Когда я улегся спать, первым в тот вечер, то слышал, как Багз и Кити вернулись с припасами для Тэта. Было множество радостных возгласов, когда в лагере увидели, что они привезли, а позже я слышал, как Кити звал меня. Потом к нему присоединилась Франсуаза. Я никому не отвечал: я лежал на спине, задрав майку на голову, и ждал, когда засну. К моему удивлению, долго ждать не пришлось.

Расчищенная площадка существовала всегда. По мере разрастания лагеря она увеличилась раза в два, но она существовала и тогда, когда деревья-ракеты еще были молодняком. Двести лет назад? Наверное, больше. Единственный известный мне способ определения возраста дерева — спилить его; впрочем, нетрудно себе представить, что эти деревья-ракеты насчитывают несколько веков.

— Задача под силу Геркулесу, — задумчиво произнес мистер Дак, стоя по пояс в папоротниках на том самом месте, где теперь находится дом, — отвести поток. Мы попробовали сделать это лишь на другой год, когда нас было уже четырнадцать. Мы, естественно, не смогли бы ничего сделать без Жана. Дело не только в ноу-хау. Он работал как бык… и подстегивал нас… Если бы ты был тогда с нами, Рич. Если бы ты был с нами с самого начала. Я, Сэл и Багз… Настроение было — ты просто себе не представляешь…

Я осторожно пробирался через кустарник, прикидывая расстояние от двери дома до места, где, по моим расчетам, стояла моя кровать. Любопытное ощущение — стоять на том самом месте, где в этот момент вы спите.

— Да нет, — сказал я, шагнув в сторону из-за неприятного чувства, что наступил себе на голову. — Прекрасно представляю.

Мистер Дак погрозил мне пальцем:

— Если бы я не знал тебя лучше, Рич, то обиделся бы. Ты не сможешь представить, что мы тогда чувствовали. В довершение ко всему ты еще слишком юн. Мы путешествовали вместе с Сэл и Багзом одиннадцать лет. Одиннадцать лет, Рич! Ты можешь вообразить подобное — жить с раком одиннадцать лет?

— Рак?

— Конечно, рак. Или СПИД. Как бы ты это назвал?

— Что именно?

— Жизнь бок о бок со смертью. Ограниченное время на все твои радости. Сидя на прекрасном пляже, ждать, когда же наступит конец. Помнить об этом, когда смотришь на песок, на закаты, когда ощущаешь вкус риса. Потом перебираться на другое место и ждать, когда все повторится. Одиннадцать лет! — Мистер Дак вздрогнул. — И вдруг рак отступил… И вы думаете, что нашли лекарство… Ты не можешь этого себе представить, Рич.

По крайней мере, водопад и созданное им озеро были такими же. Несколько кустов, наверное, выглядели иначе, а на деревьях, без сомнения, было сломано несколько веток. Но этого еще недостаточно, чтобы появилось двойное изображение. Правда, я заметил одно — главное — отличие. Впрочем, я обратил на него внимание не сразу. На том самом дереве отсутствовали надписи, и как только мы подошли к озеру, мистер Дак достал перочинный ножик и начал вырезать на дереве имена.

Некоторое время я молча наблюдал за ним, заинтригованный сосредоточенным выражением его обычно подвижного лица. Когда он начал вырезать дату — нулевой год, — я спросил:

— А почему я?..

Он улыбнулся:

— Мне понравилось, как ты разговаривал со мной, когда я бросил в тебя косяк. Ты был такой сердитый и смешной. Но прежде всего я выбрал тебя потому, что ты путешественник. С этой задачей справился бы любой путешественник. Ведь разносить новости — это в нашем характере.

— В нашем?

— Я ничем не лучше тебя. Я такой же, как ты.

— Может быть, даже хуже…

Мистер Дак вырезал последний ноль. Прямо на колени ему упал овальный кусочек коры.

— Эй, — радостно сказал он. — Я и забыл, что сделал. Удивительная вещь.

— Ты, может быть, даже хуже, — повторил я. — Если я сыграл свою роль в уничтожении пляжа, то сделал это неумышленно. Ты же сделал это нарочно.

— А кто сказал, что я уничтожил пляж? Я здесь ни при чем, дружище. Только не отсюда, где я сейчас стою. — Он взглянул на свои скрещенные ноги. — Нет, сижу.

— Кто же тогда сделал это?

Мистер Дак пожал плечами:

— Никто. Перестань искать здесь какой-то большой криминал, Рич. Пойми наконец, что все эти места невозможно защитить. Мы думали, ты сможешь, но ошиблись. Подобная мысль впервые пришла мне на ум, когда появился Джед. Слово оказалось каким-то образом произнесено, а остальное было лишь вопросом времени… Я начал действовать не сразу: я думал, Джед будет последним. Но потом появились шведы, и тогда я уже точно знал, что произойдет. Рак снова вернулся, вылечить его невозможно, злокачественная опухоль… — Он встал, отряхнул с ног землю и выбросил кусочек коры в виде ноля в озеро. — Конец.

Тут я изо всей силы толкнул его прямо в солнечное сплетение. А когда он скрючился от боли, я повалил его на землю и ударил ногой в лицо.

Он принял все как должное и не оказал никакого сопротивления. Он позволил избивать себя, пока я не содрал кожу на костяшках пальцев и не вывихнул себе лодыжку. Потом, когда я выбился из сил и повалился возле него на траву, он выпрямился, вскочил на ноги и засмеялся.

— Заткни свою пасть! — задыхаясь, выпалил я. — Заткни свой поганый рот!

— Ну и дела! — усмехнулся он и выплюнул выбитый зуб. — Что это вдруг на тебя нашло?

— Ты одурачил меня!

— Как? Я тебе что-то предлагал? Я тебе обещал что-нибудь сделать?

— Ты…

— Я никогда не предлагал тебе ничего, кроме Вьетнама, и то лишь потому, что ты сам попросил. Но тебе еще подавай и пляж. Если бы ты мог иметь Вьетнам и сохранить пляж, то никакого Вьетнама не было бы и в помине.

— Я не знал этого! Ты мне никогда об этом не говорил!

— Совершенно верно. — Мистер Дак засиял от радости. — В том-то вся соль. Ты все равно оказался во Вьетнаме, даже сам того не понимая. Не понимая, что происходит, не зная, когда остановиться, ты завяз в сражении, которое было проиграно еще до своего начала. Потрясающе! Все рассчитано — одинаковый исход при любом варианте.

— Но мне не нужен был такой Вьетнам! — возразил я. — Совершенно не нужен! Мне хотелось… — тут я осекся. — Все?.. Погоди, ты сказал, что все рассчитано?

— Все. Прямо до печального конца. — Он потер руки. — Знаешь, Рич, я всегда думал, что эйтаназия — доброе дело. Но я и не представлял, что она может оказаться такой забавной штукой.