надежде, что события примут иной оборот. Отправиться в Грецию или в Чили. Сесть на паром и явиться к Ингрид с повинной головой.
Джеймс часто думал о последнем. Хорошая работа, уютный дом, любимая женщина рядом. Почему-то этот вариант казался Джеймсу поражением. Вернувшись к Ингрид, он предаст нечто важное, затушит некий внутренний огонь. И не важно, что случится с ним потом, всю последующую жизнь ему будет чего-то недоставать. Ингрид или его будущие дети тут ни при чем. Вернувшись, он предаст что-то более важное.
После нескольких часов раздумий Джеймс решил дать себе еще день. Если ничего не изменится, завтра утром он вернется в Лондон. Некоторое время придется ночевать на полу у друзей, затем он найдет работу строителя, продаст фургон и когда-нибудь, накопив денег, купит билет в один конец и отправится в жаркие страны. Будет жить в хижине на пляже и рыбачить в океане.
Там он забудет потерянные годы, просто вычеркнет их из своей жизни. Здесь, в мире денег и вещей, на Джеймса давила пустота. Там, под южным солнцем, все его заботы испарятся. Он станет другим человеком. Возможно, даже сожжет свои дневники и выбросит за борт все, чем был когда-то. Внезапно перед внутренним взглядом Джеймса возникло видение: маленький мальчик на деревенской ярмарке. Мальчик держит шарик за бечевку, в небе сияет солнце. Вдруг он отпускает бечевку и с изумлением и печалью смотрит, как шарик возносится вверх, в синеву, пока не исчезает из виду.
Когда решение было принято, с плеч словно упала тяжесть. Джеймс позавтракал в кафе и теперь, когда терять было нечего, отправился на Лаф-стрит. Открыл калитку, пересек дорожку, поднялся по трем бетонным ступеням и уверенно постучал в дверь.
Как и следовало ожидать, никто не ответил. Джеймс позвонил — один, два, три раза. В последний раз он долго не отнимал палец от кнопки. Из недр дома доносился неразборчивый шум. Наверняка соседи проглядели все глаза, но Джеймсу было все равно. Скоро он навсегда покинет этот город. Джеймс опустился на колени и заглянул в почтовый ящик.
— Есть кто живой? — с шутливой угрозой прокричал он в щель.
И тут Джеймс заметил застрявший конверт. Он торчал в дверном рту, словно белый язычок, — под таким углом Джеймс не мог прочесть адрес, написанный от руки черными чернилами. Тонкий, без обратного адреса. Джеймс потянул, и конверт с громким металлическим звуком высвободился:
Малькольм Трюви
Лаф-стрит, 21
Имя звучало необычно, старомодно, как будто из Чосера. Чем дольше Джеймс повторял его про себя, тем более знакомым оно казалось. После минутного бормотания и покачивания головой Джеймса осенило. Когда-то он уже слышал это имя!
Перед уходом Джеймс снова постучал в дверь и заглянул в щель ящика. Мрачный серый коридор, основание лестницы. Внезапно раздалось шлепанье ног по деревянному полу. Промелькнул смутный силуэт. Кто-то спускался вниз по лестнице.
Джеймс отскочил. Сердце забилось. Он машинально сунул конверт в карман, выскочил за калитку и спрятался за деревом. Спустя несколько секунд раздался скрип входной двери. На пороге появился мужчина, он выскочил из дома, перешел дорогу и начал стремительно удаляться. Джеймс последовал за ним.
На сей раз неизвестный свернул направо, на Грин-авеню. Мимо парка, затем налево, к центру города. Мимо «Белого медведя», букмекерских контор, баров, где торговали выпивкой навынос, мимо проката автомобилей. Джеймс сжимал конверт в правой руке. Незнакомец дошел до конца Хайт-роуд и свернул на оживленную торговую улицу. Несмотря на хромоту, он двигался на удивление быстро. Чтобы не отстать, Джеймсу пришлось бежать.
Через пешеходный переход, мимо рычащих машин, торгового центра под открытым небом, пальм в кадках и цветных фонтанчиков; по узким улочкам старого города, мимо пабов с псевдосредневековыми вывесками и темнеющих дверных проемов. Наконец мужчина нырнул в арку, ведущую в темный переулок. Здесь высокие дома теснились друг к другу, предъявляя взгляду случайного прохожего почерневшие от времени стены. В нижних этажах окон не было, верхние казались вымершими. Джеймсу пришло в голову, что его завлекли в ловушку. От постоянной тени камни мостовой поросли мхом, пахло гнилью и плесенью. Впереди Джеймс слышал эхо шагов. Он снизил темп. Силуэт незнакомца исчез в очередной арке. Неохотно Джеймс последовал за ним.
Он очутился в темном внутреннем дворике. Другого выхода отсюда Джеймс не заметил. Дворик был узким и длинным, как автобусный салон. Незнакомец стоял напротив витрины в дальнем углу. Даже не видя неоновой вывески, Джеймс догадался, что внутри секс-шоп. На уровне глаз в витрину был вмонтирован глазок, чтобы ненормальные, вроде незнакомца, которого он преследовал, могли заглянуть внутрь и полюбоваться на здешний товар. Джеймс холодно усмехнулся. За всем этим скрывалось что-то нехорошее.
Некоторое время он разглядывал незнакомца, который замер на месте. Джеймсу стало скучно, и он подошел ближе. Ему хотелось поймать в стекле взгляд мужчины, но тот закрывал глаза руками — видны были только ухо, щека и подбородок. И тут Джеймс совершил необдуманный поступок. Он громко и отчетливо произнес имя, которое всю дорогу твердил про себя.
— Малькольм Трюви.
Не сразу — миновало несколько мгновений — незнакомец выпрямился, однако не повернул головы. Джеймс затаил дыхание. Он смотрел в спину незнакомцу, ожидая удара, но его не последовало. Джеймс выдохнул и перевел взгляд на стеклянную витрину. И увидел, что незнакомец пристально смотрит на него.
Это долгое мучительное мгновение врезалось в память Джеймса. Они молча разглядывали перевернутые изображения друг друга. Странно, но двусмысленность ситуации нисколько не удивляла Джеймса. Его так поразило лицо незнакомца, что он забыл обо всем остальном.
Незнакомец не говорил, не улыбался, не хмурился. В его глазах Джеймс заметил осуждение и холодное удивление. Затем он подмигнул Джеймсу и осуждающе покачал головой. Казалось, он не только знал Джеймса, но и догадывался о мотивах его поступка. Джеймса тревожила мысль, что незнакомцу известно о его прошлом больше, чем ему самому.
Джеймс почти не дышал. Незнакомец открыл дверь и вошел внутрь. И только когда за ним закрылась дверь, Джеймс выдохнул. Некоторое время он стоял, разглядывая свое испуганное и растерянное отражение. И вот фигура в стекле резко развернулась и побрела прочь.
Джеймс потягивал пиво в полумраке паба. Долгое время он не мог думать ни о чем, и только на втором бокале напряжение спало и в голове начали складываться слова. Джеймс вытащил из рюкзака зеленый блокнот.
Сколько ему лет, этому незнакомцу, которого я называю Малькольмом Трюви? Примерно как мне, хотя глаза выдают искушенность и опыт. Наверное, между тридцатью и тридцатью пятью.
Мой рост и телосложение. Наверное, мышцы у меня более накачанные, но в целом выглядит он лучше: загорелая кожа, стильная стрижка, недешевая одежда. Чувство врожденного превосходства. Сила, которая приходит от знания.
Когда наши глаза встретились, я словно уменьшился в размерах и стал застенчивым восемнадцатилетним мальчишкой, который впервые попал в этот город. Что-то в его взгляде словно перечеркивало прожитые мной годы и уничтожало мою уверенность в себе.
Как назвать чувство, которое он мне внушал? Ненависть? Скорее ревность, хотя и это неточное слово. Может быть, я знал Малькольма Трюви, когда был студентом? Наверное, я подражал ему, мечтал стать таким, как он?
В глубине души даже сегодня, даже сейчас я хочу стать им. Ненавижу себя за эти мысли, но куда от них деться? Я хочу быть Малькольмом Трюви.
Джеймс с трудом разбирал собственный почерк. Рука дрожала, кружилась голова. Джеймс закрыл блокнот и посмотрел на часы. Четверть второго. Он заказал еще пинту. Медленно текли минуты. Никуда он не уедет. Не станет вычеркивать из жизни потерянные годы. План, придуманный утром, сейчас казался нелепым и смешным. Его судьба — остаться здесь, ждать и надеяться.
